Поднявшись с кровати, Псякревский нащупал ногами тапки, встал, заправил майку в семейные трусы и пошлепал на кухню, колыхая объёмным животиком, где Аннушка готовила завтрак мужу и детям. Она вставала в пять утра, готовила завтрак, приводила в порядок одежду детей и мужа, убирала в квартире и бежала на работу в школу. После окончания уроков бегом по магазинам, после, готовка ужина для семьи, на ходу пару бутербродов в рот и на вторую работу. Занималась репетиторством. Приходила поздно, проверяла уроки у детей, укладывала всех спать и сама валилась с ног в постель. Псякревский уже не работал два года, после того, как его министерство сократили, но жили они спокойно, без ругани и нервотрепок. У них просто не было времени ругаться, обсуждать последние новости или выяснять взгляды на жизнь. В квартире было бедно, но опрятно. Светлые линялые занавески выстираны и выутюжены, старая гардина заштопана. Детские курточки в прихожей залатаны, ботиночки вычищены, половичок, вытертый до дыр, прикрывающий пятна облезшей краски на полу, выбит и пропылесосен. Дешевые обои недавно переклеены Аннушкой, у Псякревского в это время болела спина, и Аннушка, сделав ему солевую ванну, натерла спину приготовленной ей мазью, уложила в постель, выздоравливать.
У Псякревского сегодня была важная встреча, которая должна изменить его жизнь. Впрочем, за последние два года каждый день встречи были важные, но жизнь не менялась. Псякревский считал себя опытным и умным, с большими связями. Он много лет отработал в министерстве инспектором, и считал, что умнее молодых да ушлых бизнесменов, незаконно нахватавших денег. На работу его почему-то не брали, ссылаясь на разные причины, на кризис, на сокращения, на нехватку мест. Никто не отказывал из бывших коллег и знакомых, но никто и не брал, отделываясь обещаниями, вот как только, так сразу и непременно. Псякревский особо и не настаивал, он хотел получить сразу и много и считал, что уж если другие, то ему и сам Бог велел. Мелочами он не занимался, если сделка не миллионная, то и не приступал к рассмотрению. Каждый день он бегал по старым сослуживцам, объявлениям, познакомился со многими предпринимателями, которые занимались тем же. То есть бегали из фирмы в фирму и пытались заработать на посредничестве. Наслушался их Псякревский. Как многих кинули и не заплатили, а сделки состоялись, что нужно делать, чтобы не кинули, какие боковики заключать. После первой недели побегушек он считал себя опытным предпринимателем.
Съев порцию картошки с салом и капустой, запив горячим чаем, из травок собранных Аннушкой, с плюшками, которые с утра она успела приготовить, он молча вытер полотенцем жирные толстые губы и, не сказав даже спасибо, отправился в ванную комнату бриться. Аннушка, с жалостью посмотрела вслед Псякревскому, поправила самодельную прическу, в виде растрепанных кудряшечек немного подпорченных перекисью водорода и набросила кофту, связанную мамой. Глянув на завтрак для детей, пошла на работу.
Через полчаса Псякревский тоже вышел из дома и пошел к метро. Подойдя к кассе, достал мелочь из кармана, которую ему каждое утро давала Аннушка, купил билет и спустился на платформу. Его мысли были не здесь. Он в уме прокручивал сделку и считал доходы. Дохода должно было хватить на всю жизнь. Вернулся он в реальный мир, когда объявили его станцию. Вынесенный толпой наверх, сразу увидел кафешку, пристроенную к серому невзрачному зданию. Кафе не нарушало архитектурного замысла, сливаясь в одно большое и серое. Именно здесь назначена очередная важнейшая в жизни сделка. Кафешка была затрапезной, без расчета, что клиенту понравится кухня, убогий интерьер, и он ещё не раз сюда зайдет, однако завсегдатаи там были. Одним из них был Шелохач. Посредник с многолетним стажем, знавший всё руководство страны, города, президентов всех крупных фирм поименно и щеголявший знакомством с ними, постоянно рассказывая интимные подробности из их жизни, почерпнутые из желтой прессы и показывая смонтированные фото, где он с ними в обнимку.
