Аннотация: Захотелось сказки? Получите и распишитесь, как говорится. Главная героиня попала в ей же придуманный мир, но... в тело потрёпанной жизнью ведьмы, главного отрицательного героя истории, на которую ведётся охота.
Сдув со лба непослушный локон, Ника отстранённо, скучающе взглянула в тёмное окно сквозь полупрозрачную узорчатую тюль. Уже почти ночь, а мокрый град, идущий с утра, никак не кончается, мерной дробью стуча по стеклу, растекаясь по нему грязными дорожками "небесных слёз". И граду всё так же уверенно подвывала гулкая вьюга.
"Люблю январь в начале марта", - мысленно хмыкнула девушка, отпив дорогого кофе, доставшееся ей без особых потерь для кошелька сегодня по акции, чему Ника могла только радоваться.
"Мой лимит счастья и удачи на неделю, похоже, этим исчерпывается" - подумала она, поудобнее развалившись в кресле.
Неделя и впрямь прошла не очень. Лекции в университете казались донельзя нудными и затянутыми, срочно нужно откуда-то достать плату за общагу, всё время хочется спать. И да, вчера её бросил парень, с которым она встречалась почти год.
Скучающе разглядывая клавиатуру и подперев свободной рукой подбородок, Ника лениво перебирала в памяти их с Олегом отношения. Симпатичный парень-однокурсник нравился девушке, впрочем, и она ему тоже. Начинались их отношения очень даже неплохо: любили проводить время вместе, делиться последними новостями, дарить друг другу приятные мелочи по праздникам. Тогда Ника "нафуфыривалась" и торопилась на свидания с предвкушением приятного вечера. Но со временем и без того не слишком пылкое чувство начало затухать, словно небольшой костёр, который постепенно засыпают песком. Где-то полгода они встречались практически по привычке.
Надеясь хоть как-то изменить это, Ника решила, что пора им попробовать пожить вместе. Но всё пошло ещё хуже - совместный повседневный быт скорее раздражал обоих, начались ссоры по мелочам. Даже появление физической стороны в их отношениях ничего не дало. И, хоть эти мелкие склоки быстро исчерпывали себя, не было больше желания называть себя парой. Так что, решившись, наконец, спокойно поговорить, расстались они по взаимному согласию, без всяких там драм вроде "он изменил ей с лучшей подругой", или "она влюбилась в его лучшего друга" и тому подобного.
И всё же было теперь какое-то мерзопакостное чувство на душе девушки. Скорее не от факта расставания, а от совокупности каких-то неудач за последнее время.
"Паршиво" - угрюмо нахмурившись, подвела итоги Ника, открывая текстовый редактор на компьютере.
Лет с одиннадцати одним из её главных увлечений было написание книг. Как и большинство, она начинала со стихов и сказок, вспоминать которые ныне совсем не хотелось. Пробовала взяться за историю, так как всегда любила этот предмет, но быстро поняла, что это для неё сложновато, по крайней мере до поры до времени. Потом появился новый, любимый большинством подростков жанр - фэнтези. Книжный мир меча и магии быстро завлёк очередную жертву в свои сети, и вскоре она поглощала уже по две-три книги в день. Вместе с этим появилось и желание попробовать написать нечто подобное самостоятельно.
Первые попытки были, откровенно говоря, не очень. Стараясь набить руку, Ника писала строго шаблонные фэнтези без особой оригинальности. Лишь со временем проявилось очевидное разнообразие и авторская индивидуальность. Ника и не заметила, как книги стали для неё чем-то действительно важным и значимым.
Довольно долго девушку огорчало то, что ни родители, ни друзья, ни её немногочисленные парни не понимали этого увлечения. Редко кто-нибудь говорил что-то против, да и Ника подобное пропускала мимо ушей, но всякий раз, когда разговор даже отдалённо касался этого, в их глазах девушка видела лишь недоумение. Потом она всё-таки к этому привыкла. К тому же, единомышленников полно в интернете, и ей это нравилось. Она не пыталась больше кому-либо объяснить, почему и зачем она пишет книги. Так же, например, её знакомым было сложно объяснить ей, почему и для чего они занимаются хоккеем.
Последний месяц выдался холодным и серым, жизнь медленно, но верно шла наперекосяк, и Ника как всегда нашла отдушину в очередной книге.
