Акулова Анастасия Сергеевна : другие произведения.

Чудо, которого нет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мы не верим в чудеса и называем это реализмом. Прячем в себе свою боль, не доверяя людям, даже близким - и называем это силой духа. Из-за этого остаёмся одинокими, виним в этом судьбу - и не верим ещё больше. А ведь человек рождён, чтобы любить и верить. Мы просто об этом забываем. Не это ли ответ на многие извечные вопросы? Простой... слишком простой, чтобы мы в него верили. Эта история как раз об этом. О любви, о чуде, о боли, о вере. По легенде о граде Китеже...."и звон колоколов за далью синей Музыкой надежды прозвенел, И сдул с души, как пыль, холодный иней... И верить - верить вечно - повелел... "
  Тёмное пасмурное небо плакало тёплым дождём, глядя на землю с тяжёлой гнетущей тоской, сотрясая её оглушительными залпами грома - такими сильными, что молнии, сверкающие яркими зигзагами вдали, казалось, бьют совсем рядом.
  Люди суетливо бегали, стремясь закрыться от ливня хоть чем-нибудь. Конец мая был тёплым, и многие оделись в летнюю одежду, не подозревая, что пойдёт такой сильный холодный дождь. Большой яркий город, древний и красивый, теперь казался совершенно серым. Померкли яркие вывески, промокли вездесущие афиши. По асфальту тут и там растекались глубокие грязные лужи, а проезжающие на огромной скорости машины, точнее, их водители, ничуть не заботились о том, чтобы никого не забрызгать. Всё это, вкупе с не лучшими известиями, раздражало.
  Сжав до хруста костяшек рукоять промокшего хлипкого зонта, миловидная девушка с модной короткой стрижкой, лет семнадцати на вид, равнодушно осмотрела улицу, по которой шла быстрым шагом. Высокая, белокожая, голубоглазая, с аккуратным прямым носиком, высоким лбом и естественным румянцем на щеках, она могла бы сойти за эдакую истинно русского типа внешности красавицу, если бы не неестественного оттенка платиновые волосы, спадающая на глаза чёлка "лесенка" и ярко подведённые глаза, что вместе делало её больше похожей на европейку. Короткая чёрная юбка-карандаш и белая блузка без рукавов не скрывали от пронизывающего ветра, а промокшие ноги устали от долгой ходьбы на десятисантиметровых каблуках. Лицо девушки казалось безэмоциональным, только поджатые губы выдавали не слишком радужное настроение. Она то и дело с тревогой и глухой болью в глазах косилась на девочку с ярким детским зонтиком, которую держала за руку, то и дело подтягивая к себе, когда рядом проезжала машина.
  ...а девочка улыбалась. Счастливо, беззаботно, как могут только дети. Чуть сестра отворачивалась - она убирала зонтик, подставляя личико дождю, то и дело шумно вдыхая воздух, в котором витал запах свежести. На ней была обычная тёмно-синяя школьная форма с белым фартучком и чёрные безыскусные балетки, а в медово-русых волосах, заплетённых в милые косички с бантиками, казалось, запуталось само солнце. Но было в ней, этой девочке лет семи-восьми, что-то странное, не сразу заметное. Большие серо-голубые глаза ребёнка казались уж слишком мутными, взгляд - абсолютно расфокусированным, будто она смотрела и... не видела ничего вокруг себя. В никуда. Да и моргала она реже, чем остальные, словно по привычке.
  - Наконец-то пошёл дождь, - вдруг заявила девочка, снова принюхиваясь и жестом указывая куда-то в сторону, - Теперь воздух свежее. И даже немного пахнет лесом. Елью и травой.
  Посмотрев в ту сторону, девушка заметила ограждённый газон, где росли несколько елей и пару берёз.
  - И как у тебя только получается различать запахи в этом городе, - губы дрогнули в едва заметной улыбке.
  - Не знаю, - девочка пожала плечиками, - Раньше такого не было. И слышать стала намного лучше. А ещё я раньше никогда не запоминала сны, теперь же хорошо помню.
  - Хорошие снятся?
  - Да, - важно кивнула та, - Хорошие, красивые. В основном какие-нибудь места или люди, а иногда - истории, которые послушаю перед сном. Их я в основном и рисую. Кажется, пришли. Да?
  Девушка вновь удивлённо посмотрела на сестру, которая застыла в нескольких метрах от входа в подъезд.
  Дойдя до третьего этажа и привычно быстро открыв квартиру, девушка отряхнула уже свёрнутые зонты, небрежно бросив их куда-то в угол, завела сестру в их комнату и стянула с неё мокрые носки.
