Аннотация: А что, если страхи - материальны? И кто-то ими на самом деле питается? И растёт на них, пытается стать ещё сильнее... и становится?
Листва шелестела от ветра и этот звук успокаивал. Не очень удобная раскладная кровать, довольно мягкий матрас, простынь, вместо одеяла - это вместо привычной широкой постели и ортопедического матраса. А ещё тумбочка у окна, шкаф, в который с трудом вмещается одежда трёх человек, письменный стол, заваленный бумагами, обрезками разноцветной ткани, сдувшимися или не надутыми еще шариками, ручками, красками - и под всем этим нужным хламом валяется телефон. Наверное, опять разряженный.
За окном - деревья, чуть дальше - поляна, на которой так удобно утром разминаться, потом песок - чистый, золотой и очень горячий. И вода.
Чёрная ночью, кипящая волнами и пеной, и зеленовато-голубая, гладкая - днем.
Андрей потянулся, открыл глаза, несколько минут изучая голубое небо, что проглядывало сквозь кружево листьев и веток в окне, и улыбнулся.
Позади, там, где-то в родном большом городе осталась работа, там же забылись тесты - долгие, тщательные, не выявившие в нем отклонений от нормы - там осталась Дина, отказавшаяся проводить единственный отпуск в году так, как он хотел его провести. И ладно.
Когда Порохов понял, что он не сумасшедший, что странные комочки слизи, которые видит только он - реальны, когда он убедился в том, что тот случай в операционной дал ему новый взгляд о мире, то он успокоился. Прекратил паниковать, крепко напился и с утра проснулся с удивительно ясной головой и пониманием: раз он нашел что-то новое и не изученное, то это надо изучить.
Он извинился перед главврачом за свое странное поведение, почти месяц проводил начальные исследования в собственной больнице, прочитал десятки книг экстрасенсов и различных гуру, забраковал почти все, оставил самое важное, а потом объединил с тем, что видел сам. И вывел вполне стройную теорию о том, чем эти твари - про себя он их уже давно именовал "Слизнями" - являлись.
Слизни были паразитами. Простейшими формами жизни, которые возникали из пустоты - или их появления не было заметно взгляду Андрея - и питались они страхом. Чем больше человек боялся, тем больше Порохов видел на нем Слизней. И когда появлялись Слизни - человек обычно боялся гораздо больше. Немногие могли убрать с себя паразитов, но стандартно Порохов встречал не более одного-двух "комочков" на человеке.
Больше - на пожилых, больных или очень "затюканных" жизнью. И почти не встречал на детях. Возможно, дети просто не умели так бояться, чтобы Слизни ими интересовались. Возможно, у детей был иммунитет. Возможно, была еще какая-то причина и пока Андрей её не знал... Однако, увидев в один из дней в середине июня полный "выводок" детей - загоревших, довольных - высыпавших из автобуса с логотипом какого-то детского лагеря, хирург понял, что упустил из виду явно что-то очень важное. На этих детях, на всех и каждом сидело не меньше пяти слизней.
Поначалу Андрей даже подумал, что ему чудится, что он сейчас видит нечто совсем уже из ряда вон выходящее. Но проверяя Слизней на других - на себе Андрей их по-прежнему не видел, Слизни к нему не присасывались - он понял, что все у него со зрением в порядке. А вот у детей со своими страхами - нет.
Вакансия врача в лагере оказалась закрыта, зато вожатым Андрея взяли без разговоров. И, подписав нужные бумаги, выбив отпуск на три недели, собрав сумку, Порохов сел вместе с ватагой чистой, не испорченной Слизнями ребятни, на автобус и ровно первого июля отбыл в лагерь на море.
Чтобы там отыскать ответы на свои вопросы.
Завтрак начинался в девять и к этому моменту Андрей умудрялся собрать всех "своих" детей перед входом в столовую, построить, пересчитать, проверить вымыты ли у них руки, и отправить мыть руки тех, кто этого не сделал.
У Порохова собственных детей не было, не было даже племянников, с которыми можно было бы получать опыт, но он интуитивно чувствовал, что и как надо сказать этой ораве десятилетних мальчишек и девчонок, чтобы они начали слушаться. Не за страх слушаться, а за интерес.
