Направляюсь в старый мир, слышу: "Прежде, в древние времена летописцев, мысль чувств выписывалась гладкой строкой. Как тропа, она вилась между событий в чаще лет. И чем вернее, чем яснее с этой тропы обозревалась жизнь люда, и были видны следствия дел человеческих, тем меньше заботилась молва об имени первого путника. То давняя примета, и особенность тех ветхих дней. За бесконечной чередой веков, плывущих вслед облакам, седовласый лик и душу нашего автора Слова еще возможно разглядеть, а имя его в вечность упорхнуло, что неведомая птица. Однако кто бы ни был он - белобородый монах, грамотный холоп, просвещенный муж - имя ему есть, имя это - Русич! Он тот, кто болеет о благе своей отчизны и, как власть имущий, мыслит об этом смело".
Костлявые персты единою строкою
В пергамент песнь души вплели,
С мятежною надеждой бессмертье обрели.
* * *
Вижу: "Из плеска волн, скрипа телег, да взмахов крыльев лебединых сложилось о старом времени Слово. В гуле ветра лет неспокойных многое слышится. Тут вздыхает грусть и смеется радость, а за всем этим явственно и мелодично журчит ручей человечности".
И будет откровенье!
И полыхнут страдания распятых!
И час придет цветенья почек сучковатых!
* * *
Далее: "Память о былом есть особая нить, из которой ткутся времена. Порвётся, её узелком соединяют. Она похожа на стрелой летящий призыв и его эхо, плетущееся обратно. Она - поводырь для блуждающего люда; в ней наши, из былого прорастающие, зыбкие ростки надежды, и потому-то мы не потерялись в пространстве бытия".
Как со златом в сундуки,
Мыслью жадно окунулся
В ветхие сказанья о Руси.
Слово первое к братьям
* * *
Читаю: "Не лепо ли ны бяшети братие.... Не красно ли нам похваляться братьям, начинать старыми слогами трудные повести о полках Игоря, Игоря Святославича? Начаться же этой песне по былям нашего времени, а не по замыслам Баяновым".
Как новые травы покроют луга,
Новые птицы слетятся туда,
Новые песни споют.
* * *
Далее: "Баян, ибо вещий, если кому хотел песнь творить, то растекался - мыслями по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками; помнил, как говорят, время первых усобиц".
И рекут о нем: " Бывало
Баян 10 соколов на лебедей пускал;
Лебедь, ускользнувшая, песнь запевала".
* * *
Слышу: "Было ли, не было ли того, что Баян 10 соколов на стадо лебедей пускал; было ли, не было ли того, что
во время княжьих пиров ловчих птиц выпускали, и которого князя сокол первым настигал добычу, тому гусляр возводил хвалу. Песнь жизни пелась старому Ярославу, храброму Мстиславу, который зарезал Радею пред полками касожскими, да красному Роману Святославичу! Было ли, не было ли того, а видится иное".
На живые струны воскладал
Вещие свои персты Баян.
Струны сами князю славу рокотали.
* * *
Читаю: "Начнем же, братья, повесть эту от старого Владимира до нынешнего Игоря, иначе истощатся - ум крепостью своей и острые сердца своего мужества; наполнившись ратным духом, последуем за своими храбрыми полками на землю Половецкую за землю Русскую".
Раздоров властных крепнет дух. Могучая дружина, но одна Пойдет грозою на врага.
Слово о предзнаменовании
* * *
Читаю: "В тот год Игорь взглянул на светлое солнце и увидел - от него тьмою все войско прикрыто. И молвил Игорь дружине своей:
- Братья и дружинники! Лучше же будет порубленным быть, нежели плененным быть; а сядем, братья, на своих резвых коней, да посмотрим синий Дон".
Желанью ум князя уступил,
Обиды знамение закрыли:
Отведать славы он решил.
* * *
Далее: "Хочу ибо, - говорит, - копьем очертить конец поля Половецкого, с вами, русичи, хочу главу свою сложить, а лучше напиться шлемом из Дона".
Войско есть и битве быть!
Что сказать сегодня?
Под стягом славы вольно жить.
Слово к Баяну или Элегия
* * *
О Баяне соловию
стараго времени абы
ты сиа плъкы
ущекоталъ скача славию
по мыслену древу летая
умомъ подъ облакы свивая
славы оба полы
сего времени
рища в тропу Трояню
чресъ поля на горы
пяти было пяснь Игореви
того внуку:
не буря соколы
занесе чрезъ поля широкая
галицы стады
бяжать къ Дону великому
чи ли въспяти было
вящей Баяне:
Велесовь внуче
комони ржуть за Сулою
звенить слава в Кыевя
трубы трубять в Новяградя
стоять стязи въ Путивля(*).
