"Вот здесь". - Наконец решил я, приметив съезд с дороги у речки, и сбросил скорость. Колеса застучали по грунтовке, машину сильно закачало и мой друг - Паша, что час уже как клевал носом рядом, встрепенулся.
- Немного разомнемся. - Подмигнул я товарищу. - Уже четыре часа, как в пути. Еще далеко, надо бы "протянуть ноги", в смысле - расправить плечи.
- И машинка передохнет. - Ласково потрепал я по крыше своего крошечного "Демьяна", а то - притомилась.
- Хм! - заулыбался Паша. - Как ты о ней говоришь интересно - как о живой.
- Ну, да. - Отозвался я. - Она везет нас, трудится. И ухода требует, и многое понимает. Знаешь, сколько историй можно вспомнить про то, как машина ласку чует, или, на зло отвечает? Тьму!
- Ну-ну. - Слегка презрительно ухмыльнулся мой друг.
Помолчали.
"Я в детстве, - заговорил Паша, - первую влюбленность пережил лет в десять".
Есть у него манера - задумчиво так, вдруг, ни с того ни с сего, начнет, да и выдаст что-нибудь интересное.
Я навострил уши, и поддакнул, чтобы приободрить рассказчика.
- Да не шучу. Влюбился. Покой потерял, как говорится. - Он пытливо глянул на меня, оценивая реакцию. И закончил. - Не поверишь, в лошадей влюбился. - Пашка помолчал, улыбаясь чему-то своему, и продолжил.
- Не в какую-то конкретную животину, а в образ втрескался.
Собственно, сначала мне гусары на картинке понравились. Потом всякие другие всадники эпохи наполеоновских войн приглянулись. Красивые, яркие. С султанами на киверах этишкетами, ташками да репейками разными.
Друг снова на меня покосился, понимаю ли, о чем он говорит.
Я серьезно замотал головой. Дескать: "Все понятно, султаны - в Турции, репейки - в поле, а ташка - не иначе, как Наташка - сокращенная. *
- Но, без лошади, все они были бы красавцами только наполовину. - С жаром продолжил рассказ Паша. - И только верхом стоили внимания.
Время шло. Скоро симпатия к лошадям стала страстью, и получила все атрибуты влюбленности.
Это я теперь понимаю. А тогда - просто жил этим.
Хотя, настоящих лошадей - живых, из плоти и крови, не знал.
Видел пару раз издалека, да и только. Но картинки с изображениями собрал все, что попали в поле зрения. И, вот, рисунки, как портрет любимой, мог разглядывать часами.
Я их просто боготворил!
Плавная линия шеи, круп, хвост красивый и прекрасная, как прическа девы - грива. Никогда больше мне не испытать такого эстетического наслаждения, пожалуй. Даже настоящая влюбленность - в женщину - кажется всегда чуть менее возвышенной и чистой, чем то, что я когда-то испытал к лошадям.
Едем дальше? - Неожиданно прервал свой рассказ Паша и кивнул на машину. - Болтать-то, я и по дороге могу.
Я не возражал, и через минуту мы вырулили на трассу.
- Ну, так и вот. - Продолжил рассказчик, когда машина набрала скорость и вписалась в поток. - Лошадьми я бредил. Однажды взял карандаш и стал рисовать, представляешь?
Хотя талант живописца меня точно стороной обошел. Но, многократные повторения, способны привести к нужному результату. И мои тетрадки, дневник и альбомы заполнились многочисленными изображениями.
Он опять помолчал немного, чему-то улыбаясь, вздохнул и заговорил дальше.
- Я даже сейчас нарисую лошадь одной линией. Но, изобразить что-то еще не смогу, не получалось и тогда. Только кони.
- Так надо было в конно-спортивную школу тебя отдавать. - Вставил в его монолог словечко и я.
- Это было бы слишком хорошо. - Отозвался друг. - Я мечтал о таком. Сесть верхом! Стать всадником! Этого боялся больше всего в жизни, и страстно желал... .
Ну, все как в любви.
Однако, интеллигентная семья моя далека была от коневодства.
- Ну, на ферму бы шел работать на каникулах. Пастухом? - Сделал я еще попытку.
- Горожанин. Ни умений, ни опыта. - Паша махнул рукой.
- Что, так и не прокатился никогда?
- Нет. - Покачал головой он.
- А сейчас-то? Есть же возможность, так сказать, восстановить справедливость. А? - Я незаметно очень заинтересовался детской мечтой друга.
- Сейчас ни за что.
- Почему?
Паша повернулся ко мне вполоборота, скорбно поморщился и начал сосредоточенно:
- Мне хватило одной книжки. Приключенческой. Где автор очень талантливо описал, как на лошадях ездят. - Он нервно дернул головой. - Нет, я и раньше книги читал. Но, как-то за общим сюжетом процесс езды от меня ускользал. А тут....
Как водой ледяной окатили.
Чтобы лошадь тебя везла - ее надо бить! - У Паши немного перекосило лицо, когда он произнес слово "бить". И, кажется, задрожала верхняя губа. Но, он продолжил. - У каждого кавалериста в руке хлыст, плетка, или ногайка. Как ты думаешь, зачем?
Ну, конечно - коня погонять.
А это только звучит красиво - "погонять". На самом деле хлестать этой плетью надо, или ногайкой. Больно хлестать!
А прекрасные рыцари, кавалергарды и гусары еще славились звоном шпор - красивым и романтичным. От которого слабые и нервные дамочки из корсетов выпрыгивали, едва заслышат.
Так вот, слух красоток волновали страшные острые шипы, которыми всадник коня колет, делая ему очень больно, чтобы бежал резвее. И бьет шпора в самое нежное место - в пах. Ну не зверство ли?!
И, даже если животное устало так, что пена с губ падает, и шатается оно под седоком, его режут острым железом и хлещут плетью, потому что человеку надо куда-то ехать. - Паша в сердцах ударил кулаком по коленке. - Тебе приходилось бить животное в своей жизни, хоть раз?
- Да. Кошку лупил, за то, что гадит, где ни попадя. - Пожал плечами я.
- Вот - гадит. И ты бы ее за это - плеткой! Или гвоздем острым! А? - Друг зло блеснул глазами.
- Нет. Что я, живодер какой? - Отмахнулся я.
- Вот. Ты машинку свою жалеешь иной раз. "Устала", - Говоришь.
А там - живое существо, да такое прекрасное, что глаз не отвести. И его бить или резать железом? Мыслимое ли дело? Это выше моих сил... .
Паша замолчал, нервно улыбаясь в окно. Так мы проехали несколько минут.
Потом он вздохнул, снова обернулся ко мне и сказал: "Какое счастье, что мы теперь не ездим на живых существах, а возят нас бездушные машины. А то мне бы пешком ходить тогда...".
*Султан - украшение на головном уборе в виде вертикально укрепленного перьевого или волосяного пучка. Был распространён на шляпах, киверах и касках в большинстве европейских армий первой половины XIX века.
Репеек - разновидность кокарды, знак на форменном гвардейском головном уборе, прикреплявшийся сверху, то есть цеплявшийся наподобие репейника
Ташка - плоская кожаная сумка у военных в XVII-XIX веках.