Иван прошел через люк первым. Он спустился в темный тоннель с округлыми гладкими стенами и медленно двинулся вперед. Ещё несколько шагов, и Иван оказался в небольшом полутемном зале.
- Добро пожаловать, - неожиданно раздался голос из темноты. Иван ощутил, как мурашки поползли по его спине. Он резко обернулся и увидел полупрозрачную, слабо светящуюся фигуру у стены.
- Добро пожаловать! Ну что же вы, входите! Ах, простите, свет, пожалуйста, свет!
В зале стало светло. Теперь Иван мог разглядеть стоящего в углу невысокого толстяка в серебристом балахоне, с радушно-безмятежным видом приглашавшего всех войти.
- Если не возражаете, я буду вашим гидом. Хорошо?
- Простите, мы не ожидали... - начал было Иван.
Толстяк расхохотался. - Зато мы вас ожидаем, давненько, надо сказать, ожидаем.
У нас здесь в последнее время посетителей немного, знаете ли... В принципе, экспозиция наша специфическая, закрытая, поэтому мы рассылаем приглашения, устраиваем конференции, семинары. Ну, знаете, поделиться опытом, посмотреть достижения, внести свой вклад, так сказать, да... Но ваш случай особый. - похоже, толстяк был словоохотлив. - Цивилизации, которые мы имеем честь видеть в вашем лице, да, - ваши цивилизции, приглашений от нас ещё не получали. Не было такой приятной возможности, да... Так что ваше неожиданное, что и говорить, появление для нас вдвойне приятно. А потому входите, не стесняйтесь! Ах да, вы можете называть меня Фенк.
Толстяк вёл их через огромную полутемную галерею со сводчатыми стенами и высоким потолком, в непроницаемой черноте которого горели россыпи далеких искрящихся звёзд. В многочисленных стенных нишах виднелись древних скульптуры, изваяния, рельефы одни из обычного камня и бронзы, другие - из стекла и стали, третьи - из причудливых пульсирующих жемчужными огоньками невесомых глыб, состоящих, казалось, из полей и эфира. Они изображали самых разных существ - людей, кошек, птиц, рептилий, летучих мышей, пауков и каких-то совершенно ни на кого непохожих тварей.
- Это галерея памяти, так сказать, исторические свидетельства зарождения различных цивилизаций данного сектора Вселенной. Это были великие цивилизации, - уважительно заметил гид, - увы, все они исчезли, ушли. Но ничего, и для ныне живущих здесь найдется место, - уверил он, - когда придет время.
- Но идемте же, идёмте! - окликнул гид зазевавшегося Сэма, что с обалделой физиономией рассматривал изваяние грифона в стороне. - Уверяю вас, эта часть экспозиции необыкновенно интересна и поучительна, особенно для профессиональных археологов. Но также и весьма утомительна, да. А посему идемте скорее, я хотел бы начать экскурсию с жемчужины нашей экспозиции - зала искусства. Уверен, вам понравится, ещё бы, да!...
Пространство бесконечной галереи непонятным образом сжалось, так что каждый шаг переносил их вперед на тысячи километров. Статуи и изваяния проносились мимо всё быстрее, сливаясь в пульсирующие продольные полосы. Они не прошли и двадцати шагов, как очутились в огромном светлом зале, стены которого, казалось, терялись где-то вышине, а потолком служило изумрудное небо с островками жемчужных облаков. В центральной части зала на хрустальных и мраморных постаментах возвышлись причудливые абстрактные скульптуры и изваяния. Некоторые, казалось, были уродливы. От других было невозможно отвести взгляд. Стены зала по всему его многокилометровому, казалось, периметру, были увешаны картинами - обычными двухмерными, трехмерными, многомерными, подвижными и неподвижными, с запахами и без запахов, со звуком, с тактильными и ещё бог знает какими эффектами...
- Здесь представлены образцы искусства, так сказать, универсального плана. - пояснил гид. Красота в чистом виде, да, не зависящая от воспринимающего субъекта, от специфических канонов красоты, свойственных разным цивилизациям.
Кошки с явным интересом изучали блестящую металлическую конструкцию, внутри которой что-то вращалось и тикало. Сэм в видом уточенного ценителя ценителя, слегка скептически прищурившись, осматривал исполинский цилиндр, в полой сердцевине которого была подвешена тонкая нить. В нижней части цилиндра нить превращалась в спираль, что, становясь всё плотнее, превращалась внизу в гладкий металлический конус.
- Идёмте же, - сказал гид, - я покажу вам один из самых любимых моих экспонатов в нашей коллекции. - Он остановился перед стеклянным кубом в человеческий рост, внутри которого располагался непроницаемо-черный шар размером с футбольный мяч.