  - Хочешь кушать? - Спросила, ласково погладив девочку по головке.
  - Нет, не хочу. - Забравшись с ногами на кровать, отозвалась та. - Принеси мне магнитофон, пожалуйста.
  - Опять будешь свои легенды слушать? - Печально улыбнулась девушка.
  - Маш, не начинай. Это не легенды. - Сдув со лба выбившийся локон, обижено надулась девочка, - Это история. И если ты её не любишь - это не значит, что описанное в ней не происходило.
  - Ладно, ладно, вредина, - усмехнувшись, девушка чмокнула сестру в носик, - Я просто не хочу, чтобы ты слишком зависела от этого. По мне так все эти сплошь перевранные исторические события поданы слишком уж героически. Дом и родина - это не земля, моя маленькая, это люди. Родные люди, которые тебя любят. Где они - там и родина. Запомни.
  - Поздно, - покачала головой девочка, грустно взглянув прямо на сестру незрячими глазами, - Ты вот мне постоянно это говоришь, и я привыкла тебе верить, но не могу изменить себя. Наверное, мне это необходимо - во что-то верить. Может быть, это пройдёт, когда я вырасту. Но знаешь, даже если ты права, этот город всё равно никогда не станет для меня чужим - хотя бы потому, что два родных мне человека уже никогда не уйдут отсюда. Хотя иногда мне кажется, что именно поэтому я хочу когда-нибудь уехать отсюда, даже несмотря на то, что здесь я уже могу как-то ориентироваться. Даже не смотря на то, что, по большому счёту, особой разницы нет. Всё равно везде только темнота.
  Выпрямившись, Маша замерла, поражённо, с долей испуга глядя на сестру. Затем, вздрогнув, будто тело пробил разряд тока, на мгновение зажмурилась, сглотнув подступающую к горлу горечь.
  - Дуся, я... - хрипловато пробормотала девушка, опустившись на корточки рядом с кроватью и поцеловав сразу обе маленькие ручки сестры, - у тебя всегда есть я. Всегда.
  - Я знаю, - Евдокия тепло и даже озорно улыбнулась, обняв сестру за шею.
  Та была похожа на похолодевшую статую - девочка, которую она прижала к себе, радостно улыбалась, а сама Маша словно выпала из реальности. Сердце стучало через раз от сумбурных мыслей, болезненных воспоминаний, осознания возможного будущего сестры - они изводили её, как мучительное проклятие, преследующее каждую секунду, от которого никогда не избавиться.
  Из прокушенной губы потекла кровь, в корне задушенный стон разрывал изнутри, а в глазах застыла боль, сродни агонии.
  Яд. Это худший яд - бессилие.
  Золотоволосая девочка чуть отстранилась, вновь серьёзно взглянув на сестру незрячими глазами.
  - Прости, - виновато прошептала она, маленькой ладошкой смахнув набежавшую слезинку с щеки сестры, - Я не буду больше так говорить. Правда-правда. Не огорчайся з меня. Со мной всё хорошо.
  - Наоборот, говори мне всё, что тебя тревожит. Никогда не держи в себе. Поняла? - Вздохнув, та встала, - сейчас принесу тебе магнитофон.
  Дуся радостно кивнула.
  ...Дождь уже заканчивался, и всё ещё пасмурное небо стало чуть светлей. Маша стояла у раскрытого настежь окна, держа в руках уже вторую почти докуренную сигарету, нервным движением смахивая с окурка пепел, испуская клубы дыма и глядя на небо с такой искренней незамутнённой злобой, будто проклинала его от всей души. То оставалось всё таким же серым, спокойным и равнодушным, а огонь в груди пожирал её изнутри.
  - Ишь чего удумала! - Недовольно воскликнула женщина лет сорока в замызганном домашнем халатике, заметив Машу, - Уж коль не бросила, так хотя бы на улицу бы вышла, стыдобище. Ведь едва-едва семнадцать исполнилось. Даже я, старуха, не курю!..
  - Не ворчи, тёть Вик, - затушив окурок, девушка закрыла окно, и, немного помолчав, добавила: - я поговорила с Дусей. Всё не знала, как начать, а оно, вон, само. Вобщем, кажется, она не против. Меня здесь тоже ничто не держит. Как то село называется, ты говорила?..
  - Здрасьте, приехали, - слегка всплеснула руками та, - Как будто в первый раз туда ездишь. Мы же жить-то на бывшей даче будем. Квартиру, считай, уже продали, там осталось только косметический ремонт сделать, дом хороший, школа рядом... А тебе, как поступать будешь, квартиру снимем. Ну или в общаге поживёшь, там весело. А село Владимирское.
  - А, да, - равнодушно кивнула Маша, потеряв всякий интерес к разговору. - Точно.
  