Первые дни Андрей привыкал к распорядку дня, к обязанностям, к свежему воздуху и жаркой погоде. Потом втянулся, без проблем поднимался в шесть утра, ложился после полуночной планерки и обхода "домиков", засыпал мгновенно, чтобы на следующий день круг повторился. Это было очень размеренное существование, несмотря на то, что в первую субботу Андрею пришлось накладывать шину на сломанную ногу - мальчишка из старшего отряда забрался на крышу и не удержался там - а во вторник - два аккуратных шва после знакомства девочки с забредшим на территорию бродячим котом.
После таких подвигов, о нем уже весь лагерь знал и бегал с разными вопросами куда чаще, чем в медпункт к пожилой ворчливой Наине Михайловне. Андрей качал головой, отправлял часть страждущих в белый дом с красным крестом, а некоторым помогал сам, потому что самым распространенным диагнозом было "воспаление хитрости" перед обязательной вечерней пробежкой - направленность лагеря на здоровый образ жизни давала о себе знать.
И за этой рутиной, которая на самом деле пестрела новыми впечатлениями, детским смехом, постоянными событиями и подготовками к ним, Андрей никак не мог поймать момент, когда некоторые дети оказывались во власти Слизней. Дети были все время разные, разного возраста, из разных отрядов и, видя их, Порохов раздумывал - как бы узнать, что произошло накануне, и не мог придумать никакого правильного вопроса. Видя Слизней, изучая их и страх, который их притягивал, Андрей постепенно сам научился понимать его градации и оттенки. И тут не было ничего такого, что могло бы позволить спросить: "Ты боишься?". Не было ни малейшего намека на событие или осознанный яркий страх. Он был подсознательный, но он был и именно этот страх оказался не по зубам Порохову. Что его породило? Что же такое постепенно пугает детей, но так, что они и сами не понимают, насколько боятся?
Андрей сидел за завтраком, посматривал на календарь, висевший на дальней стене столовой, на котором кто-то из персонала зачеркивал прошедшие дни и думал о том, что половина смены прошла, а он так и не приблизился к разгадке...
- Андрей, а что это?
Порохов развернулся к девочке. Его несколько коробило непривычное "Андрей", вместо имени-отчества, но он уже почти привык. В этом лагере вожатых называли только по имени - детям так было проще раскрепоститься - и мужчине пришлось смириться с правилами игры.
Невысокая даже для своего возраста Алина протягивала в ладошках Андрею нечто непонятное, но на первый взгляд напоминающее то ли голыш довольно крупный, но... мятый? То ли яйцо странной, продолговатой формы. Через несколько мгновений Андрей понял - действительно яйцо, но, судя по форме - рептилии. Он аккуратно взял "что это" в руки, повертел, понял, что скорее всего, оно целое и сказал:
- Это яйцо.
- Чайки? - Алина серьезно посмотрела на Порохова, и тот покачал головой:
- Скорее всего, змеи или ящерицы.
- А, может, дракона? Маленького!
- Может быть. Но скорее всего, змеи. Хотя, я если честно, не очень хорошо разбираюсь в рептилиях.
Алина задумалась, потом вздохнула:
- Мне не разрешат его оставить? Я бы за ним ухаживала.
- А где ты его нашла?
- Вон там, у забора! Ну... Там есть небольшая дырка в стене, а потом под корнями увидела - что-то вот светлое. И нашла!
- Придется вернуть и не ходить туда больше. Вдруг там змея ядовитая оставила яйца? И она тебя укусит.
- И я умру? - судя по восторженному тону, опасные игры Алине нравились.
- Нет. Но будет очень и очень больно.
- Больно не интересно. - Девочка поковыряла носком босоножки траву у края дорожки и вздохнула, - Хорошо, я не буду туда ходить. А ты мне сказку расскажешь?
- Сказку? - Андрей удивленно посмотрел на юную собеседницу, - Мне казалось, что ты уже... несколько взрослая для сказки. Несколько дней назад ты именно так и ответила, когда я раздавал книги для чтения.