(*)Буква "ять" заменена в тексте на букву "я"; пунктуация переписчиков удалена умышленно.
* * *
Слышу: "О, Баян, соловей! Если старого времени ты те бои превозносил трелями соловьиными, над мыслей деревом летая, умом под облака свивая славы обе половины, то настоящего времени песнь, взойдя тропой Трояна сквозь поля на горы, пропел бы Игорю, Тора внуку: "Не буря - соколы занесут сквозь поля широкие: галочьи стаи убегают к Дону великому".
Или запел бы вещий Баян: "Велесов внук, кони ржут за Сулою, звенит слава в Киеве, трубы трубят в Новгороде, стоят стяги в Путивле".
* * *
О, Баяне, соловушка!
Дней старинных если ты
те славные бои
восхвалял трелями соловушки,
над мыслей деревом летая,
под облака умом свивая
обе нити славы,
и в нынешние дни,
рыща по тропе Трояна
сквозь поля на горы,
пел бы песнь Игорю,
Тора внуку:
"Не буря - соколы
заведут за поля широкие:
галок-то стаи
бегут к Дону великому".
То ли запел, как бывало,
вещий Баяне:
"Велесов внуче,
кони-то ржут за Сулою,
звенит слава в Киеве,
трубы трубят в Новгороде,
стоят стяги в Путивле".
Слово о начале похода
* * *
Вижу: "Игорь ждет милого брата Всеволода. И говорит ему славный витязь Всеволод: - Один брат, один свет светлый - ты, Игорь! Оба мы - Святославичи. Седлай же, брат, своих резвых коней, а мои для тебя готовы, оседланы у Курска давно!
- А мои для тебя воины - опытны бойцы: под трубами рождены, под шлемами взлелеяны, на конце копья вскормлены, пути им ведомы, овраги им знакомы, луки у них снаряжены, тулы отворены, сабли наточены, - сами скачут, как серые волки в поле, ища себе чести, а князю славы! - Ответил и вступил Игорь князь в златое стремя, и поехал по чистому полю".
В поход, Герой, в поход!
С надеждою освобожденья ждет
От тяжкой доли русичей народ!
* * *
Читаю далее: "Солнце ему тьмою путь преградило; ночь, стеная ему, грозою птиц будила. Свист зверский издал взбешённый див, зовет с верхушки древа, - велит послушать землю незнающей Волге и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, Тьмутороканский идол! И половцы нехожеными тропами побежали к Дону великому. Кричат их телеги в полуночи, как лебеди разлетевшиеся: "Игорь к Дону войско ведет! Уже беды его гнездятся птицами по дубам; волки грозу вздымают по оврагам; орлы клекотом на кости зверей подзывают; лисицы лают на красные щиты".
Нет, туманы не помеха -
Меч при воине в пути:
Битву ждет он впереди.
* * *
Читаю: "О, Русская земля, уже за холмами осталась.
Долго ночь меркнет. Вечерняя заря свет звезд зажгла - туман поля покрыл, трель соловьиная улеглась, говор
галок уснул. Русичи великие поля червлеными щитами перегородили, ища себе чести, а князю - славы".
Не костры вдали горят,
Со щитами витязи стоят,
И над ними вьется стяг.
Слово о первом бое князей
* * *
Далее: "Спозаранок, в пятницу, потоптали они поганые полки половецкие и, рассеявшись стрелами по полю, помчали красных девок половецких, а с ними золото и паволоки, и дорогие аксамиты. Покрывалами и плащами, и кожухами стали мостить мост по болоту и по топким местам, и всяким урочьям половецким".
А белая хоругвь с древком серебряным,
Червленая челка со стягом червленым:
Святая добыча - храброму Святославичу!
* * *
Читаю: "Дремлет в поле Олегово храброе гнездо. Далеко залетело! Не было оно для обид порождено ни соколу, ни кречету, ни тебе, чёрный-пречёрный ворон, нечестивый половчанин!"
Победы первой звуки улеглись,
Радость в ожиданье битвы новой
С грустью светлою слились.