  ...
  
  Он убегал... в него стреляли люди...
  Проваливаясь лапой в рыхлый снег,
  Волк твёрдо знал: спасения не будет...
  И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК...
  
  А в этот миг за сотни километров,
  Был в исполненье смертный приговор...
  Девчонка малолетняя там где-то
  Уже четвёртый делала аборт...
  
  Малыш кричал!!! Но крик никто не слушал...
  Он звал на помощь: "МАМОЧКА, ПОСТОЙ!!!
  Ты дай мне шанс, чтобы тебе быть нужным!!!
  Дай мне возможность жить!!! Ведь я живой!!!"
  
  А волк бежал... собаки глотку рвали...
  Кричали люди пьяные в лесу...
  Его уже почти совсем догнали...
  Волк вскинул морду и смахнул слезу...
  
  Малыш кричал, слезами заливаясь...
  Как страшно НЕ РОДИВШИСЬ УМЕРЕТЬ!
  И от железки спрятаться пытаясь,
  Мечтал в глаза он маме посмотреть...
  
  Вот только "маме" этого не нужно...
  Не МОДНО стало, видите ль, рожать...
  Она на глупость тратит свою душу...
  Своих детей "не в падлу" убивать...
  
  А волк упал без сил... так было надо...
  Он от волчицы ВАРВАРОВ увёл...
  Одна она с волчатами осталась,
  Когда он на себя взял приговор...
  
  Собаки рвали в клочья его тело!
  Но только душу волчью не порвать!!!
  Душа его счастливой мчалась в небо!!!
  РАДИ ДЕТЕЙ ЕСТЬ СМЫСЛ УМИРАТЬ!!!
  
  И кто, скажите, зверь на самом деле?
  И почему противен этот век???
  А просто ЧЕЛОВЕЧНЕЕ НАС ЗВЕРИ...
  И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК!!!
  
