Кони быстрые, сани легкие, белый снег не медвежьей полости. В мех косматый руки озябшие прячет девица. Сердце птичкою у нее в груди трепыхается. Бубенцам подпевает серебряным. Да и как не петь? Скоро здравицы во хмельном меду расплескаются. Ведь не гостью, невесту княжичу привезут жеребцы каурые. Хороводы пойдут веселые, речи сладкие да про горькое. Чтоб на тонкий стан руки крепкие, к ненасытным губам губы жаркие. Вот и лес отступил. Поземкою вслед саням погналась метелица. До ворот проводила кованных, в княжий град ворвалась и сгинула.
Княжич первым шагнул. Не терпится поглядеть какова невестушка. Усмехнулся. Молва досужая вешней зорькой звала красавицу. А и правда, глаза бездонные, губы маков цвет, косы русые. Век глядеть и то не насмотришься. Для такой княжны злата серебра пожалеть рука не подымется. Поклонился.
- Войди без трепета в новый дом и живи хозяйкою. От любой беды заслоню тебя. На двоих разделю счастье с радостью.
Что ответила, только он слыхал. Люд чесной шапки прочь да с песнями. Скоморохи дудели в дудочки. На цепи медведь по двору плясал, веселил жениха с невестою. Любо всем от огня по искорке, то щедрот по глотку медовому.
В светлой горнице столы ломятся, ждут гостей разносолы пряные. Ото всех сторон едут к княжичу. Соболями да самоцветами угодить невесте стараются. У княжны молодой для каждого, взгляд приветливый, слово доброе. Пусть завидуют, к ясну соколу прилетела голубка белая. Принесла весну посреди зимы в княжий терем невеста нежная.
Много выпито, много сказано, не заметили гости бравые за порогом ночь уж хозяйкою в небе черном звезды студеные. Будто вихрь метнулся по горнице новый гость вошел и примолкли все. А княжна замерла. Почудилось, ворон талый снег отряхнул крылом, когда сбросил гость шубу на пол с плеч. Да и голос хриплый как лязг меча.
- Здрав будь княже. Поклон тебе.
Так сказал, только кланяться не спешил и глаза холодные, словно лед речной. Страшно стало вдруг. Князь нахмурился.
- Раньше ждал тебя. Думал знать забыл.
- Как же мне забыть, коли ты позвал.
- Что ж входи, садись. Места хватит всем.
Огляделся гость. Широки столы только места нет запоздавшему. Разве в угол сесть супротив двери. Там где челядь жмется хозяйская.
Усмехнулся.
- К столу успеется. Не побрезгуй дарами скромными.
И взмахнул рукой. Сундуки внесли, до краев полны звонким золотом. Княжич губы сжал.
- Удивить хотел?
Ворон смехом ответил искренним.
- Удивится ли море каплею? Да и может ли злато тусклое быть дороже косы расплетенной бирюзовых глаз твоей суженой?
Кмети дрогнули, стылый шум пополз над столами, что змейка злобная. Крикнул княжич.
- Слуги ленивые. Вам за песни да пляски плачено. Что ж притихли? Иль притомилися?
Завертелось тут, закружилось все. Скоморохи, шуты умелые, вмиг развеяли тучи темные. Чаши пенные по рукам пошли. Славят княжича с нареченною. А невеста бледна точно первый снег. Сердцем чует беду суровую. Не к добру сошлись сокол с вороном, как холодный лед с жарким пламенем. Видит, поздний гость все не ест, не пьет, раз за разом чаши сторонится. Не отведал росинки маковой, крошки хлеба под крышей хозяйскою. Долго князь терпел да не выдержал.
- Аль не сладок мед? Или честь мала, круговую пить с побратимами? Коли так отведай из белых рук молодой княжны чашу первую. Ключевой водой угощу тебя. Не откажешь в этом хозяину.
Задрожала горлица бедная, на подол пролила неловкая.
Выпил досуха. Пошатнулся вдруг.
- Что ж ты княже! С полынью мертвою ключевую думал попутаю. От щедрот таких веет падалью.
