Аннотация: Что делать, когда привычная жизнь вдруг заканчивается, и ты неожиданно становишься недоеденым завтраком вампира.
Глава 2.
Если у вас нет паранойи, это еще не значит, что за вами не следят.
Пуховик было жалко. Он был голубой и очень этим мне нравился. Хуже того, он очень нравился и, возможно,тоже из-за цвета еще и моей дражайшей родительнице. А к любимым вещам она относилась куда трепетнее, чем к собственной, замечу, еще и единственной дочурке. В общем, дома мне было сильно в голову. Пришлось отдать маме мою сумку, отхваченную на какой-то индийской распродаже. Но в итоге до холливара не дошло, и семейный конфликт на почве прогрызенного психом пуховика был разрешен полюбовно и без человеческих жертв. Матушка даже честно порыдала и рвалась провожать меня на такси до Домодедова. Но 3 часа ночи и работа по утру ее все-таки остановили.
Таксист, слава Богу, оказался молчаливым и оставил меня наедине с моими мыслями. Я и правда хотела поразмышлять на предмет того, что же со мной случилось вчера. Но мысли мои по длине были тождественны мыслями Буратино: они были такими же маленькими-маленькими, коротенькими-коротенькими и, к тому же, постоянно путались. А еще неприятно побаливало горло, явно сигнализируя о неполадках в организме. Усталость, ровно как и подступающая ангина, явно не располагали к длинным умственным выводам. Прекратив мыслительные потуги, я решила посетить с туристическим визитом мир Морфея.
Из увеселительной поездки в мир сна меня вырвал окрик таксиста, сообщающий о том, что пора оплатить ему его честный труд кручения баранки и выметаться ко всем чертям туда, куда я планирую лететь.
Домодедово встретило меня пустынными мраморными залами и заспанными глазами работников регистрации . Они жестоко завидовали продавщицам в аэропортовых кафешках, мирно дремлющих на прилавках. Еще бы, избытка желающих купить за 40 баксов реликтовые засиженныe мухами до синевы бутерброды с 3 икринками и уже проросшей веточкой петрушки да еще и в 4 утра явно не наблюдалось. Мне, кстати, всегда было интересно, почему они не разоряются. Единственным объяснением была изначальная закупка муляжей бутербродов из папье- маше, но откуда же тогда деньги на оплату дорогой аренды?
Сдав чемоданы падающим от усталости работницам аэропорта, я поплелась на паспортный контроль. Пограничник изучал мой паспорт минут 15 с таким видом, будто-бы перед ним не лицо девушки, а гербарий папоротника, исчезнувшего в Юрский период. Наконец, пограничник, сияя лиловыми синяками под глазами, отдал мне гербарий, то есть паспорт, и заявил, что я все-таки слабо похожа на себя на фотографии. Я ответила, что если бы я была похожа на нее, то мне срочно нужно было бы уходить в отпуск, а то и сразу на пенсию.
Теперь я попала в зону так называемой беспошлинной торговли. Последнее подразумевает, что цены должны быть вроде бы ниже, чем за стенами аэропорта. Может, они и правда были ниже, но за образец для сравнения ценовой политики явно брались бутики на Тверской, где чашка кофе стоила как мой недельный бюджет. А недельный бюджет у меня был не маленький. Я себе не отказывала как в маленьких радостях вроде свежей клубники и черемой, так и в тех,что по-крупнее, так как по жизни я была еще и наследственная шмотница.
До отлета была еще 2 с половиной часа. Глотать становилось все больнее,а сознание как-то начинало постепенно расслаиваться, что означало поднимающуюся температуру. Родина на прощание решила-таки наградить меня ангиной. Поиск аптеки , я знала заранее, не даст ничего. Но тут на глаза попалась книжная палатка, и я ненадолго отвлеклась от самодиагностирования и занялась исследованием цветастых корешков и суперобложек. Любимое хобби! А тут я еще вспомнила, что не взяла себе в самолет книжку. И, хотя я чувствовала, что с ангиной я вряд ли смогу что-то прочитать, от осознания того, что у меня с собой будет книжка, потеплело на душе.