  Автор: Елена Бедретдинова
  
  
  Маша
  
  Мы с тётей быстро пообедали, обсуждая предстоящий переезд. Она рассказывала мне о ремонте, а я вспоминала, как в детстве мы с родителями ездили к ней а ту дачу. Там действительно очень красиво. Я не большой в этом знаток, но природа там удивительная.
  Я давно уже хочу уехать. Все эти три месяца, хотя нет, уже полгода. С того самого момента, когда решилась сделать аборт.
  Мне все твердили, что так надо. Все сверстники, подруги, даже парень, с которым я встречалась тогда уже год, который, собственно, и был отцом не рождённого ребёнка. Все смотрели с осуждением и насмешкой, куда бы я ни шла, за спиной шептались, а порой и в лицо называли шлюхой. И я сама думала, что если рожу в шестнадцать - испоганю себе всю жизнь. Да и не хотелось мне, чтобы мой первенец был зачат банально по пьяни.
  Родители обо всём этом так и не узнали. Странно, что до них эта информация не дошла. Но я уверена, что они были бы против аборта - тогда тоже знала это, но старалась не задумываться.
  Аборт тогда не казался мне убийством, а перспективы в собственной жизни казались важнее, и... да, я пошла на это. Несмотря на все сомнения, несмотря на предупреждения врачей, несмотря на страх и боль, желание сбежать из операционной...
  И в тот же день пожалела об этом. Уже тогда, когда вышла из больницы, эта пустота внутри... казалось, в целом мире нет ничего хуже. Меня ещё много дней преследовали кошмары, после которых я просыпалась вся в слезах. Очень часто ещё снился тот день, когда Дусю принесли из роддома. Мне было восемь с половиной. Узнав, что мама родила и они возвращаются домой, я стартанула из школы, прямо с урока, и за считанные минуты пешком пробежала километр. И... я была так счастлива держать на ручках свою сестрёнку! Она была такой крошечной, милой...
  Порой для человека нет худшего наказания, чем воспоминания и собственная совесть...
  - Чойто с тобой? - Невнятно пробормотала тётя, отхлёбывая чай, - Всё о той аварии думаешь?
  Закусила губу, вонзив ногти в ладони. Та авария... один грёбаный день, унесший жизни самых дорогих мне людей на свете.
  Это случилось буквально через три месяца после моего аборта. У Дуси было день рождения, и она с родителями ездила по магазинам, театрам и паркам. У меня в тот день был экзамен, так что меня с собой не взяли.
  Насколько я знаю, домой они возвращались, когда уже стемнело. Ехали на нормальной скорости и осторожно. Но одна пьяная тварь слишком резко взяла поворот, и машины столкнулись "в лоб". Папа - он был за рулём - погиб сразу, мама - уже в больнице, а Дуся, сидевшая на заднем сидении, сломала руку и сильно ударилась головой, в результате чего потеряла зрение.
  О том, что было с нами тогда, страшно вспоминать. Всё в полусне. В каком-то жутком кошмаре, из которого нет выхода. Так больно не было ещё никогда в жизни... Но Дусе было больнее. И, немного очнувшись от произошедшего, поняла, что сделаю для неё всё - лишь бы она ни в чём не знала недостатка, лишь бы не чувствовала себя неполноценной или несчастной. Раз уж из меня хреновая мать, то постаралась стать хотя бы любящей и заботливой сестрой.
  В целом мире у меня нет никого, кроме неё.
  Мне ещё тогда было два года до совершеннолетия, и нас с сестрой вполне могли расфасовать по разным приютам, но, слава Богу, нас взяла к себе тётя по матери, Вика. С мужем она развелась, а сын её учится в Екатеринбурге. Когда родители были живы, мы изредка наведывались к ней, и отношения у нас всегда были довольно тёплыми. Но по большей части мы ей не были нужны никогда, и это, в общем-то понятно. Она нас просто пожалела, не чужие всё-таки.
  - Когда уезжаем? - вздохнув, спросила я, уходя от болезненной темы.
  - Да вот, уже на неделе, - пожала плечами она, - Можете, кстати, начать собирать вещи.
  - Ладно. Я, наверное, посплю немного, устала, - кивнув, встала из-за стола и побрела к нашей с Дусей комнате.
  ...она спала, обнявшись с большим белым плюшевым медвежонком, которого папа подарил ей, когда ей исполнялось семь. Длинные медово-русые волосы её разметались по подушке, детское одеялко чуть сбилось, а из рядом стоящего магнитофона монотонный голос уже по десятому кругу рассказывал какую-то легенду. В углу, рядом с тумбочкой, стоял мольберт, на котором была уже новая не законченная картина. И не моя - я вообще не умею рисовать.
  С пяти лет и до той аварии Дуся ходила в художку, и очень часто побеждала на конкурсах. Вроде бы, с потерей зрения обо всём этом можно было бы забыть, ан нет - она продолжила рисовать, хотя в художку уже не ходила. И я не устаю поражаться этому - как? Как у неё получается рисовать, не видя?
  Для меня это было нечто необъяснимое, но я искренне рада тому, что она это умеет - просто рисовать она всегда любила, это успокаивает её. Рисует в основном пейзажи и натюрморты, портреты даются ей хуже. А с некоторых пор ещё пишет стихи.
  - Маш? - Сонный детский голос оторвал меня от размышлений, - Я что, уснула?
  - Спи, - подойдя, выключила магнитофон и убрала налипший локон с лица сестрёнки.
  - Не выключай! - надула губки та, - Там такая красивая легенда была! Об исчезнувшем городе Китеже. Представляешь, он находился рядом с нашим городом! Рядом с селом Владимирским, кажется. Там ещё озеро большооое, глубокое! Свозишь меня туда? Я, конечно, не увижу, но побывать всё равно хочется.
  Я удивлённо посмотрела на сестру. Уж не то ли это село, где мы жить собираемся?
  - Свожу, - пообещала, - спи.
  
