Морозное, чёрное небо, звонкое, словно хрусталь, засверкало алмазами, как-то слишком уж весело, живо и ярче обычного, точно после шампанского в Новогоднюю ночь. Редкие воздушные замки, недавно косившие под барашков, окутавшись тайной, парили вокруг Луны, иногда на неё наплывая и давая себя просветить, показав нам свою анатомию волн, фантастических, неподвижных и чуть-чуть страшноватых. При этом Селена уже не была такой близкой, как в обычном своём голом виде, а казалась упавшей на дно мутной бездны.
Вперёд чуть виляла просёлочная дорога с большими сугробами по сторонам и неподвижными ёлками в белых шубах. Идиллия была бы совершенной, если бы ко всему не подмешивалось жутковатое чувство:
"Лес, тишина, темнота, и я здесь один".
Погода в последние дни очень радовала. Зачарованные снегопады сменило затишье, стали ясные, тихие дни. Всё вокруг было сказочным, мягким, искристым. Дорогу уже укатали.
Федя по глупости вышел пешком, когда ещё не стемнело. Но теперь его удивляла собственная беспечность, ведь не мог он пройти шесть километров засветло, если та захолустная станция, куда его принёс дизель, встречала вагоны кровавым закатом.
А ведь мужик на Жигулях предлагал такси.
Федя рассмеялся, но это был невесёлый смех, а вроде того: "Бывают же идиоты!" До этой самой секунды он ещё верил в давно уже неправдоподобную надежду, да и то только лишь потому, что она умирает последней. Не мог он за два с половиной часа не пройти шесть километров, даже по скользкой дороге, на что как бы надеялся, понимая, что обувь к тому же совсем не скользила. Теперь он уже просто знал, что действительно перепутал дорогу. Но по-прежнему продолжал брести, потому что ещё было нужно собрать свою волю, чтобы повернуть обратно.
Вдруг сердце упало до самых пят. Федя встал, как вкопанный. Он увидел движение тени за ёлками. "Может, показалось?" Не в силах шагнуть, он упёрся взглядом и скоро отчётливо разглядел силуэты с острыми ушами. Они явно его пасли.
"Но, может, это всё же не волки?" Федя судорожно зашагал по дороге дальше, приговаривая:
- Вдруг не волки, вдруг не волки. Собаки, собаки, еноты, какие-нибудь дикие нутрии-вот.
На самом деле он их узнал и не сомневался, что это волки, однако надеялся, что они побоятся напасть, так как эти твари вовсе не дуры и знают, что люди нередко бывают вооружены.
"Да, да! Сейчас вам! Пошёл бы человек через лес ночью без оружия? Вот именно!"
Только поэтому он ещё не бежал, чтобы не подумали, будто бы он их боится. Оглянувшись, он увидел, что четверо стопроцентных волков трусят за ним по дороге с его скоростью, видимо, и в правду раздумывают, стоит ли нападать. Это сулило не радужную перспективу: они нападут непременно, им осталось только решиться. И Федины ноги, не дожидаясь команды, вдруг понесли его очень быстро, так, как он ещё в жизни не бегал. Это был повод - волки рванули за ним.
В этот момент слева, как будто спасительный призрак, явился чёрный силуэт большого строения с высоким, глухим забором. И если бы он не заметил тропу до ворот, то там и увяз бы. И остались бы от Феди рожки да ножки!
Даже в самых бестолковых войсках (именно в таких он недавно служил) раз в полгода сдают нормативы. В том числе, полосу препятствия, где сам себе удивляешься, что перемахнуть двухметровый забор очень просто даже тому, кто ни разу не мог подтянуться. И он не спасовал. Преодолев ограду, Федя оказался на чужой территории. Волки остались за бортом.
Перед ним предстал странный дом, размером и выкрутасами сравнимый с современным замком хвастливого нувориша. Но замок был, без сомнения, старинным, вероятно, усадьбой какого-то князя, ну, на худой конец - графа. Дом состоял из двух целых этажей и третьего - полукрыши, утыканной башенками.