- Шедевр минимализма. - с гордостью объявил гид. Совершенная пустота, центр точки, ядро чёрной дыры. Внутри шара нет ничего, ни вещества, ни пространства, ни времени. Здорово, правда? Эту скульптуру нам передала цивилизация Зуул, дай бог памяти, где-то тысячу с лишним полураспадов урана назад. Знали бы вы, во сколько нам обходится ее содержание! Эта штука жрет энергию небольшого звездного скопления... Но что поделаешь - красота требует жертв, да...
Группа с любопытством
- А теперь сюда, за мной, за мной, друзья! - оживленно восклицал гид, увлекая их в боковую галерею, - уверен, вы это оцените... Наша коллекция ароматов. Вы знаете, аромат - это квинтэссенция наслаждения, пища богов, так сказать... Проходите сюда, не бойтесь, не бойтесь! - он завернул в узкий темный коридор, где на шершавых стенах тускло светились алым светом зловещего вида символы и знаки. - Сюда, сюда! - они вошли в небольшое помещение, полукруглое, как половинка мяча. Стены маленького зала были испещрены такими же мерцающими таинственными знаками. В центре возвышался молочно-белый постамент, где тесными рядами стояли сотни небольших прозрачных флакончиков.
Воздух в помещении был спертый, с запахом резины. Ароматы, этого ещё не хватало, подумал Иван. Стоять было неудобно, все сгрудились на небольшом пятачке, инстинктивно стараясь держаться подальше от зловещих стен.
- Извините за неудобства, - на этот раз голос гида звучал где-то середине головы Ивана, - но такова традиция представления коллекций ароматов. Мы не должны нарушать традиций, правда? Тем более, это часть представления. Но приступим, пожалуйста, все готовы? - и, видимо, убедившись в этом, продолжил. - Начнем с классической части коллекции. Образец первый - "Триумф императора".
Иван почувствовал, как ноздри защекотал запах сандала и пряностей. В голове прояснилось, он начал различать отдаленный топот копыт, скрипение кожаного седла, ликующие крики воинов, смешанные с запахами крови, лошадиного пота и клубящейся пыли, окутавшей поле сражения. Он почувствовал, что тяжелый шлем на его голове промок от пота, а кожаный ремешок разодрал подбородок едва ли не до крови. Но всё это было неважно, главное - он одержал триумфальную победу над злобным и коварным врагом, и чувство ликования переполняло всё его естество. Не было ни усталости, ни страха, ни гнева, ни жалости к пострадавшим, ни горечи, ни тревог, то есть всё это тоже присутствовало, но где-то очень далеко, на другой планете, в другом мире, в иной вселенной.
- Следующий аромат, - голос гида вывел Ивана из состояния, близкого к эйфории, и он почувствовал, как обычный букет горечи и тревог, страхов и сомнений вновь занимает привычные места где-то в подсознании. - Следующий аромат - гармония Эдема...
В воздухе запахло весной. Он ощутил лёгкий аромат цветущих яблонь и слив, запах мокрой листвы - такой бывает после весеннего дождя - смешивался с запахом травы и весенних полевых цветов. Он чувствовал свободу и спокойствие сада, окруженного могучими дубовыми рощами, где основания вековых деревьев поросли темно-зеленым мягким мхом. Он ясно видел каждую травинку, каждый листик своего сада, их резкие профили на фоне солнечных бликов среди изумрудной зелени и разноцветия травы и кустарников. В памяти всплывали осколки детских воспоминаний, весенние запахи и сны, паутинная легкость линий жизни и яркий свет из множества открытых дверей, ещё не запертых неумолимым временем.
. - Эдем, - жизнерадостный голос гида звучал издалека, - это, как вы понимаете, аллегория неотторжения того, что дает мироздание своим любимым чадам. Но увы, молодости свойственен известный нигилизм, нон-конформизм и так далее, стремление к отрицанию и отторжению всего, что приходит со стороны. К сожалению, это касается и самого главного сокровища - собранной буквально по крупицам мудрости мира. Такова разрушительная сторона познания, темная сторона природы вещей, увы, да...
После "Гармонии Эдема" последовала череда ароматов со звучными названиями: "Скорбь и печаль", "Чёрная магия", потом было небанальное "Наслаждение вампира" и расслабляющая "Свобода философа". Ивана бросало то в жар, то в холод. Казалось, он пережил тысячу жизней, где были страсть и покой, рабство и свобода, благородство и предательство, любовь и мудрость, свет и пустота. Он узнавал секреты и тайны вселенных, скрывающиеся в неописуемой гармонии чистых тонов - и так же легко расставался с ними, вдыхая горькие запахи забвения и тлена. Тысячи жизненных линий сходились и расходились, пульсируя в сумасшедшем. Воспоминания и забытые переживания, свои и чужие, собранные по крупицам в тысячах Вселенных, драгоценные, как сама жизнь.
Наконец, гид, кажется, счел тему ароматов раскрытой и повел группу к новым экспонатам. Группа неохотно двинулась за ним. Виктор пытался что-то возразить, но Иван очень тихо, но вполне убедительно напомнил второму пилоту основную часть "Положения о контакте с внеземными цивилизации", показав недвусмысленно сжатый кулак.