"Сто пятьдесят четыре страницы розовой романтической мути, - усмехнувшись, оценила девушка проделанную работу, - Ладно, многим такое нравится, и сама не без этого. Но пора бы заканчивать, поднаоело уже".
Затянутый сюжет близился к логическому завершению, и, как всегда в подобные моменты, руки так и тянулись поставить долгожданное "завершено" на сайте. Это особое ощущение: осознавать, что вот оно, результат проделанной работы, прямо перед глазами.
"...Высокий холёный мужчина, выглядящий гораздо моложе истинного возраста, возвышался над узницей, как гора, не сводя с неё немигающего взгляда. Аристократичное лицо исказила неприятная усмешка, но в уголках губ пряталась горечь.
- Этого ты хотела?
То, что висело на цепях, трудно поддавалось опознанию. Руки повисли плетьми, грязные пакли, бывшие не так давно красивыми тёмными волосами, обрамляли изнеможённое лицо худого, как скелет, полумёртвого от пыток человека, которого теперь только с большой натяжкой можно было назвать девушкой.
Вздрогнув от звука голоса мужчины, негромким эхом прошедшегося по сырой камере в подземелье, узница с трудом подняла голову. Её чёрные глаза сверкали нездоровым фанатичным блеском, а тонкую линию сухих потрескавшихся губ сломала такая улыбка, что любой бы отшатнулся.
- Не делай вид, что хоть раз в жизни пытался меня понять... папа, - последнее слово та выплюнула с особым отвращением, а скрипучий голос с короткими истеричными смешками только пугал. - Если бы мать не решила оставить меня вопреки твоему приказу, ты убил бы меня, когда я ещё не увидела света.
Граф Ориган Кунрат лишь секунду удивлённо всматривался в хищное лицо незаконнорожденной дочери, а в следующую равнодушно поинтересовался:
- Кто тебе рассказал? Мать?
На самом деле, это уже не имеет значения. Хотя, конечно, он прибегнет к наказанию, если человек, надоумивший эту безумицу, ещё жив.
Выгнув рассечённую бровь, узница хрипло расхохоталась, так безудержно, как смеются над очень смешной шуткой или комичной ситуацией. Но смех этот не был весёлым, скорее, болезненным, и прерывался тяжёлым кашлем.
- А то ты не знаешь, престарелая мразь! - Совсем по-девичьи хихикнула она, сплюнув кровь, - А то ты не знаешь, что она умерла, когда мне было всего три года, от оспы. А ты ведь, святоша, даже пальцем не пошевелил. Да и какое тебе было дело до умирающей любовницы? Ты ж ведь к свадьбе готовился. Чтобы законных деток наделать.
Граф нахмурился, ничем более не выдавая ярость.
- Эта болезнь неизлечима, - сухо отчеканил он, - А на мага у нас тогда не было денег.
- Бедненький, безутешный папочка, - ехидно прицыкнула узница, но тут же сменила приторно-ласковый тон, - Королю своему сказки рассказывай. На бабульку-то свою ты потратился, хотя ей всё равно было скоро помирать.
Граф до хруста сжал кулаки. Да, чёрт возьми, он знал, что она права. Да, у него много грехов и ошибок в жизни. Но он не мог поверить и принять, что именно он - первооснова того, что стало с его единственной дочерью, о которой он заботился по мере возможности.
- Возможно, я виноват в чём-то перед твоей матерью, - осторожно начал он, - Но ведь ты, Абаль, я заботился о тебе, дорожил...
- Дорожил?! - В её голосе больше не слышалось смеха; узница подалась вперёд, будто норовя порвать сковывающие её цепи, а чёрные глаза её полыхнули багровым гневом, - За всю свою жизнь ты не дорожил никем, кроме себя. Я поняла это ещё в далёком детстве, папочка. А меня ты узаконил потом только потому, что после Барта не мог иметь детей, а он не унаследовал родового магического дара, которым обладаю я.
По большому счёту, всё это давно уже общеизвестно, но что-то заставило графа сощуриться с подозрением. Слишком уверенно его... дочь произнесла эти слова, тогда как в обществе это были лишь неподтверждённые слухи.
Мгновение она молчала, прожигая стоящего поодаль человека полным ненависти взглядом, а он не верил, что эта... это жуткое существо - она, та милая девочка Абаль, которую он знал, послушная и улыбчивая.