Федя постучал в одну из дверей. Из чердачного незастекленного окна, хорошо освещённого луной, высунулась кошачья морда. Это был уровень третьего этажа, не совсем близко, но в тот момент Федя готов был поклясться, что голова кота была размером с человеческую. Движения его тоже вызывали странное чувство. Он положил лапы на раму и лёг на них подбородком, глядя на Федю вниз. Не понимая, кот это, или шутник в маске, в любом случае, подыгрывая ему, Федя поманил:
- Кис, кис, кис.
Но живая мимика, явно указывая, что никакая это не маска, выразила: "Я тебе дам кис, кис, кис". Затем, уже подыгрывая Феде, (так ему почему-то подумалось), оскалившись клыками, кот мирно произнёс:
- Мяу.
Федя вздрогнул. Ему на плечо кто-то опустил тяжёлую руку. Оглянувшись, он увидел огромного роста бородача, лет за пятьдесят, в ушанке, овчинном полушубке и валенках.
- Добрый вечер - сказал Федя, - простите, я убегал от волков, и мне ничего не оставалось, как перепрыгнуть Ваш забор.
- Я знаю, - ответил бородач.
- Но если бы волков не было, вероятно, я всё равно бы решился постучаться к Вам и попросить ночлега, я заблудился... Пожалуйста, можно ли у Вас переночевать? Хотя бы пересидеть где-нибудь в тепле?
- Пойдём, - сказал бородач.
Пол деревянной террасы, через которую они шли, удивительно сильно скрипел. Федя даже подумал, что так он скрипеть может только нарочно. Бородач отворил дверь из тесаных бревен, сбитых коваными полосами, и они вошли в дом.
Большая двухэтажная прихожая с внутренним балконом радостно пестрела перед Федей, яркая, красочная, позитивная, очень напоминавшая полотна Кустодиева. Преобладали сочные: красный и синий. Шикарную деревянную лестницу с красной ковровой дорожкой охраняло чучело бурого медведя. А большая часть передней перспективы была занавешена бархатной бордовой шторой. Учитывая на ступень приподнятую дальнюю половину, этот занавес напоминал кулисы. За ними, видимо, дом продолжался. Всё это освещала огромная хрустальная люстра в радужных лучиках, висевшая на цепях.
- Присаживайся, - предложил бородач, указывая на большой синий диван.
Федя поблагодарил и присел. Бородач поднялся наверх и скрылся за изломом лестницы.
"Сейчас придёт толстая, розовощёкая молодая купчиха в пёстром сарафане", - подумал Федя, но ошибся. По лестнице спускалась пожилая, высокая, сухая дама в черном узком платье, которая напоминала скорее графиню или даже колдунью.
Федя встал, поклонился и сказал, удивляясь своей манере, всплывшей при виде этой женщины, наверное, из каких-нибудь фильмов и книг:
- Мои извинения и почтение Вам. Я приехал в деревню Пескари, но от станции, понимаю, пошёл не по той дороге, одним словом, заблудился. Недалеко отсюда за мной погнались волки, и, слава Богу, Ваш дом оказался рядом! Чтобы спастись, мне пришлось перепрыгнуть забор. Это просто чудо, что я ещё жив. Теперь смею просить Вас приютить меня на ночь.
- Конечно, мы Вас приютим, молодой человек, нельзя отказывать попавшему в трудное положение. Пойдёмте, я покажу Вашу комнату.
Они поднялись по парадной лестнице на второй этаж. Широкий главный коридор в небольших античных полуколоннах завершался ажурной винтовой лестницей, ведшей на третий этаж. Феде очень захотелось, чтобы его отвели наверх. Что и произошло. В отличие от роскошного второго, третий этаж казался сжатым, с круглыми помещениями, переходами из одного в другое, на первый взгляд, запутанной планировкой. Как он и загадал, его комната оказалась башенкой. Один полукруг стены был пронизан несколькими одинаковыми длинными, но узкими окнами стрельчатой формы. Вторая половина башни, очевидно, тонула в крыше. Там помещались вход, камин, стеллаж с разными красивыми безделушками и посудой, массивный застеклённый шкаф с какими-то старинными фолиантами. Над окнами и всем остальным по кругу одинаково чётко висели восемнадцать картин, примерно высотой с метр и в половину метра шириной. Все они были портретами мужчин и женщин, с интересом и удовольствием разглядывающими Федю. Посреди комнаты стоял большой круглый стол, покрытый сукном, с фарфоровым вазоном на ножке, заваленным конфетами, и статуэтка-девушка из того же сервиза. К столу прилагались четыре кресла. В самом уютном месте, равноудалённом от входа и окон, стояла большая деревянная кровать, стена над которой завешивалась большим гобеленом в русском стиле, типа "Машенька и медведи". И почти напротив висели огромные, метра в полтора диаметром, настенные часы, обрамлённые лепестками, будто цветок. Кроме того, имелась и масса чего другого: и маленькие картинки, и какие-то ещё непонятные предметы. На стенах не было свободного места. Это была невероятно уютная, милая спальня.