- Следующий зал нашего музея посвящен технологиям, - объявил гид. - Здесь собрана обширная коллекция наиболее выдающихся устройств для сбора, хранения и обработки данных о различного рода взаимодействиях между наблюдателем и наблюдаемым - физическим, информационным, гиперавтопоэтическим, хроноконтинуальным... - гид, видимо, намеревался продолжить перечисление, но, не найдя подходящих терминов в скудном лексиконе гостей, махнул рукой.
- Вот, в частности, перед нами одно из самых замечательных достижений разума, - продолжил гид, остановившись возле сложной системы переливающихся радужными цветами шаров, самый большой из которых имел метров пятнадцать в диаметре. - Модель Вселенной, созданная цивилизацией Руухох. Надо сказать, представители этой цивилизации - весьма продвинувшиеся в своем интеллектуальном развитии существа из семейства, э-э, мыслящих червей, широко распространённого во всей Вселенной. Возможно, именно благодаря этой распространенности они поставили перед собой, и, следует признать, неплохо реализовали весьма подробную и детализированную модель всего обозримого физического мира, ограниченного, как мы знаем, лишь значениями базовых физически констант. - гид замолчал, видимо, ожидая от слушателей соответствующей реакции. Смирившись с ее отсутствием, но, видимо, не отчаявшись окончательно, он продолжал.
- С помощью этой модели можно рассчитать и спрогнозировать любые виды движений и взаимодействий, какие только могут существовать в природе. Более того, модель позволяет получить представление о формировании и разрушении структур, о взаимодействии, так сказать, хаоса и порядка, об их проявлениях как в физическом, так и в информационном аспектах. Таким образом, с помощью данной модели можно с точностью до сто сорок второго знака рассчитать ход процессов возникновения звезд и галактик, зарождения жизни и, более того, спрогнозировать многие другие любопытные события. Например, каким будет исход гонок на траклах в семнадцатом заезде четвертого тура три тысячи восемнадцатого весеннего фестиваля Маари-урр. - маарийки явно оживились, треугольные уши на круглых головах заострились, выржая восторг и предельное внимание.
- Либо узнать результаты розыгрыша двадцать шестой благотворительной лотереи флористов в городе Аахен на планете Земля, что тоже, наверное, весьма любопытно. - продолжил гид с возросшей уверенностью в голосе.
Он повертел какие-то колеса в основании установки и дёрнул инкрустированную синевато-черную ручку, в результате чего шары принялись с немалой скоростью вращаться, подчиняясь в своем движении какой-то сложной и таинственной системе. Затем шары остановились и гид торжественно объявил, что в аахенской лотерее выпадут номера шесть, двенадцать и двадцать восемь, а главными призами станут кухонный комбайн "Бош" и набор небьющейся посуды на шесть персон.
- Заметьте, - торжественно сказал гид, - результат был получен из исходных данных, представляющих собой только лишь параметры траектории трех первочастиц, возникших в результате последнего Большого Взрыва и породивших пространство, время и материю во Вселенной. - гид одарил группу торжествующим взглядом.
- Но, как вы понимаете, у этой модели есть серьезные ограничения и недостатки. Справедливости ради надо отметить что, они являются недостатками не модели, а предмета, то есть вселенной, с чем и приходится мириться.
- А теперь, взгляните, - продолжил гид. - Цивилизация Стрмпш продвинулась ещё дальше, чем кольчатые черви Руухох . Модель, созданная Стрмпш, позволяет изменять значения базовых фундаментальных констант и, таким образом, моделировать поведение любых физических вселенных, как существующих, так и совершенно гипотетических. В конце концов, любая модель это абстрактная конструкция, построенная на определенных принципах, и совершенно неважно, является ли эта конструкция моделью чего-то, либо конструкцией самой по себе. Вы понимаете меня?
Маарийки усиленно закивали, демонстрируя полное понимание и согласие. На людей эти абстрактные построения, похоже, навевали скуку. В конце концов, какая разница, какие гипотетические призовые номера выпадут в гипотетической Вселенной, скорее из вежливости поинтересовался Виктор.
- Конечно же, это очень, очень важно! - оживился гид. Ведь все существующие вселенные служат определенной цели, и эта цель, она же единственный принцип мироздания - поиск предельной гармонии и совершенства. Собственно, этот принцип и положен в основу модели Стрмпш.
- И как результаты, то есть, получена ли модель, воплощающая предел гармонии и совершенства? - безмятежным тоном спросил Сэм.
- Безусловно, нет, - терпеливо разъяснил гид. - Иначе бы просто исчезли фундаментальные основы, обеспечивающие существование Вселенной и метавселенной. Которые существуют лишь ради того, чтобы дать возможность сконструировать такую модель.