- Знаешь, что мне нравится? - Вдруг прервала молчание узница, - Ты ведь так и не понял, что на тебе проклятье. Лёгкое, но прочное, его невозможно снять, потому что оно закреплено смертью заклинателя. Видишь ли, моя мать была слабенькой, но ведьмой. Об этом никто не знал, кроме неё и меня. Она пыталась, но у неё не хватило сил вылечиться от оспы. В последние дни, когда она мучилась в агонии, с ней рядом была только я. Потому что мне было плевать, что я заражусь и умру. Она не смогла тебя возненавидеть, влюблённая дурочка, и даже ни о чём не жалела. Но ради моего будущего наложила на тебя проклятие, на которое только хватило последних сил. Мама не знала, что к тому времени твоя невеста уже была беременна Бартом. То проклятие не дотянулось до его жизни, но лишило родового дара. И что тебе оставалось делать? Правильно, только узаконить меня. Как мило с твоей стороны вспомнить о моём существовании лишь когда мне исполнилось тринадцать. А каким ты вдруг стал милым и предупредительным, ну просто загляденье! Вот я и решила разыграть из себя потерянную маленькую девочку, которая до ужаса рада вдруг обрести семью. Красиво получилось, правда, а? А то, чем до этого мне ради еды приходилось заниматься с клиентами, имеющими особые пристрастия, тебя мало волновало.
Обычно невозмутимое лицо графа исказилось от смеси шока и недоверия.
Он слишком привык считать себя правым, чтобы взглянуть на всю эту историю другими глазами.
- Ты?.. Но я ведь приказал прислуге следить за тобой после смерти Эстер...
- Ага, молодчинка. Возьми с полки пирожок. - Издевательски протянула та, - Плевать они хотели на меня и на приказы, за исполнением которых ты и не собирался следить. У них свои семьи и полно обязанностей, так что никому не было до меня совершенно никакого дела. От того больнее было наблюдать, в какой любви растёт Барт. Ведь я знала всё с самого начала.
Сглотнув, граф невидящим взором уставился на дрочь.
- Если бы я знал...
- То что? - Вскинув голову, та вновь усмехнулась, - Не надо тут мне распинаться, что ты ринулся бы мне на помощь. Не надо делать вид, будто не узнавал ту крошечную оборванку, что просила у тебя помощи или хотя бы еды. Но знаешь, я сполна отомстила за это.
Граф непонимающе нахмурился. Лишь одна жуткая мысль настойчиво лезла в голову.
- Барт... - лицо графа мгновенно стало мертвецки бледным, словно из него выкачали всю кровь.
- И не только он, - узница улыбнулась искренне, как улыбается счастливый ребёнок, которому подарили большую коробку конфет, - Ой, неужели я только что разрушила твою веру в то, что Жозефина, жёнушка твоя, умерла своей смертью, от той же оспы? Я намеренно подсыпала ей заразу. А Барт? О, с этим непросыхающим павлином я разделалась вручную. Он очень легко идёт на поводу даже перед неизвестным в маске, особенно когда не трезв. Но да, он действительно погиб во время честной дуэли. От руки твоей дражайшей дочери.
Жуткий рёв раненного зверя сотряс казематы. Граф ничего не видел от ярости, накинулся на и без того полумёртвую узницу с остервенением уничтоженного горем человека, выкрикивая страшные ругательства. Абаль уже хрипела от нехватки воздуха, но глаза её по-прежнему победно сверкали.
Граф, в слепой жажде убийства отбивался от стражи, которая, услышав шум, вошла в камеру. Его чудом уволокли оттуда, и, когда уже закрывали тяжёлую дверь, до него донеслась последняя издевательская насмешка "дьявола во плоти":
- Я исполнила то, о чём мечтала больше, чем о силе и власти: ты, тварь, навсегда останешься одиноким. Так и подохнешь с осознанием, что и ты, как я, не нужен никому.
...
Эльмира, улыбаясь, бродила по красивому герцогскому саду, то и дело разглаживая несуществующие складки на безукоризненном платье.
Всё закончилось.
Вдохнув полную грудь воздуха, блондинка вскинула личико к солнцу, ловя трепещущими крыльями-ресницами его последние лучи. Да, всё закончилось. Больше нет угрозы войны, ведьма схвачена, лишена магических сил и будет гнить в тюрьме всю оставшуюся жизнь. Всё позади...
Мира и Остан готовились к свадьбе, и чёрт возьми, больше никто и ничто не помешает им быть счастливыми. Никогда".
- О даа, детка! - Радостно крутанулась на кресле Ника, поставив то самое "завершено". - Завтра можно ждать отзывы...