- Для тех сказок - да. Но говорят, что в отряде "Светлячок" вожатый рассказывает классные сказки, но не всем, а только тем, кто хорошо себя ведет. Но я-то в твоем отряде и даже если буду себя хорошо вести - сказку не услышу. Но может, ты можешь рассказать?
Андрей, подумав, пошел в ту сторону, где юркая Алина нашла дыру в заборе, по пути раздумывая над ответом. И над тем, что часть детей из "Светлячка" действительно была буквально окутана Слизнями...
- Я не умею рассказывать сказки, Алина. Но я могу поговорить с Мишей, и он тебя возьмет на рассказывание сказок. Хочешь?
- Правда?
- Правда. Если ты мне пообещаешь больше и близко не подходить к этой дырке в заборе и не брать змеиных яиц.
- Обещаю!
- Тогда - поговорю.
Андрею пришлось встать на колени, чтобы пролезть в дыру между двух металлических столбов, из которых состоял забор. Столбы явно были тщательно расшатаны, чтобы их развести в стороны кто-то приложил массу усилий и мужчине это не понравилось. Надо было сообщить в дирекцию лагеря, но это всё потом...
Он скользнул за ограждение, там быстро нашел дерево - самое близкое, с явно заметным расширенным детскими руками провалом меж корней. Пошумев, пошуршав по траве рядом с лазом, Андрей присмотрелся и увидел в уютной норе припорошенные землей другие такие же "голыши". Выдохнул - змей он опасался - и аккуратно опустил яйцо к остальным. Быстро вынул руку и встал:
- Теперь - пойдем, поговорим с Мишей. Только сначала надо руки помыть...
Глядя на весело скачущую впереди девочку, без единого Слизня, которая пока ничего настолько не боялась, чтобы привлечь этих уродливых тварей, Андрей размышлял. Не могут ли сказки влиять на детей настолько, чтобы страх проникал в подсознание детей и так уже кормил Слизней? И почему тогда Слизни то появляются, то исчезают с одних и тех же детей?
С этим была связана загадка, и Андрей чувствовал, что нащупал след. Ему не было стыдно ставить эксперимент на ребенке - он давно научился сбивать и уничтожать Слизней. Это требовало сил, это было, по сути - бесполезно, потому что твари появлялись обратно с пугающей быстротой, но Андрей твердо знал: если на Алине появятся Слизни, то он их с нее уберет. Компенсирует причиненный вред.
Руки он мыл машинально и так как привык за годы учебы и практики - до локтей, тщательно и потому не сразу понял, почему стихло щебетание Алины, что обычно говорила не переставая. Он посмотрел на девочку, а она вздрогнула, отвела взгляд.
- Ты... Вы странно мыли руки. Почему так сильно? Вам не нравятся змеи?
- Нет, просто я врач. Я так привык, - Андрей стряхнул воду с кистей и улыбнулся девочке, а она только серьезно кивнула:
- Я тоже хотела стать врачом.
- И почему передумала?
- Врачи не могут никого спасти.
Порохов выгнул бровь, собрался уточнить, что девочка имеет в виду, но она внезапно схватила его за руку:
- Вон! Миша! Пойдем говорить?
Андрей вздохнул. Ощущение, что он только что упустил нечто важное, прочно поселилось в его мыслях. Но Алина уже сама умчалась вперед, и вернуть разговор к вопросу врачей и спасения было невозможно.
Следующий день был такой же, как и предыдущие. Ранний подъем, скорый перекус - вожатым предстояло сначала обойти "домики", проверить детей, потом собрать всех на зарядку... В общем, настоящий завтрак наступал обычно часа через полтора после пробуждения и потому Андрей, тщательно следивший за своим питанием, предпочитал выпивать йогурт или перехватывать пару бананов с утра.