Войдя в кафе, Псякревский сразу увидел Шелохача. Его трудно было не заметить, личность была объёмная и колоритная. Животик, выпирающий из-за брючного ремня, свидетельствовал о малоподвижном образе жизни и хорошем аппетите. Гламурный хвостик из волос торчал позади лысины. В глазах читалось чувство собственной значимости. Потеющий от каждого движения своего упитанного тела, он помахал Псякревскому жестом руководителя, приветствующего народ. Присев за столик, Псякревский взглянул на товарища сидевшего рядом с Шелохачем. У молодого человека впалая грудь так и оставалась впалой, несмотря на старания выпятить её. Судя по животу и общей худой конституции организма, он был из поколения посвятившего себя пиву. Втянув цыплячью шею, тот навострил уши, торчащие как антенны у инопланетян в скафандрах, и взглянул на Шелохача.
- Это мой помощник. Сам понимаешь, дел много, всё не успеваю сам.
Псякревский с пониманием закивал головой и ещё больше зауважал партнера.
В интересах налаживания контактов оба улыбнулись. У молодого помощника Шелохача улыбка вышла как на рекламных щитах, где много написано про полезность зубной пасты. У Псякревского получилась гримаса как в фильме о не правильном прикусе. После часовых переговоров мозги застыли у обоих. Только губы шевелились, подсчитывая прибыль от будущей аферы. Губы устали напрягаться и оба тяжело вздохнули, удовлетворенные итогами. Шелохач, причмокивая пухлыми губами, выдавил,
- Согласен.
Они пожали руки. Во время переговоров, Псякревский выпил три чашки чая без лимона и сахара. Теперь прикидывал, во сколько ему обойдутся эти переговоры. Расплатившись, улыбаясь, вышел из кафе. Солнце светило ярче, люди стали намного приятнее, даже выхлопные газы снующих автомобилей были французским парфюмом. Псякревский закрыв дверь кафе, сразу начал думать, как потратить деньги. Ведь главное не заработать, это просто, главное правильно вложить. Размечтавшись, он пропустил три остановки. Выйдя из трамвая, он увидел салон по продаже автомобилей. На рекламном щите была изображена его розовая мечта.
- Вот получу бабки и сразу же сюда. А впрочем, надо зайти, посмотреть, что новенького. Поднявшись по ступенькам, он вошел в сияющее стеклом здание. К нему медленно, нехотя, подошел менеджер, выполняющий неприятную обязанность обслуживать клиентов, которые ничего не купят, а только время оторвут на пустые разговоры. Псякревский поправил лацканы поношенного пиджака, вытер носик туфли о штанину и сделал глупый вид на лице, пытаясь сохранить достоинство, которого отродясь не было. Менеджер, высокомерно подняв взор к потолку, выражая тем самым презрение, словно говорил,
- Дядя, ты попал не по адресу, твоё место на помойке, шустри отсюда. Да побыстрей.
Псякревский, занятый сохранением своего достоинства, подумал,
- Ему все равно деньги платят, пусть обслуживает. А не обслужит, я ему жалобу в общество защиты потребителей напишу, а заодно и в партию зеленых, продает мол, автомобили, которые экологическую обстановку не соблюдают. Ему, конечно, ничего не будет, но нервы потреплют.
Наконец, сдунув пылинку с плеча на Псякревского, менеджер, цедя сквозь зубы, произнес,
- Чего желаете?
- Это, я..., - начал заикаться Псякревский и замолчал. После идиотской, бессмысленной паузы, набравши воздуха в легкие, выпалил,
- Машину! - и сам испугался звука своего голоса, аж присел и стал меньше ростом.
- Кредит!!! - рявкнул Псякревский писклявым голосом, чем привлек своё внимание старшего менеджера Кукарекина. Звезды так сошлись, что именно сегодня работал Кукарекин, трижды привлекавшийся к суду за аферы и ни разу не сидевший.
Быстро подойдя к Псяревскому и взглядом отослав Менеджера, угодливо улыбнулся,
- Кредит это разумно, - вполголоса произнес Кукарекин. Взяв под локоток Псякревского, повел его к столику, держась на расстоянии, чтобы не вдыхать запахи жареного лука и пота. Кукарекин понимал, что клиент не важный, но это уже не его проблемы, главное всучить машину в кредит и получить маржу, а там пусть юристы и органы разбираются. Главное прокукарекать, а там....
Присев за журнальный столик под развесистой искусственной пальмой, заваленный рекламными буклетами, он попросил принести кофе. Не дожидаясь кофе, он приступил к разводу клиента и банка.
- У вас поручители есть, стабильный доход? - дальше он начал перечислять возможные варианты. Лицо Псякреского стало жалким, он совсем врос в глубокое кресло и растворился в нем. Видя состояние клиента, Кукарекин все понял и перешел ко второму этапу.