- Здесь холодно, - сказала графиня, - растопите камин. Дрова не жалейте, так как завтра, надеюсь, Вы сходите в лес и восполните запас.
- Конечно, конечно, нарублю ещё больше, с удовольствием, - сказал обрадованный Федя, ощущая себя хоть в чём-то не иждивенцем.
- Дрова найдёте в каморке, первая дверь направо при выходе отсюда. Располагайтесь, через час у нас будет ужин, я приглашаю. Вас позовут.
- Спасибо, я с удовольствием приду.
Федя растопил камин, разглядел чудесные раритеты. Это был явно не ширпотреб, это фамильные предметы искусства, старинные. Федя чувствовал в них историю, они были словно живые и, видимо, принадлежали тем господам на портретах, которые сентиментально ими дорожили. И Федя невольно проникся трепетным уважением ко всему окружающему.
Послышался стук в дверь.
- Да-да, - сказал Федя.
Дверь отворилась, вошло милое создание. Это была девочка лет десяти в пышном "кукольном" платье - а-ля Мальвина, с огромными голубыми глазами и личиком, какие встречаются в самых кавайных аниме. Федя сразу почему-то подумал: "Если у неё есть старшая сестра такого же экстракласса - женюсь!"
- Добрый вечер. Меня зовут Елизавета. Я пришла звать Вас на ужин.
- Добрый вечер, а я - Федя. Спасибо за приглашение, я с большим удовольствием. А у тебя... простите, у Вас есть старшая сестра? - сам не зная зачем, спросил он. Вообще-то, он был лёгок на язык и прост, только не в смысле глуп, а потому, что любил людей и любил, чтобы с ним обращались так же.
- Есть. Ольга вместе с другими дожидается Вас за столом, - ответила Елизавета несколько диктаторским тоном, с ключевым словом "дожидается", который равнялся тому, как если бы она добавила: "Лучше поторопиться и не заставлять всех ждать".
- Пойдёмте же, - ответил Федя, - я готов.
"Ах!" - вроде даже вслух произнёс Федя, когда спустился к столу: Ольга оказалась даже более, чем он ожидал! Если считать, что Бусинка (так для себя он назвал Лизу) с возрастом не растеряет свою прелесть и донесёт её лет так до девятнадцати, это не сказать ничего. Ольга была не просто неиспорченной Бусинкой, а неожиданно ярко расцветшей.
Судя по лицу, была там ещё одна сестра - Мария, самая старшая, лет двадцати пяти-двадцати семи, замужняя, потому что рядом сидел её явный муж. Хотя некоторые другие сходства наводили на мысль, что он их брат. Все сомнения отпали, когда Ольга Марию назвала мамой, а Романа папой.
Вся семья была с Федей обходительной, правда Ольга была чем-то слишком расстроена и, при всём её большом старании, ей не удавалось этого скрыть.
Федя рассказал, что он работает в компьютерной фирме, и один их клиент, из деревни Пескари, купивший компьютер, вызвал специалиста. Наверняка, там какая-нибудь мелочь, связанная с его неумением, но фирма гарантирует. И приходится ехать. Они договорились с хозяином, чтобы Федя там переночевал, из-за расписания поезда иначе не получалось.
Когда Федя рассказывал про волков, вся женская половина охала. Правда, раскусил он их не совсем: натуральными ли были эти охи, или хорошо поставленная манера. В любом случае, это приятно трогало, и этим они никак не походили на дур, а как раз очень женственных, добрых и милых.
Лёжа перед сном, Федя рассматривал волшебную комнату. При лунном свете портреты, казалось, ожили, и лица на них шевелились. Не шевелился лишь тот, на котором он заострял внимание, остальные боковому зрению казались слегка подвижными. Но было совсем не страшно. Он был уверен, что если бы они и вправду оказались волшебными, то непременно хорошими, и могли только подружиться с ним, и никак не иначе.