Затем различные культурные мероприятия, в обязательном порядке включающие в себя разнимание спорщиков, ответы на три сотни вопросов, осмотр желающих проверить помнит ли вожатый на какую ногу "больной" хромал вчера, посещение секций, репетиции выступлений - в лагере был принцип: "ни дня без события" - и многое другое. Потом купание, душ, обед, тихий час - в самое жаркое время и уже после полдника еще одно купание - если позволяла погода - и концерты, конкурсы, спектакли... Скучать не приходилось, но Порохов то и дело ловил себя на мысли, что ждет вечера. Ждет времени, когда Алина пойдет слушать сказку и, главное, ждет возвращения девочки с "посиделок" Миши. Ему не терпелось убедиться в собственной теории или опровергнуть ее. Он подумывал и сам присоединиться, посмотреть своими глазами, что же происходит с детьми, почему их начинают видеть Слизни, какой страх они раскапывают в юных человеках. Он был уверен, что идет по правильной дороге, что сюда его вела сама судьба - чтобы помочь разобраться в том, что он начал видеть. Оставалось понять - почему судьба выбрала его.
Избранным Андрей себя не считал, но и не спорил с очевидным: в чём-то он был особенный. В чем он особенный, и насколько эта особенность была действительно полезной, Порохову еще предстояло выяснить. И вот вокруг этого - вопросов, ответов, вопросов без ответов и ответов на незаданные вопросы - состоял весь сегодняшний день хирурга.
Только вечером, после ужина, отправив Алину с Мишей, мужчина чуть выдохнул, минут пять посидел на поваленном дереве около пляжа, послушал волны, пока его напарница - бойкая полноватая Леночка - собирала ораву детей.
Море его успокаивало. Море, даже такое - рокочущее волнами под низким небом, тяжелое, пенное, черное - было его равновесием. Андрей даже не подозревал об этом, пока не приехал сюда - зато теперь понял и приходил к морю тогда, когда мыслям требовалось проясниться, а чувствам - улечься.
По песку юрко скользнула некрупная змея, и Андрею показалось, что именно она оставила под корнями ту кладку. Но проверять не хотелось - да и как бы он проверил?
- Привет.
Голос справа, раздавшийся, казалось, из ниоткуда, заставил Порохова вздрогнуть. Рядом на дерево присела Настя. Анастасия Федотовна, старшая вожатая, потому обзаведшаяся отчеством, в придачу к имени.
- Привет.
Настя некоторое время молча сидела рядом. Потом коснулась ладонью ладони Андрея. Мужчина косо глянул на девушку, но та не смотрела на него - изучала скользящий на пределе видимости парусник.
- Мне сказали, что ты - хотел устроиться сюда врачом.
- Было дело.
- Зачем?
Пальцы Насти были теплые, сухие, гладкие - она явно не пренебрегала косметикой. Андрей, подумав, легко сжал их и чуть улыбнулся:
- На море захотелось.
- Поехал бы как все - в отпуск. В отель. С девушкой.
- Как все - не хотел. Я никогда раньше не был в детских лагерях. Захотелось посмотреть - как это. Но... смог не как ребенок. Я же врач - вот и хотел врачом.
- А место занято.
По предплечью Насти скользил Слизень. Скользил вниз, к сплетению их пальцев, присасываясь к явно заметной сейчас линии страха у девушки.
"Чего она боится? Меня?"
Слизень раздражал Андрея, но он не мешал ему. Ему было интересно - что будет, когда тварь доползет до их пальцев?
- Занято. Я решил поехать вожатым.
- И как девушка отнеслась?
- Мы поругались.
- Расстались?
Слизень скользнул к запястью Насти, спустился совсем низко, протянул тонкое щупальце к пальцу Андрея и тут же сморщился, отдернулся, перетек обратно на плечо девушки. Андрей резко, на которое мгновение оскалился и Слизень сжался в точку, исчезая. Других на Насте не было.
- Нет.
- Жаль, - неожиданно тепло улыбнулась ему Настя и соскочила с дерева. - Там сейчас начнется дискотека.
- Да, за детьми надо присмотреть.
Андрей тоже встал. Помолчал, поймал взгляд зеленых глаз Насти, шагнул вперед:
- Ты хорошая. Правда.
- Но быть хорошей мало.
- Не всегда.
Он наклонился, легко касаясь губами её щеки. Положил ладони на плечи и притянул к себе, обнимая:
- Ты очень хорошая. Но мой путь - не рядом с тобой.
