Тинку

Итак. Жил-был король. И нельзя сказать, что он очень мудро правил, но народ терпел. Хотя и возмущался, но тихонечко, так чтобы король не узнал. А все придворные, как и положено хорошим придворным, прославляли мудрость его правления. А дело было в том, что король не столько уделял внимание стране и подданным, сколько своим нарядам. Объявить войну соседям из-за того, что кончились кружева, было обычным делом, и собирать налоги катушками ниток тоже. Хорошо если у вас в огороде живет шелкопряд, а если вы выращиваете хлеб? Народ сопел но не роптал, потому как у соседей, к примеру, приходилось платить налоги железом, и полцарства работало рудокопами. Вот так они и жили. Король распорядился открыть магазин поношенной одежды, и придворные покупали ее там для себя и своих сыновей. Все же остальные портные кроме королевских были дамскими. Потому как королевы у них не было, а женщинам тоже что-то нужно было носить.

Эн встал и внимательно осмотрел комнату. Часть детей уже уснула или очень хорошо делала вид. -- "Умаялись за день". -- Он поправил сползшее одеяло у Спика и снова сел на ящик у дверей, рука привычно легла на эфес.

Вот такое было королевство. Королевство, где государственных постов можно было добиться не только хитростью и коварством, но и вовремя подав удачную идею королю насчет ширины лацкана у повседневного костюма.
       И вот однажды в королевство пришли бродячие ткачи. Почему однажды? Ну, потому что ткачи обычно сидят на одном месте возле своего ткацкого станка, и отнюдь не склонны путешествовать и бродяжничать, а если уж и пускаются в путь, то скоро напрочь забывают о своей первоначальной профессии. Да и ткацкий станок слишком тяжел, чтобы таскать его за собой по всему белому свету. Пройдя через весь город они прямиком пришли во дворец и потребовали аудиенции. На естественный вопрос "а вы кто такие будете?" они гордо заявили: "ткачи", не присовокупив ни титулов, ни званий. С одной стороны придворным конечно же не хотелось докладывать, но зная, что нрав короля суров во всем касающемся портновского дела, решили все-таки доложить. Да и выглядели эти "ткачи" как самые настоящие бродяги. Не было на них ни одеяний из парчи, ни прочих сложнотканных тканей. Не блистала их одежда даже самой обыкновенной отделкой. Одеты были как большинство крестьян, вот только в котомках что-то металлически позвякивало и перекатывалось, поэтому мешки пришлось оставить в караулке у солдат: мало ли что на уме у бродяг.
       Как доложили королю о приходе новых ткачей, обрадовался он, засуетился. Быстро свернул очередную примерку и поспешил в приемный зал. Уж давно его не радовали новыми узорами и тканями. Только склочничали, то впрямую, то за спиной два королевских ткача. Один считал себя классицистом, и все нахваливал свои ткани с павлинами и жар-птицами, другой же называл себя авангардистом и предоставлял ткани исключительно ярких расцветок с геометрическими узорами. Был еще и третий королевский ткач, но тот никогда ни с кем не спорил, и ткал все больше однотонные темные ткани, и только праздничные отмечал скупыми рельефными узорами. Именно его работу и предпочитал король последнее время.
       И вот, предстают пред королем два странствующих ткача и говорят ему:
       -- Ваше величество, издалека мы пришли. Много странствовали, были в разных странах и везде изучали особенности ткацкого искусства. Достигли вершины в своем мастерстве. Но впервые мы видим короля, который может оценить по достоинству наши таланты. Ваше королевство воистину можно назвать королевством ткачей и портных. И вот, зная вашу справедливость и познания в тканях, просим разрешить нам проявить свое мастерство.
       А король им и отвечает
       -- Речи ваши разумны и складны. Но может ли быть хорошим ткачом человек который ходит в лохмотьях? Да в таких, которых и нищий бы постеснялся.
       -- Мы понимаем, что вид наш не внушает доверия. Но все-таки просим поверить нам и испытать, если на то будет желание вашего величества. Ведь ткацкий станок так громоздок, а наш последний путь был настолько долог, не удивительно, что наша одежда выгорела и износилась.
       Задумался король. Вспомнил последние годы, что давно уже не видел ни новой ткани, ни оригинального платья. Все мастера теперь предпочитали учить учеников не отступать от канонов, ими же придуманных, да писать трактаты "О сто одном способе окраски шелка в лазурный цвет". Загрустил король и махнул рукой.
       -- Хорошо. Я дам вам станок и все, что вы попросите, но с одним условием. Слышал я, что истинный мастер может соткать такую ткань, что увидит ее только тот, кто умен и занимает в жизни свое место. Называется она "ткань правды". И сроку дам вам месяц, как раз к равноденствию вы и должны поспеть. Если же не сможете, то велю прогнать и разошлю гонцов во все стороны, и все узнают что вы просто-напросто лгуны. Согласны ли вы на это?
       -- Хорошо -- сказали ткачи. - Мы никогда не ткали ничего подобного, но из одной книги знаем, что это возможно. Мы попробуем.
       Аудиенция была окончена. И королевский распорядитель отвел ткачей в отведенную им комнату. Они же попросили, чтобы сюда были поставлены ткацкие станки и приносилась еда.
       Тут же побежали королевские ткачи в ближайший кабачок обсудить свежеподслушанную новость. Ведь если пришлым удастся выполнить задание, король больше и не посмотрит на работу старых мастеров. А это им совсем не понравилось. Было даже заключено временное перемирие. Так просидели всю ночь ломая голову над тем, как им быть, выслушивая советы "добрых людей". Ничего не придумав они утром разошлись, а вместе с ними и "добрые люди", которых поить уже было некому. К вечеру же, все королевство знало, что на празднике король будет в костюме из "лживой ткани", а увидеть ее сможет только тот кто ни разу в жизни не врал. Обрадовался народ такой честности короля и с нетерпением стал ждать праздника.