Проснулся он затемно с мыслью об Ольге. Он понимал, что увидит её ещё раз - за завтраком, и после уйдёт, не успев влюбиться, как следует. Что вовсе не тяготило, а радовало, ибо, куда ему до неё. И останется в его памяти принцесса, с которой он дважды сидел за столом и приятно беседовал! Настроение было удивительно лёгким, приятно мечтательным на возвышенные темы!
Наконец, за окошками тронулось. Звёзды тихонечко стали тускнеть. Воздух превратился в кисель - прекрасный насыщено-синий, дно которого вдруг забордовилось, окрасилось быстро светлеющим ярко-малиновым цветом, на глазах нагревавшим всё небо. Появился и шарик, сначала не яркий, но вскорости начал резать глаза. Всё ярче и ярче, ласковее и ласковее. Утро выдалось изумительным.
По просьбе Феди Семён ему выдал топор, санки, валенки, полушубок, рукавицы и указал тропинку, по которой ходят за дровами.
- Если к тебе придут местные псы и станут пугать - главное, не бойся, возьми хороший кол и бей, не жалей. Они уважают силу. А то покусают, могут даже порвать.
Недалеко по тропинке Федя обнаружил пеньки и щепки. Повалив одно дерево, он стал обрубать ветки.
Тут деловыми походками, будто здесь они самые главные, пожаловали гости. Его окружили с десяток собак, больших, разномастных и очень недружелюбных. Они стали морщить носы, задирая верхние губы, обнажая все зубы, и злобно рычали. Больше всех старался длинный сивый кобель в рыжих пятнах. Он стоял прямо перед Федей и, казалось, что что-то держало его за хвост, иначе он как пружина налетел бы на Федю. Так уж он рвался, этот артист пугающего жанра. Федя сжимал хорошую палку, которую загодя заготовил не зря.
"Надо нападать самому, а то точно не отстанут", - подумал он и огрел бело-рыжего по хребту, и тут же очертил дубинкой вокруг себя, но никого не задел, так как никто из собак в его сторону не подвинулся. Пользуясь паузой, Федя расстегнул полушубок, сбросил его на снег. Собаки на это смотрели неодобрительно. Свобода и морозец придали ему лёгкости и сил, и, яростно махая палкой, он сам кинулся на псов. Рыжий развернулся первым и побежал прочь, три шага на четырёх ногах, затем встал на задние лапы и побежал на двух, пригнув голову и подняв передние лапы кверху, испуганно оглядываясь. Федя чуть не рухнул в обморок. Он огляделся и увидел, что все псы разбегались от него лучами в разные стороны, задрав хвосты и на задних лапах.
Возвращаясь с дровами, Федя встретил длинного рыжего мужика, очень похожего на того пса. Мужик, ехидно улыбаясь, поздоровался. Федя ответил ему и спросил:
- Как дела?
- Дела-то нормально, - ответил мужик и, прищурив глаз, как показалось Феде, с укоризной добавил, - хребет болит.
- Ну, так нечего было лезть, - ляпнул Федя, подумав: "Если я в сказочном бреду, то это точно он. А если я слишком много воображаю, то и он не поймёт".
- Куда это лезть? - вызывающе спросил Рыжий.
- Откуда мне знать, может, стукнул где, может, застудил, а может, колом кто-нибудь съездил, - ответил Федя и пошёл дальше.
Мужик стоял и смотрел ему вслед, пока тот не скрылся.
После того, как он вернулся и сложил все дрова, к нему постучала Бусинка. Она принесла письмо.
- От кого? - спросил Федя.
- Не велено было говорить, значит - тайна.
Заинтригованный Федя открыл конверт и прочёл: "Фёдор, пожалуйста, не уходите от нас сегодня. Я молю Вас об этом. Останьтесь ещё ночевать под любым предлогом.
Ольга".
Лиза всё это время стояла рядом, и когда поняла, что он прочитал, молча протянула руку. Федя отдал письмо. Она бросила его в камин.
Предлог он придумал тут же. Для симуляции занятий у него был приём.
- Лиза, ты можешь найти и принести мне йод?
- Конечно, подожди пять минут.