- А что, если этой предельной модели вообще не существует, -спросила Миира. - Если ее в принципе не может существовать?
- Вы верно уловили суть, - обрадовался гид. Если такой модели не может существовать в принципе, значит, нужно менять принципы существования. Иными словами, конструировать другую метавселенную.
Гид остановился перед очередным экспонатом. Устройство отдаленно напомнило Ивану машину времени из прочитанного в детстве романа Уэллса: множество медных и хрустальных труб, причудливо извивающихся вокруг предмета, больше всего напоминающего самое обыкновенное пилотское кресло обыкновенного земного корабля.
- Эта машина создана цивилизацией, представители которой были очень похожи на землян, маарийцев и квирли одновременно. Это была очень мощная цивилизация, да... После нее было много других, тех, кто построил эту планету и мемориалы на ней.
- Аар? - спросила Фуури. Хохолок на ее загривке топорщился от волнения.
- Да, их так называли, - ответил гид. Сами себя они называли иначе, но это не столь важно. Так вот, целью создателей этого устройства было построение модели Универсального Сверхразума, эдакого всемогущего конструктора метавселенных, способного моделировать и постулировать принципы различных мирозданий без каких-либо ограничений как в физическом, так и в метафизическом плане.
- И у них получилось? - спросил Иван.
- Отчасти, пожалуй, только отчасти. Дело в том, что возникла непредвиденная, хоть и очевидная проблема интерфейса. Мне нужен доброволец, чтобы кое-что вам показать, - гид оглядел людей и маариек вопросительным взглядом.
Сэм отреагировал первым. Он смело вскарабкался в кресло и, беззаботно ухмыляясь, попытался просвистеть "...тебя я встретил не помню на какой планете...". Гид заботливо пристегнул Сэма широкими ремнями и, отойдя к пульту, дернул за хрустальный рычаг.
В воздухе запахло озоном. Кресло с сидящим в нём Сэмом задрожало и покрылось рябью.
- Смотрите внимательно, - сказал гид и повернул медную рукоятку.
Некоторое время картина оставалась прежней. Внутри машины, там, где стояло кресло, кружился пульсирующий водоворот, будто само пространство струями стекало вниз, к широкому ребристому основанию. Затем фигура Сэма начала менять очертания и форму, постепенно превращаясь в прозрачный пульсирующий шар, поднимающийс вверх, к широкой кольцеобразной площадке в верхней части машины. Шар светился нестерпимо ярким белым светом, так что в огромном зале музея стало светло, как на съемочной площадке.
- Видите, чтобы взаимодействовать с Универсальным Сверхразумом, вашему спутнику пришлось изменить свои физические свойства. И не только физические, но и, так сказать, метафизические. В данный момент он имеет доступ к абсолютному знанию. Без всяких преувеличений - абсолютному. Это один из побочных эффектов в организации пользовательского интерфейса конструктора метавселенных. Теперь смотрите, я завершаю сессию.
Гид повернул медную рукоятку на пульте в обратную сторону. Шар растворился в воздухе, свечение погасло. Фигура Сэма вновь возникла в кресле, которое перед этим было совершенно пустым. Вид у Сэма был изрядно ошарашенный.
- Э-э-э... Ну как вы, милейший? - заботливо спросил гид.
- Здорово! Только... Там как в тумане. То есть нет, не там, а здесь. Здесь кажется, что там всё в тумане.
- Через несколько минут всё пройдет, - успокоительно сказал гид. - Видите, интерфейс имеет известные информационные ограничения. Точнее, даже не интерфейс, а физический приемник информации, в данном случае, вы, Сэм. И простите ради Бога за эту демонстрацию, да... Поверьте, в ней не было ничего опасного. Ведь вне физической оболочки каждый, - да-да, каждый из нас постоянно имеет доступ к абсолютному знанию, так что все усилия цивилизации Аар потрачены впустую.
- Скажите, а что именно существует вне физической оболочки - дух? Душа? - спросил Виктор.
- По правде сказать, ничего не существует, если рассуждать в терминах существования, подходящих для физической оболочки. Вне сущего нет сущего, да. Но мы углубляемся в метафизику, а это такое болото, поверьте...
- И всё же, - не унимался Виктор. - Если каждый имеет доступ к абсолютному знанию, то кто это - "каждый"? Почему я, например, или Сэм в его физической оболочке, или Фуури - почему никто из нас ни к чему такому доступиться не может? И что это такое - абсолютное знание? Откуда оно берется?
- Так много вопросов, - сказал гид. - Это похвально. Начну с конца. Абсолютное знание существует изначально. Как в любом камне прячется статуя, знание присутствует везде и во всём. Более того, в любом камне скрыта не одна, а бесконечное множество скульптур. Точно так же, во всём спрятано бесконечное количество всего, а в сумме это и есть абсолютное знание. Вы понимаете?
