С другими милири, товарками по храму, дружбы у Кайры не сложилось. Те видели в ней причину смерти Ужури и от того люто ненавидели. Не раз и не два находила Кайра стеклянные осколки в своих туфельках и ядовитых гусениц на подоконнике. Ох, боги ведают, как тяжело переживала это Кайра, любимица и заводила всей деревни, сознавая, что на сей раз не пришлась ко двору. Девушка даже всерьез задумывалась о самоубийстве, ибо к ненависти, так и витавшей в воздухе, примешивалось невыносимое чувство тоски по дому, по отцу, матери и маленькой Ри. Увы, для Кайры стала ударом новость, что милири лишены возможности видеться с родными.
- Теперь ты принадлежишь мессиру Эвро, - строго сказала ей ирла Лиис, когда Кайра, будучи в отчаянии и не имея того, с кем поговорить, разрыдалась в ее присутствии, - Для тебя же будет лучше, госпожа, если ты их забудешь побыстрее.
Дочка старосты, сначала расстроилась еще больше, но потом разозлись. В ту же ночь, наперекор всем, решилась она бежать, не смотря на красноречивые предупреждения мудрой Лиис, пообещавшей, что в случае побега милири жестоко накажут.
- Пусть сначала поймают, - с вызовом думала девушка, собирая в узелок остатки ужина, состоявшего из пресной курятины и уже опостылевшей травяной запеканки. Ей было очень плохо, и она хотела домой. Но едва Кайра только сделала шаг к двери, как ливрино ожерелье на ее горле предупреждающе сжалось, заставив судорожно схватиться за горло. В слезах упала тогда Кайра на пол. Против желаний людей или высших она пошла бы без страха, но воля Великой Матери была для нее незыблема.
Наверное, все бы и правда закончилось прыжком из окна или петлей из простыней, но Кайра вдруг неожиданно для себя обрела утешение в недавно приобретенном умении - чтении. В новом доме в центре Рэма, куда новоиспеченный чириси перевез всех своих домочадцев, включая милириск, оказалась великолепная библиотека. Несколько комнат были плотно уставлены дубовыми стеллажами, битком набитых книгами, и перед Кайрой распахнули свои миры древние легенды о божествах бонов, приключения героев далекого Альбиона, велеречивые сонеты поэтов прошлого и настоящего, любовные романы, ну и, конечно история Рэма. Обладавшая богатым воображением Кайра, читала запоем, иной раз встречая восход за книгой или свитком.
Конечно, по началу, хранитель библиотеки, вовсе не спешил делиться книгами с сопливой милири, но к девушке на помощь пришла Бонбори, и вскоре Кайра уже беспрепятственно шастала между стеллажей в поисках очередной легенды или баллады.
К слову Бонбори оказалась единственной, с кем у дочки старосты, сложилась дружба. Разумеет Ливра, не сразу. Сколь отходчива не была бы Кайра, но и она не могла так быстро простить Бонбори предательское покушение на собственную жизнь. Но съедаемая совестью старшая милири сама пришла к ней с повинной, и так Кайра узнала об отце Бонбори, заточенном Лиссэнэ в одной из своих резиденций. Тот долго время служил управляющим у будущего чириси, и попался на воровстве. По закону его должны были испечь заживо в недрах огромного медного быка. Дабы не допустить мучительной и позорной смерти родителя, Бонбори бросилась в ноги хозяина. Тот не преминул оценить красоту дочки бывшего управляющего и в ту же ночь позвал ее к себе, а по утру поставил условие. Коль хочет Бонбори спасти отца, должна она отныне полностью подчиняться ему и стать его личной милири. *(вопреки мнению Кайры, Бонбори оказалась не чистокровной человечкой. Ее бабкой была высшая из знатного рода, влюбившаяся в собственного конюха и за то изгнанная. Именно поэтому Бонбори не была рабыней изначально, и требовалось ее личное согласие на принятие участи милири)
Наслушавшись, Кайра смутилась, а через некоторое время, случилось ей побывать на центральной Рэмской площади, где как раз была в разгаре казнь кого-то проворовавшегося. Долго после этого у нее в ушах стояли истошные вопли несчастного, жарящегося заживо в чреве гигантского быка. На следующее утро палач показал всем желающим смрадный запеченный труп, лишь силуэтом напоминавший человека, и Кайра, в ужасе разглядывавшая потеки жира на пергаментной как у запеченной курочки коже, поняла, что не может более винить старшую милири. Она сама бы сделала все, дабы избавить собственного отца от подобной участи.
- Милири, мне придётся поговорить о вас с мессиром Эвро. - покачал седой головой Персик. Конец его длинной косы зло дернулся, лизнув пол, - вы витаете где-то в облаках и совсем не внимаете науке, что я столь милостиво даю вам, хотя вы этого нисколько недостойны.