Не успел сказать, слуги ворона обернулись волками серыми, на клинки кметичей бросились. Тьма скользнула по горнице страшная, застонал домовой от ужаса. Дальше что, то княжна не ведала. Как опомнилась, мамки с няньками на постель уложили пуховую. Глядь на платье, где капли пролиты, кровь теперь запеклась. Не вымоешь ни слезами, ни покаянием.
В ноги княжичу.
- Что ж я наделала?
- Не о том горюешь красавица, - молвил суженый.
- Сила злобная испокон веков служит ворону. Колдовство черней неба зимнего. Не берет его сталь каленая, стрелы меткие, пламя жгучее. Лишь одна полынь вода мертвая колдуна усмирить сподобится. Долго ждал я часа заветного, чтоб сквитаться за унижение. Где же видано, ясну соколу заслонял солнце ворон крыльями. Замок выстроил полон золота. Войско страшных косматых оборотней у порога собрал. Меньше дня пути им коварным до града княжего. Только кончилась эта вольница. Не видать колдуну красна солнышка надо мной уж не покуражиться. Ты забудь про то, ясна девица. Не печалься тревогой напрасною. Будет завтра день, будут радости. Нам отныне бояться нечего.
Только слово птица привольная. С губ спорхнет, поминай, не сыщется. Дума ж камнем на сердце покоится. Стынет в жилах томит сомнением. День за днем княжна топит в хлопотах. Когда ж ночь подкрадется тихая, шепчет кто-то, зовет по имени, до рассвета не успокоится. Извелась совсем, тает бедная. Как свеча прикоснувшись к пламени. Долго ль коротко ль княжич с кметями на охоту вдруг собирается. Об одном княжна просит:
- Суженый, воротись в отчий терем засветло.
Солнце клонится. Нет заступника.
Вышла в ночь княжна, мимо терема, да туда где изба дружинная ноги сами ведут. Крепко стражи спят. Что им поступь легкая девичья. По ступеням вниз голос громче стал. Душу рвет на части не выдержишь.
Поднял голову, цепи звякнули.
- Обманула меня красавица. Посулила воды и пролила на подол жемчугами затканный. Может выполнишь обещание? Поднесешь глоток, не убудет ведь.
Как не сжалиться смерть суровая за плечами стоит у ворона. Что глоток воды? Поднесла к губам, прикоснулась к челу и обмерла. Лютой силою наваждением обернулась жалость беззлобная. Сбросил цепи колдун да на руки подхватил голубку, не вырвешься. Полетел прочь от града княжего. По полям через лес заснеженный. К замку черному над излучиной.
Кличем радостным его встретили слуги верные войско дикое. Поклялись тризну справить обидчику не оставив камня на камешке. Только ворон мстить не торопится. Много ль чести коль силы не равные? Для него княжч глупый соломинка, переломишь следа не останется. Молча принял по утру кметичей, усмехнулся угрозам пламенным. На княжну взглянул.
- За тобой пришли. Выбирай теперь, где останешься. Как захочешь, осыплю золотом, всех заставлю тебе в ноги кланяться. Коли нет, ступай, воля вольная за воротами ждет дожидается.
Упорхнула голубка белая, в терем княжий вернулась хозяйкою. Позабыть бы про все минувшее отогреться лаской заботою. Да не дремлет молва, смотрит искоса. Княжич холоден с новобрачною. Прочь не гонит, да и не милует, как с чужою с ней обращается.
Так и зажили. Много дней прошло. Лютовала зима метелями, льдом ковала речные проруби. А однажды по первой проталине злая весть пришла. Силы несметные дальний враг собрал, двинул полчища, за собой оставляя пожарище. На высоком вече старейшины так и сяк рядили: не выстоять супротив такого захватчика. Лишь одно предложить сподобились. Позабыв про обиды прошлые на поклон идти к черну ворону. Ему ведомы тайны древние непоборные заклинания, да и войско его надежное, в браном деле дерзостью славится. Возроптал княжич, легче голову под топор сложить, нежели кланяться. Не послушали, собрали дары, бить челом целым миром отправились. Воротившись, совсем пригорюнились. На порог не пустил просителей. Меж тем вести летят тревожные. Никого не щадит вражье воинство, ни детей, ни старух с калеками. Смерть идет к ним широкой поступью, от костлявой нигде спрячешься. Убежать, да куда податься то? Как же бросить добро нажитое? Смутно в граде, плачь да стенания. Вече снова в круг собирается. Жгут костры день и ночь на капище за советом к богам обращаются. Смилостивились силы вечные, показали, как подле ворона, взмыла к небу голубка нежная. Вот и весь ответ, пусть красавица к колдуну в залог отправляется.
