Аннотация: Это история про юного и слабого парня, который всеми силами старается выжить и стать тем кем он никогда прежде не был.
Нужна критика.
7
На кладбище стояли одни деревянные надгробья, воткнутые в землю, почерневшие и покосившиеся от времени, они не вселяли радужных мыслей, всякому кому судьбой было уготовлено прийти на это место. Чуть подальше встречались каменные, с небольшими статуями. Иногда, просто холмики с дощечкой рядом, где было нацарапано имя.
На краю, у стены кладбища, неподвижно стояли Дол, а рядом Таника, смотрящая куда-то вдаль и священник, зачитывающий молитву. Дол стоял, молча, скрестивший руки на груди, он, опустив голову, выслушивал речь.
Кузнец умер своей смертью. Наверно единственная естественная смерть в этой истории. Он прожил хорошую жизнь. Поначалу полную приключений, в дальнейшем же, тихую жизнь ремесленника.
Дол хотел воплотить и свои планы по спокойной жизни. Он обдумывал свое дальнейшее развитие, теперь, предоставленный самому себе. То чего он так боялся и о чем ему часто твердил кузнец, приготавливая его, сбылось. Теперь он должен будет зарабатывать себе хоть пару золотых, чтобы спастись от голода.
Будущее, страшило его пуще острого клинка, как неясная картина заполонённая дымом, едким и грязным, застилающим все что предстоит и от которого хочется убежать. Дверь, которую лучше было держать закрытой, поставить замок, а ключ выбросить. Но такие двери имеют свойство открываться самостоятельно, для любого и каждого.
Работу он искал не долго. Ему повезло и вверх по улице, через пять домов, он обнаружил объявление, а по нему и сам дом, где находилась маленькая кузница. Дряхлый, еле передвигающийся старик, мастер по изготовке преимущественно подков, без разговоров принял Дола.
Неделю он работал помощником. Полученные недавно ранения проходили под неустанным надзором Таники, которая лишний раз промывала порезы и растирала мазь, предназначение который Дол не знал, но с нею все заживало быстрей.
Дни тянулись дольше обычного. Но словно по проклятью, висевшему над Долом, старик разорился и уехал из города. Всучив напоследок своему единственному работнику, тридцать медных монет, он, попрощавшись, оставил его с дальнейшим поиском рабочего места.
Обмывая раны на следующий день, он вспомнил про работодателя. Вид порезов на коже заставлял представить его лицо и предложение, которое не предвещало ничего хорошего. Ведь, как он с уверенностью считал, единственное, что умел Дол, так это ковать оружие.
"У тебя какие-то проблемы?" - спросила его однажды Таника. В один из тех дней, когда он искал работу.
"Нет, все хорошо" - спокойно отвечал он.
"Я могу помочь, с чем угодно, только скажи, - она действительно желала оказать ему помощь, - тебе нужна работа или деньги?"
"Нет, нет, - он взял ее руку и еле выдавил улыбку, все еще обеспокоенный своим будущим, - ничего не надо"
Главное это было держать все в тайне и найти что-нибудь поскорее. Все что его радовало и вселяло надежду так это Таника, ее общество. Только она держала его от нищеты или безразличного отношения к самому себе. Он старался выглядеть сильным, хоть и с такими ранами, старался держать дом в чистоте и порядке, хоть ему это было не интересно, но делал все, чтобы она не бросила его. А это все, приводило его к мысли о добыче еще больших денег.
Прошло чуть больше месяца. Порезы затягивались, позволяя решиться на предложение работодателя, какое бы оно не было. Ровно как и затягивались воспоминания о недавнем горьком опыте. Обман работодателя прочно засел в мозгу. Но с каждым днем Дол, держа в уме мешок с золотом, отговаривал себя, в пользу человека, который уже успел его обмануть, хоть и всучил позже дельную награду.
"Что если работодатель не такой и плохой человек. Ведь он сдержал слово, отдав деньги, да и разгружать повозку надо было". Нападение не входило в планы ни Дола, ни работодателя, как и всех охранников в тот день.
С каждым днем Дол подогревал себя мыслями о том, что идти в этот магазин придется, рано или поздно. Работы в округе не было, а тот, обещал немало золотых монет, ставших с тех пор его наваждением. Но тепля себя надеждой о том, что иного выбора нет, он уговаривал себя сдаться, хотя сдавался он, лишь звону железок.
Каждый раз, засыпая он, держал в голове мысль о том предложении, как о запасном плане. Но все больше тратя время на поиски, он понимал, что это предложение все, что у него есть.
"Ты знаешь, где находиться место под названием "Приличные одежды Эрла"?"
"Да это маленькая лавка неподалеку отсюда"
"Завтра сходим туда"
Дол улыбался и вежливо слушал каждое ее слово, но был в отчаянии, от того что придется идти туда. Он хотел спокойно жить, а не отбиваться от бандитов. Тихо и может даже скучно, но главное спокойно проживать свою жизнь вместе с Таникой.
Весь день и часть ночи он потратил на изготовку своего меча, который как он думал не раз ему пригодиться.
Вкладывая в каждый удар молота все мастерство полученное им от кузнеца. Узнав от него же о необычной стали, приготовил ее, заранее продержав в растворе нужное время, затем приступил к заточке. Долгое время, проведенное под палящим солнцем, увенчалось успехом, и Дол создал свой клинок. Острый, легокий, не очень маленький и не очень большой, в самый раз подходящий под его руку. Пальцы удобно обвивали ручку, ни одна из частей не перевешивала, а сталь блестела как стеклышко на свету. Он был рад своей работой, клинок оценила и она.
"Как ты его назовешь?"
"Меч? Зачем давать ему имя?"
"Любой хороший клинок по традиции должен быть как-то назван своим создателем, ты вдохнул в него жизнь, так теперь обзови его, все так делают"
"Все так делают? - он подумал - Тогда я наоборот не дам ему имени, - он улыбнулся, смотря Танике в глаза, - ты не против?"
Она отрицательно кивнула в ответ.
Перед сном он смотрел на него как на свою новую игрушку. Его глаза отражались в стали, как в зеркале. Клинок удобно утопал в ладони, не тяготил и был удобного для хозяина веса, чтобы можно было прочувствовать сталь в руке. Этот клинок пробудет с ним долгое время, побывает в самых разных местах и не раз спасет ему жизнь - прямо как в старых рассказах, Дол улыбнулся.
Но эта острота столь же опасна, как и красива. Осматривая клинок Дол, случайно задел большой палец острой стороной. Одёрнув руку, он посмотрел на рану. Она в никакое сравнение не шла с его другими порезами, источавшие потоки, в отличие от этой, откуда вытекла лишь одна капля, но своей ровной багряной линией, она пугала не меньше.
Капля стекла ниже по руке и наспех вытерев ее Дол, улегся, отложив меч в сторону. Клинок, как и его владелец, засыпал в ножнах, молча и тихо, но своим существованием предвещая многие мысли Дола. Сталь начала свою жизнь.