- Сейчас всем трудно.
Псякревский издал непонятный звук для поддержания разговора.
- Есть люди, которые могут предоставить гарантии, на время, но это стоит денег. Вот если бы вы ожидали наследство или прочий солидный доход....
Договорить ему Псякревский не дал. Он вскочил, одернул полы пиджака и с важным видом сказал, - Можете не сомневаться, все услуги будут оплачены весьма щедро с моей стороны, - и он попытался рассказать, сколько он получит в ближайшее время.
Послушав клиента, Кукарекин понял, а лох то совсем лох.
Через полтора часа всё было закончено. Подельники Кукарекина подвезли все необходимые документы с печатями, осталось только вписывать данные клиента. Сумма кредита превышала в два раза стоимость машины, но это не смутило Псякревского. Он подошел к машине, сопровождаемый насмешливым взглядом Кукарекина, погладил капот, зачем-то ударил ногой по колесу и осторожно открыл дверь шикарного Крайслера. Права у него были, он даже ездить умел. В юношестве он немало исколесил на отцовском Запорожце. Кто водил Запорожец может водить даже танк. Наверное, поэтому их и выпускали, чтобы бывалые танкисты не теряли навыков, а дети готовились к военной службе. Усевшись в мягкое обволакивающее тело кресло, он начал искать замок зажигания. После безуспешных поисков он открыл дверь и тут же к нему подскочил молодой симпатичный парень в фирменной спецодежде. Псякревский небрежно бросил ему брелок и вышел из машины.
- Хотите, доставим машину по назначению? - глаза парня загорелись в ожидании положительного ответа.
Псякревский молча кивнул головой, расправил плечи, задрал нос и, спотыкаясь, прошествовал к месту пассажира. Он не привык ходить с гордо поднятой головой. Усевшись, махнул рукой. Думая о том, как всё удачно складывается. Выехав из салона, он крутил головой, высокомерно и презрительно наблюдая за машинами классом ниже. Вдруг он схватил за руку парня, исполнявшего роль водителя.
- Стой!!!!!
Машина резко затормозила. Рядом, несмотря на ясный день, слепил, сверкая всеми огнями магазин швейцарских часов. Это была вторая розовая мечта Псякревского.
Шаркая стоптанными туфлями по мраморному полу, с гордо поднятой головой, он прошагал к искрящемуся золотом и бриллиантами прилавку. Увидев своё отражение в зеркале витрины, глаза Псякревского наполнились жалостью к себе. Но это было лишь мгновение. Через пятнадцать минут, он стал обладателем золотого хронометра. Залогом ля такой покупки явилась машина. Псякревский стал чувствовать себя по настоящему богатым человеком, способным свернуть горы. Появилась уверенность в себе, наглость, высокомерие. Сидя в машине и свысока поглядывая по сторонам, он думал о будущей, богатой и сытой жизни.
- Детей заграницу учиться. Аннушка? Ну, что Аннушка? Я ей, как настоящий мужчина, оставлю квартиру и всё имущество, ни стиральную машину, ни телевизор даже делить не будем. С ней придется расстаться. Приёмы, презентации, ну куда её с собой. Старовата, тут модель нужна, а то засмеют.
Следующая остановка была у банка. Служащий, увидев на руке Псякревского дорогущие часы, быстро оформил кредит на потребительские нужды без залога, по паспорту. Псякревский был недоволен маленькой суммой кредита, хотя это был годовой заработок на его прежней работе. Недовольно сунув деньги в карман, он направился в бутик, находящийся рядом с банком.
Стоя перед зеркалом и рассматривая себя довольным взглядом, Псякревский вальяжным жестом указал продавцу на место около зеркала, куда следовало поставить пакет со старой одеждой. Продавец, брезгливо держа двумя пальцами пакет на вытянутых руках, поставил и поспешил удалиться. Псякревский всю жизнь ничего не выбрасывал. Жена всегда находила применение старым вещам, а которым не было места в квартире, пылились в подвале и на балконе, ожидая своего второго часа. Привычка ничего не выбрасывать стала инстинктом, он даже не задумывался выбросить или оставить изношенное тряпьё, еще недавно висевшее на нем.
- Может ещё чего? - угодливо спросил старший продавец, с едва заметной ехидцей.
Крутанув головой, Псякревский сделал перебор пальцами в воздухе, дескать, валите вон, мисьё. Почему-то облизнулся и вышел, гордо подняв голову, при этом одним глазом кося под ноги, чтобы не споткнуться.