  ...
  
  Дорога бежит перед глазами, мелькая, сливаясь в однотонные пятна за стеклом окна в душном такси. И не понять, что же в этом так зачаровывает, что хочется смотреть и смотреть...
  Маша, почти упершись разгорячённым лбом в прохладное стекло и прижимая к себе уснувшую сестрёнку, растерянно разглядывала пейзаж. На душе - ни радости, ни боли, ни даже волнения. Только страшная, пугающая пустота.
  Наконец, автомобиль остановился. Щёлкнула открываемая тётей дверца, а Маша с тихим вздохом аккуратно разбудила сестру.
  - Дусь, приехали. Вставай.
  Дёрнувшись, девочка зевнула, походя на сонного растрёпанного воробушка, и послушно вышла из машины, ведомая рукой сестры.
  Старый дом, бывший некогда дачей, уже отремонтировали, и выглядел он вполне прилично. Довольно небольшой, одноэтажный, кирпичный, с косоватым зубчатым деревянным забором, с маленьким сараем и огородом на заднем дворе.
  Здесь было что-то неуловимо родное... воспоминания. Тёплые воспоминания о редких днях, проведённых здесь с родителями. Тогда это казалось обыденностью, а теперь недостижимой мечтой... Слишком горький урок.
  - И как? - Девочка слегка подёргала сестру за руку, привлекая внимание, - Красиво?
  - Да, красиво, - слегка улыбнулась Маша, - Мы уже были здесь. Ездили иногда летом. Мало что изменилось внешне.
  - А здесь есть школа? - С энтузиазмом продолжала расспросы девочка, заходя во двор.
  - Есть, - кивнула та, - Но...
  - Только не говори мне опять про обучение на дому! - Не по-детски серьёзно отрезала Дуся, - Да, я не вижу, что пишут на доске, но сама превосходно пишу, несмотря на слепоту. И вообще, у меня всё получается!
  Глядя на донельзя решительное личико сестрёнки, Маша решила пока что замять разговор.
  - Потом поговорим, - устало вздохнула она, входя в дом.
  
  ...
  
