Аннотация: Мой взгляд на то, как соотносятся между собой акмеизм, мировая война 21 века и древний славянский ведизм
Endless World War...
Chapter 1
Не помню, когда умер. Помню, что бежали по склону, раззявив рты в беззвучном крике (стреляли всё равно громче). Бежали вдохновенно - братва валилась по человеку на метр. Высотка, Господи, - метров триста, не больше, уклон тоже не гималайский, словом - лезь, да перекуры вовремя устраивай. На тренировках, помнится, за 20-25 минут заползали, с полной выкладкой. А здесь всю малину портили сотня-две натовцев. Можно подумать, что Командиры у нас забыли в какое время живут, им тут не двадцатый век, когда народу куда как больше было. Теперь, если сотню положат за полдня на полковом участке - всё, хана, полковнику - он на следующий день под прицелом и сзади, и спереди первый из окопа полезет. Я это к чему - к тому, что плакать ведь надо - резервов меньше нуля, а мы тут торчим всей бригадой уже неделю и докончить никак эту соплю не можем. Думаете - лень? Не, каждый божий день - "калаш" в руки и вперёд, разведка боем, мать их. Из-за какого-то куска старой лавы Верден устраиваем...
В общем, докладываю - бригада прибыла на место назначения для проведения операции усиления 10 августа 20** года в полном составе (ударный вариант, 18567 человек и всё такое, даже орудия какие-то были и вертолет), заменив в ходе развёртывания остатки какого-батальона (потом лейтенант наш сказал, что это вообще-то не батальон был, а дивизия, и что валандались они здесь на голодном пайке целый месяц, дошли кое-где до "вершины", но буквально за три дня до нас натовцы нагнали кораблей прикрытия, авиацию и... В итоге, вместо нескольких десятков вконец ополоумевших от Этой Страны негров, нашли братки там свежий горный батальон (то ли со Скалистых гор, то ли с Тироля) с полной горушкой патронов. Со зла, конечно, полезли и на тех (это когда после ада кромешного из-под камней откопались), да не тут-то было - самих-то не густо оставалось, а после пулемётов и того меньше). В общем, им оставался невеликий выбор - либо закапываться под камни там, где кто остался, либо драпать вниз, пока натовцы не сообразят проверить, сколько всего "рашенов" было на самом-то деле.
Решились на компромисс - все сбредаются на один участок, удобный для наблюдения и обороны, так чтобы получилось нечто вроде /\, где верхний угол - это самая верхняя позиция, а боковые стороны - фланги, спускающиеся до основания сопки. Если непонятно объяснил - не взыщите, в академии Генштаба как-то не привелось...
Фронт мы заняли не ахти какой - километров пять в ширину, а в глубину... там полуостров какой-то и всё, Океан и Мир Господень в придачу.
Ну и началось крошево-мессиво. Вертолет долбанулся в первый же день, артиллерию подавили на третий (и правильно, полярный день, всё видать, выбора никакого - или не стрелять, или стрелять, но тогда сразу засекают). Через неделю от нашей бригады уже только тысчонок девять осталось, зато и натовцев мы к ногтю прижали, обложили на западном пятачке как галлы Капитолий. Если вы выразите удивление по поводу потерь, то вам всё станет ясно, когда вы увидите тех, кто был в бригаде (парни лет 16-18-ти, призванные в ходе Добора), и то, чем воевали - с расконсервированных складов ещё Советской армии. На седьмой день пришло известие, что наши сдали Казань, а индийцы - Дели и Калькутту, зато началась крутая буча на Аляске: японцы на Алеутах окапываются, а наши вместе с китаёзами на Анкоридж сквозь леса да горы прут. Тут уж Им стало не до жиру, быть бы живу. А лейтенант, ротный уже - по совместительству, сказал, что уж наши-то "альпинисты из Диснейленда" теперь никаких резервов не дождутся (правда и у нас та же ситуация: Мурманск - груда развалин, Петрозаводск давненько тыл глубокий, натовский, естественно, надводная часть Северного флота давно подводной стала).