Мое внимание сразу привлекла обложка с мускулистым дядькой, по-свойский хватающим правой рукой сочную блондинку за филейную часть, и левой рукой за ее же правую часть необъятного бюста. Название книжки было не менее говорящим, чем обложка: "Опоенные любовью". Сюжет у книжки,если судить по рецензии, был незамысловатый: молодая, курсивом подчеркнуто, невинная графиня попадает в плен к врагу ее рода. Они должны друг друга ненавидеть, но любовь сводит их вместе. Сумеют ли он преодолеть трудности во имя любви... Открытая наугад страничка ткнула меня носом в разгар описания сцены погружения нефритового стержня в чей-то не очень потаенный грот. Я быстро захлопнула книжку и убрала ее на полку, воровато оглядываясь, краснея и бочком, аккуратненько, пятясь к полке с фантастикой. Стыдно стало, что застанут за листанием подобной литературы. В "фантастике" было много книжек, в основном Лукъяненко и Стругацкие. Я их не стала даже смотреть, так как все читано и перечитано по 100 раз. Моим следующим пунктом назначения была полка с исторической литературой. Признаться, историю я очень люблю. О! Кажется, я сделала выбор! Книжка с портретами Елизаветы первой и Марии Стюарт.
Рассматривая затейливый рисунок верхнего платья великой английской королевы я неожиданно почувствовала, что на меня кто-то очень упорно, как Чумак из телевизора на тазик с водой, смотрит. Ощущение было очень неприятным еще потому, что ко мне сразу вернулся весь букет моих хворей. А именно головная боль, саднящее горло и ощущение поднимающейся температуры.
Чумаком оказался мужик лет 45-50. Не высокий, в черной кожаной кепке, и короткими кудрявыми седыми волосами, собранными в не очень аккуратный белесый хвостик, выглядывающий из-под кепки как воробей из-под карниза. В таком виде обычно ходит профессура технический институтов. Смотрел он на меня не мигая,как бы старясь прожечь, и не отводя взгляда. Я обратила внимание, что толстые, как баварские шпигачки, пальцы судорожно стиснули кожаную ручку черного портфеля. Эй мужик, спокойнее, ты ж ее так сломаешь! Очень захотелось спросить о причине столь упорного внимания к моей персоне. На мне, как говорилось в одном известном фильме, вроде бы узоров нет, и цветы не растут.
Тем временем, дядька, не переставая буравить меня взглядом и мять аки доярка коровье вымя, портфель, медленно, но верно начал двигаться по направлению ко мне. Я не успела испугаться, но инстинктивно стала отступать к кассе, прижимая к груди книжку с дочерью Генриха восьмого. Мужик продолжал наступатупление.
- Чего вы на меня уставились, будто бы я вам денег должна? - Нарушила я молчание своим хрипнувшим от ангины голосом.
Мужик остановился, зашипел, а потом и зарычал и опять стал наступать на меня но уже в сопровождении упомянутых звуковых эффектов. Так, сейчас, за 2 часа до самолета мне прийдется давать показания в милиции, куда я сейчас со всех ног понесусь с диким воплем "ко мне опять пристал псих". Ну что за день!
Но тут прицел дядиного взгляда скользнул куда-то за меня. Рычание усилилось. Я обернулась,в надежде увидеть то, что так заинтересовало этого престарелого карапуза. Но сзади ничего не было. Когда я повернулась обратно к мужику, того уж и след простыл. Я пожала плечами и заплатила за книжку. Мало ли по планете психов бродит.
Объявили посадку. Я ,признаться, думала, что не доживу. Состояние явно ухудшалось,причем стремительно. Ходить я могла уже только по стеночке. Пришлось съесть таблетку Пенталгина. Перелет обещал быть длинный --- 18 часов да еще и с пересадкой во Франкфурте. А в день можно было есть не более 4 таблеток. Я уже чувствовала, что есть их прийдется.
В кресле самолета, слава Богу, мне досталось место у окна и без соседей. Я попыталась избавиться от озноба и свернулась замысловатой рогалико-подобной конструкцией под синтетическим одеялом. Стюардессы разносили чай, вино и закуски. Есть не хотелось совершенно, но я понимала - надо. Во Франкфрутском аэропорту цены еще выше,чем в Домодедово, да и до пересадки у меня всего 40 минут. Кое-как перекусив,запив безвкусным липотоном, я попыталась заснуть. Но стоило мне закрыть глаза, как я опять встречалась со страшным взглядом мужика из книжного.
Разбудил меня скрежет снизу --- это самолет выпускал шасси при заходе на посадку. Как я буду выходить из самолета, я не представляла и даже подумывала о том,а не спросить ли мне, где в аэропорту медпункт. Однако, до моего самолета на Лос -Анджелес было всего 40 минут, можно и потерпеть. Если уж совсем тяжко будет, напрягу стюардесс на борту.