  Маша
  
  За два дня мы кое-как распаковали и расфасовали вещи, прибрались, выпололи огород. Дом стал чуть более обжитым.
  Дусе здесь понравилось. Она сказала, что дышится здесь намного легче, чем в городе, и якобы здесь пахнет чистотой и лесом. Последнего я не замечала, а вот с первым была полностью согласна. Хотя лично мне всё равно было как-то немного неуютно: всё-таки я всю жизнь прожила в большом городе. Но привыкнем.
  Был последний день мая. Тепло... Мы с сестрой весь день гуляли, ели мороженое, качались на качелях. Она смеялась чистым, звонким радостным смехом, и я чувствовала себя почти счастливой.
  Домой мы пришли только под вечер, и то решили посидеть на скамейке. На улице были лишь редкие прохожие, да соседка наша, баба Таня, которая пасла гусей. Радио из её дома доносило до нас старые песни, которые вызывали лёгкую, грустную улыбку. Папа с мамой любили старые песни, и передали эту любовь мне. Потому под доносящуюся мелодию "Когда цвели сады..." в исполнении Анны Герман замирала душа. Легонько дул ветер в лицо, и в кои-то веки меня посетила иллюзия покоя. Казалось, что стоит закрыть глаза, и всё будет как прежде...
  Глупое, болезненное заблуждение.
  - Завтра уже лето, - слегка вздохнула сестрёнка, шурша своим любимым "сникерсом",- Сиренью не пахнет. Отцвела.
  - Нашла повод грустить, - слегка потрепала её по головке, - Я в твоём возрасте всегда очень ждала лето. Но купаться не пущу.
  - А кто тебя будет спрашивать? - Маленькая вредина показала мне шоколадный язык, - Ещё и тебя за собой утащу.
  Меня передёрнуло. Увы, это моё ещё одно маленькое проклятие - гидрофобия. Скажем, мыться в ванной я не боюсь, но стоит мне подойти к водоёму покрупнее - возникает желание сбежать. Нет, я люблю сидеть на берегу, любоваться озером и есть шашлыки, но только так, чтобы подальше от воды.
  Мама говорила, что это со мной из-за того, что я едва не утонула в детстве. Я почему-то плохо помню тот момент, она говорила, что мне было шесть. Я была в спасательном круге и всё время подле папы, почти у самого берега, но нас смыло каким-то прибрежным течением. Я здорово испугалась, но, к счастью, тогда всё обошлось. И, хоть я и не помню этого, мечты съездить на море у меня никогда не было.
  - Ладно, но хоть на озеро сводишь? - Заискивающе посмотрела на меня сестрёнка незрячими глазками, - Озеро Светлояр. Ты обещала.
  - Откуда я знаю, где оно находится? - Надулась я.
  - А тут найти не сложно, - вдруг вмешалась в наш разговор баба Таня, махнув рукой куда-то вправо, - Идите в тот конец деревни, до лесов. Кто там рядом живёт - каждый дорогу подскажет. Это ведь легенда наша местная, о граде Китеже.
  - Не легенда! - Теперь надулась уже Дуська. - Это правда было.
  - Да, конечно, - по-доброму улыбнулась бабушка и отвернулась от нас.
  - Пойдём на рассвете? - повернулась ко мне Дуся, - Его на рассвете только можно увидеть.
  - Кого? - Не поняла я.
  - Город, - доверительно сообщили мне каким-то шепотом, - Исчезнувший, спасшийся город. Китеж.
  А мне... мне вдруг стало немного страшно. Я в восемь лет уже так сильно не верила в легенды, точнее, вообще не верила. То, что Дуся так к этому относится... это вообще нормально?
  - Тоесть ты хочешь встать чуть свет для того, чтобы идти пешком неизвестно куда, за село, чтобы... увидеть несуществующий город? - на всякий случай спросила я.
  - Да, - тихо ответила та. - Вот почему ты думаешь, что это всё враньё? Ты же не видела...
  Не знаю... может, нервы не выдержали. Я испугалась. А вдруг у неё после аварии... не только зрение повредилось? Она ведь сильно ударилась головой, а потом пережила такое горе... Вдруг какие-нибудь отклонения в развитии?
  Не дай Бог!
  - Так, хватит, - я глубоко вздохнула, взяв сестру за худенькие плечики,- Послушай, Дусь. Это всё тупые выдумки, их народ придумывал, для развлечения, ну и привлечения внимания туристов. Красивые легенды, но не более того. Жизнь далека от сказки. Ты уже достаточно взрослая, чтобы это понимать.
  Надеюсь, всё-таки не переборщила.
  Сестрёнка поджала губы, а в глазках мелькнула глухая боль, будто резанувшая по сердцу тупым ножом. Я дура.
  Но вместо того, чтобы сказать что-то вроде "ничего ты не понимаешь", или "ты неправа!", она тихо, на грани слышимости произнесла:
  - Мне очень, очень тебя жаль.
  - Что? Почему?- растеряно спросила я.
  - Потому что ты никому и ни во что не веришь, - помолчав, ответила она, - Даже самой себе. Ни с кем не разделишь свою боль, потому что боишься, что не поймут и осудят. Ни во что не веришь, потому что считаешь, что судьба была с тобой жестока. Жалеешь себя и меня, потому что не можешь найти покой. А ты попробуй. В ком-то или в чём-то. И пусть даже тебе это будет казаться глупостью - станет легче. Как вот мне помогают эти истории, мечты. И ты. Ты за меня боишься... и жалеешь. Как все. Но если правда желаешь мне добра - не говори так больше. Никогда. Пожалуйста.
  Выдав всё это, она стряхнула с себя мои слегка ослабшие руки и безошибочно направилась к дому.
  
  ...
  
