Ф.М.Достоевский
Монолог дилетанта
Вспоминаю первое знакомство с творчеством классика по школьной
программе: романом "Преступление и наказание" и в отличие от
одноклассников, кривившихся и морщившихся при одном упоминании
его названия, мне роман понравился мрачной, но притягательной
чувственностью литературного языка автора, не отпускающего вни-
мание сопереживающего читателя на протяжении всех сюжетных кол-
лизий, испытываемых героями романа. Я не был в восторге от про-
читанного, но силу художественного слова прочувствовал и вполне
смог оценить.
Гораздо позже, читая "Идиота" и опять погружаясь в ауру
душевных страданий героев, в чувственный мир роковых страстей,
интриг и исканий, где так мало света, но много притягательно-
губительной силы тьмы, я в полной мере ощутил мрачный талант
Достоевского,силу его воздействия на умы читателей,но при этом
полная безысходность, беспросветность и неизбежность надви-
гающейся трагедии не отпускает читательское внимание, не поз-
воляет вздохнуть, расслабиться, что-то осмыслить, а заставляет
слепо,как за поводырем,следовать за канвой развивающейся драмы.
Роман оставил неизгладимое впечатление мощного,но не светлого
произведения,не предлагающего пути к свету,духовного осмысле-
ния в поиске ответов на отсутствующие в романе вопросы.
Федор Михайлович просто,но гениально,без акцентов и морали,
написал апокалиптический роман и точка. И именно это, отсутст-
вие видимых,на первый взгляд, задач, которые автор решал бы в
процессе создания гениального произведения, и заставило меня,
спустя сорок лет, перечитать всего Достоевского, от корки до
корки,где безуспешно искал авторский замысел.Во всех его рома-
нах полностью отсутствует духовная составляющая человеческой
личности,ее заменяет душевный стриптиз чувственного мира геро-
ев. Вместо морали этика плотской нравственности, душевные стра-
дания не приводят к духовному перерождению,росту,религиозность
если не высмеивается открыто, то игнорируется или рисуется в
виде декораций для развивающегося сюжета.Везде трагедия финала
снимает все возможные читательские вопросы,лишает возможности
осмысления,поскольку отсутствует духовное наполнение трагедии,
вместо которого одна плотская, чудовищно - чувственная рана.
Чувств в избытке,а смысла в этих страданиях,надежды на спасе-
ние автор потрясенному читателю не предлагает и не дает.
Опять задаюсь вопросом, в чем цель, где идея творческих
потуг автора? Он же не хроникер уголовно-полицейских протоко-
лов, в конце концов. Не берусь судить и анализировать поздние
произведения, слишком многоуровневые сюжетные линии, заполнен-
ные множеством малозначимых персонажей и сцен,при чтении кото-
рых закрадывались крамольные мысли, что единственная задача
автора заключалась в увеличении постраничного объема произве-
дений. Возвращаюсь к первому юношескому впечатлению,роману из
школьной программы - "Преступление и наказание",единственному
произведению, где удалось - таки отыскать четко заявленную и
однозначно прописанную на страницах романа авторскую идеологи-
ческую концепцию.Хочу предварить ее изложение тем,что эти мои
выводы и взгляды никоим образом не претендуют на чье-то приз-
нание или дискуссию,далеки от мысли возводить тень на плетень
в виде дилетантско-мещанской критики великого писателя.Это по-
пытка осмыслить на уровне читателя-дилетанта, не отягощенного
литературно развитым интеллектом, творческое наследие, понять
авторский замысел,нравственный подтекст и принять их всей
душой либо отвергнуть, как для себя неприемлемые.
Приступая к этому поиску,нельзя не принимать во внимание
глубоко драматичные моменты в судьбе самого писателя,где и су-
дебный процесс,и заморожено-томительное ожидание казни,и срок,
проведенный закованным в кандалы в каторжном остроге, и годы
армейской лямки в нижних чинах,что неотвратимо и бесповоротно
изменило не только мировоззрение писателя, но и его духовные
ценности. Видимо именно этот трагический душевный опыт привел
Достоевского к осознанному отказу от духовно-религиозной сос-
тавляющей в жизни человека, оставляя ему только мир чувствен-
ных ощущений, красочных образов и плотских влечений,природный
мир естества человеческой натуры, мир настолько же прекрасный,
насколько и несовершенный, подверженный порокам и страстям,
сопровождающим человека на все протяжении его жизненного пути.
Достоевский, отрицая философско-религиозную концепцию духа,
божественно-духовное начало человеческого естества, духовный
путь спасения души, предлагает взамен философию души, основан-
ной на нравственном мироощущении,чувственных образах,отражающих
все многообразие плотских,физиологических потребностей и разли-
чающихся глубиной их удовлетворения.Такая философия понятна и
приемлема обывательскому сознанию.Она легко раскрывает и препа-
рирует все тонкости душевных переживаний,объясняя поведенческие
и чувственные реакции плотской мотивированностью.
Духовный императив:"Возлюби ближнего своего" вытесняется
писателем чувственно-болезненным состраданием. Душевные муки
Сонечки Мармеладовой, вызванные преступлением Раскольникова,
в свою очередь,заставляют отзывчивого на страдания ближнего Рас-
кольникова покаяться в содеянном.Не чувство вины, а сострадание
ведет его на голгофу.Даже на последних страницах романа,претер-
пев муки наказания, Раскольников далек от раскаяния, но, через
сострадание,он близок к искуплению вины. В этом писатель видит
единственно возможный путь не к прощению и спасению, а к искуп-
лению вины, примирение с ней. И эта концепция искупления вины
через сострадание, выстроенная автором на страницах романа,
выглядит более реалистичной, чем сложный,с трудом осознаваемый
и тяжело дающийся путь духовных поисков, но вы меня извините,
результаты-то несопоставимы:где высоты человеческого духа, дос-
тигнутые через осознание греха,смиренное раскаяние и прощение,
Гималаи духовных подвигов самоотречения и самопожертвования, а
где плотское, физиологическое искупление вины не раскаявшегося
убийцы-душегуба Раскольникова.
Вывод более чем очевиден, но опять тупик. Не мог великий писа-
тель,чья гениальность не нуждается в чьем-то,в том числе моем,
признании, поскольку давно признана цивилизацией, выстраивать
драматургию романа на основе реалистичной,но слабой, невнятной
идеологемы. Прошибает мысль: "Господи,а не дурак ли я?", после
которой приходит прозрение-ищешь кошку там, где ее никогда не
было. Таланты реализуют авторские идеи на страницах своих про-
изведений, гении это делают в умах и душах читательской аудито-
рии. Вот путь к пониманию творческого наследия Достоевского,
ключом к которому служит свойство человеческой души к сострада-
нию и сопереживанию. Именно в такое состояние души Достоевский
всей силой своего незаурядного таланта и красочностью гипноти-
ческого слова загоняет читательские массы,буквально выдавливая
из них слезы сострадания и душевную боль сочувствия к трагичес-
ким судьбам своих героев. Не все герои симпатичны читателю, но
к большинству из них испытываешь искреннюю сопричастность,
сочувствуя и глубоко сопереживая их страданиям.
Слава богу! Не дурак, а только крыловский персонаж: "Слона-
то он и не приметил!".Вместе с чем пришло и понимание неподъем-
ности поставленной задачи,недостижимости цели.Достоевского не-
возможно осознать, слишком велик, глубок, емок.Представляю,как
сложно его экранизировать. Но одновременно как просто его по-
чувствовать и полюбить,войдя в эмоциональный,пропитанный чувст-
венной энергией мир его героев с их обнаженными душами, рвущи-
мися сердцами, раздетыми, обездоленными судьбами, трагическими
финалами.Творчество классика как сама жизнь,которую невозможно
осмыслить, понять, а только прочувствовав на собственной шкуре,
прожить от колыбели до могилы.
В заключение хочу изложить еще одно, не пугайтесь,последнее
предположение, соображение, наблюдение-как угодно. Мне кажется,
писатель пытается преодолеть пропасть между библейской моралью
десяти заповедей, остающихся на протяжении двух тысячелетий
христианства прописными истинами из-за не воспринимаемого обы-
вательским сознанием христианского императива:"Возлюби ближнего
своего" с одной стороны и где-то,как-то соблюдаемой человечест-
вом этикой нравственного поведения с другой стороны, заменяя
невостребованный поведенческий императив на вполне доступный
для понимания широкими массами императив сострадания:" Почувст-
вуй чужую боль как свою". И в этом, на мой взгляд,состоит суть
духовного завещания великого русского писателя своим потомкам.
От сострадания-через прозрение-к христианской любви. Великому
человеку великие цели.Христос своей жертвой принес человечеству
Благую Весть, проторив путь в царствие небесное,на котором оно
слепо топчется в самом начале не в силах понять и принять хрис-
тианские истины, кроме внешнего антуража религиозных обрядов и
служб.Замысел писателя пробиться своим творческим промыслом не
к сознанию,а к чувственной стороне жизни,к душе заблудших овец
став их поводырем. Но что-то не получилось,то ли болезни заели,
а скорее пришло глубокое понимание, убедительно и мощно прозву-
чавшее в последнем романе Достоевского,слабости,незрелости че-
ловеческой натуры еще не наевшейся греха,не намучившейся, меч-
тающей возвести царство небесное своими руками, под мудрым ру-
ководством Великого Инквизитора,в душевной слепоте к слезинке
замученного ребенка вколачивающего миллионы судеб в фундамент
будущего благоденствия человечества.
Что же остается! Ждать пока повзрослеем, уходя от своей
физиологической природы с ее инстинктами,рефлексами, плотскими
потребностями и интересами, оставляя их для изучения естество-
испытателям и приближаясь к божественному замыслу Создателя,
осознав и восприняв наконец его простые и великие истины,
если времени хватит. Но тут уж на все Божья воля!
Алек Сашин
|