- Действительно, метафизическое болото... Камни, статуи какие-то. Камень останется камнем, хоть сколько б статуй в нем не скрывалось. Причем тут знание? - кипятился Виктор.
- Знание - это формула. Что-то на входе, что-то на выходе, - нерешительно сказала Миира. - Есть формула всего. Так нас учат. Это формула абсолютного знания. Мы хотим знать ее.
- Всеобщая формула всего, - саркастически заметил Виктор.
- Да, это формула мироздания. - согласился гид. То, что существует - на выходе.
- А что на входе? - спросил Иван.
- То же, что и на выходе. Формула рекурсивная, как иначе? - ответил гид.
- Ну, а сама формула?
- Сама формула есть желание знать.
- А-а-а, - протянул Виктор. - Так бы сразу и сказали. Всеобщая формула всего - это желание знать. На входе - все и на выходе - все. Уроборос. Бред какой-то...
- Да, именно, уроборос! Вот материя, как часто говорят, постоянно пожирает сама себя. Но ведь и формулы ничем не хуже. В идеальных мирах, где нет материи, существуют только идеи, пожирающие друг друга. Или, если хотите, одна абсолютная идея, пожирающая сама себя. Формула мироздания, иными словами.
- Точно! Помню, в восьмом классе учили - вот Картанов интеграл, который сам себя сожрал. - обрадовался Сэм.
- Аллегории. - мрачно заявил Виктор.
- Конечно, аллегории! - обрадовался гид. Конечно, никто никого не пожирает, если отбросить переменную процесса, то есть принцип времени. Камень превращается в статую, статуя - в пыль, пыль в гуманоида, гуманоид - снова в пыль. Тем не менее, они одно и то же, хоть и в разное время. Или в разных местах, не имеет значения. Пойдемте, я вам ещё кое-что покажу. - Гид бодрым шагом повел группу вперед, вдоль металлических стен, туда, где потолок становился всё выше.
- Смотрите, перед вами тринг - устройство для физического перемещения материальных объектов. - толстяк остановился перед стеллажом и взял в руки небольшой металлический цилиндр. Он развинтил цилиндр и достал из него знакомый предмет, похожий на оплавленный наконечник копья. Точно такой же наконечник лежал сейчас в наплечной сумке Ивана. Тот незаметно полез в сумку, чтобы убедиться, что наконечник всё ещё на месте. Действительно, цилиндр с ещё одним трингом благополучно лежал на дне бокового отделения.
- Принцип работы устройства прост: оно перемещает материальные тела и одной точки пространства-времени в другую, любую из выбранных точек. - провозгласил гид, любовно поглаживая наконечник. - Конечно, на самом деле ничего никуда не перемещается, просто сдвигается метрика физического мира, немного, совсем чуть-чуть...
Само собой, для работы с прибором желательно иметь опыт и определенную сноровку, но поверьте, это не так уж сложно. Устройством может управлять любое разумное существо, при условии, что оно знает, куда и как перемещаться. Хотите попробовать? - гид протянул наконечник одной из маариек.
Фуури взяла наконечник и повертела в руках.
- Осторожно! - воскликнул гид. - Пожалуйста, осторожнее. Вы же не хотите отправить себя и своих друзей туда, где кончается время.
- Хочу, - сказала Фуури и хищно глянула на молчавшего Сэма.
- Эй, полегче! - воскликнул тот. - Лучше отберите у нее эту штуку, пока не поздно...
- Ну что вы, эта модель совершенно безопасна, - заверил гид. Она автоматически определяет параметры, безопасные для жизни тех, кто ей управляет. Вы не окажетесь в открытом космосе или в центре какой-нибудь звезды - система вернет вас обратно в самом лучшем виде. Даже если вы сгорите заживо - она автоматически возвратит вас на место, в то состояние, когда вы ещё были живы. Шучу, конечно, - успокоил он. - Просто прибор допускает только безопасные сдвиги метрики Вселенной. Хотя, конечно, эта ваша вселенная сама по себе не очень-то спокойное место. И никакой тринг не сделает ее совершенно безопасной.
Тем не менее, гид отобрал у Фуури наконечник и передал его Виктору. - Думаю, так будет всё же спокойнее, - сказал он. - Представьте место и время, где хотели бы сейчас оказаться. Представили? - Виктор кивнул. - Теперь произнесите про себя формулу: саакш рани ур, и мысленно перенеситесь в задуманное место.
Виктор стоял с серьезным сосредоточенным видом.
- Ну как, получилось? - спросил гид.
- Получилось! - ответил Виктор. Он продолжал стоять на том же месте с тем же задумчивым видом, - и всё же, что-то в нем неуловимо изменилось. - Я... Я думал о Земле. Ну, понятно, о чем же ещё. Не Роган же... Да, так вот, Земля. Девяносто пятый год. Мне тогда предложили тему на кафедре, а я отказался, пошел в астробиологи - престижно, романтично, то да сё. Дело не в том, конечно, что хотелось бы изменить прошлое, но проверить-то можно, правда? Посмотреть, что из этого вышло бы.