Было уже за полночь, и, выключив компьютер, девушка с зевком отправилась спать. Завалившись на кровать, уснула уже минут через пять, думая, как было бы хорошо, если бы и в жизни всё заканчивалось так прекрасно, как в этом романе.
...
Ника
Я давно не спала так хорошо. Обычно меня преследует жуткая бессонница, из-за чего я подолгу не могу уснуть, без конца ворочаясь с боку на бок в кровати, а после так часто чувствую себя варёной селёдкой по утрам. Но в этот раз я дрыхла, как медведь в глубокой зимней спячке, едва ли лапу не сосала. И было совершенно плевать на завтрашние занятия в универе, работу и весь внешний мир в целом.
...Ощущения возвращались медленно, будто нехотя. Одеяло было по-прежнему тёплым, но почему-то стало колючим, на что я далеко не сразу обратила внимание. Что-то было не так, хотя сие опять же дошло до меня не сразу. Ничего конкретного, лишь на уровне подсознания, однако это что-то не давало покоя, как очень надоедливая муха.
Пробормотав что-то невнятное в полусне, я сокрушённо вздохнула, прощаясь с неожиданно долгим и крепким сном, садясь на постели, откинув одеяло и высунув ноги, ожидая привычно ощутить кончиками пальцев ворс паласа. И одно только отсутствие последнего заставило меня широко распахнуть глаза, которые до этого я не слишком успешно пыталась продрать.
Сердце мгновенно скакнуло куда-то в горло, и, кажется, я померла на вдохе, так и застыв сидячим памятником себе любимой. И было от чего.
Комната была не моей. Но да ладно, с кем не бывает: напился, влюбился, проснулся - чужая спальня. Это я бы, с грехом пополам, но пережила бы. Важнее другое. Навряд ли я даже в очень пьяном виде (чего со мной пока что не случалось) спокойно отнеслась бы к нахождению в ТАКОЙ дыре.
Трудно дать описание месту, в котором я каким-то образом оказалась. Это даже избой в моём понимании назвать можно только с очень большой натяжкой.
Крохотная хижина, где отовсюду пахнет сырой глиной, заставленная посудой, какими-то странного вида ёмкостями, заваленная книгами и сушёными пучками трав. Деревянный пол мечтами проваливался. По углам куча паутины, беспорядок, нечистоплотность и ощущение пустоты, какое бывает, когда находишься в давным-давно заброшенном доме.
Пока глаза подмечали всё это, мозг и всё остальное уже активно били в набат. Это ещё хорошо, что я сидела, а то плюсом бы ещё отбила бы себе одно место, чего не хватало для полного счастья.
Ужас накатывал волнами, не давая сдвинуться с места. Самым страшным врагом стала моя активная, но больная фантазия, тут же нарисовавшая мне некий экшн-детектив стори, где я - главная жертва какого-нибудь серийного маньяка-убийцы, или учёного, задумавшего поместить меня в атмосферу дикого средневековья. Хотелось одного - обнять руками колени, забиться в уголок и дрожать в страхе, однако от немедленного воплощения задуманного меня остановило только то, что я голая.
Сей факт дал моей фантазии новую коробку печенек для рождения ещё более пугающих версий, после которых даже как-то не вспомнилось, что я всегда сплю в чём мать родила - такая уж привычка.
Вцепившись в одеяло, как клещ, я, вновь запрыгнув на кровать, прижалась к грязной стене, широко распахнув глаза и стараясь дышать ровнее, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. В голову налетел сразу рой мыслей насчёт побега,из которого далеко не сразу удалось вычленить более-менее здравую.
Заметив в одном из углов большой сундук, предположительно с одеждой, я, всё ещё обмотанная одеялом, кинулась туда. К счастью, эта устаревшая версия комода была открыта, но содержимое было как раз под стать обстановке: длинные серые балахоны (наверное, что-то вроде средневековых ночнушек) да какие-то унылые грязные средневековые платья на шнуровке. Впрочем, не в моём положении привередничать.
Судорожно схватившись за первую попавшуюся тряпку, начала резкими лихорадочными движениями натягивать её, но и это обернулось мукой. Грубая ткань не хотела налазить на вспотевшее от волнения и испуга тело, которое почему-то сегодня казалось ещё более тощим, чем обычно, шнуровку завязать так и вовсе самостоятельно оказалось невозможно. Проклиная сквозь зубы всё на свете, я мысленно материлась так, что если бы делала это при детях меня бы тут же посадили бы в тюрьму лет на десять, наплевав на Конституцию.