Кусочек сахара сразу же весь потемнел, когда Федя приставил к нему и перевернул открытый пузырёк йода. Затем он его съел и пошёл вниз, разыскал графиню и пожаловался, что у него озноб. Та предложила ему смерить температуру. Термометр показал 37.5. Феде вежливо предложили остаться, но чувствовалось, что в хозяйке что-то не то, будто она оставляла его против своего желания.
День прошёл скучно. Федя сидел в своей комнате и читал. Семён приносил больному обед.
Вечером послышался стук в дверь. Федя предложил войти. Вошла хозяйка. Она принесла блюдо с пирогом и сказала:
- Федор, позавтракайте, пожалуйста, утром здесь, у себя. Завтра у нас очень серьёзное мероприятие с важными гостями, поэтому просьба, постарайтесь не показываться там, пока Вам не сообщат, что всё закончено.
- Понял, - ответил он, - я не выйду из комнаты, пока мне не скажут.
Утром, разогрев чайник, Федя сел за стол и вдруг услышал доносившийся снизу шум. Он прислушался: бранился мужской голос, наперекор ему послышался женский. Федя на цыпочках подошёл, открыл дверь и подкрался к самой винтовой лестнице. Женский голос он узнал, это была Ольга. Мужской был незнаком. Вспоминая просьбу Ольги, он всё же прокрался на второй этаж и стал наблюдать сверху. Высокий, поджарый мужчина средних лет с красивым, властным лицом конкистадора, одетый типа барона из прошлого, распекал всю семью, приютившую Федю, и грозил, что они дорого за это заплатят, что им скоро настанет конец, если они не могут обуздать свою неразумную девчонку.
Ольга ещё раз крикнула ему, чтобы он убирался и больше сюда никогда не являлся, иначе они сами пожалеют об этом, и конец им настанет самим. Семья молчала, потупив взгляды, видимо Ольгин бунт был для них неожиданным - справедливой, но неблагоразумной дерзостью против каких-то неодолимых сил. Только бабушка иногда умоляла её:
- Смирись, милая, выходи за него.
- Я уже не простил бы вам всем ни единого её слова, но вас пока ещё спасает только одно - то, что она слишком красивая, и я хочу, чтобы она была моей, - сказал Барон и подхватил Ольгу на руки. Ольга крикнула:
- Помогите же кто-нибудь.
Но все покорно молчали и не препятствовали. У Марии текли слёзы. Так бы и унёс он её, но в этот момент возле Барона с Ольгой оказался Федя.
- А ну-ка поставь на место! - крикнул он.
- Это ещё что такое? - высокомерно отозвался Барон, продолжая нести Ольгу к выходу. Он был явно сильней и уверенней Феди.
Но Федя перекрыл ему путь собой, и что было сил оттолкнул назад. Тот попятился, отпустив Ольгу. Она приземлилась на ноги. Федя не успел и глазом моргнуть, как барон выхватил саблю. Парень только услышал свист сверху и понял, что через мгновение его перерубят напополам. Увернуться ни реакции, ни даже возможности не было, всё, что он смог успеть, это только зажмуриться. Но сабля над его головой со звоном на что-то нарвалась. Это свой клинок подставил Роман. Он схватил за рукав Федю и откинул в сторону, а барону сказал:
- Что, не слышал? Убирайся отсюда вон!
- Ага! Вот как? возмутился Барон. - Что ж, вы сами себя приговорили!
Барон удалился. Все стояли в оцепенении.
Вдруг кот запрыгнул на перила, откуда его было лучше всего видно, и сказал человеческим голосом:
- Мы объявили им войну! Браво, Ольга! Лично я рад! Благодарю тебя за это, ценю твоё мужество, ты первая, кто не побоялся это сделать. И ты, Роман, молодец.
Они не сомневаются, что победят. Но я считаю, что многое изменилось за последние лет пятьдесят. Пора дать им бой! Верьте мне, я самый старший из вас. Ведь действительно пришла пора!
А с Вами, молодой человек, я бы хотел поговорить наедине. Пойдёмте наверх.
- Ох, что теперь будет!.. - прикрыв руками лицо, твердила бабушка.
- Нужно идти готовить оружие, - спокойно и даже с воодушевлением сказал отец. Было видно, что он не жалеет о таком повороте событий.