А княжну кто же станет спрашивать? Нарядили в шелка заморские, запрягли коней в путь дороженьку. Княжич локти кусал, да в горнице, запершись метал громы молнии. Наказали ему старейшины, не идти с палкой против обуха. Отступился, жену законную отдал ворону на поругание. Провожали молча, юродивый только тихо выл, как над мертвою. Ей бы плакать, да слезы высохли. Села в сани и кони резвые за спиной княжий град оставили.
Вот и замок, башни высокие подпирают небо бездонное. Стяги реют, что крылья легкие. Долог путь до ворот к хозяину, что стоит ее дожидается. Преклонила колени пред ним княжна. Да не дал припасть, поднял ласково.
- Не тебе предо мною кланяться. Сам в долгу, что прикажешь, сделаю.
Заломила руки.
- Просить пришла. Заслони от беды неминуемой.
Усмехнулся. Глаза печальные.
- Что ценой будет? Это знаешь ли? Если встану несметным полчищам поперек пути, до последнего драться буду, до часа смертного. Не простой ворог, сила бездушная из далеких краев приближается.
Опустила княгиня голову. Жизнь людская то не безделица.
Подождал ворон. Хрипло выдохнул.
- Будь по-твоему. Ступай красавица. За добро твое заплачу сполна.
Шла княгиня к саням, ветер вслед принес тихий шепот.
- Судьба проклятая. Все бы отдал я за мгновение. Чтоб не силой, не принуждением, а пришла ко мне доброй волею.
Обернулась, да поздно уж, затворились ворота замковы. Только белый снег с неба падает, заметает следы поземкою.
Вот и пробил час. Войско княжича в поле чистом врага дожидается. Снег на солнце искрится, за лесом же, небо черною тучей затянуто. Блещут сталью кривые молнии, смерчи воют, что волки оборотни. Бьется ворон с несметной силою. Со стены городской смотрит вдаль княжна. Губы бледные шепчут истово.
- Что ж вы медлите, погибает ведь.
Тишина в ответ равнодушная. А вдали тает туча темная, затихают раскаты громовы. Видно сгинул колдун, изломаны в схватке лютой крылья волшебные. Прорвала заслон сила злобная, через зимний лес скачет конница. На полет стрелы войско княжича, горстка кметичей против тысячи. Нет, не выстоять, все полягут тут, оросив кровью поле браное. Княжич с жизнью наспех прощается. Видит вдруг, полыхнуло зарево. От небес на землю дождь огненный, как стена пошел, опалил лицо и осыпался пеплом углями. Тихо стало тут. Там где лес стоял пустошь черная ни следа врагов. Туча ж рваным поблекшим саваном в небе ясном теперь растворяется. Застонала княжна, птицей раненной за ворота скорее бросилась.
Заступил ей княжич.
- Не гоже так. Коль уйдешь уже не воротишься.
А она ему:
- Все что дал - бери, сердце лишь оставь. За него сполна нынче плачено.
Кику прочь сняла, злато серебро, соболя с плеч точеных сбросила и босой ногой на студеный снег.
Как летела, сама не ведала. Глядь, вокруг нее поле выжжено, талый снег ручьями багровыми. Замок черный - руина мертвая. Тенью бродит княжна, голос девичий на ветру дрожит.
- Отзовись молю. Ведь не силой, не принуждением, а пришла к тебе доброй волею.
Догорело солнце и кануло, серебром мерцает излучина. В лунном свете и отыскала его, целовала губы холодные да к груди припав, горько плакала. Вдруг почудилось, веки дрогнули. Будто ветер вздохнул.
- Любимая.
Вот и все. Говорят, тучи темные стали крыльями черного ворона. Белый снег соткался голубкою. Приглядись, может быть у видишь их, колдовской порой, зимней полночью