Alamirata : другие произведения.

Marble Moon: потерянный эпизод

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дело происходит после эпилога Мраморной Луны (первой) и сосредоточен только на пейринге Алукард\Арквейд. Сей эпизод я решила оформить как отдельный фанфик потому, что не воспринимаю его как полноправную часть истории. Это не более, чем моя фантазия и, разумеется, чувства, описанные здесь, не найдут отклика в продолжении. Как-то так.
  Бета: Нет
  Фэндом: Hellsing, Tsukihime; кроссовер
  Персонажи: Алукард/Арквейд, упоминаются обитатели особняка Хеллсинг
  Рейтинг: R
  Жанры: Ангст, Драма, Гет, Психология, Романтика, Вампиры
  Предупреждения: OOC
  Статус: закончен
  
  Тихая осенняя ночь медленно опускалась на Лондон, кутая его в полупрозрачные объятия туманного сумрака. Особняк Хеллсинг казалось, крепко спал; все его обитатели, предпочитающие дневной образ жизни, давно уже отошли ко сну. Хозяйка дома, изрядно утомленная приготовлениями к завтрашнему визиту главы Искариотов, епископа Энрико Максвелла, покинула свой рабочий кабинет неожиданно рано; Дикие Гуси отправились спать по графику; даже неутомимый дворецкий Уолтер, который в силу своих обязанностей всегда отправлялся в постель последним, тихо посапывал в своей скромно обставленной комнате. Виктория, не нуждавшаяся в ночном сне, отправилась в город, в коем до поры до времени стало безопасно после гибели напавших на него мертвых апостолов.
  В тихом особняке не спал только обитатель подвала — вампир Алукард. Впрочем, он по какой-то только ему ведомой причине покинул свой излюбленный трон, где он так любил попивать алое, словно кровь, вино, предаваясь философским размышлениям о жизни... и смерти.
  Итак, тот, кого величали Князем Нечисти, покинул подвал и теперь стоял перед дверью в одну из бесчисленных комнат особняка. Как ни странно, комната сия принадлежала не его хозяйке Интегре Хеллсинг и не отсутствующей ныне ученице Виктории Церас, Полицейской, равно как и не старому дворецкому — одному из тех немногочисленных людей, которых Алукард мог со всей искренностью назвать другом. В этой комнате с некоторых пор поселилась гостья. И, как ни пытался князь нечисти убедить себя в обратном, гостья сия, сама не ведая и не желая того, пленила мысли Носферату с самого своего появления в его не-жизни.
  Странно, не так ли? Он, тот, кто повелевал смертью, умудрился привязаться к созданию, что в обычной ситуации являлось бы его соперником или даже врагом. И привязанность сия оказалась так сильна, что в последние недели только она и занимала все мысли древнего вампира.
  Того, кто разучился любить много, много лет назад...
  Алукард, стоя под дверью, мрачно улыбнулся. Ну, любовь — это слишком громко сказано. Однако... Факт остается фактом, ведь так? Симпатия, которую он испытывал, мало чем отличалась от чувств, которые он питал, например, к Мине, но при этом совсем не были похожи на то, как он относится к своей хозяйке.
  Алукард медленно вздохнул и шагнул в дверь, гостеприимно распахнувшуюся перед ним по легкому мановению руки. Без стука, разумеется; потому что ни протесты гостьи, ни замки не смогли бы остановить истинного Носферату. Он, впрочем, мог бы пройти и сквозь стену в своей излюбленной манере, но какая, в сущности, разница?
  Сине-серебристый свет убывающей луны струился сквозь окна, и это сияние придавало комнате какой-то потусторонний вид. Неясные тени кутали фигуру сидящей в кресле женщины. Из-за лунного света ее золотистые волосы отливали серебром. Глаза обитательницы комнаты были закрыты, а сама поза была так умиротворенно-расслаблена, что у неожиданного посетителя не возникло ни тени сомнения: Арквейд Брюнстад крепко спит.
  Алукард присмотрелся. Тонкие узкие ладони Арквейд лежали на открытой книге, которую она, видимо, вознамерилась почитать в спокойные ночные часы. Сквозняк, проникавший в комнату через полуоткрытую форточку, тихонько шелестел страницами, не в силах перевернуть их.
  В эту самую минуту книга выскользнула из рук спящей, скатилась с колен и с негромким стуком упала на устланный ковром пол. Алукард бесшумно подошел к креслу, наклонился и быстро подхватил книжку. Расправил слегка помявшиеся от падения страницы, прочел пару строчек и с ухмылкой взглянул на Арквейд. И наткнулся на взор ее удивленно распахнутых глаз. Встревоженная стуком, девушка проснулась и теперь с изумлением рассматривала ночного посетителя, словно сотканного из ночного сумрака.
  — Алукард, — пробормотала она, сбросив наконец сонное оцепенение. — Что вы тут делаете?