В отдельной комнате на втором этаже кот сказал Феде:
- Они придут сегодня ночью. Будет страшная бойня. Я не знаю, кто победит. Возможно, мы все погибнем. Спасибо тебе за то, что вступился, но ты не понимаешь, во что ввязываешься. Ты сторонний человек и не обязан погибать за чужое дело. Я предупредил, а у тебя есть время покинуть наш дом тихо, не прощаясь, по запасной лестнице, через малый вход, который ты знаешь. До вечера у тебя есть время подумать.
- Я уже подумал, ответил Федя, - я остаюсь однозначно.
- Я так и думал! Но всё же объясни, зачем тебе рисковать жизнью?
- Есть несколько причин, и я бы остался по любой из них. Во-первых, бежать! (Федя убедительно широко улыбнулся) - Да, ни-ког-да! Во-вторых, мне безумно понравилась Ольга. Даже не зная, могу ли я рассчитывать на взаимность, всё равно буду счастлив её защищать. В-третьих, мне нравитесь все вы.
Скажите, а кто они, эти люди, которых вы так боялись?
- О! Это не совсем люди.
- А кто? Оборотни?
- А кто, по-твоему, я? - спросил кот.
Федя пожал плечами и только спросил:
- Скажите, а Ольга?..
- Она человек, не переживай, правда, как ты успел заметить, из непростой семьи.
- Если бы она вышла за него замуж, её тоже превратили бы в оборотня?
- Увы, её бы превратили в полу... А детей она нарожала бы стопроцентных.
- Так кто же они? - допытывался Федя.
- Это могущественные злые силы. Раньше они абсолютно властвовали. Теперь их всё больше теснит цивилизация, с которой им приходится считаться, чего раньше не бывало. Если останемся живы, я расскажу тебе поподробнее.
Федя поднялся к себе. Вскорости Семён принёс ему арбалет, пачку стрел с блестящими наконечниками, деревянную мишень, показал, как стрелять, и ушёл. А Федя принялся тренироваться.
Потом послышался тихий стук. Федино сердце вздрогнуло: "Это она, чёрт возьми!" Он пригласил. И на самом деле, в комнату вбежала взволнованная Ольга.
- Спасибо тебе, Феденька! Я знала, что ты не подведёшь! Ведь я бы стерпела, пожертвовала собой ради остальных и вышла бы за него замуж, как это продолжалось веками. Они сами выбирали себе невест, никого никогда не спрашивая. Но я решила объявить им войну не ради себя одной. Лиза ведь очень красивая, и её наверняка ждало бы то же самое, и всех остальных ими выбранных тоже. Но это только малая доля их зла, пришло время положить конец их власти. Спасибо тебе ещё раз.
Она обняла его за шею и поцеловала в щёку. Его руки тоже коснулись её талии. Она оказалась такой хрупкой и нежной, что Федя понял: он готов погибнуть за одно только это прикосновение. Ольга убежала, а он так и стоял, обнимая воздух, пока, наконец, не очнулся. В окно он заметил подъехавший автомобиль.
Семён открыл ворота, затем другие, ведущие прямо под дом. Из машины вышли мужчина, женщина, парень и девушка. Семён загнал машину в подвальный гараж. Федя поспешил к верхнему краю парадной лестницы, чтобы подслушать и подсмотреть, кто же это такие. Гордо улыбаясь, они вошли в парадную. Их встретила вся семья. Мужчина объявил:
- Мы, конечно же, с вами!
- А мы и не сомневались, - ответил кот.
- Давно было пора. Спасибо, Ольга, что ты не струсила. Я всегда любила тебя и уважала, - сказала женщина, подошла и обняла её.
По лицам брата и сестры было видно, что они тоже с большим энтузиазмом поддерживают всё, что сказали родители.
- А ещё передайте спасибо тому молодому человеку, который вступился за нас, - сказала женщина и поглядела прямо в глаза наблюдавшему Феде, тайком улыбнувшись ему.
Федя отпрянул. Он стоял в глубине коридора, и поверх лестницы были видны только его лоб и глаза. Учитывая худшее, чем внизу освещение, он думал, что его вообще не заметно. Феде стало стыдно за то, что его уличили в подслушивании и подглядывании.