Кое-как справившись со всем этим, я кубарем выкатилась на улицу, чихая от пыли и буквально на каждом шагу путаясь в дурацкой юбке платья. Однако то, что было за дверью, только ещё больше испугало меня.
Лес. Огромный, заросший так, что яблоку негде упасть, болотистый, а уж деревья такие, что неба не видно. Лес, чёрт подери! И как отсюдова выбираться, если я не имею даже малейшего представления о том, где вообще нахожусь?!
Пошатнувшись от резкого головокружения и облокотившись о стену хижины ладонью, чтобы не упасть, я бесцельно блуждала затуманенными глазами по местности, пытаясь найти лазейку или хотя бы намёк на то, что всё это - сон. Какой-то страшный кошмар, приснившийся после прочтения какого-нибудь дарк-фэнтези о неудачливом попаданце.
Наконец, шатаясь, как перебравший наркоман, двинулась куда-то вперёд, совершенно не отдавая себе отчёта, что и зачем делаю. От охватившего меня слепого ужаса работал один инстинкт: бежать, как можно быстрее бежать от потенциальной опасности.
...Ходьба казалась бесконечной, и это при том, что я каждые пять минут приземлялась на какой-нибудь пень, а то и вовсе в траву, чтобы отдышаться и передохнуть. Зелень сливалась перед глазами, но всё равно казалась непривычной. Например, нигде не было берёз и сосен, а ведь они у нас в любом лесу. Но на этом не стала заострять внимание, чтобы не паниковать ещё больше. Просто шла, как заведённая кукла, почти бегом, изо всех сил пытаясь не думать ни о чём, чтобы не усугублять этот дикий, животный ужас. План был прост: добраться до ближайшего населённого пункта, попросить телефон и дозвониться до родителей - благо, их номера я помню с детства.
...Однако это оказалось куда сложнее, чем я предполагала. Почти пять часов быстрой ходьбы, но лес всё не кончался. К горлу подступало удушающее отчаяние. Ещё никогда в жизни не чувствовала себя так паршиво: усталой, разбитой, испуганной насмерть. Но это заставляло только бежать ещё быстрее.
Сказать честно, спортом я никогда не занималось. Моей излишне тощей фигуре это было не нужно. Более того, по состоянию здоровья - противопоказано: у меня аритмия. Раньше этот недуг почти совсем себя не проявлял, хотя жизнь у меня активная и постоянно надо было везде успеть. Но здесь оно всё сказалось.
Едва добравшись до какого-то холма я банально свалилась в обморок.
...
Ноющая боль проникала в каждую клеточку тела, сводя с ума. И почему-то охватило страшное ощущение невесомости, будто вдруг оказалась подвешенной на ниточке над пропастью.
Тяжёлые, будто налитые свинцом веки ни в какую не хотели разлепляться, и сквозь адский вой в ушах послышались тяжёлые шаги и голоса.
Звонкая пощёчина, нанесённая явно тяжёлой рукой, мгновенно привела в чувство непослушное тело, которое со стороны наверняка походило на тряпичную куклу.
...Я стояла на хворосте вперемежку с сеном, привязанной к широкому деревянному столбу. Завязанные за спиной руки ломило, невозможно было даже пошевелиться, треклятая шнуровка платья затрудняла дыхание, распущенные чёрные волосы лезли в глаза. И все чувства были почему-то притуплены, словно не происходит ничего необычного. Я словно наблюдала со стороны, будто читая какую-то не слишком интересную книгу.
Вокруг - совершенно пустынная улица, напоминающая сюрреалистичную иллюстрацию. А рядом - какие-то люди, на которых я с пугающим меня саму равнодушием смотрела с возвышенности, слишком уж сильно напоминающей будущий костёр. Затуманенный какой-то фигнёй мозг отказывался анализировать поступающую информацию. Только притупленный страх давал понять, что я жива. По крайней мере, пока что, и, судя по всему, ненадолго.
Двое вооружённых дядек в доспехах и с огромными мечами - по бокам. Лысенький, худой мужчина в подпоясанном тёмно-коричневом балахоне - напротив. А рядом с ним - какая-то девушка.
