Всякий уважающий себя учёный однажды сталкивается с вопросом, известным в широких кругах как загадка зелёного кота, то есть с необъяснимым фактом существования представителей кошачьего племени с мехом этого своеобразного оттенка. Вопрос этот веками считался неразрешимым, чем-то сродни задаче о квадратуре круга, можно сказать, философским. Версий бытовало изобилие, но ни одну нельзя было с уверенностью признать истинной. Много лет погружались учёные в историю вопроса, кто как умел: иной перелистывая дюжины фолиантов, другой - следуя по пути опасных и непредсказуемых экспериментов. Некоторые, способные заглянуть в прошлое, искали ответ там, в чуть приоткрытых силами мантики веках, от которых не осталось ни легенд, ни документов. Размышляли, гадали, сопоставляли крохи знаний.
Все источники сходились только в одном: были времена, когда на свете не существовало никаких зелёных котов. Но нельзя с уверенностью сказать, что их появление было внезапным и сколь-нибудь массовым. По всему выходит, что с какого-то нигде не упомянутого момента люди стали обнаруживать вокруг себя животных этой странной масти, более того, отнюдь не все известные наблюдатели феномена жили в одно и то же время или хотя бы в одних и тех же землях. Доходит до того, что некоторые учёные выдвигают теорию, что зелёность котов - тайное знание, доступное лишь редким адептам неведомого, но мы не будем идти на поводу у их гордыни и воображать, что лишь отмеченные печатью избранности способны лицезреть чудо зелёной шерсти.
Одно из надёжных письменных свидетельств, летопись Манзора Рассеянного, повествует, что современник его, великий маг и алхимик Зунар Ихарийский владел полновесным зелёным котом, каковым невероятно дорожил. И будто бы окрас этот кот приобрёл вследствие неудачного алхимического эксперимента, сохранив при этом жизнь своему хозяину. Летописец также рассказывает, что изменение цвета кота навлекло гонения на голову мага, обвинённого согражданами в чернокнижии и запрещённом воздействии на тварей, попирающем безупречный замысел Создателя, но Зунар Ихарийский остался верен своему другу и спасителю и в изгнание отбыл, прижимая к сердцу не собственные труды, а четвероногого спутника.
Другой источник сообщает, что цвет шерсти котов постепенно изменялся под воздействием света луны и звёзд, накапливая в себе магию ночи. Это поэтическое допущение породило, к несчастью, настоящую охоту за котами в среде малообразованных и не слишком удачливых практиков, надеявшихся таким образом увеличить свои магические способности, и, чем чёрт не шутит, достичь всемогущества. Результаты оказались и смешны, и трагичны. Часть магов-недоучек обзавелась обширной кошачьей свитой, находясь в уверенности, что постоянное присутствие как можно большего количества магических существ повлияет на них неким благотворным образом. Но некоторые пошли дальше, и вооружившись глупостью и жестокостью, принимаемыми за тягу к знаниям, стали добывать мех зверьков, для чего обривали пойманных животных наголо, а то и лишали несчастную тварь жизни, чтобы завладеть шкуркой. Разумеется, никто из алчущих не достиг желаемого, но некоторые заблудшие, но добрые души обрели покой и умиротворение, столь часто даруемые котами вне зависимости от их окраса и воображаемых магических свойств.
Самое жестокое разочарование постигло, однако, мантиков. Ни один способ гадания, ни один взгляд в глубины не занесённого в летописи прошлого не натолкнулся даже на след зелёной кошачьей лапы, не говоря уже о том, что вещи, открывшиеся жаждущим истины по мере исследования кошачьего прошлого, таили в себе такие гнусные тайны, что многие мантики, даже признанные мастера своего дела, совершенно охладели к своему ремеслу - до такой степени, что найти толкового мантика в наше время практически не представляется возможным. Некоторые тайны, к счастью так и не доступные праздным взорам, упомянуты вскользь в полном намёков и околичностей труде одного из последних больших предсказателей современности, Оркула из Гаты, озаглавленном "О тщании в соблюдении нравственного закона при обращении взора в прошлое".
Сколь угодно долго можно просидеть над старинными книгами, магическими шарами и собственными скрупулёзными заметками, очаровываться идеями и отбрасывать их как бессмысленные, хвататься за призрачный след и в разочаровании отметать саму мысль об исследовании, однако же всякий учёный, каким бы путём он ни шёл, однажды выходит на улицу и дорогу ему пересекает совершенно не поддающийся изучению, лоснящийся зеленью и гордый сознанием своего величия и таинственности кот. И чихать самым кошачьим образом он хотел и на научную проблему, и на метания встретившегося ему светила разума. И возвращается учёный домой, погружённый в думы о тщете всего сущего, а виновник тягостных размышлений следует своим, на первый взгляд, незамысловатым путём.
Меж тем, ни один высокоучёный муж странным образом не обратился за разъяснением вопроса к самим носителям этого занимательного феномена - то бишь к котам. Невозможность такого предприятия с точки зрения классической науки понятна, животных в ней принято полагать тварями бессловесными; но отчего ни малейшего сомнения в этом вопросе не зародилось ни у одного мага, несмотря на традиционное для этой дисциплины причисление котов к существам магическим, а стало быть, согласно многочисленным теориям, способным к речи, мы можем только догадываться.
