Аннотация: Первые дни после ядерной катастрофы. Эра успела смениться, человек - нет. Новые обстоятельства заставляют переоценить ценности. А может, оставить их прежними...
Белек выщелкнул из обоймы несколько патронов, покрутил в пальцах, будто четки. Зеленоватые глухо позвякивающие цилиндрики вселяли уверенность, успокаивали. За пять патронов можно выменять пачку чая, банку тушенки или сгущенного молока. За десять - бутылку водки. Теплая куртка с синтепоновой подстежкой стоит две "плашки" - два утрамбованных до верху автоматных рожка. Человеческая жизнь в прайсе дешевле всего - одна пуля...
Наметанный глаз уловил вдали какое-то движение. Белек припал к прицелу, ловя в оптику шелохнувшийся куст и согнувшуюся в три погибели фигуру. Медленно выдохнул и потянул спусковой крючок. Треснул выстрел, раскатился, секунду спустя, по округе. Упала подрезанная ветка, взвился каменной крошкой фонтанчик. Сгорбленная фигура поспешно отползла в сторону, скрывшись из вида.
"Промазал!"
Мутное, едва различимое солнце, выползающее из-за сосновых верхушек, дало отсчет пятым суткам осады. За шиворот пробрался утренний холодок, Белек поежился. Нашарил термос, плеснул в жестяную крышку растворимого кофе, жмурясь от наслаждения, отхлебнул.
"Хрен вам, ребятки! Ножку от стула!"
Зашуршал шоколадкой, с сожалением упрятал пустую обертку обратно в карман. Шоколада не достать нынче ни за какие богатства, но организму требуется глюкоза и кофеин - глаза совсем отказывались видеть. Замаскированный грибок воздухозаборника позволял ощущать себя вполне комфортно, защищал, в случае чего, от нехорошего дождя. Стоя на коленях на мягкой подкладке, Белек мог безнаказанно разминать затекшую спину. Монахи себе такой роскоши позволить не могли.
Винтовка мягко толкнула в плечо, привычно стегнуло по ушам эхо. Чье-то неосторожно высунувшееся тело, вдобавок к своим естественным отверстиям, может теперь похвастать новым, образовавшимся аккурат посередине лба. Белек усмехнулся, видя, как труп втащили за укрытие. За четыре дня монахи научились прибирать своих мертвецов сразу, не позволяя разживаться трофеями, как прежде.
"Вот опять. Что это за фигня?"
На обломке металлической антенны висело нечто. Голубоватое подрагивающее образование. Белек оторвался от прицела - ничего, просто ржавый штырь. Снова посмотрел в оптику - висит... Белек несколько раз встречал такие штуки в окрестностях бункера. Исследовать не пытался. Что-то подсказывало: не надо!..
Внизу загрохотало. К подножию холма подтаскивали защитный короб, свинченный из железных дверей с благоразумно заклепанными глазками. Справа и слева от воздухозаборника хлестнули автоматные очереди. Началось...
Упасть на карачки, ползти по тесному каналу. Сорок семь шагов в позе рака. Толкнуть тяжелый люк. Здесь можно выпрямиться в рост. Люк закрыть. Как бы не спешил, что бы ни происходило. Четыре оборота по часовой, пока периметральные ригеля не войдут в бронированное кольцо. Теперь по коридору. Темно. А на что тут смотреть? Через сто двенадцать шагов перебраться через кучу земли и кирпича: объехала стена. Дальше направо до упора. Упор наступает при счете триста восемь. Но это если совсем нечем заняться и считать. А вообще, здесь примета, пол чуть уходит вниз. Белек вытянул руку. В ладонь лег замковый бублик южного шлюза. Теперь оглядеться в перископ. Не спеша. Как говорил один приятель: "внематочно"...
Переносной танк замер метрах в двухстах, подставив бок. Умаялись ребята, перекуривают. Тяжелая, наверное, штука. СВД пробивает квартирную дверь, как гвоздь газету. Поэтому там не просто железная коробка, там многослойный сэндвич с песком и стекловатой.
"Изобретатели!.."
Белек промокнул глаза платком, прижался к резиновому ободку прицела. Сейчас резкость вернется. Сейчас...
Конструкция приподнялась и поползла по осыпающемуся склону. Неосторожно замелькала на виду чья-то лодыжка в кирзаче. Снайперская пуля - со стальным сердечником. Руку-ногу отрывает на раз, если в кость попадет. Все, что ниже колена - практически сплошная кость...
Монах катался по земле, потрясая кровавым обрубком. Его даже стало жаль на миг.
- Я вас не звал, - прошипел Белек сквозь зубы.
И вспомнил, что в Ските делают с людьми.
Раненого прикончили свои. На нервы, видать, действовал ором. Оплатили жизнь. Бросили калеке монетку...
А коробку поперли дальше, по прежней траектории. Урезанным штатом, но с испугу или от ненависти вдвое активней. Откуда стреляли никто не просек.
"Успехов!.."
Белек терпеливо дождался, пока откроются мокрые от пота спины. Тронул пальцем щечку курка. Раз-два. В основание шеи и под лопатку. Все. Так и останется здесь памятником нелепая металлическая конструкция. И пара трупов вповалку, крестом...