И настал седьмой день - выпить охота, жрать хоца, а натовцы как засели на сопушке, так и сидят. Пришёл наш "оберст" из штаба (как-нибудь я об этом крысёныше ещё расскажу) и обрадовал - доверена, мол, нам высокая честь - быть на острие последнего удара (всего-то ничего - рвануть метров двести (вверх) до Пятачка, а там уже "по ситуации"). Ну а мы что - "служу России" и всё такое. Нахлобучили каски на мысли и пошли... Шли, как я уже сказал, вдохновенно, лейтенанта почти сразу срубило (а ведь генералом бы к тридцати стал, ей-богу), братишек вовсю косило. И вообще - ситуация абсурдная: на дворе столь жданный во все времена двадцать первый век, орбитальный город строится, а мы... в 1914-й решили поиграть. Это я к тому, что без средств подавления война другой не бывает - коли враг закопался, времени нет, а надо... то остаётся одно - берёшь в руки всё что стреляет или режет и пыхтишь, пока не ухлопают, или пока не добежишь.
Прикол-то в том, что бежал я, бежал... и не понял даже сразу, чего это, где это я... это потом мне объяснили, что к чему. А тогда были только страх и любопытство, примерно так же чувствуешь себя, когда малознакомая соблазнительная девушка предстаёт перед тобой, имея из одежды только лишь свои волосы и небрежно наброшенную простынь.
Сначала я просто не осознал - только что я заменял на ходу магазин, краем глаза успевая увидеть, как взлетает на воздух бежавший рядом паренёк (в свои 20 я мог это сказать), как вдруг...
Какой-то городок, словно из классического макаронного вестерна, жара, словно в Сахарской экспедиции, и... никого. Двери повсюду заперты, окна закрыты. Город словно был мёртв, но в то же время казался молчаливо ожидающим. Кого, или Чего?. Вторым впечатлением стало ощущение, что я целенаправленно куда-то иду, минуя одни повороты, и следуя другими. Совершенно автономно, как будто мыслительные процессы - на этой полке, а ноги и прочее - на другой. Внезапно я остановился перед каким-то домишкой, совершенно таким же, как и остальные. Правда дверь была открыта.
Я ступил на порог. И застыл, словно залитый быстротвердеющим бетоном. Потому что передо мной стояла Она. Та самая, словно вышедшая из снов. Нимфа. И впервые я видел Её лицо. Оковы, окутывавшие меня враз исчезли... вместе с одеждой... И Она подошла ко мне. С её губ отлетело только одно слово - "сюда...". Произнеся его, она по детски взяла меня двумя пальчиками за пробудившийся "пламень". И повела вглубь прохладной полутьмы, парившей здесь. Какая-то часть моего сознания по привычке фиксировала окружающее: низкая кровать, изголовьем у восточного окна, прозрачная амфора, словно из китайского фарфора, в ней смутно ощущалось присутствие чего-то Древнего, Изначального..., и больше ничего - только белые стены, словно созданные из отвердевшего тумана. Бывшая на Ней туника как-то незаметно соскользнула вниз, открывая взгляду Красоту... И вот уже мы возлежим на её кроватке (именно кроватке, а не постели, сам не знаю отчего), она медленно, словно крылья раздвигает свои коленки предо мной, и я вхожу всем своим естеством в Неё. "Змеи!", - молнией проносится мысль, пришедшая издалека, и вновь ушедшая в Неведомое. Она отдавалась мне истово, словно живому богу, словно принося себя в жертву - яростно и ласково, с таинственной полубезумной обречённостью. Когда я уже был готов растаять в накатывающем Взрыве, Она столь же молча встала, небрежным и отточенным жестом одевая тунику... А потом всё пропало... Опять была жара, только города не было, и лишь бесконечная пустыня, с горизонтом, никогда невиданным на земле - я был Один во всей этой Бесконечности... И тут мир Взорвался, сотрясшись до основания вылетавшим семенем. Я на мгновение увидел невесть откуда взявшегося нашего "дока", его ожесточённо орущее что-то лицо, успел даже ощутить боль от нахлопывавших мои щёки ладоней, услышать столь привычную уху звуковую мешанину боя... А потом всё резко отрезало...
Я сидел у найденного на второй день скитаний по этой пустыне небольшого источника, невесть откуда тут взявшегося. Впрочем, жажда меня не мучила, как и голод. Но быть в пустыне и не найти воды - такого мои инстинкты воина позволить не могли.
