Она бежала по снегу. Пот градом валил по лицу и спине. Силы еще оставались, но бежать было некуда. Они появились неожиданно и побежали к ней. Этой зимой снега было немного. Следов видно не было. Обычно раньше, когда находили следы, в поселок приезжали охотники. Она помнила, как приезжали большие джипы, оттуда вылезали хорошо одетые люди с ружьями. Еще приезжал лесничий и что-то долго объяснял этим людям. Потом они все уходили в лес. Дело кончалось выстрелами.
Теперь снега было мало, поэтому, наверное, никто не заметил следов. Она шла к матери на работу и решила срезать лесом. На нее кинулись сразу трое. Теперь она бежала. Все глуюже в лес. Они, конечно, были гораздо быстрее и сильнее ее. Но они играли. Бежали метрах в пяти за ней, не отставая и не приближаясь. А у нее уже не хватало воздуха. Она не замечала, что пот градом катил с нее. Ноги болели, отдавая во всем теле, но это сейчас вообще ее не волновало.
Небо серыми тучами нависало над горизонтом. "Неужели я умру?" - думала она. Но все мысли вылетели из ее головы, потому что совсем рядом послышалось спертое дыхание и рык. Она поднажала, но бежать было уже очень тяжело. Еще немного, и она упадет. И тогда прощай, мама, папа, Лешка из соседского дома... В милицию поступит заявление от родителей, потом его отдадут обратно, ведь надо ждать трое суток... Ее будут искать, но так и не поймут, в чем же дело...А может и поймут, если из поселка пропадет еще кто-нибудь. Сначала, наверное, будут думать, что это какой-то маньяк. Но все гораздо проще...
Темнело. Бежать было невозможно. Она, наверное, уже сбавляла скорость. А они все не нападали. Огромные, серые... Сейчас, когда небо почернело, окружающее стало синим, наверное, уже нельзя было определить, какого они цвета. У нее не было сил оглянуться. Да и незачем было. Она их слышала. Сама того не замечая, она начала плакать. Слезы катились градом. От обиды, наверное... За что? Почему именно так? Ведь она же еще такая молодая!
Силы таяли. Вдруг вдалеке что-то замаячило. Трудно разобрать, когда убегаешь от трех огромных волков, что там впереди. Она побежала в ту сторону. Голова жутко кружилась. Это был дом. Он раскачивался теперь перед ее взором из-за бега. Небольшой одноэтажный деревенский домик из полусгнивших бревен... Наверное, домик лесничего или каких-нибудь беженцев. Было почти совсем темно. Она бежала и молилась. О том, чтобы дверь была незаперта и открывалась вовнутрь. Иначе она не успеет. Ветки кустов больно били по лицу, снег вылетал из-под ног мокрыми комьями.
Перед домом была накидана какая-то куча тряпок. Все. Силы кончились. Она рывком бросила свое тело на дверь. Незаперто. Она упала в темноту внутри и прикатилась к двери, чтобы подпереть ее своим телом...
Она очнулась ночью. Вой мешал спать. Она долго лежала, прислушиваясь. Мыслей не было. Только молитва. Она благодарила Бога и всех святых за этот дом. Постепенно глза привыкали к темноте. Или просто начало святать? Она приподнялась к двери. Маленький замочек и защелка... Когда дверь была закрыта, она глянула в окно. Светало.
Из сеней она прошла в дом. Все было довольно старым,ветхим каким-то. На кухне она нашла несколько консервов и молоко. Из маленького кухонного окошка было видно, как волки сидят около домика и ждут, когда она выйдет.
Вдруг она услышала какую-то возню в комнате. Она не задумываясь схватила нож. "Ну все, - подумала она, -и здесь они до меня добрались. Но легко я теперь не сдамся." Она выглянула в комнату. Никого. Осторожно, готовая в любой момент к удару или прыжку в кухню, она стала двигаться к дверям в сени. Вдруг шорох повторился. Что-то копошилось на огромном сундуке в одеяле. Она аккуратно, задерживая дыхание, подошла к сундуку. Совсем маленький ребенок, закутанный в одеялко, и, наверное, только что проснувшийся, смотрел на нее своими карими глазами. Она положила нож рядом, взяла ребенка на руки и стала его качать. Она не понимала толком, что делает, только пела какую-то колыбеьную, услышанную в детстве от матери.