Увидь я такую день-два назад - померла бы на месте от зависти. Вообще я никому никогда не завидовала всерьёз, считая, что каждому своё, но тут оно явно не грех: вся такая из себя златокудрая дева с лицом и фигурой Афродиты, в каких-то средневековых, но богатых одеждах, с гордой осанкой и жалостливо-презрительным взглядом ясных синих глаз, обращённых на меня, от которого хотелось как минимум эволюционировать обратно в молекулу.
- Утро доброе, ведьма, - усмехнулся странный тип в балахоне, который, наверное, меня и хлестанул только что. - Набегались мы с тобой. Хватит.
Ещё б понять, о чём мне тут толкуют...
Неестественное безразличие так и не покидало.
- Вы о чём? И кто вы вообще? - Голос был слабым, хриплым, почти неразличимым.
- Лик твоей смерти, дорогуша, - излишне пафосно отозвался тот, самоуверенно вздёрнув голову.
Не впечатлил.
- Прошу вас... - давайте закончим с этим побыстрее. - Полушепотом попросила блондинка, отведя взгляд.
Тип удивлённо взглянул на неё.
- Уж кто-кто, но вы-то уж наверняка должны быть в числе тех, кто с радостью понаблюдал бы за мучениями и медленной агонии этого отродья, - едва ли не облизывался, хищно скалясь, произнося это.
Медленно, но верно зарождался страх, до этого заглушаемый какой-то фигнёй, которую мне вкололи, а вместе с ним и осознание ситуации, и нужные ассоциации из памяти.
Мягко говоря, легче не стало...
- Мне это не доставляет удовольствия, - поморщилась аристократка, вновь вперив в меня жалостливо-презрительный взгляд, пробирающий до дрожи, заставляющий чувствовать себя ничтожеством.
- Что ж, как пожелаете, леди, - подобострастно поклонился тип в балахоне, сделав широкий жест рукой в мою сторону.
Те двое, что стояли по бокам, держа зажжённые факелы, слажено двинулись ко мне, и не единая эмоция не отразилась на их каменных лицах. А вот на меня, наоборот, вновь лавиной накатывал панический ужас, несмотря на всякие там препараты.
Они что, все тут свихнулись?!
Но голос не слушался... Я лишь открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, в панике глядя на зажжённые факелы.
- Сегодня, ведьма, тебе не поможет колдовство. - Громко и опять всё так же самодовольно произнёс тот тип в балахоне. - Мы опытные инквизиторы на долгое время обезвредили твою дьявольскую сущность. Этого времени более чем достаточно, чтобы безо всяких хлопот покончить с тобой. Всё так удачно сложилось... ты ведь почти что сама упала к нам в руки. Итак, приговор: леди Абаль Феро, за все преступления, совершённые вами преступления в отношении бесчисленного множества невинных граждан Сайларнта, а так же сотрудничество с дьяволом, наш Орден приговаривает вас к немедленному сожжению в присутствии ограниченного круга лиц во избежание каких-либо неожиданностей. Приговор заверен королевской печатью и обсуждению не подлежит.
Вместо дикого крика, рвущегося из горла, получился лишь сдавленный хрип. Прижавшись спиной к столбу, как к последнему спасению, я не могла поверить, что это всё реально происходит со мной.
"Домой... домой... хочу домой..." - повторяла мысленно, как заведённая, пустым болезненным взглядом уставившись в беспросветно серое небо.
...И... просто-напросто исчезла. Меня вдруг будто расщепило на атомы, так резко, что я почти ничего не почувствовала - и тут же собрало обратно, неаккуратно выкинув фиг знает где, приложив всем телом, а в особенности лбом, обо что-то твёрдое. Пол. Деревянный.
Как позже оно оказалось, занесло меня всё туда же - в старую заброшенную хибару...
И в голове, наверное, всё из-за того же препарата, всунутого мне, вертелось не в целом произошедшее только что, а "леди Абаль Феро" и "Сайларнт".
Слишком. Слишком знакомыми мне кажутся это имя и название.
СЛИШКОМ. Хотя бы потому, что я только вчера (или уже позавчера?) я закончила книгу, где Абаль Феро - главный отрицательный персонаж, а Сайларнт - страна в фэнтези-мире, где разворачивается сюжет. Одна ма-аленькая поправочка: меня тут, как бы, быть не должно...
Остаётся извечный вопрос на миллион: КАКОГО ХРЕНА?!
От Автора: в данный момент мне просто необходимо читательское мнение насчёт данной работы. Чтобы знать, стоит ли продолжать.