Сказал - и сам понял. Его путь - совсем не рядом с кем-то. Во всяком случае, не рядом с кем-то, кто не видит этих мерзких тварей, что питаются страхом.
Андрею самому на мгновение стало страшно.
* * *
Птаха сосредоточенно изучала замысловатый узор на деревянном столе. Узор был выжжен на полированной поверхности и более всего по своему строению напоминал мандалу, но, разумеется, не был ею. Рядом со столом - большим, добротным - стояли несколько стульев, на которых лежали мертвые люди. На людей Птаха уже не обращала внимания - их она изучила, и они больше не представляли для Зрячей интереса. Во всяком случае - пока. Оставалось понять, за что убили именно их, но Птаха уже догадывалась...
- Смотри, - она обернулась на Дикого, и поманила мужчину к себе, - Вот тут, - тонкий палец девушки указал на пересечение нескольких кругов, - есть капля крови. Интересно - случайно попала или часть узора?
Дикий почесал переносицу.
- Еще интересно - его кровь или их? - Он прошелся вокруг стола, тоже разглядывая узор со всех сторон.
- Узнаем потом из доклада полиции...
Комната, где убили троих людей была небольшая, порядком захламленная, давно не подвергавшаяся ремонту, впрочем, как и вся эта "однушка" на окраине города. Типовая девятиэтажка, тоже не баловала своим внешним видом и внутренним содержанием - прокуренный, разрисованный подъезд, мусор, грязный пол - Птаха едва сдерживала свое желание сжечь все, что валялось на лестнице и около некоторых дверей. Не было бы жалко сил - и сожгла бы.
- Это третья такая квартира. Как думаешь, в чем его цель?
- Перерождение.
- Это понятно. - Птаха поджала губы, - Но их уже двое. Ищут третьего?
- Сила Палача напрямую зависит от количества прежних порождений, - кивнул Дикий, - А тут... Похоже, он ищет. И не только третьего, но и четвертого.
Мужчина сел на край стола - аккуратно, чтобы не коснуться рисунка и указал на один из трупов - молодую удивительно некрасивую девушку, которую Маньяк убил быстро - вонзил нож в глаз до самого основания.
- Она - не Зрячая. Она - Упырь. Вторая категория. Понимаешь? Мне никогда не приходилось раньше встречать Маньяка, который бы охотился не просто на Зрячих, но и на Сущностей.
Птаха провела пальцами по рисунку. Помолчала:
- Ты хочешь сказать, что мы встретили нечто необычное?
Девушка на самом деле не так давно была вместе с командой, хотя и открыла для себя свой дар несколько лет назад. Прилежно училась, узнала уже практически всё, что может узнать новый Зрячий, но информации никогда не бывает слишком много.
Дикий взлохматил свои короткие волосы и тихо ответил:
- Сущности - это то, что испокон веков живет рядом. Питаются страхом, паразитируют на людях и растут. Но откуда они, что они такое мы не знаем. Можем лишь догадываться. Я думаю, что Зрячие - это тоже в некотором роде Сущности... Их часть. И потому Маньяки обычно получаются из Зрячих. Чаще, чем из обычных людей. Мы не афишируем это, но так оно и есть - если Упырь встречает Зрячего, который не знает о своем даре и у него получается завладеть его сознанием, то мы получаем на руки третью категорию. А дальше третья ищет двух, реже трех себе подобных и перерождается в четвертую.
- Палач... - прошептала Птаха.
- Да, Палач. - Дикий покачал ногой, - Сейчас мы наблюдаем нестандартную ситуацию. Маньяков уже двое, они явно знают друг о друге, и они продолжают поиски. Они искусственно задерживают свое перерождение и ищут. Я могу понять поиск третьего... Но они явно делают что-то еще.
- И убивают Упырей.
- Именно. Зачем им это?
Мужчина встал, прошелся, попинал упаковку от фастфуда - тут ими был усыпана половина комнаты и посмотрел на девушку:
- Надо понять что происходит. И посоветоваться с Черным.
- Может быть, они хотят сразу перепрыгнуть стадию Палача? Нашли другой способ расти?
- Из третьей в пятую? - Дикий задумался, - Звучит бредово, но и то, что происходит - странно.