  — Возвращаю вам книгу, как видите, — с едва прикрытой иронией ответствовал древний вампир, протягивая ей свою находку, как бы в подтверждение этих слов.
  — Ах, вот как? — Изобразив на растерянном лице благодарность, Арквейд протянула руку за книгой, однако столкнулась с тем, что вампир, явно забавляясь ситуацией, не спешил возвращать ее. Девушка недовольно нахмурилась и спросила: — В чем дело, Алукард?
  — Ни в чем. Но вы так забавны, что я просто не мог удержаться, — глядя ей в глаза, Алукард, наконец, выпустил несчастную книгу и с невозмутимой улыбкой отметил, как девушка прижала ее к груди. — Надеюсь, вы простите мне эту маленькую дружескую шутку, Арквейд.
  — Вы издеваетесь, — это был не вопрос — констатация факта.
  — Верно.
  Девушка вздохнула.
  — Что и требовалось от вас ожидать... Вы неисправимы.
  — А это верно вдвойне.
  На какое-то время в комнате воцарилась тишина, в ходе которой Арквейд не переставая буравила Алукарда подозрительным взглядом. Не дождавшись от него никакого продолжения, Брюнстад вздохнула вновь.
  — Может быть, вы все-таки объясните, что забыли в моей комнате в столь поздний час, а? — Повторила девушка свой самый первый вопрос.
  — Только после того, как вы назовете хотя бы одну причину, по которой я не могу здесь быть, — откликнулся древней вампир и с издевательской ухмылкой склонился к Арквейд, чуть ли не нависнув над ней и заставив Брюнстад вжаться в спинку кресла, чтобы сохранить дистанцию между собой и не внушающим доверия посетителем. Поведение Алукарда пока что только посетило в душу девушки тревогу, и она спешно пыталась решить, как ей реагировать — то ли испугаться, то ли рассердиться...
  — Н-ну, например... Это ведь моя комната, верно? — Сделала Арквейд неуверенную попытку.
  — Вы, что ли, у меня спрашиваете? — Древний вампир негромко рассмеялся. — Нет, не годится. Сей особняк принадлежит моей хозяйке, а вы здесь только гостья. Я могу ходить, где и когда мне вздумается. Почему бы и нет?
  И он наклонился еще ниже, наслаждаясь растерянностью на ее лице, словно бы мучения Арквейд слегка смягчали му?ку в его собственной душе. На миг ему показалось недостойным то, что здесь происходит, однако Князь нечисти отбросил сию мысль. Что ему, перешагнувшему через собственные жизнь и смерть, до благородства? Он ведь не рыцарь, в конце концов.
  — Алукард, не надо, — услышал он ее шепот. — Прошу тебя, не надо так со мной. Это...
  Арквейд отвернулась, и холодный серебристый свет упал ей на лицо, сверкнув в скорбно прикрытых глазах. Неожиданно какая-то мысль, словно ледяной коготь, резанула сознание Носферату: он понял, кого именно невольно напомнил ей. Почти электрическое напряжение между ними было так сильно, что Алукард почти слышал тихое потрескивание. Однако древний вампир даже не подумал отстраниться. Язвительная улыбка, прежде кривившая бескровные губы Носферату, исчезла, и теперь он с холодным интересом наблюдал за сжавшейся в кресле женщиной, прежде носившей гордое звание принцессы истинных предков. Как мало осталось в ней от прежней Арквейд Брюнстад, которую много веков назад повстречал Роа Вальдамьонг.
  — Что же такое он увидел в тебе? — Обращаясь скорее к самому себе, чем к Арквейд, пробормотал Алукард. — Это ведь ты погубила его, а не он тебя. Но почему, хотел бы я знать...
  Образ той, другой Арквейд стоял у Носферату перед глазами. Как и него самого, у последней из истинных предков была иная ипостась — древняя, могущественная, холодная, как сияние далеких звезд. Почему же она скрывает ее, настоящую, истинную себя за маской ребенка, веселого, беззаботного и, по мнению самого Алукарда, слабого?
  — Ты ищешь во мне ту, что достойна тебя, — неожиданно проговорила Арквейд, и в голосе ее послышались металлические нотки — но не такие, какие нередко бывали в словах Интегры; в них звучала ледяная мудрость существа намного более древнего и сильного, чем могла представить себе наследница Хеллсингов. То была принцесса Шинсо, дочь Багряной Луны. — Зачем?
  — Хотел бы я знать, — без тени улыбки промолвил Алукард.
  — Я не смогу сделать твое одиночество легче, — услышал он вновь ее голос. — Как и ты не избавишь от него меня. Мы с тобой чудовища, приговоренные к вечности. И мы одиночки. Ты никогда не найдешь во мне утешения, я никогда не избавлю тебя от твоей боли.
  — Я знаю.
  — Я не смогу остаться с тобой навсегда.
  — Я знаю.
  — Рано или поздно мне придется уйти. И тогда ты вновь останешься один. Уже навечно.