Так прошло полмесяца. Король, изнывая от любопытства, попросил своего преданного слугу сходить и посмотреть, как продвигается работа. Слуга тихонько постучал в дверь, но ему никто не ответил, оттуда доносился ритмичный стук ткацкой машины и какая-то странная мелодия. Тогда он тихонечко прислонил ухо к двери, чтобы лучше расслышать, но та легко распахнулась, и он увидел первого ткача за станком и второго, который сидел в углу и что-то тихо наигрывал на странном музыкальном инструменте. Над станком висело нежно голубое облако. Оно видимо и было обещанной тканью. Слуга тихо притворил дверь и пошел докладывать обо всем королю.
       Тем временем первый министр, который должен был быть в курсе всего, тоже решил посмотреть на ткань. Он распахнул дверь и вошел в комнату. Его прихода не заметили или попросту не обратили на него внимания. Он увидел все то же, что и слуга короля, за исключением... голубого облака. Ткани он не видел. В смятении пробурчав что-то, он закрыл дверь и быстро прошел в свой кабинет. Велев подать вина он закрылся и стал думать, почему он ничего не видит. Он не мог признать себя глупым. Ведь не может быть дураком первый министр короля. И оставался только один вариант - он был не на своем месте. Так, старательно опустошая кувшин с вином, он думал о том, каково же его место, и все более и более соблазнительным ему казался королевский трон.
       За два дня до праздника, когда ткань была уже готова и ее должны были отдать портным, чтобы они сшили из нее платье, король решил сам посмотреть на нее. Портные, пришедшие в приемный зал, сгибались под тяжестью чего невидимого и длинного. Затем они разошлись в разные стороны, взмахнули руками, и королю показалось, что перед ним разыгрывается хорошо слаженная пантомима. Ткачи разворачивали, встряхивали и крутили перед ним воображаемую ткань. Король ее не видел. Он с трудом досидел до конца показа, сказал, что ткань ему очень понравилась и, приказав сшить из нее праздничный костюм, быстро удалился в свои покои.
       Эту ночь король не спал. Он лежал в своей королевской кровати под балдахином, смотрел на королевский венец, который покоился на специальной подставке-подушке и думал о том, что он не дурак, а значит просто занимает не свое место. Он не мог понять как король мог занимать не свое место. Ведь он сын короля и занял трон вслед за отцом, который в свою очередь унаследовал от своего отц а, а тот от своего. Так, постепенно погружаясь в глубины родословной и начиная путать своих дальних предков, он задремал и ему приснилось:
       "...что он идет по мрачной пустынной местности, а вслед за ним идут двое детей, мальчик и девочка. Они идут медленно, спотыкаясь, опасливо озираясь, и, с надеждой, хоть и настороженно, смотрят на своего проводника. Вот девочка запинается, и слезы сами катятся по ее щекам, хотя она не издает ни звука, тогда он берет ее на руки и несет. Вторую руку он протягивает мальчику, хоть и понимает, что так делать нельзя (в случае нападения он потеряет драгоценные секунды). Но дети доверчиво жмутся к нему, и он не находит в себе сил оттолкнуть их, чтоб не стесняли его свободы. Вдруг коряга справа начинает приподыматься, и из под нее лезет...."
       Проснувшись в холодном поту, король долго не мог сообразить где дети, и пытался ухватить рукой несуществующее оружие. Отдышавшись он успокоился, откинулся на подушки и снова вспомнил о ткани.
       Он лежал и молча смотрел в темноту, вспоминая все, что он сделал за время своего царствования. Потом встал, оделся, и тихо на цыпочках пошел в свою тайную комнату.