- Ну и? - спросил Сэм. - Что случилось на этот раз?
- Да ничего не случилось. На Землю я не попал. Оказался на какой-то планете с тремя солнцами. Представляете, сиреневое море, фиолетовые скалы, а на них греются мутно-желтые медузы с грустными такими глазами. Ну, может, это были не глаза, а может, и глаза, но не грустные. Не в этом дело. Кажется, они смотрели на меня, смотрели с каким-то странным интересом. Может, они просто голодные?.. В общем, я так рад. Рад, что вернулся.
- Видимо, прибор нуждается в калибровке. - виновато сказал гид. - При желании, можно вернуться на пять минут назад и повторить эксперимент с уточненными параметрами.
- Нет уж, спасибо! Как-нибудь в другой раз! - запротестовал Виктор.
- Ну хорошо, хорошо, - согласился гид. - Главное мы уже увидели - метрику материи можно вращать и трансформировать, точно так же, как решать школьные задачи по математике. Материя - она как тетрадь, в которой школьник решает свои задачи. - похоже, гиду понравилось это сравнение. - Тетрадка с задачами, да...
- И кто же этот школьник?
- Наверное, мы все понемногу участвуем в процессе. Обеспечиваем, так сказать, вращение колес времени. - А тринг, - он задумчиво погладил пальцем оплавленный наконечник - это что-то вроде шпаргалки. Только шпаргалки не очень-то здесь помогают. Помните, мы говорили о том, что материя постоянно пожирает сама себя. На самом деле, всё, конечно, не так. Смотрите на материю как на задачу, которую приходится решать, методично и тупо. Или как на игру в крестики-нолики.
- Да, игра, игра, - оживились марийки.
- А как же тринг? Какой смысл в игре, если можно узнать заранее результат, вернуться на пару ходов назад?
- Подумайте сами - от этого игра становится ещё напряженнее. Есть миры, в которых правила игры изначально таковы, без всякого тринга. Можно возвращаться и переигрывать всё заново. Пока не надоест или не сочтешь игровую комбинацию наилучшей. Но неизвестно, что ещё решат другие игроки. Приходится бороться, ещё как бороться... Да, жизнь в таких мирах - тяжкое испытание.
- Наверное. Иногда лучше положиться на судьбу, на счастливый случай. - сказал Сэм.
- Но ведь можно и вляпаться... - подхватил Виктор.
- Судьба - штука тонкая. - философски заметил Иван. - Вот мы, например, что мы здесь делаем? Какая судьба нас ожидает? Вы вернете нас домой, или?...
- Конечно, мы поможем вам вернуться. Если в этом будет необходимость, - заверил гид. - Поймите нас правильно. Но раз уж вы сами об этом заговорили... Видите ли, мы всё ещё не пришли к окончательному решении, что с вами делать. Вариантов много. Самый простой и безобидный - вернуть вас назад, например, в какой-нибудь момент времени незадолго перед маарийской атакой, и сделать так, чтобы это прискорбное столкновение вообще никогда не состоялось. Но - здесь есть некий моральный аспект, пренебречь которым было бы неэтично. Всё-таки этот забавный казус с вашим появлением здесь уже получил свое место в истории, и мы просто не имеем права, да и, поверьте, желания менять историю, которая касается теперь и нас самих. - он замолчал. Поймите, мы в конечном счете такие же наемные служащие времени и эволюции, как и вы. Только мы умеем жонглировать вселенными, а вы нет. Пока нет. - гид сделал длинную паузу, и всем стало немного не по себе.
- Поэтому не годится и второй вариант: вернуть вас назад в ваше регулярное пространство-время. Фактически это было бы вручением вам верительных грамот, так сказать, приглашение в лигу исчезнувших цивилизаций. Но вы ведь к этому ещё не готовы, ой как не готовы! Кроме того, некоторые, э-э-э... последствия нынешних событий чреваты нежелательным дисбалансом в существующем status quo, а мы совсем не хотим этого допустить. Вы понимаете, о чем я? - гид выжидательно посмотрел на Ивана.
- Честно говоря, не совсем, - признался Иван.
- Ага, вы не понимаете! А вы, милейшая? - он обратился к Миире. Вы понимаете, что всё содержимое вашего корабельного компьютера уже расшифровано, рассортировано и подготовлено к использованию вашими новыми друзьями, притом, к использованию едва ли на благо Маари. Но это всё сущие пустяки по сравнению с содержимым хаарского диска, взломанного очаровательной Лу, которая сейчас находится где-то над нами на стационарной орбите. Заметьте, доступ к марийским базам заметно облегчил ей работу, иначе бы диск оказался для землян ещё тем орешком.