С ребеночком на руках, она подошла к окну. И разревелась. На снегу за окном лежала вовсе не куча тряпок. Снег около "кучи" был бурый. Скорее всего, мать ребенка вышла из дома, буквально на несколько минут, даже не заперев дверь, когда ее настигли волки.
Она сползла на пол и ревела. Обняв ребенка, она шептала ему в ушко, про то, какой он хороший, маленький, про то, как они выбирутся оттуда, и все будет хорошо. А у самой слезы текли и текли. Бедный несчастный малыш, думала она. Что, что ьеперь с ним будет, если волки не съедят их здесь, и они не умрут с голоду? Консервов хватит ей на пару-тройку дней. Ребенка можно кормить молоком с кухни. Но потом-то что? Я уже почти умерла вчера, думала она. Но ребенку-то за что такое?
Она посмотрела на его маленькое личико. Теперь он спал, посапывая сквозь сон. Она положила его тихонько на сундук. Что же делать? Может, когда-нибудь они уйдут? За окном раздался рык, давший понять, что никто никуда не уйдет. Все осложнялось тем, что она толком не знала, где находится. Бежала она долго. А теперь надо было повторить обратный путь, не зная куда идти, да еще и с ребенком на руках. Она не плакала, но слезы застилали ей глаза.
Дни шли. Она уже потеряла надежду. Они не отходили от дома. Эти умные твари сидели по одному,и как только она выходила или высовывалась из двери, начинали рычать. Прибегало еще несколько тварей. Это ыбло невыносимо. Воды не было, но ей удавалось очень быстро добыть немного снега и растопить его. С ребенком ей было легко, как это ни странно. Она, правда, много плакала... Весь день и всю ночь малыш спал. Когда он просыпался, она давала ему молока и рассказывала сказки. Малыш улыбался и трогал ее своими маленькими ручками. От этого ей не хотелось не просто плакать. От этого ей хотелось орать от горя. Иногда, ближе к вечеру, когда они возвращались, и начинали выть под окнами, она думала, лучше бы она тогда не заметила этот дом.
Она уже потеряла счет дням. Консервы давно кончились. Молоко еще было. Но она не могла его пить. Оно было нужно ребенку. Нет, она ни за что никоглда не притронется к этому молоку. А ведь ей, скорее всего, придется умереть в этом доме от голода. И ребенку она уже ни чем не поможет. Ну, что ж... А так, выпив молоко, она все равно тут умрет. Молока-то всего литра полтора осталось... Нет, она не посмеет притронуться. Есть хотелось ужасно. Живот урчал, болел, она чувствовала слабость от голода. Но как только она видела малыша, на ее лице сразу появлялась улыбка. И слезы. Она потеряла надежду. Она не верила больше в их спасение. Это безумно тяжело, страшно и непонятно, ощущать, что ты, здоровый, молодой и крепкий, вот здесь, в этом месте, скоро умрешь. Никто и ничто не поможет тебе. Малыш сейчас лежал у нее на руках. Он улыбался. Она улыбалась в ответ. Она вновь молилась. Но эта молитва была скорее не просьбой, благодарностью. За то, что умрет она с любовью к этому ребенку. За то, что перед смертью испытала радость материнства...
В этот момент раздался рык и рев за окном. Она уже не обращала на него никакого внимания. Но рык нарастал. Она слышала, как волки за окном бегают и кувыркаются в снегу. Она подошла к окну и стала смотреть. Ониуходили. Их было пять или шесть, значения не имело. Они ловили воздух носами. Ей стало страшно. Неужели... Кто-то забрел сюда? Они же разорвут этого несчастного... Она не могла сделать ничего. Особенно сейчас. У нее здесь ребенок... Волки заторопились к кустам. Вдали было несколько елок, а за ними начинался лес. Из которого она тогда, давно, выбежала, увидев этот дом. Волки бежали к елкам. Они неслись, повизгивая и рыча, предвкушая пиршество.
Грянули тяжелые ружейные выстрелы...
В машине она опять плакала. Только это были другие слезы. А какие, другие, она и сама, наверное, не смогла бы сказать...