  Закат. Красивейшее явление природы. Словно мягкий, медленный переход от света к тьме, от дня - к ночи. Скрываясь на востоке, солнце будто на прощание одаривало небо и землю миллиардами красноватых искр, от которых вечерняя роса на высокой траве казалась россыпью несравненных бриллиантов.
  Выйдя на крыльцо с чашечкой кофе, Маша молча любовалась закатом, когда вдруг заметила тётю, быстро выскользнувшую из дома с большой сумкой. На ней были потёртые джинсы, мокасины, широкая удобная футболка, а русые волосы собраны в пучок.
  Поставив тяжёлую сумку, тётя Вика отдышалась, и только тогда обратила внимание на немного растерянную племянницу.
  - Это, Маш, - выдохнула она, прежде чем та начала задавать вопросы, - Тут у одной моей подружки день рождения. Мы сейчас в лес за город поедем. Поехали с нами? И Дуську возьми. Она аж хнычет, как в лес хочет.
  - Издеваешься? Ребёнку на этих пьянках делать нечего, - отрезала она, но тут же улыбнулась: - А я поеду.
  - Да ну тебя! - Отмахнулась тётя, сдув со лба выбившийся из пучка локон, - Мы там спиртного почти не брали, честно. А Дуську-то жалко, она так просится. Да и ты с ней в любом случае всё время рядом. Палатку вам отдельную на двоих. И, это, ты вещей там много не бери, мы всё взяли. Махнём на пару дней.
  С минуту Маша ещё помялась, но потом кивнула. И, бросив прощальный взгляд на красивый закат, одним глотком допила кофе, повернувшись к двери.
  - Мы быстро соберёмся.
  
  ...
  