Байдарка резала черную гладь. Срывались с весла капли. Оба солнца слепили, облизывали обгоревшие щеки, одно с неба, другое из воды, отраженное. Плыли навстречу травяные берега, топляки, переливались горбами обливные камни. Тихо. Только и зателюпается пойманная щука в пакете, замолотит хвостом по днищу. Все, красавица, отрезвилась ты! Вечером тебя в фольгу и в угли. Мировой закусон!..
Там, в байдарке он, Белек. Полузабытое ощущение безмятежности и счастья возвращалось нехотя. Высосанное досуха долгими ночами, выбеленное временем, словно прошлогодняя кость шершавым языком дворового пса.
Ребята ушли вперед. Он отстал. Поискать зубастую по заводям, похлестать спиннингом вдоль кувшинок. Никогда еще не попадал Белек на такой жор. Хищник цеплялся на все, отчаянно, неистово. Будто торопился жить... Гнулось дугой удилище, выписывала круги леска. Белек особенно не спешил. Догонит. Куда денешься с реки? Отводил душу, задним умом понимая, что нескоро выгорит еще такая рыбалка. Ой, не скоро...
Отчего-то стемнело. Белек поднял голову и ахнул. Из-за горизонта надвигался необычайно плотный облачный фронт. Черный, жирный, будто дым из трубы крематория. Подул ветер, сыпанул по воде мелкой рябью, пробежал по хребтине мурашками. Пока Белек паковался в непромокашку, небо затянуло целиком. Все вокруг погрузилось в сумерки. На реке стало неуютно, захотелось поскорее добраться до своих.
Ветер перерос в шквал, прижимал к берегу. Клевал, метя в глаза, злой дождь.
- Фигня, прорвемся!.. Легкий элемент экстрима... - успокаивал себя Белек.
Весло рвало воду, но байдарка еле двигалась. С треском переломилась олешина, рухнула рядом, стегнув ветками. Смешная лесная речуха, которую в июле курица переходила вброд, гнала штормовые волны и выплескивалась из берегов. Вверх по течению поднимался вал высотой в метр. Подумалось даже, что это обман зрения. Но стена воды обрушилась на байдарку, наполнила ее по самые края, доказав обратное. Посудину развернуло боком, бросило на поваленное дерево и перевернуло.
- Ну, не себе хрена!.. Не себе хрена!.. - вторил Белек, с трудом выволакиваясь на берег. - Я кильнулся, не поверят...
Пока адреналин глушил холод майской воды. Но пронизывающий ветер еще напомнит о себе.
Найти место потише. Снести туда шмотки в гермомешках. Весло где? Здесь, не уплыло. Великая, все же, вещь опыт...
Белек ловил себя на мысли, что спотыкается впотьмах. Впотьмах? Не может быть, времени еще... без пяти шесть!.. Часы встали? Нет, идут... И земля отчего-то подпрыгивает. Нет, это, наверное, шатает с устатку. Переодеться в сухое. Ох, гут! Еще бы сто капель... Нету капель. Водка плывет с ребятами. А что есть? Вот, две полторашки пива. Потянет и пиво...
Костер нужен. Высушить, он сейчас ничего не высушит. Просто забыть про рев ветра, погреть пальцы, поглядеть на огонь... Да! Синоптики в ударе, как всегда: "Днем восемнадцать-двадцать, без осадков".
Ничего. Пройдет когда-нибудь эта буря. Чайку согреть между делом?
"Было б не кисло"...
Пока ходил по воду, едва не нырнул снова. Ветер валит с ног. В котелке одна муть. Плевать, осядет... Время?.. Уже девять?.. Пожалуй, завтра придется догонять. По утру.
Палатку на все колья, чтобы не сорвало.
Спать!..
Шквал не утихал трое суток. Белек делал зарубки ножом, отсчитывая круги часовой стрелки на циферблате. Боялся сбиться. День и ночь больше не сменяли друг друга, мир надежно укрыла тьма. Несколько раз земля ощутимо уходила из-под ног, наводя на мысль о природе водяных валов на мелкой речке. Все эти обстоятельства вместе уже мало напоминали просто непогоду. Что-то случилось. Что?..
А на четвертое утро пошел снег. Странный снег. Серый. Он не таял в руках. И сильно смахивал на пепел...
По воде до ближайшей деревни было километров пятнадцать. Там можно сесть на попутку и уже вспоминать случившееся, как забавное приключение. Пятнадцать километров - это три часа ходу.
Белек шел их два дня. Река превратилась в сплошной завал.
Посещала мысль бросить все и попытаться напрямик, к дороге. Что-то держало. Что-то выплывшее из глубин сознания. Там болота кругом. Компаса нет. Солнца не видно. И искать станут вряд ли... Давай бережочком, родной. Тяжело, но можно. Вот так...
Деревня стояла там, где ей и положено. Горланили петухи, кто-то ковырялся на огороде, стрекотала бензопила. С виду все, как обычно. Даже магазин, вроде, открыт.
Немолодой мужик не спеша загружал под горлышко серебристую Ниву. Долго отнекивался, но за две тысячи согласился подбросить до города, тем более что по пути. Правда, без вещей.
- Здесь оставь, - посоветовал. - Потом заберешь...
- Езжай ты уже! - во дворе показалась хозяйка. Тревожно оглядела Белька. - Неспокойно мне на сердце!..