* * *
Далее: " А хан Гзак бежит серым-то волком, Кончак ему след правит к Дону великому. Второго дня очень рано кровавые зори миру возвестили: "Черные тучи с моря идут, хотят прикрыть-то 4 солнца, а в них трепещут синие молнии. Быть-то грому великому, идти дождю стрелами с Дона великого".
Здесь копьям ломаться, саблям тупиться -
У реки Печали с половцем биться.
О, Русская Земля, уж далеко осталась ты!
Слово горькое о сражении на Каяле
* * *
Читаю: "Вот ветры, Стрибожьи внуки, веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы, земля гудит, реки мутно текут, пыль и смрад поля прикрывают. Стяги говорят: "Половцы идут от Дона и от моря, и со всех сторон Русские полки обступили". Дети бесов криком
поля огородили, а храбрые русичи - перегородили красными щитами".
Не умыться им серебряной росою: близок враг.
Зной, безводные поля и далек родной очаг.
Вся надежда на уменье да на красный стяг!
* * *
Слышу: "Яростному витязю Всеволоду стоять в обороне, брызгать на войска стрелами, греметь о шлемы мечами булатными! Куда витязь поскачет, своим золотым шлемом слепя, там лежат нечестивые головы половецкие!
Раскалывают саблями каленными шлемы аварские для тебя, яростного витязя Всеволода! Жалея раны дорогим братьям, ты забыл почет и богатство и града Чернигова отца золотой престол, и своей милой возлюбленной, прекрасной Глебовны привычки и обычаи".
Не дождь, а стрелы раны омывали;
И половцы, крича, волною за волной
На строй щитов червленых набегали.
Междусловие
* * *
Читаю: "Были века Трояна, минули годы Ярославля, были походы Олега, Олега Сятославича. Тот Олег, мечем крамолу ковавши и стрелы по земле сеявши, ступая в золотое стремя, звенит им в граде Тьмуторокании; тот же звон, слыша, древний великий Ярослав, да сын Всеволода, Владимир, каждое утро закрывали уши в Чернигове. Бориса же Владиславича слава на суд привела и на Каина реке зеленую попону постелила за обиду Олега, храброго и молодого князя. С той же плача реки Святополк повелел везти отца своего меж угорских иноходцев к святой Софии в Киев. Тогда, при Олеге Гориславиче, сеют и растят усобицы, погибает достояние Даждьбога внука, в княжеских крамолах век человеческий сокращается. Тогда на Русской земле редко землепашцы крикивали, чаще вороны каркали, трупы меж себя деливши. А галки свою речь говорили, желая полететь на обедню".
Не те ли вороны на пир спешат,
Не те ли нас усобицы разнят,
И галки ныне речи говорят?
Слово о конце битвы на Каяле и известиях о ней
* * *
Читаю: "То было в те сечи и в те походы, а сечи такой не видано! От утра до вечера, от вечера до утра стрелы летят каленые, сабли лязгают о шлемы, трещат копья железные в поле неведомом средь земель половецких".
Волна стремится за волною;
Они на скалы набегают,
А, сокрушив, их в море увлекают.
* * *
Далее: "Черна земля под копытами; костьми она была посеяна, а, кровью политая, горечью взойдет по Русской
земле".
Когда еще на тех полях жнива пройдет,
Когда еще жнец спину разогнет
И без тревоги пот со лба сотрет?
* * *
Читаю: " Но что мне шумит, что мне звенит утром ранним перед зорями? Игорь беглых в полки возвращает: жаль так ему милого брата Всеволода. Бьются день, бьются другой; третьего дня к полудню пали флаги Игоря. Тут и
братья разлучились на берегу быстрой Каялы. Тут вина кровавого не хватило, тут пир закончили храбрые русичи - сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую".
Что же шумит,
Что поныне звенит,
Бедою грозит?
* * *
Видели: "Ничить трава жалощами, а древо с тугою къ земли преклонилось". Слышали: "Гнется трава жалобами, а древо с горечью к земле наклонилось". Чувствовали:
Никнет трава от скорби,
Дерево вновь от печали
Преклонилось к земле.
* * *
Далее: "Таково, братья, невеселое время настало: погребли уже пустоши войско. Встала обида в войсках Даждьбога внука, вступила девою в земли Трояна, всплеснула лебедиными крыльями на синем море у Дона; плескаясь, отпугнула обилья времена. Усобица князей на нечестивых погибла, ибо изрек брат брату: "Вот мое, а то мое же". И начавши, князья про малое - "это великое" сказали, да сами на себя крамолу сковали. А поганые со всех стран приходили с победами на Русскую землю".