А тринг, что лежит сейчас в кармане нашего мужественного друга, - он взглянул на Ивана, - отменно дополняет набор знаний и артефактов, что достались землянам в ходе их нынешней экспедиции. А посему, не значит ли всё это, что маарийскую цивилизацию ждут в будущем тяжелые времена? Это в ближайшем будущем. А в отдаленном - сохранятся ли где-нибудь хотя бы добрые воспомнинания о Маари?
Причем, заметьте, если бы эволюция шла естественным чередом, всё могло бы быть совершенно иначе. Да что там, "могло бы" - здесь не совсем подходящий термин. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?
Маарийки с яростью смотрели на землян, готовые, кажется, немедленно вступить в рукопашную. Иван раздумывал, не пустить ли обездвиживающие браслеты в ход немедленно, не ожидая и неотвратимой и неизбежной развязки. Но передумал, поскольку гид продолжил свой монолог, снова взяв инициативу в свои руки.
- Конечно, мы можем восстановить равновесие, стереть маарийские данные с земного компьютера, а заодно изъять хаарский диск с трингом из этой вселенной. Но это было бы совершенно неэтично, лишать археологическую экспедицию честной добычи. Это против правил, - кошки, как ни странно, энергично закивали, выражая согласие, - Поэтому остается всего лишь несколько возможных исходов.
Один из них, - и, надо сказать, мы к нему склонялись, - прекратить эксперимент в этой Вселенной, считать его завершенным. Что делает дальнейшее существование данного мира нецелесообразным. Несмотря на то, что эта вселенная относительно стабильна и, в принципе, способна к самостоятельному развитию, она всё же слишком запущена, чересчур переполнена хаосом и всяческими случайностями... Чего только стоит ваше здесь появление, мыслимо ли такое в нормальных, хорошо упорядоченных, более близких к гармонии мирах. Поэтому взять - и терминировать эксперимент, было бы неплохим решением, да, неплохим... - Толстяк заметно оживился, говоря эти слова. - И всё же мы не можем принять такое решение. - закончил он печальным тоном.
Внезапно его образ распылся, фигура в нелепом балахоне завибрировала, словно в вихре, превращаясь в искрящийся шар.
- Ваша вселенная, наполненная хаосом, захватывающе непредсказуема, но пуста и поверхностна, как..., - как детектив в мягкой обложке. Ее можно прочесть однажды с начала до конца, но вряд ли при этом возникнет желание вернуться к началу и перечитать заново. А если всё же обернуть время вспять, вывернуть вашу вселенную наизнанку, то она окажется сплошь тривиальной, как изношенное пальто. Вы понимате меня? - звучал голос в голове Ивана. - Представьте, если вернуться от конца к началу и проследить, как весь этот хаос осколков, из которых состоит ваш мир, вновь соберется в исходную форму... Что вы ожидаете увидеть там? Статую творца? Или фарфоровую ночную вазу, которую случайно кто-то обронил? Что если второе? Что если с осколками этой вазы, которые вы так мучительно пытаетесь сложить в исходный образ красоты, что если с этими осколками в вашу Вселенную выплеснулось заодно и, гмм... содержимое вазы? Вы готовы отделить красоту от всего остального? Вы уверенны, что конструируете, лепите, воссоздаете именно красоту, и именно из осколков красоты? Подумайте... Конечно, ничего страшного не случится, если вы что-то перепутаете. Просто жаль ваших усилий и стараний, ведь, в конечном счете, все мы берем силы из одного источника. Благо, он неисчерпаем, но всё же... - в голосе, а может, в голове Ивана зазвучали оттенки иронии.
- Но есть ещё вариант. - продолжал голос. Оставить вашу вселенную в покое. Пусть живет, - кажется, голос обращался теперь не землянам и маарийкам, а к самой Вселенной, будто продолжая какой-то давний, нескончаемый спор. - Но что тогда делать с вами, уважаемые гуманоиды? Мои дорогие незаконнорожденные комочки протоплазмы? Готовы ли вы отдать свои "я" в жертву вселенной, мои храбрые земляне? Хватит ли у вам смелости присоединиться к Большой игре, мои доблестные маарийки?
Люди, маари, разумные существа. Всем вам хочется быть исключительными и всесильными. Но что ваша сила по сравнению с мощью звезд и галактик. Что значит ваш разум по сравнению со сложностью и бесконечностью Вселенной. И что такое разум вселенной, пусть даже огромной и бесконечной, но далеко не предельной в своём совершенстве, по сравнению с разумом - таким, каким он может быть. Тщета и ловля ветра, только и всего.
Они стояли, опустив головы. - Так это вы нас создали? - спросил Иван. - Зачем?
- Вас никто не создавал, будьте спокойны. Гид усмехнулся, если только искрящийся серебистый шар двухметрового диаметра может усмехаться. - Вы существуете сами по себе. Как земля и камни. Вы боитесь оказаться стадом, которое с любовью заботой опекает пастух. Нет, мы не выращиваем и не едим своих домашних животных..
- Мы не животные... Рука Ивана, как самостоятельное живое существо, отправилась на поиски рукоятки бластера.
- Конечно, не животные. Тем не менее, вы - корм. Ничего удивительного - так построен мир, что на вашем уровне, что на других. Это и называется эволюцией. Люди, вы ведь не хищники и не травоядные - так, что-то среднее между стаей и стадом. Вы стали разумными в честной конкурентной борьбе, вы научились питаться теми, кто сильнее вас, но не брезгуете теми, кто слабее.
А вы, мои гордые хищные Маари? Мои дорогие Маари, превратившие и жизнь, и смерть - в игру. К тому же вы относитесь к игре так серьезно, будто игра и есть сама жизнь... Вы так похожи на своего создателя. Нет, не мы, не Аар создал вас. Вы родились из хаоса, вот кто ваш настоящий отец. Мы лишь выступаем в роли повивальной бабки, и иногда ваших защитников, иначе ваш доблестный папочка давно бы сам вас сожрал. Впрочем, никто вас не съест, не беспокойтесь. Вы уже вписаны в тетрадь, в журнал времени, значит, у вас будут свои тетради.
Шар вёл их узкими извилистыми коридорами, причудливыми лестницами и галереями, которые, казалось, зависли в самом центре бездны. Они шли молча, понимая, что требовать или просить бесполезно, а пытаться свернуть с пути - бессмысленно. Они явственно ощущали, что пространство, в котором они двигались, уже не было обыденным, знакомым с колыбели пространством Вселенной. Но оно не было и чужим пространством иного мира. Господи, мы будто внутри виртуальной игры-бродилки, подумал Иван. Наверное, Лу здесь чувствовала бы себя, как дома. Интересно, что для нее - дом.
Наконец, шар остановился в конце последней узкой галереи. Перед ним была сплошная стена из непроницаемого черного стекла. Тем не менее, эта чернота, казалось бы, излучала неяркий рассеянный свет. Шар коснулся стены, и перед ним возник черный прямоугольник дверного проема. Обычный черный прямоугольник, как раз такого размера, что люди и маарийки могли бы пройти через него, не нагибаясь.
- Надеюсь, у вас хватит духу ознакомиться с последним экспонатом нашего музея. Вы найдете его за этой дверью, если сможете. Мы - не можем, - кажется, в голосе аарца послышалось сожаление. Мы остаемся. А вам нужно идти. Помните ту смешную минималистскую скульптуру, состоящую из пустоты? За этой дверью нет даже пустоты. Ничего, вообще ничего такого, что существует. Вы не можете пройти за эту дверь. - шар становился всё прозрачнее, он таял, превращаясь в искрящийся смерч из морозных снежинок.
- Не можем? - Почему-то стало невыносимо тоскливо. Иван ощущал, что и он сам, и его спутники тоже вот-вот превратятся в искрящиеся сгустки. Он шагнул вперед, через бесконечную пустоту. Не можем. Да это и не нужно. Я не могу войти туда, где я уже есть. Моё я абсолютно неподвижно, оно раз и навсегда закреплено в центре мироздания. И этот центр -в моей голове, в самой середине моей головы, бережно упакованное в желатиновое желе, покоящееся в костяной коробке. Вся Вселенная непостижимым образом крутится, вращается, копошится и мельтешит вокруг этой загадочной точки, абсолютно неподвижной, намертво закрепленной в самом центре Абсолюта - единственно существующей точки, которая и есть Абсолют.
Я заперта в самой себе, жизнь, вселенная, метавселенная, разум, бог. Чтобы мне не было так скучно, я придумала хаос, неуправляемый, неконтролируемый хаос. Я окружила им себя, я превратилась в песчинку, чтобы потеряться в нем. Потом я вырастаю из этой песчинки, становлюсь всё больше, пока хаос не кончается. Я заполняю собой всё, я создаю пространство, время, я внедряюсь в хаос, и хаос становится мной. Хаос и есть я. Я и есть хаос. Так было всегда, есть и будет, в любое мгновение каждого из времен, в любой точке каждой из вселенных. Я рождаюсь, и вместе со мной рождаются тысячи вселенных. Я умираю, и мириады миров превращаются в горстку пыли. И вновь потоки хаоса пропитывают меня, возвращая к жизни. Жизнь прорастает, вырастает из меня. Вырастают новые зерна, и я собираю их, чтобы сделать из них пищу. Вы - моя пища. Вы выросли из меня, орошенной хаосом. Я собираю вас, чтобы стать целой. И вы - станете целым, вы станете мной.
Наконец, наступил тот миг, когда их разумы и души, эти слабые трепещущие оболочки привычного "я" - какие-то доли наносекунды оставались ещё крошечными пузырьками, отделенные тонкими стенками различимости от расширяющейся бездны несуществующего. И в этот последний миг будто искра понимания пронзила их тающие оболочки.