  — Значит, так тому и быть.
  — Мы никогда...
  Арквейд не договорила, потому что Алукард, оказавшись вдруг совсем близко, коснулся губами ее губ. Их дыхания смешались, когда Арквейд в неожиданном порыве подалась вперед. Ее руки уперлись Носферату в грудь, словно все еще пытались оттолкнуть его, но тот мягко перехватил их, пресекая все попытки бывшей принцессы к сопротивлению. В глазах девушки вспыхнуло желтое пламя мистического взгляда. Опасно. Алукард усмехнулся про себя. Они оба затеяли опасную игру, на кон которой легло все, что было дорого Арквейд — ее честь и чистота, века борьбы с вампирским импульсом, самая ее жизнь...
  Хотя относительно ценности последней Алукард сильно сомневался — в конце концов, отличий между ними было меньше, чем ему виделось прежде. Вряд ли бывшая принцесса дорожила своим существованием больше, чем князь нечисти — своим.
  Но какую бы цену им обоим не пришлось заплатить, они были готовы. За краткий миг единства, за иллюзию любви, за тень нежности. Разве такой грех пожертвовать, быть может, самым главным ради секунды призрачного счастья?
  Алукард собственнически прижал Арквейд к себе. Ее взгляд действовал слишком хорошо — в золотой дымке, окутавшей сознание, терялись очертания комнаты. Она лишь подстегивала клокотавшее в горле желание. Ну же, снова найти ее уста, припасть к ним, вырвать стон.
  Жажда, более сильная, чем вечный вампирский голод; жажда, подчиняющая себе все. Желание слышать ее голос, мелодию сердцебиения, ощущать кровавый вкус ее слез на губах. Снова и снова касаться золота волос, вдыхая их лунный запах. Терзать ее тело, пока она не попросит пощады. Ощущать, как тонкие пальцы бегают по его плечам и спине, как ногти лишь слегка касаются кожи, боясь проткнуть ее. Да, это опасно. Они оба танцуют на самом краю пропасти, забыв о том, что один лишний шаг — и кто-то из них непременно сорвется в бездну, из которой нельзя вернуться.
  У них ведь нет крыльев; они демоны ночи, не умеющие летать.
  — Я не могу, — выдохнула Арквейд в уста Алукарда. — Пожалуйста, не надо...
  Но было уже поздно, и она вскрикнула в отчаянии и наслаждении. Потеряв контроль над собой, она все-таки вонзила ногти ему в спину. Но в следующее мгновение Носферату перехватил ее руки, тянущиеся к губам, и осторожно слизал с них собственную кровь.
  — Не делай так больше, — сказал Алукард. — Иначе мне придется убить тебя. Помни об этом.
  Он выпустил ее пальцы, и они судорожно сжали деревянные подлокотники кресла. Сердце Арквейд забилось еще быстрее, глухо отдаваясь в пустоте его груди. Одно сердце на них двоих словно бы пыталось втиснуть в себя все их чувства, едва ли не разрываясь между ними. Арквейд вновь застонала — уже от вполне ощутимой боли. Страдание, отражаясь в ее глазах, глубоко вонзилось в мертвую душу Носферату. На несколько мгновений он почувствовал себя вновь живым, и это ощущение оказалось так мучительно и сильно, что в горле древнего вампира встал комок, а по спине прошла волна дрожи. Исцеляющее золото ее глаз хлынуло в душу Алукарда и затопило все его естество, и боль ушла, оставив после себя лишь сладко ноющий шрам.
  Когда все кончилось, они еще какое-то время оставались вдвоем, сохраняя в груди ускользающее тепло. Золотые и черные волосы переплелись, образовав какой-то странный узор. Оба неотрывно смотрели на косую равнодушную улыбку сине-серебристой стеклянной луны. И молчали.
  — Я не хочу, чтобы ты уходил, — негромко проговорила Арквейд. Ее пальцы умиротворенно лежали в его ладони.
  — Я не хочу оставаться один, — горько откликнулся Алукард, глядя в ее темно-алые глаза. Мучительная улыбка на ее лице бередила недавнюю рану. Он протянул руку и убрал с ее лица непослушную прядь. В этом почти ласковом движении было столько тоски и тревоги, что Арквейд теснее прижалась к нему, уткнувшись лицом куда-то в область ключицы. Алукард усмехнулся. Его дыхание колыхнуло волосы на ее макушке, когда он спросил: — Жаль, правда?
  Арквейд не ответила. Князь нечисти прислушался к ее мерному дыханию. Спит. Глупая девчонка. Впрочем, она уже все сказала, разве нет? Рано или поздно она уйдет, чтобы больше никогда не возвращаться; уйдет навсегда. И он останется один уже навечно — Алукард знал это. Арквейд Брюнстад — последняя, кто пробудил в нем живую му?ку. Когда она уйдет, душа Алукарда умрет окончательно. Увы. А пока...
  
  Сентябрь 2011
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"