- А, может, тоннельники им рассказали новый ритуал.
- Тоннельники? Нет, не верю. Им вообще нет дела ни до людей, ни до Сущностей. - Отмахнулся Дикий. Посмотрел в сторону дверей, коротко сказал:
- Полиция. Они наконец-то приехали.
И поманил Птаху за собой - на кухню. Девушка аккуратно обошла мусор.
- Но тоннельников надо проверить.
- Отстань от них...
- Я их не люблю.
- Я знаю.
Дверь резко дернулась, послышались голоса на лестничкой площадке и, спустя минуту, в коридоре оказались несколько полицейских. Они огляделись, увидели трупы в комнате, тут же разошлись по сторонам, чтобы осмотреть квартиру и заговорили по рации, вызывая подкрепление.
Никто из них не видел, что на кухне стояли еще два человека: худенькая девушка в легком топе, тонких бриджах и в кедах на босу ногу и крупный мужчина, в камуфляжных штанах, берцах и черной футболке с надписью "За ВДВ!". Двое молчали и лениво, чуть задумчиво, сбивали с полицейских комочки невнятной неприятной на вид слизи.
- Ненавижу Прилипал.
- Я знаю.
* * *
Андрей прождал девочку почти полтора часа. Он примерно знал, где Миша собирает ребят, но не хотел появляться там раньше времени. И вообще мешать. Потому прошелся по лагерю, посмотрел, все ли в порядке у детей после дискотеки - до отбоя как раз оставалось еще полчаса, время почистить зубы, переодеться, поболтать.
Андрей остановился у крайнего корпуса, за которым начинался редкий лес, всмотрелся в темноту. Там, мелькая среди листьев изредка пробивался свет костра. И оттуда должны будут скоро идти дети с Мишей. Порохов, подумав, достал из кармана пакет с орешками, сел на ступеньки - они вели на склад и в десять часов вечера вряд ли кому-то понадобится этот проход - и стал ждать.
Ветер тихо шелестел листвой над головой мужчины. Где-то над ухом звенел комар, но почему-то не торопился садиться. Порохов неожиданно для себя осознал, что с тех пор, как он видит Слизней, его ни разу не тронули насекомые. Возможно ли, что они чувствуют его силу? Его новые способности? Или он их отгоняет машинально, как Слизней?
На дорожке показался небольшой отряд детей, во главе с Мишей. Андрей моргнул и увидел, что Слизни есть на всех детях. По двое, по трое, и больше всего их на самом Мише, который держал за руку одну из девочек, глаза которой все еще подозрительно блестели.
Андрей резко встал, подходя к детям ближе. Прищурился, изучая обстановку и понял, что едва не задыхается от ярости. Он вцепился рукой в ветку ближайшего дерева, сжал, чувствуя, как обдирает кожу о жесткую кору и снова все вокруг заполнил свет, мощной волной окутывая детей и Мишу. И покатился дальше по лагерю, сжигая всех Слизней на своем пути. Отряд дружно, словно очнувшись от сна вздрогнул, Алина тут же подбежала к Андрею:
- Спасибо! Сказка была классная!
Порохов кивнул, почувствовал, как в глазах снова темнеет, сжал руку сильнее - теперь, чтобы не упасть. Пошатнулся, но тут же выпрямился. Ужасное состояние, накатив, стремительно уходило, оставляя после себя ясную голову и совершенно четкое понимание того, что он сделает завтра.
Мужчина отцепился от дерева, взял Алину за руку, кивнул Мише и молча, не говоря ни слова, повел девочку в ее "домик". Только уже у дверей, он спросил:
- Понравилось?
- Да!
Ей явно хотелось рассказать больше, но что-то сдерживало. То ли то, что Андрей не спросил... То ли что-то еще.
- Сказки были страшные?
- Ну... - она заметно смутилась, - Не совсем. ТО есть, там были злые волшебники, но их победили. Что в этом страшного?
- А Миша сам их придумывает?
- Ну... - Алина улыбнулась, - Не знаю. Я пойду, можно?
- Да... Хороших снов. - Андрей отпустил ее руку и отошел на дорожку. И тут же взгляд Порохова похолодел. Кто бы это ни был - он должен ответить за то, что делает с детьми.