  Маша
  
  Удивительные запахи леса смешались с запахом табачного дыма и алкоголя. Голова казалась неимоверно тяжёлой, и всякая мысль терялась в воцарившейся в ней сумятице. После ночного бурного веселья мне бы ещё спать и спать в такой ранний час, но... какое-то "но" на подсознательном уровне не давало покоя.
  Что-то промычав в полусне, попыталась встать со слегка нагретого собственным телом одеяла, которое сегодня служило нам с сестрой кроватью, и как-то инстинктивно провела рукой рядом с собой.
  Холодно... пусто...
  Пусто?!
  По голове словно шандарахнуло молнией. Неподъёмная, отяжелевшая от обильной жирной еды и прочих радостей тушка вскочила, как ошпаренная. Так, что аж круги перед глазами пошли.
  - Дуся!!! - Не помня себя, не осознавая, что делаю, закричала я в ночную темноту, неловко вывалившись из нашей низенькой палатки.
  В ответ лишь темнота и тишина. До меня доносился лишь лёгкий запах гари от потухшего костра, чей-то громкий храп, стрекот насекомых, шелест листьев на ветру и уханье откуда-то из глубины леса.
  Я, как ненормальная, принялась бегать ураганом меж людей, пытаясь разбудить хоть кого-нибудь, спросить... безуспешно. Все были пьяные в стельку. Я и сама чуть протрезвела только от осознания пропажи сестры, хотя выпила втрое меньше остальных.
  "Так, Маша, спокойно. Она просто ушла сходить в туалет". - Пыталась убедить себя я, нервно вглядываясь в предрассветную темноту.
  Попусту. Всё равно не выдержала: кинулась, как дура, в лес, даже представления не имея, куда идти и как потом возвращаться.
  Так и бегала, срывая голос, то и дело спотыкаясь о какой-нибудь куст, пень или упавшее дерево, при том ничего из этого почти не замечая. Я даже сланцы одеть забыла... Сердце бешено билось, разрывая грудную клетку и звонкой дробью отдаваясь в висках, дыхание спёрло, а горло саднило от надрывных криков. Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент же хотелось только упасть и умереть.
  Я - не слишком верующий человек, но вдруг поймала себя на том, что чуть потрескавшиеся на утреннем холоде сухие губы уже в который раз шепчут на грани слышимости молитву "Отче наш".
  Страшно. Боже, как мне страшно...
  Лучше умереть, чем потерять единственное сокровище, которое осталось для меня в этом чёртовом прогнившем мире.
  И хоть понимала, что слишком себя накручиваю - ничего не могла с собой поделать. Страх превращался в абсолютную панику, не дающую и шанса мыслить здраво.
  ...я уже хотела возвращаться, звонить в полицию и вообще поднять на уши всех, кого только можно и нельзя, когда вдруг остановилась, увидев вдалеке, на открывшемся горизонте, странное холодное мерцание.
  Ноги будто сами потянули меня туда. Я уже ничего не осознавала, только чувствовала внутри тёплый огонёк надежды.
  "Только бы увидеть её... обнять... знать, что она есть и она рядом... моя маленькая, моя малышка, мой лучик солнышка. Сестричка..."
  Вода. Там, вдалеке - вода. Ещё один мой давний страх. И я бы убежала, вот только... хрупкая, до боли знакомая фигурка девочки отчётливо вырисовывалась на фоне огромного холодного озера.
  Дуся сидела у самой воды. Ещё немного, и пальцы её ног окунулись бы в озеро, которое ныне как никогда виделось мне бескрайней бездной.
  - Дуся!!! - Из горла вырвался только хрип. Ну вот, всё-таки сорвала голос.
  Сама не заметила, как в считанные секунды подбежала к сестре, и, с разбегу плюхнувшись на песок, и крепко прижала её к себе, что-то бездумно бормоча...
  Она здесь. Она рядом.
  Один этот факт дарил сейчас такой облегчение и счастье, что казалось, будто я умерла и снова воскресла.
  Странный плеск и шелест привлёк внимание. Оказывается, подбежав, я разлила воду в стоящем рядом стаканчике. А сестрёнка, вздрогнув от неожиданности, едва не выронила краски, кисточку и альбомный листок с каким-то рисунком, которые держала в руках.
  Она что... рисовала тут?!
  - Ты что творишь?! - Обняв ладонями её личико, заставила повернуть к себе голову, - Дуся, да я чуть с ума не сошла!
  - Я думала, что успею до того, как ты проснёшься, - виновато улыбнулась сестрёнка, - Он ведь появляется только на рассвете.
  - Что? - Кажется, я совсем перестала её понимать.
  В ответ та лишь неопределённо кивнула, указывая куда-то мне за спину.
  Я обернулась. Там простиралась лишь бездна огромного и... прекрасного в лучах рассвета озера.
  - Неужели, ты его не видишь? - Удивлённо поинтересовалась она.
  - Не вижу что?
  Как ни странно, её взгляд, обращённый на озеро, казался сфокусированным, будто...
  Будто она видела.
  - Город, - вновь улыбнулась она, - Красивый... Совсем как в легенде.
  Я замерла. В легенде? Опять она о своей излюбленной чуши?!
  Я уже открыла было рот, чтобы высказать всё, что думаю по этому поводу, но она вдруг сжала мою руку.
  - Я знаю, что ты сейчас скажешь. Мол, всё это бред. Но я правда вижу то, во что верю. Если бы ты верила - то тоже бы увидела.
  "Этот град можно увидеть только на рассвете у святого озера Светлояра, - вспомнились мне строки из прочитанной некогда в детстве легенды о граде Китеже, - И является спасённый чудом град лишь людям с чистой душой. Тем, кто увидит его - приносит образ сей покой и исцеление".
  ...А с листа бумаги смотрел на меня этот образ - образ исчезнувшего русского города, будто призрак из прошлого. И почему-то впрямь становилось тепло при взгляде на этот рисунок, будто было в нём что-то родное - близкое и полузабытое...
  И исчезли все слова, весь невысказанный упрёк. Вспомнилось, как в детстве, лет аж до двенадцати, я тоже, подобно ей, верила невидимого друга, монстров под кроватями... они были для меня столь реальны до поры до времени, что я и не думала усомниться в их существовании.
  Наверное, это дар, присущий только детям: умение видеть чудо, которого нет...
  
  Эпилог
  
  Маша
  
  Прошло много лет с того дня, но, кажется, я никогда его не забуду. К слову, с того момента многое что изменилось. Ну, во-первых, к удивлению врачей и моему безграничному счастью, сестрёнка пошла на поправку, и к началу нового года уже могла видеть. Я спустя три года вышла замуж по любви, потом закончила университет, родила ребёнка... хотя, конечно, сестрёнка всё равно всегда оставалась рядом со мной - неотъемлемой частью моей жизни. Сейчас она уже выросла, и вскоре заканчивает школу... но всё это, конечно, уже немного другая история.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"