- Не суетись, мать! Сейчас! Туриста, вот, попутчиком возьму... Сын у меня в городе, - пояснил мужик. - С невесткой и малым...
- А что случилось-то?.. - спросил Белек.
Повисла пауза. Белек сглотнул. Очень ему не понравилась эта пауза. И как переглянулись хозяин с хозяйкой.
- Да кто его знает, - мужик вздохнул. - Война вроде...
- Чего? Какая война? С кем?..
- С кем, с кем... С врагами, млять!.. - мужик залез в Ниву и покрутил ручку магнитолы. - Слушай, вон... Который день крутят шарманку...
Белек приник к динамику, стараясь в скрежете помех разобрать слова.
- ...штаб гражданской обороны... чрезвычайное положение... воздушной тревоги... - вещал диктор как-то уж больно торжественно. - воду из открытых источников... дыхательных путей... активное заражение... ценные вещи, документы... руках маленьких детей... панике и сохраняйте спокойствие...
Белек прислонился спиной к забору и без сил съехал на корточки, обхватил голову руками. Погодный коллапс - не что иное, как последствие ядерных ударов. Повезло еще, что далеко от эпицентров - глушь... Есть такая компьютерная игра - "Фаллаут". Теперь все в нее сыграют. В игру или в ящик... Белек изучал рисунок протектора, отпечатанный в грязи, воду, скопившуюся в лужицы. И именно под эту картинку пришло понимание того, что прежнего мира уже нет. И никогда больше не будет. Словно кто-то свыше прислал памятную открытку.
- А их, может, не бомбили, - хозяйка закусила губу. - Чего их бомбить? Они ж не стратегический объект...
И тут каким-то задним рассудком, ухватив одну единственную горькую мысль, Белек явственно понял, что в город ему совсем не надо.
Вся западная окраина в колючке секретных объектов. Военный аэродром. Полигон. Региональный центр управления ПВО. Это известно всем. И этого уже... С лихвой... А сколько еще такого, что известно не всем?..
Белек зажмурился. И словно кадры немого кино, перед глазами замелькали радиоактивные развалины, очереди за водой, пересыпанные известью трупы в общем котловане, продуктовые карточки, дешевые респираторы, выпадающие волосы, копошащиеся в мусорных кучах крысы, стрельба патрулей... Что тащит его в этот город? Семьей обзавестись не успел. Дальние родственники да друзья-знакомые?
- Я не поеду.
У него есть время. Может, несколько дней, пока новая эпоха не докатилась до периферии, пока все еще играют по старым правилам. Несколько дней, которые помогут ему выжить.
- Я не поеду, - повторил Белек. - Спасибо.
- Как знаешь...
Магазин и вправду работал. За прилавком скучала продавщица, молоденькая девчушка в спортивном костюме. Наверное, школьница на каникулах. Мать картошку сажает, дочь на подмене.
- Что-то темно у вас?
- Света нет, - пояснила девчушка. - Третий день уже. Ветром провода оборвало...
- Ясно, - кивнул Белек и полез в карман.
Прямо за прилавком пересчитал купюры. Выходило четыре триста с мелочью. Он всегда брал денег с небольшим запасом, на непредвиденные обстоятельства. На такую сумму можно было бы погулять в кабаке или приобрести пылесос или мобилу. Но теперь для Белька эти четыре триста - соль, спички, подсолнечное масло, бульонные кубики, макароны, овсяные хлопья, гречка, рис, сахар, чай, консервы, две бутылки водки.
- Хлеб будете брать? Только он черствый.
- Давай!
Сухарики случатся из хлеба. Мало-мало заплесневелые, но питательные, блин...
Удивительно, как много в "загруженной" байдарке оказывается места, когда это место вопрос выживания. Белек рассовал все. И еще мешок местной картошки. Высыпал прямо на днище. Плевать, что него некуда ноги ставить. Ноги, они не потеряются, а вот жрать что-то надо будет.
Стоянка ребят обнаружилась ниже. Полуразобранные байды, распотрошенные рюкзаки, сорванная ветром палатка, запутавшаяся в кустах. Они бросили все и спешно снялись, видно, на попутных легковушках, пустыми. Порой кажется, что поступаешь единственно верным способом, но на самом деле, лишь делаешь свой выбор.
Белек собирал спальники, теплые вещи, белье, оставленную еду. Всем этим добром он нагрузит вторую байдарку, которую потащит за собой. Два топора, ленточная пила, складная лопатка, восьмилитровый котелок, мыло, походная аптечка, рыболовные мелочи, ножи и посуда - ребятам это больше не понадобится. Их выбор иной.
Вот Машкины рейтузы с дыркой от костра на заднице, Ленкин свитер с петухами... К горлу подступил комок. Ни с кем даже не простился. И теперь уж вряд ли... Белек сжал зубы, оскалился по-звериному. Все! Сопли остались в прошлом, в доатомной эре. Теперь это просто свитер и просто рейтузы, которые спасут его зимой.
Да, мало радости продираться с такой баржей через запруженную повалью реку. Но это несравнимо лучше, чем в костюме химзащиты маршировать через эпицентр взрыва! Жизнь теперь принадлежит только ему. И закончили ныть!..
Белек спустился к берегу помыть руки. Из зеркала воды на него глянул совсем чужой человек с седой, аж белой шевелюрой и такой же щетиной.
- Белек, - обозвал Белек свое отражение.