Эн замолчал, вслушиваясь в ровное дыхание спящих, кто-то что-то пробормотал и снова все стихло, -- "кажется наконец-то все уснули" -- и тут из самого дальнего угла раздался шепот Тишки
       -- А дальше?
       Он обвел внимательным взглядом темную комнату. Вроде все кроме нее спали. Тогда подошел к ней, присел на кровать и погладил ее по голове.

Утром первый министр, который пришел с ежедневным докладом, не застал короля. Что было странно. Он стал искать его. Но никто ничего не мог сказать. И только старый слуга, сидевший в своей каморке, с катящимися из глаз слезами рассказал ему, как король уходил навстречу луне, а котомка у него за спиной тихо позвякивала, и он так и не обернулся, чтобы последний раз взглянуть на замок, бывший ему домом.
       Сказать, что первый министр огорчился исчезновению короля, было нельзя. Он тут же издал указ, в котором говорилось, что король трусливо и предательски бросил своих подданных на произвол судьбы как раз в тот момент, когда их соседи собрались на них войной (последнее уж было точно враньем, так как именно первый министр собирался объявить войну соседям, как только взойдет на трон). И поэтому первый министр, который не может оставить народ в столь трудную минуту, назначает королем себя. Коронация состоится в праздник весеннего равноденствия. И дабы доказать, что он занимает место короля по праву и это его место, он будет в костюме из "ткани правды". После чего бывший министр побежал к портным срочно снимать мерки - до праздника оставалось очень мало времени.
       И вот настал день праздника. Новоявленному королю предстояло прошествовать из дворца в храм, где и должна была состояться коронация. Площадь была заполнена народом. Все хотели посмотреть на нового короля. И вот началось шествие. Король медленно и торжественно двигался по площади, и вслед ему несся шепот о том, какое у него умное и значительное лицо, как ему идет новый костюм и конечно же, какой заботливый к своим подданным из него выйдет король. Ведь он взял на себя эту ношу тогда, когда стране угрожает опасность. А когда до храма оставалось буквально несколько шагов, сын кузнеца, которого тот посадил на плечи, чтобы было лучше видно, не выдержав закричал:
       -- А король-то, голый!
       Отец, шикнув на него, стал быстро выбираться из толпы. Над ней волною пронесся шепоток и повисла тишина. Так, в тишине, новый король дошел до храма, и только тогда понял, что кричал мальчик. То, что сын кузнеца умел читать и писать в свои 5 лет знали все, а значит, он был не глуп и уж тем более, ребенок не мог быть не на своем месте ...

Тишка ровненько сопела и прядка волос, ритмично подпрыгивающая в такт дыханию, щекотала ее и девочка морщилась. Эн поправил ей волосы и тихо, зная что все слушатели уже спят, сказал самому себе:
       -- С тех пор детей в городе больше нет.