В дорогом ресторане он готов был умереть от аппетитных запахов, несущихся с других столов. Он не обращал внимания на квартет виртуозов, исполняющих Вивальди, на изысканный интерьер, выдержанный в мягких, пастельных тонах, на вышколенную обслугу, словно порхающую по залу. Ему хотелось просто жрать, но он не мог ничего заказать, он впервые видел названия блюд и не знал, что они значат. Боясь попасть впросак, он заказал официанту легкую закуску и мясное блюдо, а также коньяк "Хеннеси", о котором он слышал в одном сериале про богатых. Выпив рюмку коньяка залпом, зажмурился от удовольствия. Его поразил не столько вкус этого напитка, сколько его цена и приобщение к настоящей жизни. Открыв глаза, увидел красивую девушку, словно сошедшую с экрана телевизора, где проходил конкурс красоты. Псякревский опять закрыл глаза, открыл один, потом второй, видение не только не исчезало, но и что-то говорило. Неземное создание, прекратило говорить и присело за столик, уставившись на Псякревского большими глазенками. Псякревский закрыл рот и, заикаясь, предложил выпить. Схватив бутылку "Хеннеси", он налил полный фужер для вина, чтобы показать свою щедрость.
После бутылки вина, которая последовала за коньяком, Псякревского было не удержать. Он рассказывал о многомиллионных, нет миллиардных сделках, о своих виллах, яхтах, дворцах. Разгорячившись, он осмелился поцеловать руку девушке и предложил ей выйти замуж за него, и жить с ним в Париже. Она согласилась, и они поехали к ней домой, так как Псякревский, по его словам, недвижимость в городе только присматривает и ему некуда её пригласить.
Не успел он снять трусы, как в комнату ворвались молодцы поколения кока-колы с битами.
- Сука! Ты мою несовершеннолетнюю сестру изнасиловал!!! - крикнул самый здоровый и замахнулся битой. Желудок Псякревского не выдержал ужаса и издал непристойный звук. Глаза наполнились ужасом, ноги подогнулись. Весь дрожащий, Псякревский сполз на пол и пытался на четвереньках отползти в угол, что-то повизгивая.
- Стоять, сволочь!
Его схватили и усадили за стол. В это время, щупленький, незаметный друг "брата", о чём-то шепотом переговаривался с "малолетней сестрой". Закончив шептаться, скомандовал.
- Не трогайте его! Значит так! Ты слышал, сколько дают за изнасилование малолетних?
Псякревский весь дрожащий как желе, только кивнул головой.
- А что делают на зоне с такими в курсе?
Последовал очередной кивок головой.
- Значит так! Сейчас подпишешь доверенность на машину, и мы тебя отпустим.
Псякревский радостно закивал головой, да так закивал, что у бандитов появились опасения, а вдруг она отвалится до подписания бумаг.
После оформления бумаг, ребятки пинками вытолкали на улицу Псякревского, даже не дав ему одеться, посадили в машину и отвезли в парк. Выбросив его, из его же машины, бросили вслед мусор, то есть пакет, где находилась старая одежда.
Через полчаса, весь дрожащий от ужаса и холода, он развернул пакет, оделся и пошлепал в сторону своего дома. Хмеля в голове не было, он был трезв как стеклышко, только запах дорогого спиртного остался, как воспоминание о красивой жизни. В голове был сумбур, он не мог понять, что приобрел, что потерял, как быть дальше, но воспоминание о незаконченной сделке, подняли ему настроение.
- Будут деньги, все проблемы решатся сами собой. А про сегодняшний день ведь никто не знает, значит, его и не было. Но как было хорошо, - размышлял Псякревский, идя по пустынной улице, освещаемой тусклыми фонарями. Холод начал пробирать до основания, и он ускорил шаг. Пока шел, даже не вспомнил об Аннушке, только войдя в квартиру, стал словно столб, не зная, что сказать, но слова не потребовались. Заплаканная Аннушка отодвинула раскалившийся телефон, встала, молча подошла к Псякревскому, помогла снять пиджак и провела его в спальню.
- Человеку дается счастливый шанс в жизни, только бы его не упустить? - думал Псякревский, лежа рядом с Аннушкой, верной любящей женой. Он и подумать не мог, что свой шанс не упустил и этот шанс лежит рядом с ним. Просто не понимал своего счастья. У нас не любят счастливых, тут любят несчастных, а с несчастьями у Псякревского проблем не было