Не за цвет волос, а за огромные испуганные глаза, как у детеныша тюленя... Собственно, тогда он и стал Бельком. Кто-то, сидевший глубоко внутри, всплыл наружу и взял ситуацию под контроль, ободряюще похлопал по плечу. Все, мол, хеликоптер нихт. Попистофали!..
Река расширялась, плыть становилось проще. К вечеру Белек выбрался на открытый участок и решил вскарабкаться на пригорок, чтобы проверить связь и оглядеться.
И замер. Что-то зацепило взгляд, привлекло внимание в небе. Там, оставляя светящийся след, за горизонт падала огненная клякса.
"Комета?.."
Нет... Из-за холмов, из-за серой дымки леса вспух, поднимаясь, далекий, но необычайно яркий белый шар. В голове тревожно заметались обрывки мыслей, в какую сторону надо падать ногами и как укрывать голову...
Белек не шелохнулся, остался стоять в рост. Вытянул руку и хладнокровно запечатлел растущий гриб на мобильную камеру. Он отчего-то решил, что у каждого уважающего себя Белька должен быть свой снимок ядерного взрыва. А что касается испуганных глаз... Он еще над этим поработает...
Паутина прицельной шкалы поймала человеческую фигурку. Четыреста метров по дальномерной дуге. Для "калаша" такая цель ростом ровно в мушку. Пальнуть, конечно, можно, но все шансы сведет на нет разброс. А для снайперки в самый раз, зона уверенного поражения. Крошечный боец в камуфляже перегнулся пополам и завалился на бок.
Два голубоватых пятна равнодушно взирали на бойню. Одно облепило вершинку молоденькой березы. Второе провисало соплей, зацепившись за колючую проволоку.
"Пусть это будут души убитых кроликов", - Белек почесал нос и принялся добивать магазин.
Наплевать на них сто раз. Есть не просят. Вон, проблема куда насущней... Сколько монахов уже легло на этом склоне? Десятка два, ведь, не меньше. Большинство в первые дни, когда перли нахрапом. И все равно ведь лезут и лезут!.. Белек решил, что покинет бункер только вперед ногами, пусть явится хоть весь Скит. Такого убежища больше не найти, истина простая, как божий день.
Всякое бывало. Не то плохо, что голодно и тяжело жить индейцем в лесу, ничего, как-то ж перебивался. Но в последние годы еще и небезопасно стало. Просто так по пещерам да берлогам не поныкаешься - сожрут. В буквальном, понимаешь, смысле. С зараженных территорий кого только не приносило. Одноглазые волки с длиннющими лапами и крокодильей пастью, стаями они носились быстрее ветра и кушали все подряд. Кроме внешнего сходства, пожалуй, унаследовав от волков основное - аппетит... Липучие нетопыри, реагирующие на тепло тела. Такой прицепится - отдерешь вместе с мясом. Будет висеть, пока не насосется крови, как Гапон слив. Эти по ночам вылетают целыми тучами. Такая туча за пару минут делает из коровы гербарий.
На бункер Белек наткнулся случайно. Заросшая дорога, вымощенная бетонными плитами, вывела на заброшенную станцию связи. Опутанная ржавой колючкой территория пестрила обломками антенн и остовами спутниковых тарелок. Сюда упал фугас, не ядерный, но тоже неслабый, оставивший от прочих построек только заполненную водой воронку размером с футбольное поле. Зато часть подземных коммуникаций сохранилась прекрасно. Их то Белек и облюбовал под новое свое жилье.
Когда в одном из помещений отыскался опечатанный железный шкаф, скрывающий в своем чреве полдесятка новехоньких автоматов Калашникова, снайперскую винтовку и два ящика с патронами, Белек испытал настоящий приступ эйфории и прямо там станцевал лезгинку, заключив, что жизнь удалась. С таким арсеналом можно и дичинку добыть и мнение свое доказать кому угодно. К числу прочих сокровищ прибавилось несметное количество банок с мясной кашей и питьевая вода в пластиковых канистрах.
Белек старательно засыпал провалы, замкнув подземный периметр. С факелом в руках исползал все темные закутки на предмет возможных соседей, извел метровых многоножек, расплодившихся в душевой, и липучих нетопырей, что дремали на сводах потолка. Впервые за долгое время Белек почувствовал себя в безопасности.
Подобраться сюда можно только с одной стороны, по сыпучему песчаному склону. Тылы и фланги надежно защищала крутая скала. Полезешь - голову свернешь. Короче, не просто так все. Бункеры где попало не строят.
Из колючки получались великолепные петли на зайцев, которые разнообразили рацион. Рывшихся в подлеске кабанов Белек частенько клал прямо из грибков воздуховодов. А несколько сенных кормушек, устроенных неподалеку, включили в меню еще и лосятину. В любом случае, нынешняя охота существенно отличалась от той, когда приходилось сидеть по трое суток в засидке с арбалетом из автомобильной рессоры и жевать кору, чтобы не свалиться в голодный обморок.
В полутора часах ходу от бункера находилось некогда крупное село, основной достопримечательностью которого был мужской монастырь. В годы постъядерной анархии такие городки и рабочие поселки быстро приобретали статус анклавов. Где-то власть брали военные, где-то общий сход, где-то бандиты. Здесь народ саданулся в религию.