А ещё я знал, что надо ждать...
И он пришёл. Незаметно до банальности. Словно вспышка света в излучателе оптостанции. Словом, он был рядом, когда я обернулся. Долго сидели, глядя друг на друга. Ростом он был с меня - заметно выше среднего. Русые волосы, серые глаза, отчего-то непрестанно казавшиеся половецки синими. Молодой славянский воин с какой-нибудь Крайны. И одновременно присутствие мудрости, глубинного ведовства. Чего-то, что позволяло в его молчаливо-зорких глазах зреть тысячелетние дали.
Перед ним лежал свёрток, по размеру - с патрон от ПТР. Через минуту (может и через век) он протянул его мне. Я взял...
Chapter 2
Рукой он обозначил некий жест, означающий, что мне дозволено раскрыть его. В его движении не было высокомерия, нарочитой гордости - он просто пошевелился. Тем не менее ощущение у меня было, как если бы уставший после долгой битвы некий царь вместо того, чтобы идти спать, вынужден принимать в своём шатре невесть откуда взявшегося очредного Героя, охочего до подвигов, смерти и любви. Устало, но без раздражения, снисходительно, но без насмешки.
Ткань свёртка была... ну уж по крайней мере не из палаточно-мешочного брезента. Ласковая на ошупь, и одновременно какая-то неуловимая - словно котенок или ручеёк. Больше всего я мог сравнить её с шёлком, но только с тем самым, настоящим - секреты которого древняя китайская принцесса унесла, спрятав в волосах.
Я развернул. Это была маленькая изящная статуэтка, будто вчера изготовленная озорным флорентийским скульптором и одновременно ощутимо наполненная Временем. Должно быть одна из тех вещей, что носили у сердца рыцари, ханы и конунги - для победы или для гибели. Её лицо, да и вся фигурка - казались странно живыми. Я вздрогнул от внезапной догадки - это была Она.
По лицу моего молчащего собеседника скользнула улыбка - хоть что-то точно человеческое среди всей это красиво-непонятной магии. Он ещё некоторое время смотрел на меня... и снова замер с видом человека, сказавшего всё. Похоже, мне действительно надо было заняться умственной деятельностью - весьма достойное занятие после ярости боя и оргазма. Я снова взглянул на статуэтку - она похоже в этом мне мешать не собиралась. Когда я снова поднял взгляд, набравшись по прошествии нескольких тысячелетних мгновений смелости Спросить, его уже не было. Только я, Она и пространство. Похоже, всё интресное уже случилось, а я, как водится в России, всё должен постигать задним числом (да простят меня пресвятые Музы за столь плотское сравнение).
Логика во всём этом, конечно же, была - меня убили, но как будто не совсем, совокупили (о, язык человечий!) - тоже не по совести, наконец, мне Что-то дали, не оставив инструкции к применению и списка противопоказаний. А ещё....
Свет, гром, облака, звёзды, губы и слова - вся Вселенная за какой-то миг, словно безграничная река, бурным и ослепительно величественным потоком прошла сквозь меня. Я умирал, вокресал, взлетал и растворялся. Тьма...
Очнулся я от жесткости холодной скалы, едва прикрытой скудной мшистой травой. Вокруг было дыхание, запахи победы и усталости. Я попробовал вздохнуть - получилось, но с трудом, будто вместо легких у меня отработанные фильтры, полные не то песка, не то сажи. Открыл глаза - навстречу вечному апокалипсису Млечного Пути. Полярный вечер. Похоже я находился гле-то вверху, потому что шум прибоя был не громче муравьной поступи. Всё на той же сопке и всё в том же воюющем мире. Но только земные проблемы меня волновали в последнюю очередь. Я наслаждался покоем, отсутствием ветра и необходимости что-то делать. По большому счёту в той пустыне тоже было спокойно, но только скрытое напряжение, вызванное неизвестностью, совсем уж расслабиться не давало. Окрестности горной передовой для этого тоже подходили мало. Но... я почувствовал как слеза робкой струйкой скользнула по моей щеке. Вот те раз. Да уж, магические разговоры и принудительные поиски истины не самый хороший способ держать себя в руках. Но я не плачу, то есть сам-то я ничего такого особо радостного или печального не испытываю, а слёзы текут. Ну вот, кончились уже, а то взял бы, да и застрелился. Нервы...