Не успели прибывшие расположиться, как порог переступили ещё трое. Это был пожилой "рыцарь" с двумя сыновьями средних лет. Наступила пауза, все удивлённо молчали. Затем он обратился к семье.
- Мы тоже вас не оставим. Несмотря ни на что, это наше общее дело. И... пользуясь случаем, мы предлагаем раз и навсегда забыть все взаимные обиды, в которых нам никогда не найти компромисса. Давайте же вычеркнем из наших отношений всё плохое и забудем раз и навсегда.
Зависла пауза. Видимо, то была длительная и сильная вражда. Роман сделал шаг к ним навстречу, оглянулся назад, обращаясь к своим, те были в замешательстве. Только мудрый кот знал что делать. Глядя Роману в глаза, он медленно опустил веки. Роман подошёл к своему бывшему врагу и протянул руку, тот пожал её, и они обнялись. А семья, прибывшая раньше, зааплодировала, и их глава, тоже, видимо, впервые за долгие годы, подошёл и пожал руку Рыцарю и его сыновьям.
От сильных эмоций Федя устал и ушёл в свою комнату упражняться в стрельбе. Он видел в окна много подъезжавших машин. Семён их всех отправлял в подвал. Федя подумал: - "Это не гараж, а какой-то огромный паркинг! Сколько же их туда может влезть?"
Но машины прибывали до самых сумерек. Дом был полон людей, от старых до юных. Все старались выглядеть воодушевлёнными героями, но чем ближе подходил вечер, тем больше чувствовалось волнение.
Семён вошёл в Федину комнату и сказал:
- Пора готовиться, я буду с тобой здесь.
Они закрыли все окна ставнями, кроме двух - каждому по одному. Заходил кот, проверяя подготовку и давая указания:
- Когда арбалет разряжен, незачем быть напротив окна, прижимайтесь к стене - это правило номер один.
После одиннадцати в коридоре послышался голос:
- Они идут. Всем приготовиться.
Федя выглянул в окно одним глазом. Он увидел слабое, но усиливающееся зарево по всему горизонту. Вскоре небо пылало, а свет появился в лесу. Играя тенями деревьев, огонь приближался. Вот уже тысячи факелов замелькали, и стали видны силуэты рогатых всадников.
Вдруг Федя почувствовал нападение сзади, кто-то стал его душить. Он дёрнулся в сторону, вырвался, но враг его завалил и, схватив за грудки, начал бить об пол. Наконец он встряхнул его так сильно, что в Фединой голове закрутилось пропеллером. Когда он пришёл в себя и открыл глаза, то увидел перед собой кондуктора, который тряс его за плечи и говорил:
- Я не предатель и тем более не Семён. Просыпайся, твоя остановка.
За окном вагона горел кровавый закат.
Когда Федя вышел, то оказалось, что здание станции было таким же, как и во сне. Это его не удивило, каждая вторая сельская станция стандартна.
- Такси! Кому такси? - услышал он и опешил.
Это были те же тёмно-бежевые Жигули и тот же таксист, доподлинно с тем же противным прищуром. Федя вспомнил, как во сне этот жлоб указал ему неправильную дорогу за то, надо полагать, что он отказался от его услуги.
Единственная старушка, сошедшая вместе с Федей из дальнего от него вагона, уже отошла по тропе поперечной дороге. Он бегом догнал её и спросил:
- Подскажите, куда Пескари?
- По дороге, обратной закату, - сказала она, продолжая идти.
"Надо же, тоже сходится, - подумал Федя, - и во сне я пошёл, на закат! Чудно!"
- Простите, а что там, если пойти на закат?
Старушка чуть не споткнулась, остановилась, и, оглядев Федю, спросила:
- Зачем тебе? Что ты там потерял? Туда не ходи, - и словно забыв, что спешила, продолжала рассматривать парня.
Он вернулся к таксисту. Тот спросил:
- В Пескари?
- Откуда ты знаешь? - спросил Федя.
- Ну, ты же бабке орал, спрашивал. Давай, садись, всего двести рублей... Ты что, пьяный? Чего молчишь, задумался что ли? Тормозишь, братец, - сказал таксист, покачав головой.
- Эх! Где наша не пропадала! - глубоко вздохнув, сам себе сказал Федя, и, не ответив таксисту ни слова, решительно зашагал на закат.