Как назло, мой гейт на пересадку располагался в другом конце аэропорта. Самолет немного опоздал, и мне, чтоб пересесть, оставалось всего 15 минут. По моим ощущениям, организм нагрелся где-то до 38.9 и активно отказывался участвовать в каких либо спринтерских забегах. Зато выступал всеми нейронами за то, чтоб полежать.
Как я уже неоднократно по жизни замечала, неприятности по одной не приходят. Они любят наваливаться целым кагалом, так чтоб навреняка сделать полосу в жизни более черной и насыщенной. Немцы оказались дотошными до занудства. При пересадке мне предстояло не только еще раз пройти паспортный контроль, но и опять показывать ручную кладь, снимать ботинки, куртку и лезть в скайнер. Нет, я могу понять борьбу с терроризмом путем проверки того,что в трусах, но зачем же устраивать многокилометровую очередь? Что делать, встала в хвост. К горлу подступила тошнота, голова тоже должна была бы закружиться, но вместо этого в правом виске стрельнуло. Я закрыла лицо руками. Ко мне подошла какая-то женщина и заговорила по-русски. Я скорее угадала,чем поняла ее вопрос и что-то согласное промямлила. Она мне показала рукой на скайнер без очереди, на котором было написано "для инвалидов". С минуту я соображала, зачем она так настойчиво меня тянет туда. Сознание вырывало какие-то куски мира вокруг. Сумка с золотистой пряжкой человека сзади, яркая розовая юбка девушки передо мной, глаза черноволосого парня с хаером до копчика,в упор смотрящего на меня из соседней очереди. Взгляд был таким же жгучим, как и у мужика в книжном. И смотрел он также не мигая... Неожиданно совсем рядом, я наткнулась на еще один такой же взгляд, ярких как ультрамарин, глаз. Они принадлежали очень красивой молодой девушке, стоявшей сзади меня. Сколько ненависти и напряжения было в этом взгляде. Ее ноздри раздувались, она сжала руки в кулаки так, что длинные инкрустированные стразами ногти впились ей в ладони. Да она сейчас кинется на меня! Или это так высокая температура на меня влияет,что мне начинает казаться, что меня пол планеты готово разорвать?
Тетка еще дернула меня за рукав, отрывая меня от бредовых созерцаний. Наконец, до меня дошло. Она предлагала пройти по коридору для инвалидов. До взлета 7 минут. Если останусь в очереди и ничего не сделаю, пройду проверку только когда мой самолет уже будет над Атлантикой,если до этого на меня не кинется озверевшая девица, или меня не вынесут от сюда вперед ногами. Но мой рывок к короткому пути был пресечен большой и толстой распределяющей теткой,которая активно запихивала меня в очередь, прямо на едва контролирующую себя девицу. На мои слабые возгласы, что у меня самолет через 7 минут, она заявила,что ничем не может мне помочь, я должна встать в очередь.
И тут я не выдержала! Я вцепилась ей в руку. Пальцы мои были горячими, я это знала, поняла это и тетка,вздрогнула и попыталась вырвать свою попавшуюся конечность. Но не тут-то было. Я впилась в ее лицо своими красными(у меня всегда при высокой темпиратуре они красные ) глазами и прохрипела:
- У меня грипп и высокая температура. Если ты меня сейчас не пропустишь, я рухну прямо тут, а потом скажу, что ты не хотела меня пропустить и довела до такого состояния. Все мои счета в местных клиниках ты мне будешь оплачивать. И будь уверена, минимизировать затраты я не собираюсь.
Тетка в шоке отпрянула. И пропустила меня к скайнеру. Кстати, мужики все-таки намного чувствительнее. Проверяющий заметил, что я подпираю в бессилии скайнер, и не стал заставлять меня снимать сапоги и вытряхивать рюкзак. Просто пропустил.
На этот раз, в самолете мне не повезло с местом. Оно было близко к проходу, а рядом со мной села мамочка с двумя детьми. Старшему из них было лет пять, и он рвалось к окошку, младший был грудным и истошно вопил. Горе мальца я чувствовала всем телом. Моя голова просто вторила ему в унисон. Мне же хотелось его придушить. Нет, я не кровожадная, и детей очень даже люблю, но в моем состоянии вынести столь высокие децибелы было крайне затруднительно.
Мальчик перед окошком, не дождавшись взлета, сразу же стал рваться пописать. Мама сделала ему внушение, мол, де нечего было перед полетом пить столько кока-колы, но потом попросила меня чадо выпустить. Я не смогла встать с кресла, я смогла из него только вывалиться. ...Полет обещал быть долгим и тяжелым...