Сонливость с Кайры как рукой сняло. Девушка до судорог, до колик в животе, боялась своего беловолосого повелителя. И хотя, не смотря на все жалобы достопочтимого, за все четыре круга мессир Лиисэнэ Эвро и слова ей не сказал, девушка покрывалась потом лишь при едином упоминании его имени.
- Нет, нет! - выкрикнула она, - не надо! Я вся внимание, достопочтимый орфи!
Потупив глаза, она чуть тише добавила:
- Я засмотрелась на вашу новую драгоценную брошь. Блеск каменьев столь идет к вашим глазам! Такое великолепное сочетание! У вас такой прекрасный вкус! Ох, а как прекрасен рубин в центре.
Высший тут же позабыл все на свете и надулся, что индюк на деревенском дворе
- Да уж, - гордо заметил он, отстегивая брошку с плеча, разрушая пышное нагромождение складок шейного шарфа, дабы полюбоваться игрою камней на свету, - милая безделица. Огранку по моему эскизу делал сам Фарман. Какой цвет! Какая частота! Он обошелся мне в тысячу золотых. А сам заказ ...
У милири отлегло от сердца. Раз орфи принялся обсуждать украшательство - можно было не бояться. Он уже не побежит ябедничать. Кайра уже не раз прибегала к грубой лести дабы умаслить его. Однако, срабатывало оное не всегда. Но сегодня Пиркин был милостив, и настроение Персика было самым что ни наесть располагавшим к хвастовству.
Вскоре, поток восхищений брошью прекратился, достопочтимый офри, придя в полное благодушие, вздохнул и лениво взмахнул холеной рукою:
- Ладно, иди. Но с следующему шестидневью выучи обряды посвящения младенца камню рода, все пять его подвидов. И следи за кистью! Ты не грядку полешь, ты таинство свершаешь.
Дочка старосты не заставила себя просить дважды. Наскоро кивнув, она тут же подхватила вечно путающийся под ногами шлейф платья и со всех ног бросилась прочь из душной комнаты. Теперь целое шестидневье ей предстояла полная свобода от нудных речей наставника. Не нужно будет сидеть на грязном полу классной комнаты, не нужно пускать по телу потоки магии, каждый раз отзывавшиеся для милири мигренью, и не надо слушать дурацкое "представь в разуме чашу, полную жидкой магии, затем медленно вылей ее на камень рода, заворачивая струю односложным узлом". Кайрино воображение никогда не могло ограничиться чашей. Перед глазами все время всплывало то ведро, то корыто, а односложный узел то и дело превращался в бант, наподобие того, что бывают на платьях, а то и косу. Как-то девушка даже умудрилась мысленно сплести из магических струй корзинку. Да, именно тогда, в храме так рвануло, что на алтаре обуглились портьеры, а саму Кайру на несколько суток лишили дара речи. Ох, видит Ливра, как же это неудобно, когда даже промычать не можешь в ответ на злорадные насмешки товарок, ставших свидетельницами наказания. Кое как девушка все-таки научилась призывать воображение к порядку, но все равно, до участия в крупных обрядах ее больше не допускали.
Покинув душную классную комнату, Кайра оказалась во внутреннем дворе поместья Эвро. Раскидистые пальмы так и лезли зелеными лапами к ажурной балюстраде затененной галереи. Длинные тени от стволов уже вовсю разлиновывали мраморные дорожки, сливаясь с витиеватым узором. Кайра поджала губы.
- Сабаев Персик, - пробурчала она, пробегая мимо уже знакомого бассейна, - не хочу возвращаться по темноте!
Юркнув в один из прохладных коридоров, девушка свернула за угол, быстро взлетела по лестнице, громко стуча каблучки и, наконец, оказалась в своей комнате. Бросив свитки с конспектами на столик, весь заваленный книгами, Кайра тихо прикрыла дверь и, плюхнувшись на колени, полезла под кровать. Откуда вскоре извлекла на свет небольшой деревянный ящичек, резко пахнувший жасмином.
Откинув крышку, она извлекла на свет несколько свет несколько прозрачных склянок с вязкой янтарной жидкостью. Быстро глянув сквозь них на око Сильвы, девушка две бутылочки и сунула их в потайной кармашек на поясе.
Темный плащ с капюшоном, скрыл фигурку милири от носа до пяток. Снова пробежка по сырым коридорам под звонкий стук каблучков, и вот Кайра застыла перед высокими кованными воротами. Едва ли у милири хватило бы сил их отпереть, но она и не собиралась этого делать. Опасливо оглянувшись, милири шагнула в зеленное марево и исчезла.