Рядом лежали раненные. Парня с оторванной по локоть левой рукой я помнил - он был в левофланговом взводе, когда мы бродили по пескам Африки. На войне приобретаешь привычку не заниматься лишними знакомствами - а то сопьёшься на поминках. Большинство армейских друзей - это такие же парни как и я, с которыми можно слегка расслабиться после боя, и в ком можешь быть уверен, что они не бросят тебя подыхать раненым, если будет хоть малейшая возможность на спасение. Иногда появляются и настоящие друзья. Тем не менее, бородинская романтика канула в небытие, должно быть, мы слишком долго общались с Западом. Как бы то ни было, но этого солдата я знал. О других я мог только сказать, из каких они подразделений - я довольно легко запоминал лица, но испытывал сложности с именами. Как зовут Князь-Президента я, конечно же, выучить постарался - "Димитрий I из рода Титовичей".
Кстати я и сам не представился - Дионисий из рода Алаличей, сын Сергеевич. Тоже мог быть Дионисием I. Не выбрали. Но это всё лирика. Сейчас я здесь и тоже вношу лепту в существование России - тем, что убиваю её врагов.
Подошёл "док". Не убили, оказывается.
Chapter III
Ничего не сказал, посидел рядом (а я лежал, совершенно ослабевший, счастливый и абсолютно растерявшийся), задумчиво посверкивая глазами, и пошёл дальше, проверять остальных. Похоже все задались целью молчать. Оно и правильно - мёртвым оживать не положено. А именно это, судя по всему, со мной-то и произошло. Или нет, а?
Вскоре я заснул, убаюканный совместной лаской мерного морского шума и шептания крови в ушах. Сон был необычайно отчётлив - целый день после него я не ходил, а взлетал, подхватываемый лунным притяжением. Умирал ли я или нет, но только чувствовал я всё несравненно острее и глубже. Конечно, жучков среди мха я всё равно не различал, но каждый взгляд и каждое движение воздуха были полны теперь скрытой загадочной жизнью.
День прошёл очень путанно - ожидали корабль, который должен был забрать нас. Командование смирилось с потерей Кольского полуострова. Оказывется, мы почти неделю, или около того были единственным российским войском на полуострове.
Покидать места, с которыми ты связан узами смерти всегда очень странно. Словно отрезаешь частицу своего сердца и оставляешь его на камнях, обожжёных болью и пламенем. Словно что-то важное так и недоговорено.
Берег медленно погружается в самого себя. Кажется, что оставляемый кораблём след - это некий провод, через который магия скал и смерти продолжала сжимать серда.
*****************
Разгружались в каком-то маленьком северном порту. Рагружать, кроме людей, собственно, было нечего - материальная часть давно приказала долго жить. Давно отошли в прошлое и надежды на победу. Мы просто продолжали сражаться, несмотря на кровавые поражения и случайные, громкие победы.
Наш отряд не пополняли - нечем. Прислали, правда, нескольких офицеров. Томительный отдых в старых, ещё советских казармах. Свою овеянную магией статуэтку я пока спрятал на дне нового вещьмешка. Оказывется, что тоже не уидивительно, пока я проводил века в "Крайне" (тая я решил называть ту пустыню с её молчащими славянскими хозяевами) то в реальности я провалялся без сознания около двух суток. Смертельно нигде не продырявленный, с загадочной улыбкой на устах. Пока мы плыли, "док" разивал что-то насчёт уникального случая в его практике, клинической смерти и прочих вещей, кои я и без него знал. Но я молчал.
Построение на берегу моря. Национальный и немножко грустный флаг (чёрно-бело-оранжевый), слегка колышущийся под воздействием необычно слабого ветра, дувшего со стороны океана. Несколько речей. Благодарности, награждения. Суета, приятная начинающему маршалу, но не человеку, воюющему почти всю жизнь.
Наконец, перешли к делу - наш Специальный Северный Отряд (уже!) за номером "1" переводится на другой фронт, в состав не менее Особого Ударного Соединения. Опять наступление. С приставкой "контр". Геграфия операции, конечно же, только по прибытии.