Несколько раз Белек наведывался в Скит. Сменять заячьи шкурки на молоко и хлеб, а больше поболтать да узнать последние новости. Наведывался до тех самых пор, пока однажды не увидел на площади перед бывшим сельсоветом огромное костровище. Двое монахов сгребали в мешки пепел и белые кости. Вначале Белек не понял чьи. Даже усмехнулся, мол, вы тут что, жертву приносили?
- Ты давай-ка, проходи мимо, - напутствовал тот, который постарше.
И отчего-то отвел взгляд. Белек не верил глазам, не верил, что такое возможно. Да, изменился мир, но поколение-то людей прежнее, выросшее в той, другой эпохе. Ведь этот дядька в балахоне - его ровесник. Считай, вместе гоняли мяч, сидели за партой в школе и читали в учебнике истории про костры средневековой инквизиции и охоту на ведьм. Как мало оказывается надо... Как мало...
Ага. Машут белой тряпкой. Переговоры, значит. На виду показался парламентер, медленно выпрямился в рост, растопырил руки в стороны, дескать, безоружный я, не стреляй. Белек терпеливо ждал, пока тот приблизится. Сам сек по сторонам, прогнозируя возможную подлянку. Прокричал, видя, что парламентер забирает в сторону:
- Правее возьми!..
"Вот, ведь, дятел".
- Стой! Повертись кругом! Че надо, говори?
- Отдайте бабу!.. Мы уйдем...
- Нет у меня никакой бабы!..
Белек прикусил язык, осознав собственную дурость. Монахи-то думают, поди, что снайперов здесь целая рота.
- Ты один что ли? - усомнился парламентер.
- Один...
- Слушай, отдай бабу по-хорошему. Хочешь, мы тебе других приведем? Выберешь. Можешь даже две взять...
- Нахрена они мне надо, нахлебники?
- Ну, как, нахрена... - монах осклабился.
- Нет у меня никого! - рассердился Белек. - Валите с моей земли! Я вас не трогал!..
- Не... Ну нету, так нету... Че ж... - парламентер пожал плечами и потопал назад.
"Пристрелить его, пока не поздно, что ли... Черт..." - Белек поморщился с досады.
Монахи уходили. Вряд ли причиной тому стало неубедительное его вранье. Просто скоро стемнеет, а до Скита еще чесать полтора часа по сумеречному лесу. Белек деловито обшарил трупы у железной конструкции, собрал патроны и оружие. К утру от тел не останется и следа. Поработает служба бесплатной уборки мяса. Плохо, что к месту невольно прикармливались падальщики. Так и станут потом таскаться сюда. Сокращать поголовье кроликов и свинок.
Белек не покидал позиции до самых сумерек. Лишь когда в небе замелькали крылатые тени и послышалось тонкое попискивание, спустился в бункер. Тщательно запер вход.
Марина спала. Лежала на боку, обхватив свой огромный живот рукой, словно оберегала от кого-то. Белек согрел над лучиной банку консервов, вскипятил кружку воды. Сосновое смолье прогоняло затхлый дух подземелья, наполняло каптерку уютом деревянной избы. Белек поколебался и пристроил в углу еще одну щепу. Ничего, пусть горит. Вентиляция справится.
Девушка пошевелилась, открыла глаза.
- Будешь? - Белек пододвинул кашу.
Марина отрицательно помотала головой. Последнее время она почти не вставала и ничего не ела. Только пила воду.
- Просто спросил... - Белек вздохнул.
- Что... там? - девушка разлепила пересохшие губы.
- Да ничего. Твои приходили. Сто верблюдов предлагали за тебя...
Марина улыбнулась.
"Ничего. Смеется. Значит, нормально все".
Девушку Белек встретил неделю назад. Босая, с содранными ладонями она бежала, не разбирая дороги, и даже поверхностный наблюдатель заключил бы, что бежала, скорее, не куда-то, а от кого-то. Белек принял за правило не вмешиваться в разного рода конфликты и разборки. Его дело - сторона. Но одно обстоятельство заставило поступиться принципами: измученная беглянка была хорошо беременной.
- Я из Скита... Помогите, - выдохнула она и опустилась на четвереньки: непросто носить такой живот. Посмотрела умоляюще: - Они нас жгут...
Разум Белька протестовал. Не было ни одной причины наживать себе врагов в виде придурошных фанатиков. И из-за какой-то девицы ставить под угрозу чудесным образом обретенное благополучие. Но сердце Белька дрогнуло. Пусть цветет во дворе эпоха махрового "фаллаута". И пусть закон нынче один - выжить... Но не совсем же он... В самом деле...
Двоих преследователей Белек положил очередью из автомата. Расчетливо. В спину. Третий ушел. Наверное, тогда стоило догнать его. Трупы спрятать. Как говорил остряк-приятель: "концами в воду". Пойди потом, разберись... Но Белек же, в конце концов, не Рембо и не спецназовец. Он ведь даже в армии не служил. Так, военная кафедра... Непросто это, рассуждать трезво возле теплых еще тел, подрагивающих в мышечных конвульсиях. Кого он догонит сейчас на ватных-то своих ногах?..
Белек глядел на догорающую лучину, хмурился. Марина не сегодня-завтра родит. Акушерку бы какую найти или, там, бабку-повитуху. Да и, опять же, надо молоко, пеленки, теплая вода...