С самого утра зарядил противный мелкий дождь. Дети подоставали зонтики и дождевики, вожатые в основном щеголяли фирменными ветровками и Порохов, следя за тем, чтобы его подопечные не пытались куда-то сбежать из павильона, где им надлежало учить песни для очередного выступления - а что еще делать по такой погоде? - мрачно поглядывал в сторону мокнущего леса и понимал, что без костра не будет тех самых совсем нестрашных сказок.
После обеда, когда меж облаков скользнул робкий луч солнца, Порохов проверил, все ли дети подготовились к "тихому часу" и, предупредив Леночку, пошел в корпус "Светлячков", ища там Мишу. Нашел, подождал, пока тот освободится и поинтересовался:
- Сегодня будет костер?
- Хочешь тоже прийти?
После встречи на дорожке Миша странно поглядывал на Андрея, но не говорил ничего. И не спрашивал. Порохов тоже не торопился откровенничать.
- Нет, Алине понравилось, просилась еще раз отпустить.
- А. - показалось или Миша заметно выдохнул? - Пусть приходит. "Гисметео" обещает после обеда ясное солнышко, так что лес просохнет.
- Договорились.
Не показалось. Андрей кожей чувствовал облегчение Миши от того, что его, Порохова, не будет на встрече сказочника с аудиторией. И снова он промолчал.
Вечер приближался стремительно. Действительно уже к полднику даже лужи подсохли и, обрадовавший Алину Порохов, чувствовал едва заметное возбуждение. Он сам не понял, как отсидел и конкурс красоты на "мисс и мистер второй смены" и успел поужинать. Он все делал машинально, не задумываясь, и как только начало темнеть, поймал себя на мысли что страха нет. Он не до конца понимал, что будет делать, что может там увидеть, но уже заранее принял любые последствия. Смирился с ними, и потому страха не было. Разумное опасение, что он может не справиться с тем, что заставляет детей бояться присутствовало и не позволяло рвануть сразу вслед за Алиной в сторону "костра". Но и только.
Через лес, не по тропинке, а так, чтобы его нельзя было сразу заметить, Андрей шел медленно и осторожно. Подсвечивать дорогу фонариком не рискнул, чтобы не привлекать внимания. Несколько раз споткнулся, но только в самом начале пути, а потом понял, что в лесу внезапно стало светлее. Не прибавилось цвета - как бывает при нормальном освещении, а просто он начал видеть всё, что его окружало.
К поляне, на которой горел костер и вокруг него, на гладких бревнах, сложенных по кругу, вокруг огня сидели дети, Порохов пришел через десять минут, после того, как отправил Алину. Замер в тени. Застыл, словно его заморозило. И смотрел, стараясь не выругаться от омерзения.
На поляне было пятнадцать детей. И двое взрослых. Рядом с Мишей сидел еще один человек - охранник лагеря, Андрей его раньше видел - и охранник говорил. А остальные слушали.
Охранник был человеком. И не был им одновременно. На нем, сросшись с ним, сидела огромная, похожая на дикую помесь спрута и паука тварь, и ее щупальца тянулись ко всем детям, впиваясь в их головы, питаясь страхом. И привлекая Слизней. Андрей впервые видел это. Но понимал, что тварь не делает ничего хорошего. И если Слизни только питались страхом, то ЭТО его создавало, порождало, вынуждало детей бояться, калечило их и жрало само их эмоции и чувства. Жирело прямо на глазах и становилось уродливее, меняя цвет с темно-синего на ярко-малиновый.
Порохов сглотнул. Оперся спиной о шершавый ствол дерева, раздумывая, хватит ли у него сил, уничтожить это отродье. И только тогда осознал, что несколько Слизней у детей выглядят как маленькая копия большой. Не просто комочек омерзительной слизи, а нечто с щупальцами и членистыми лапками. Они пока были крохотные, веселого зеленого цвета, но уже сидели на плечах и тянули лапы к головам детей.
Больше Андрей не медлил и не думал. Он просто понял, что он снова в операционной, что он хирург, и он выполнит свою сто двадцать вторую операцию. Отсечет лишнее, удалит злокачественную опухоль и всё будет хорошо.