Однако самое время дать слово пусть и не столь маститому, как гильдии магов и алхимиков, но тем не менее заслуженному союзу толмачей. И слово это будет весомым, подкреплённым многовековым, надёжно сохранённым опытом. Всякий толмач, постигая азы своего ремесла, ещё до того, как будет допущен к толкованию речи человеческой, учится толковать речь окружающего мира, так что кошачий язык ни для кого из членов союза не является тайной. И вымыслом он тоже не является - можете обратиться к академическим трудам придворных переводчиков, среди которых встречаются и учебники кошачьего и пёсьего языка, и записи устного творчества лошадей, и справочники по грамматике хищных зверей умеренного климата.
Так вот, мы можем с гордостью сообщить всему учёному миру, что на вопрос о происхождении зелёных котов найден окончательный ответ. И найден он силами нашего союза, с применением всего профессионального мастерства и многолетних наработок в области языковых изысканий. Ваш покорный слуга, принимавший деятельное участие в составлении последнего издания кошачье-человеческого разговорника и подробнейших опросах всего доступного кошачьего населения, заслуженно гордится своим вкладом в раскрытие этой тайны.
Надо сказать, что представители кошачьего племени охотно идут на контакт, в особенности подкреплённый обильными подношениями, и не склонны утаивать от вопрошающего ни историю племени, ни факты о самих себе, до сих пор неизвестные человеку. Найти ответ на вопрос оказалось значительно проще, чем мы предполагали, к тому же они с любопытством пополняют знания о человеке, которые среди котов распространены повсеместно, с тем же охватом, что у нас, к примеру, грамотность. Предлагаю вниманию читателей точный перевод беседы, состоявшейся некоторое время назад между членом союза толмачей и старейшиной кошачьего племени. Данные, полученные в ходе этой беседы, проверены путём доскональных расспросов нескольких сотен четвероногих носителей языка и сличения новой информации с имеющимися в распоряжении научного сообщества историческими данными.
- Здравствуйте, уважаемый. Скажите пожалуйста, понравилась ли вам поданная вчера белая рыба или вы предпочитаете, как сегодня, курицу?
- Ни один здравомыслящий кот не может ответить на такой вопрос. Как можно предпочитать одну вкусную свежую еду другой вкусной свежей еде? Впрочем, благодарю, с удовольствием съем ещё курицы.
- Простите, а приём пищи не мешает вам разговаривать?
- Не мешает. Хотя мы, коты, и не разговариваем особенно за едой, это происходит оттого, что чаще всего мы принимаем пищу быстро и в уединении. Условия жизни, знаете ли.
- Но ведь и домашние коты не разговаривают за едой?
- Да вы посмотрите на них! Разве это коты? В большинстве своём это настоящий позор племени. Тьфу. Позвольте, съем вот этот кусок курицы.
- Так как же насчёт нашего вопроса - откуда среди котов появились звери с зелёным мехом?
- Проще простого, всякий котёнок выбирает цвет своей шкурки ещё в утробе матери. И то, что по улицам не бегают коты всех цветов радуги - это дань исключительно нашему врождённому хорошему вкусу. Цвет меха должен гармонировать с окружающей обстановкой, нести сведения о кошачьем роде, наконец, помогать маскироваться на охоте.
- И что же, гармонирует? Даже мех вон того рыжего зверя?
- Разумеется. Просто не все коты рождены для проживания в жарких странах. Представьте себе занесённую снегом улицу и на ней - тёплый комочек рыжего меха. Не захочется вам пустить беднягу погреться к очагу, который пламенеет столь же ярко, как его шкурка? То-то. Вы ведь этот кусочек не будете? Позвольте-ка.
- Но почему же зелёный?
- И этому есть вполне разумное научное объяснение. Коты любят природу, да что там, сами являются её частью. В отличие от людей, кстати говоря, люди в этом смысле, уж простите, какие-то выродки. Так вот, если будете проверять - потратите зря уйму времени, которую здравомыслящий кот потратил бы на игру и на сон, но всё равно обнаружите: зелёные коты появились в городах.
- В городах?
- Ну разумеется, там, где вы, большерукие и большеногие балбесы, свели траву и деревья чуть не подчистую. Там, где дышать, кроме как вашей краской, железом и каменной пылью, больше нечем. Я же говорю, кот - часть природы. Таким образом он помогает природе быть.
- То есть, зелёный цвет - как цвет листьев?
- Охохо, да не как цвет, а ровно-таки как листья. Там, где листьев не хватает, там и появляются зелёные коты. И дышать становится легче.
- То есть, погодите-погодите, цвет меха как и цвет листьев обусловлен...
- Именно. Не такая сложная загадка, если понимать, на что смотришь. Впрочем, заболтался я с вами - мне ещё поспать пару часов и на охоту. А этот кусок курицы я, пожалуй, возьму с собой.
Беседа записана вашим покорным слугой на задах постоялого двора Валсы, что на Большой дороге, третьего числа первого летнего месяца, в двадцать девятый год двух лун. Заверено печатью союза толмачей.
В свете приведённого, а также вышеназванных свидетельств союз толмачей резюмирует, что находящийся на стыке целого сонма научных дисциплин вопрос о происхождении Felis catus viridis можно считать полностью закрытым, а информацию, полученную в результате полевых исследований, полагает сведениями первостепенной важности.