"Блин, тут отбиться бы!.." - Белек допил чай.
- Ладно. Мне поспать надо. Завтра, чувствую, будет дискотека...
Белек улегся на койку, закрыл глаза. Но сон пришел не сразу...
...Одинокий турист, считающий себя самым умным на свете, продержался в Бельке до декабря. И умер вместе с последней банкой тушенки. Святой и неприкосновенной, как индийская корова. В крайней степени истощения, та банка нужна была, чтобы дойти до ближайшей деревни.
Раньше выручали жерлицы. Нехитрая снасточка на живца, дающая более-менее стабильный улов. Теперь река замерзла. Малька нарыть негде. Все бобры в округе перебиты. Тем, что посчастливилось спастись от самодельного арбалета, сейчас спят сладким сном, пережигая накопленный жир. У Белька такого жира не было. Все запасы иссякли.
Полудохлым заморышем он поселился в чьей-то заброшенной бане. Селяне собрали в складчину картошки, капусты, сала, соленых огурцов. Кто что мог. Дали немного дров. Белек сидел перед печкой и не мог нагреться. Ел и все никак не мог набить утробу. Он твердо решил по весне податься в пезанты. Завести огородик, кур и поросенка, если этого поросенка кто-нибудь даст в долг. Но сельскохозяйственным мечтам Белька сбыться было не суждено.
Месяца через три, как раз перед предстоящей распутицей, в деревню приехал БТР с прицепленной позади тракторной телегой. С брони спрыгнули бойцы в камуфляже, но без знаков различия. Зато с автоматами. Сборщики оброка. В чью пользу? В чью-то... В пользу того, кто подмял под себя округу. Централизованная власть кончилась уже давно. Теперь каждый двор выполнял свой план по продразверстке. Покосившуюся баню Белька приравняли в обязанностях к такому двору.
Напрасно Белек доказывал, что поселился тут в начале зимы. Напрасно за него держали слово деревенские. Белька выволокли на улицу, повалили и принялись неторопливо пинать. Сосредоточено. Методично. Беззлобно. С таким ментовским равнодушием властьпредержащего. Так избивают до смерти. Одного опричника Белек даже узнал в лицо. Тот, вроде, учился с ним в политехе на параллельном потоке.
Бойцы отошли перекурить. Белек остался лежать у БТРа, уткнувшись лбом в грязное колесо. И тут второй раз в жизни, опять же, почему-то под созерцание колесного следа, в шумящую его голову пришла предельно ясная мысль, что правила игры пора менять. Причем, в самое что ни наесть ближайшее время.
- Бочка медицинского спирта. Двести литров. И вы на год освобождаете деревню от имущественных притязаний...
- Годится! - бойцы весело переглянулись. - Где?
Конечно они согласятся. На словах-то - да на любые условия. Белек едва заметно улыбнулся:
- Надо ехать...
БТР остановился у края насыпной дороги.
- Дальше лесом, километров шесть, - предупредил Белек.
Четверо спрыгнули с брони. Водила остался.
- Слышь, Сусанин, - Белька тронул за плечо старший, - если ты это... лысого гоняешь... Не обессудь... - внушительно похлопал по крышке автомата.
- Я произвожу впечатление дебила? Нет?.. Канистры возьмите...
Эту дорогу Белек знал. Бессчетное число раз мотался сюда разжиться каким-нибудь металлоломом, поглядеть на проезжающую мимо технику, просто от скуки и одиночества. Через час Белек безошибочно вышел к реке, к месту последнего своего жительства. Здесь он помнил каждую кочку.
Сейчас в овраг. Не запнуться о корни.
- Вы вчетвером-то бочку поднимете? - Белек с сомнением оглянулся на бойцов.
- Да мы ее ща выпьем нах!..
- Ты сам-то как ее сюда вкорячивал? - насторожился старший.
Теперь на колени. Нащупать лаз, закрытый брезентом от палатки.
- По воде дотянул. Потом на катках... - соврал Белек.
- А прятал зачем?
"Вот пристал".
- От таких, как вы...
Ползти три метра. Дальше можно выпрямиться.
- Слышь, больно ты борзый я смотрю, - старший кряхтел, протискиваясь следом.
- Сейчас свет зажгу, - Белек нащупал сальный светильник, чиркнул спичкой.
Пламя высветило бревенчатый потолок, самодельный топчан, печку из обмазанных глиной камней, гору вещей в углу.
- Ниче се блиндаж!.. Сам рыл?
- Сам...
- Ну, где спиртяга-то?
- Вот, под камнем, - Белек пнул плоский валун у входа. - Закопана бочка...
- Пацаны! Идите сюда!..
Бойцы вчетвером сгрудились у камня, тужились на раз-два.
- С места не двигается... Примерз, наверное...
Нет, не примерз. Наплыв в форме пуговицы - лишь видимая часть огромной плиты. Вероятность сковырнуть его равнялась нулю.
- Подождите, у меня лом был, - Белек полез в дальний угол.
Что-то клацнуло, засвистело тонко, у порога слышимости, словно заряжающиеся конденсаторы на фотовспышке.
- Пацаны! Он не... - старший первым почуял неладное.
Но было поздно.
Землянку наполнил зеленый свет. Плохой свет. Всего на несколько секунд, но в замкнутом пространстве этого хватило с лихвой.