Хирург шагнул вперед, хищно улыбнулся - раньше он не думал, что может так себя чувствовать - и почувствовал, как свет заполняет его руки. И от рук стремится дальше, прицельно - по большой твари.
Рассказчик замер, поднял голову, посмотрев в сторону Андрея, и Порохов почувствовал его ответный удар. Темное щупальце дотянулось до рук, оплело пальцы, перекрывая доступ свету, ударив болью по нервам. Андрей стиснул зубы, не издав ни звука, продолжил бить того. Он копил силы весь день, он понимал, что борьба не будет простой, он осознавал, как тяжело ему придется и потому сейчас не готов был уступить.
И не хотел уступать.
И не мог.
Если он дрогнет - его убьют.
Осознание пришло так четко, что Порохов резко дернул рукой, освобождаясь от хватки щупальца. Ударил еще раз. Больно, сильно, очень жестко и услышал - не ушами, разумом - визг уничтожаемой твари. Увидел, что лучи света разрезают ее на несколько частей, рвут на куски, сбивая с человека.
Слизней и мелких таких же уродцев уже не было вокруг, их просто смело силой удара, разметало в стороны. А Порохов продолжал бить тварь, словно скальпелем отсекая от той щупальца и лапы, которые тут же таяли, исчезали в темноте, растворяясь, словно их и не было.
Он победил.
Понял не сразу - привычно накатила темнота и слабость, но, когда он снова смог видеть и слышать, то на поляне уже никто не сидел. Охранник ничком лежал у бревна, дети окружили его и Мишу, который пытался хоть как-то спасти человека, а Порохов видел - спасать некого. Охранник был мертв.
Андрей медленно съехал по стволу дерева на влажную землю и смотрел на суету вокруг человека, чья ручная тварь питалась детским страхом. Он не чувствовал себя убийцей.
- Прекрасная работа.
Голос откуда-то сверху и справа, спокойный, приятный, заставил Андрея подскочить на месте и оглядеться. Из ниоткуда пришел страх - страх наказания. Даже если он прав - он убил человека.
- Не стоит волноваться. Я не из полиции.
Зрение, которое при взгляде на костер стало снова обычным, вывернулось и в темноте, среди стволов, Андрей увидел фигуру мужчины. Тот был сам весь в черном и только белеющее лицо и кисти рук позволили Порохову различить его.
- Кто вы?
- Я пришел за тобой, Зрячий. Мы позже поговорим - потому что в ближайший час ты будешь занят. За тобой уже убежали - ты же врач.
Порохов, постепенно приводя дыхание в порядок, медленно спросил:
- Что это было? Что со мной происходит?
- Я отвечу кратко. Ты - обладаешь способностью видеть Сущности. Сущности - это паразиты, которые всегда живут рядом с людьми. Иногда они становятся симбионтами и одного из таких ты только что уничтожил. Мы называем их Упырями. Твоя сила довольно велика, удивительно, что она проснулась в тебе так поздно... Но теперь ты - Зрячий. Подобных тебе не очень много, примерно один процент от всего населения планеты. Поэтому у нас много работы.
Андрей нервно потер переносицу:
- Но я...
- Потом. Тебя ищут. Иди обратно. Скажи, что был на пляже... Тебя ждет осмотр тела, возможно, беседа с полицией - ничего страшного - и после, встретимся.
Андрей оглянулся на костер - там все еще пытались привести охранника в чувство, и снова посмотрел на человека в чёрном. Точнее - на то место, где он стоял.
Выдохнул, коротко и емко выругался и помчался в лагерь. Тихо, но быстро.
И не видел, как мужчина в черном выскользнул из тени около самой поляны, безучастно посмотрел на суету людей и достал телефон, оставаясь для остальных невидимым и неслышимым.
- Тихая, передай, пожалуйста, команде, что я хотел бы встретиться со всеми завтра. Скажем, в полдень... Благодарю.
Закрыв телефон, мужчина оглядел поляну, приметил несколько склизки комочков, что подбирались уже к испуганным не на шутку детям и коротко приказал: