Аннотация: Рецензия заняла первое место на конкурсе критиков на произведения А. и С. Литвиновых на их сайте. Хм, правда участников было всего четверо...
Анна и Сергей Литвиновы. Эксклюзивный грех. М., Эксмо-Пресс, 2002
Как это и положено современному детективу, книга привлекает к себе внимание своим ярким и загадочным названием. Желая для себя выяснить эксклюзивность греха человеческого, данное произведение было мною незамедлительно прочитано и отрецензировано.
Что происходит в книге? В Москве убиты две пенсионерки, работавших когда-то вместе медсестрой и врачом соответственно. Милиция предполагает, что данные преступления - типичная заказуха, и дело пахнет "висяком". За расследование принимаются дети убитых - журналист Дима Полуянов и студентка Надя, пытаясь понять, кто и почему заказал их безобидных матерей, однако и сами они в скором времени оказываются "под прицелом"...
Играть в предложенную авторами игру под названием "Угадай-ка, кто тут главный бяка" перестает хотеться после того, как читатель обращает свое внимание на разделы глав, озаглавленные по типу "Дима, 11.30" или "Надя, 12:00". Почему? Неясна цель указания точного времени в описании событий, влияющих на расследование так же, как великая октябрьская социалистическая революция на жизнедеятельность дождевого червя.
Аргументирую: глава 2, раздел "Дима. Тот же день, 10.30" - здесь один из героев всего-навсего разговаривает со своим шефом, который предлагает ему свою помощь и обещает договориться с начальником РУВД, проводящего расследование, о встрече. Или следующий раздел - "Надя. Тот же день, 16 часов 45 минут", в котором Надя попросту с позволения начальницы уходит с работы пораньше. К чему все эти сложности? Герои впоследствии не ведут записи с указанием точного времени, поданного читателю авторами, не допрашивают ни потенциальных подозреваемых, ни свидетелей о том, что же они делали в эти 16 часов 45 минут. А когда читатель замечает, что разделы с указанием времени чередуются разделами типа "Дима. В тот же день", возникает состояние закономерного недоумения: или уж давайте со временем, или без такового. Но нет, дальше - больше. Разделы глав 2 и 3 пестрят указанием времени, разделы главы 4 - нет. Разделы главы 5 - ага, точно. Снова предлагается точное время событий. А вот в шестой - опять без.
Эта временная сумятица слегка дополняется недостоверностью персонажей. Ведь как может Надя, студентка и простой библиотекарь, живущая со своей матерью-пенсионеркой, знать о количестве времени, затрачиваемом на аренду банковской ячейки? Рассчитаем-ка их семейный бюджет - и что же им с такими деньгами-то в банках делать? Явно не депозит оформлять. Между тем она уверенно и совершенно без раздумий говорит, что на процедуру аренды понадобится всего полчаса.
Или в финале истории, майор спецназа ГРУ Седов - как мог не заметить ведущееся наблюдение за самим собой? Любой боец отряда специального назначения отлично знает, что перед проведением операции необходимо установить контроль над территорией проведения таковой. Майор ситуацию не контролировал. Это дает нам возможность предположить, что он был либо профан в этом деле и в спецоперациях никогда не участвовал, либо халатно отнесся к выполнению задания, причем самого важного, результатом которого должно было стать устранение одним махом сразу двоих человек из того самого списка жертв ГЗ.
Закономерный результат хаотичного изложения материала вкупе с сомнительным их поведением приводит читателя к однозначному и давно напрашивающемуся выводу: перед нами не детектив. Лихорадочный поиск героями убийц своих родителей, как правило, основанный на их предположениях (дневники Диминой мамы), приводит их, как и следовало ожидать, в тупиковую ветвь расследования и к самим собой напрашивающимся, хотя и неправильным, выводам. А все потому, что ГЗ в книге появляется всего дважды. В первый раз - это скользкое упоминание о нем в начале книги, по которому его даже нельзя отнести к кругу подозреваемых. Упоминание - в форме обычной политической сводки новостей, транслирующейся по телевизору. Читатель реально никак не сможет зацепить этого персонажа и отнести его к кругу подозреваемых. Реально ГЗ появляется в самом финале книги.
Потому "Эксклюзивный грех" - не детектив, а скорее, хорошо выдержанный книжный action. Любопытство читателя удовлетворяется не распутыванием клубка событий и поиском ГЗ, который должен был проявиться именно как действующий персонаж, а не лицо из телевизора. Любопытство читателя удовлетворяется как следование развитию событий и ожиданием развязки. При всем желании никакой дедуктивный или прочий метод не позволяет самостоятельно установить виновника всего происходящего, который ни много ни мало оказывается министром топлива и энергетики РФ и кандидатом в премьер-министры.
Обухом по голове читателя также ударяет самый последний раздел "Греха", в котором читателю (а не главным героям) предлагается информация, что ГЗ на самом деле вовлечен в некий внутриправительственный государственный заговор.
Вообще данная тема для современных отечественных детективов достаточно перспективна, поскольку ожидания народа-электората и результаты деятельности собственно органов власти нашей Эрефии идут вразрез уже довольно продолжительное время, что никак не может не вызвать вполне закономерные подозрения. Однако, применительно к "Эксклюзивному греху" авторы ограничились лишь одним, последним сюжетным, а точнее, внесюжетным блоком, из которого мы узнаем, что ГЗ на самом деле был пешкой в игре так называемой Четверки - людей, вершащих судьбу страны. Сходный сюжет, кстати сказать, встречается у горячо любимого мною Петра Катериничева - его сериал про Олега Дронова. Только там аналог Четверки представлен как мировая нелегальная прополитическая организация, действующая в своих интересах и вне идеологии своих государств. Ведь идеология - для масс...
Но нет, я не говорю о заимствовании (Катериничев издан в 1998-1999 годах), скорее это можно рассматривать как тенденцию в детективной литературе. А значит, есть основания для появления подобных сюжетов. Вот если бы пару раз в начале "Греха" и в его середине прошли бы такие блоки - получился бы неплохой action-блокбастер. А у нас как получилось: читали-гадали, кто злодей, а сам он появился только в телешоу, а о его студенческих и современных буйствах выяснилось только со слов эфэсбешника, который также появился только в конце книги... Вот те раз! А что же тогда Дима с Надей мусолили? Ну ладно, справедливость восторжествовала, а под конец авторы еще и пинка дают в качестве впервые появляющихся на ПОСЛЕДНЕЙ странице лиц...
Решительно, такая очередность развития событий мне не по душе, хотя идея очень даже импонирует.
Так какова же целевая аудитория "Эксклюзивного греха"? Не предлагая нам рациональных рассуждений на извечную тему "Кто? Кому выгодно? и Почему?" и нарушая тем самым постулаты построения классического детектива, "Грех" отлично подходит для простого развлекательного чтения (чему также способствует отличный литературный язык авторов, действительно заслуживающий восхищения) - тут вам и лукавое правительство, и так легко узнаваемый любимец народа Жириновский (в образе эксцентричного депутата Чириковского), и совершенно простые по своей натуре Полуянов с Надей, и замечательный друг Полуянова Давыдов, с полуслова вникающий в ситуацию, сующий свою голову в самое пекло - в квартиру Полуянова, находящуюся под наблюдением, и Давыдов же, по доброте своей душевной предлагающий главным героям свою жилплощадь.
Осмысливая образы появляющихся в "Грехе" персонажей, невольно обращается внимание на их крайнюю идеалистичность - вот бы все в мире были такие белые и пушистые! И эта очередная недостоверность создает атмосферу сказки, нереальности, где не хочется думать. Вот и готов портрет среднестатистического читателя "Эксклюзивного греха". Нет смысла думать, кто убил и как - все равно в конце узнаем. И уже после этого поймем смысл названия книги, правда, по-разному. Грех в том, что студент Кочугин переспал с малолеткой, вследствие чего его подруга выбросилась из окна? Или грех в том, что несмотря на давний срок происшествия, убиты все его свидетели, теперь уже пенсионеры-Божьи Одуванчики? А его эксклюзивность заключается в высоком социальном статусе виновного? Правда, здесь авторы многозначительно молчат, предлагая читателю самому сделать вывод, и, по-видимому, единственный за всю книгу.