Трое не двигались. Четвертый дрыгал ногой, застряв задницей в узком проходе. Живой еще. Белек втащил его обратно, перевернул лицом. Тот самый, знакомый из политеха.
- Н-на! Сука!
Треснула короткая очередь. Теперь уже не шевелился никто.
Белек выполз на воздух, вывалил содержимое желудка. Долго тер руки шершавым снегом. Сидел, собираясь с мыслями.
Излучатель Белек надыбал в конце лета. Он не знал ни названия, ни принципов действия нового оружия. Наблюдал несколько раз, как с пролетающих вертолетов жгли округу каким-то зеленым лучом. Про себя Белек называл его "плохим светом". Однажды, в одном месте, где река подступала к шоссе почти вплотную, произошел скоротечный бой. С воды слышался треск очередей, ухнуло несколько взрывов. На берегу лежал перевернувшийся УАЗ военный, открытого типа. Двигатель работал, куда-то в сторону бил сектор зеленого света. Там, где луч касался деревьев, жухла и осыпалась листва. До конца не отдавая себе отчета в действиях, Белек вытащил из джипа чрезвычайно громоздкий и тяжелый излучатель. Успел погрузить его в байдарку и отчалить, прежде чем к УАЗу набежали какие-то люди. На черта понадобился Бельку этот "луч смерти", он сказать не мог. Причиной тому стал, скорее, все тот же "Фаллаут". Там благополучие героя напрямую зависело от мощности носимой пушки.
В действительности таскать на себе такую установку не было никакой возможности. Единственное практическое применение излучатель снискал на ниве уничтожения комаров. Короткий импульс - и крылатая гнусь осыпалась в радиусе пятидесяти метров. Вообще, не единственное, конечно... Чего греха... Когда по ночам кто-то прохаживался вокруг палатки, Белек садился и пристраивал излучатель на колени...
Он заставил себя вернуться в землянку и обшарить трупы. Конечно же, Белек мог просто уйти, исчезнуть. Но оставался водитель в БТРе. Не дождавшись своих, он приведет подмогу, трупы найдут, а злость выместят на деревне. Подводить под удар людей, по сути, спасших ему жизнь, Белек не мог...
- Слышь! Давай, помогай! - Белек тарабанил по броне. - Я вам в носильщики не нанимался!..
Водитель грелся или спал, закрывшись изнутри. Надежда просто снять его прицельной очередью не оправдалась.
- А? Чего? - открылся люк. - А где остальные?..
- Ужрались в слякоть остальные... Я ночевать тут с вами не намерен!..
- Вот козлы!..
С перестраховки Белек зарядил в водителя полрожка. Отволок нашпигованное свинцом тело в лес.
Двигатель БТРа работал. Никогда раньше Бельку не доводилось управлять такой машиной. Ничего! Все когда-то случается впервые... Белек гнал, пока не закончилась солярка...
Предрассветный туман молоком заливал низины, стелился по земле. Тихо. Сейчас бы с удочкой посидеть на подлещика... Белек пошарил по местности через оптику - никого. Голубых соплистых образований также нигде не наблюдалось.
На глаза снова упала белесая пелена. Белек не знал что это. Радиация, игрушки с "плохим светом" или просто прогрессирующий астигматизм. Отправил в рот кубик рафинада - сахар немного помогал.
Вдали послышался хруст ветки, что-то бряцнуло. И вскоре уже вся округа наполнилась звуком шагов, сморканием, покашливанием. Они не особенно-то и таились. Полуслепой стрелок в единственном экземпляре былого уважения не внушал.
"Давай! Давай!" - Белек тер виски, массировал глазные яблоки, но поволока не спадала. - "Только не сейчас!.."
Прозвучала команда:
- Пошли!..
И расплывчатые силуэты выметнулись со всех сторон разом, быстро сжимая полукольцо. Белек стрелял по серым расползающимся пятнам, стрелял на движение, на звук. Отбросив СВД, схватился за автомат. Успел веером опустошить два магазина, пока плотный ответный огонь не заставил вжаться в землю, не позволяя высунуть головы.
Монахи просто задавили массой.
Сорок семь шагов на четвереньках. Задраить люк... Вовремя. Позади грохает граната, чертят по металлу осколки.
"Ах вы собаки страшные!.. Ну, подождите!.."
Раз, два, третий проход налево. Аккумуляторная. Зажечь огонек. Набросить провода на окислившиеся клеммы. Не перепутать минус с плюсом. Искрит? Хорошо... Не совсем, значит, еще сдохли... Семь, восьмой проход налево. Еще раз налево. Дверь. Коробка питания на стене. Черная кнопка...
Оживает, мигая разноцветными лампочками пульт. Светят серым фоном мониторы. Вот эта группа тумблеров, обведенная мелом. Включить. Включить. Колесико гетеродина по часовой до упора. Переключатель в положение "БР". Боевой режим? Возможно...
Наружные камеры наблюдения не работают. Но Белек знает, что из замаскированного гнезда в грунте сейчас выползает автоматический станок на базе спаренных крупнокалиберных пулеметов "Корд", запрограммированный на поражение движущихся объектов. Кажется, сверху слышен грохот очередей и ручейный звон отработанных гильз, вопли раненых и предсмертные хрипы. Это иллюзия. Толстый слой земли глушит все.
Гаснет пульт. Аккумуляторов больше нет. И зарядить их неоткуда. Но мавр свое дело сделал. Мавр может уходить...
Раскаленные стволы висят на обесточенной гидравлике, курят струйки дыма. В воздухе стоит сизое облако пороховых газов. Вся округа завалена трупами. Те, что оказались к установке поближе превратились в кровавое крошево. Остальные выглядят как живые...
Не дать очухаться, расставить точки!.. Оптика привычно ложится на цель, а щека на приклад. На специальную подушечку, которая так и зовется "щекой". Толчок в плечо. Еще. Еще... Этого достаточно.
Уцелевшие бегут. Не отступают, не отходят, именно бегут, позабыв про оружие, позабыв про все, видя перед собой только спасительную поросль, где можно затеряться, упасть на землю и жить. Жить!..
Белек не стрелял вслед. Перед ним уже не противник. Просто одуревшие от смерти люди. Они больше не придут сюда. Это ощущалось каким-то животным чутьем.
Кто-то карабкался по склону, подбирая по-бабьи длинные полы. В прицельной сетке нарисовался поп. Не старый еще, в фиолетовой камилавке, с крестом на животе. С жидкой, не бритой с юности бородкой. Оглядел поле боя, мелко закрестился. Что-то пошептал пухлыми губами.
- Эй, стрелок! - позвал. - Покажись!
- А камаринского тебе не сбацать? - недобро отозвался Белек.
Священников он не любил. Поп увидел снайпера, кивнул и устало уселся на землю. На мгновенье задержав взгляд на винтовке, направленной ему в грудь. Покивал каким-то своим мыслям.
- Дорого... - вздохнул. - Дорого ты свою жизнь ценишь... Столищи народу положил...
Белек молчал.
- Отец Тихон меня зовут...
- До лампы мне как тебя зовут! Надо чего?
- Род людской на краю пропасти. От гибели на волосок. Тьмы и тьмы в горниле адовом сгинули, лишь горстки остались, таких, вот, как мы... И тех все меньше с каждым днем. Женщины несут уродцев. От радиации, от ядовитых дождей. Страшное испытание наслал на нас Всевышний...
Белек не перебивал.
- Не за богатствами твоими мы пришли, не за душой без веры заблудшей... За той, что прячешь ты... За той, что во чреве своем вынашивает антихристово семя... Не простым уродцем беременна она! Пришелец сидит в ней! Нечеловеческое существо!..
Белек поморщился:
- Слышь, святейшество, завязывай уже...
- Хочешь, землю есть стану? Любой клятвой присягну, страшным судом!.. Зреет у нее в пузе чужерод, к нашему воздуху приспосабливается, к воде, к силе тяжести. Обосноваться они хотят здесь. Жить! А человечество изведут. Знают же, бесовское семя, слабы мы сейчас... Не веришь? Ну, так погляди ее сам! Дева она! Дева непорочная!..
- Я не гинеколог, - буркнул Белек, - не разбираюсь...
- Своими глазами я зрел уродцев! Большеголовые они, с серой кожей, руки у них трехпалые и перепонки меж пальцами!.. А кровь не красная, как у нас, а белая, бесцветная.
- Стало быть, и кровь уже им пускали, - пробормотал Белек.
- Ну, подумай, чего стоит одна девка, пусть и невинная, - отец Тихон махнул рукой, - против угрозы всему!.. А не хочешь грех брать, нам ее отдай. У нас дух крепок и рука не дрогнет!..
Рой мыслей вертелся в голове Белька, но отчего-то больше всего, ему хотелось сейчас нажать на курок и посмотреть, как покатится под откос фиолетовая камилавка.
- Это да, - кивнул Белек, - веры вам не занимать. Нет бы усомниться, поразмыслить. Куда там! Вперед, блин, с аллилуйей!.. Да и в умении заповеди толковать высот вы достигли небывалых. "Не убий!" - так в завете говорится, вроде?
- Да что ты знаешь?.. - зашипел священник.
- Я знаю. Вам волю дай, вы полмира кострами осветите! Все иное, все, что не так дышит - в огонь! Чтобы богобоязнь была, и пастырям святой церкви, опять же, уважуха. Любую дрянь, любую пакость именем Господа обелить готовы... Ты там заметил, что я свою жизнь оценил в полсотни других? Есть такой случай, кривить не стану. Только вот этих, - Белек повел стволом, - не я положил, нет. Они ведь для вас стадо, паства. От слова "пасти". А вы пастыри, пастухи иначе. И на убой людей пригнали, как овечье стадо. Во имя своих каких-то терзаний... Не так скажешь?... Короче, все! Закончили ток-шоу! Раненых забирайте. И мертвых. Похороните по-человечески...
Отец Тихон поднялся.
- С девкой-то что решишь?
- Разберемся...
Против обыкновения Марина не спала. Сидела, забившись в угол, прикусив губу, сжимала между ног тряпку, пропитанную красным. Белек только сейчас заметил, какой у девушки живот, огромный и неравномерно выпуклый.
- Ну, как у нас дела, дева Марина?
Та попыталась улыбнуться в ответ, но вышло плохо.
Белек сел напротив, автомат не поставил, как обычно рядом, а положил на стол, перед собой. Девушка все поняла. Подобралась, как испуганная зверушка, заговорила, не сводя с оружия глаз: