Ник всегда заглядывает ко мне в послеобеденное время для перевязки. Скоро можно будет подумать о снятии шва: признаки воспалительных процессов окончательно пропадают.
Принц мило смущается каждый раз, когда снимает штаны. Приходится шутить на эту тему в расчете на то, что удастся его поддразнить: у парня появляется такое забавное выражение лица, когда он судорожно пытается подобрать слова...
Ник приходит пешком. Во-первых, потому что на лошадь садиться после такой раны пока рано. А, во-вторых, ходьба ему просто необходима, чтобы всё правильно срослось. Ещё он приносит лакомства, чаще всего вяленые фрукты из заморских стран. Или свежие, если находит их в городе.
Процесс ухаживания в его исполнении умиляет своей наивностью (однажды притащил кольцо с брильянтом, зато цветов ни разу не догадался подарить!), хотя точно знаю - мы не пара. Наша связь, буде таковая состоится, должна быть тайной. К чему это может привести?
И ведь он не здешний принц, а из чужой страны, куда обязательно должен вернуться, что сулит неминуемую разлуку.
Эти сомнения улетучиваются без остатка каждый раз, как он появляется у меня, и сгущаются в те часы, когда я жду его прихода. Гормоны работают. Химический механизм любви. Созданная природой система продолжения рода. Осознавая происходящее со мной, я остаюсь уязвимой, потому что даже не пытаюсь противиться заложенной во мне программе. Той самой программе, следуя которой мальчишки смешно надувают щёки, а девочки... их арсенал приёмов богаче: скромность, испуг, доверчивость, скепсис... всего не перечесть.
Природа в этот период словно лишает свои создания разума, или некоторой его части. Исключений, увы, не бывает. И у меня сейчас внутри всё трепетно и уязвимо, как и у всех остальных влюбленных.
- Здравствуй, Ульянка, - это Мотя-егерь заглянул меня проведать. - Что это ты разрумянилась вся? Не приболела?
Мотя всегда хорошо ко мне относился. Я знаю его именно таким. Его сыновей, старший из которых мой ровесник, уютную домовитую жену -- тётю Грушу, всегда добрую ко мне. Сторожку в лесу, куда егерь удаляется, если суета большого дома утомляет его -- а случается это часто. Когда умерла мама, эти люди очень поддержали меня. Разделили горе, научили тому, чего ещё не знала. Благодаря им я не чувствовала себя одинокой.
Но признаваться мужчине, во влюбленности, даже если не в него, и даже если безмерно ему доверяю... казалось таким неправильным!
Поэтому вместо того, чтобы прямо сказать, что жду своего принца, отчего безумно волнуюсь, я начала юлить и рассказывать, что только что напилась горячего чаю.
Мотя потрогал холодную печку, холодный чайник, мой лоб -- и улыбнулся чему-то своему. А у меня запылали уши от того, что я соврала... и егерь прекрасно это понял.
- Помощь мне твоя нужна, Уленька. Не помню уж сколько лет не перетряхивал шкаф у себя в сторожке, а сейчас без тебя не разберусь, что там и зачем. Я же каких только ерундовин не встречаю, когда участок обхожу, вот и тащу всё в одно место. А сейчас и не знаю, что продать, что выбросить, что тебе пригодится для снадобий.
Со временем он, конечно, чуток преувеличил. Как раз в прошлом году я выбрасывала из его шкафа пучки пересохших выдохшихся трав и комки раструхлявившихся мхов. Окаменевшую древесную смолу забрала себе, а несколько горшочков с медвежьим и барсучьим жиром велела срочно везти на торжище, пока не испортились. Заодно отличила от них топлёное свиное сало и велела его не есть, а пустить на смазку, смешав с сажей. Тогда в этой "сокровищнице" и для меня нашлась добыча -- сушёные почки загнухи и пакетик семян свейки серебристой -- их в лесу не сразу отыщешь, а егерь наткнулся и собрал для меня, а потом сунул в свой шкаф и... мало ли и у него дел? Забыл.
Я как раз поджидала Ника, и колебания, видимо, нарисовались на моём лице.
- Да знает он, дорогу к моей сторожке, - в тон моим мыслям продолжил Мотя. - Лишних десять минут прогулки только на пользу пойдут твоему парню. А ты оставь записку, чтобы сразу шел ко мне.
Орнелла
Доминик попросил прогуляться с ним за город. Вдвоём. Сказал, что, пока он не может садиться на лошадь и ходит пешком на перевязки по велению знахарки. Он тут отыскал неприметный выход и предпочитает обходиться без свиты, потому что группа сопровождающих создаёт изишнюю суету и отвлекает от созерцания красот окрестностей нашего чудесного города.
"Вернее, его восхитительных обитательниц!" - хмыкнув, в тон Нику подумала я.
Долго высушивала рулады и трели, напряжённо думая -- что за каверзу он придумал, если столь вдохновенно несёт эту ахинею, лишь бы заманить меня куда-то. Проводить его на перевязку. То есть к Ульянке. Хочет нас помирить. То есть, чтобы я перед ней извинилась, а она простила меня за несдержанность.
Дудки. Не на ту напал. То есть -- я приму вызов и провожу этого несчастного, но только до края поляны, на которой стоит Улькина избушка. А потом вернусь, "вспомнив" о неотложном деле. Пусть думает, что перехитрил меня, заговорив зубы, а потом поймёт, что мозги не только у него имеются. Конечно, это не горчица в сыре и не сода в молоке, но ведь взрослеем не только мы, а и наши проказы, становясь все изобретательнее и изысканнее.
И потом, о какой двери он говорил? Неужели во дворце есть еще неведомые мне ходы?
Я приняла вызов.
***
Выход для прачек был мне давно известен. Новостью оказался только ключ от него в кармане у Его Высочества. Всю дальнейшую дорогу он в лицах рассказывал мне о чудесах коварства и изворотливости, благодаря которым обрёл способность неприметно покидать дворец в любое нужное ему время. Доминик продолжал отвлекать меня от главной цели "прогулки", и рот его не закрывался ни на минуту.
Я изображала живейший интерес и участие, поддакивала в нужных местах и издавала восхищённые восклицания. Беседа выглядела беззаботным щебетом, усыпляя его бдительность и, когда мы свернули не туда на очередной развилке, стало окончательно ясно, что хвост свой он распушил во всю ширь и просто упивается красноречием, повествуя о собственных достоинствах, не замечая, что все дальше уходит от дома Ульяны.
А тропинки здесь путаные, и куда приведёт эта -- никто не знает. Озадаченный вид спутника будет мне хорошим вознаграждением за проявленное терпение, стоит только дождаться момента, когда он поймёт, что сбился с дороги.
Его Высочество как раз живописал мне, как расправился с ночным злодеем при помощи кирпича, что пробудило и в моей душе кое-какие воспоминания, когда на открывшейся нашему взору поляне я увидела домик, напоминающий обросшую мхом собачью будку-переросток -- настолько он был мал.
- Вы ко мне, Ваши Высочества? - появившийся словно из-под земли Мотя-егерь гостеприимно распахнул дверь. - Милости прошу.
Конечно, я огорчилась. Этот человек в два счёта укажет верную дорогу к дому знахарки и мучений принца, бродящего кругами, мне увидеть не удастся. Зато я хотя бы взгляну на берлогу лесника. Улыбнувшись, вошла.
Дверь за моей спиной затворилась с ужасающим скрипом и, кажется, что-то лязгнуло.
"Западня! - осенило меня, заставив яростно заскрежетать зубами. - Гад Доминик, заманил в ловушку, чтобы моё место заняла Ульянка! Точно! Ведь таким образом легко решается "задачка" с устранением "лишней" девушки. Он женится на принцессе и... дело в шляпе!"
Одна рука нащупала рукоятку кинжала, вторая убедилась в том, что дверь действительно заперта. Глаза привыкли к полумраку, показавшемуся мне сначала полной темнотой -- столь велика была разница между ярким светом дня и царящими в этой каморке сумерками.
- Открой дверь, Мотя, -- услышала я голос сестры, - а то я перепутаю твоё окаменелое варенье с гуталином. И куда ты девал скипидар?
Ульянка выпятилась из-за распахнутой створки шкафа и уставилась на меня.
Ульяна
Что-то много всякой всячины накопилось в этом шкафу. Ещё чуть-чуть и он просто перестал бы закрываться. Однако, верхний слой содержал немного загадок, которые я направила преимущественно в очаг. Зато дальше обнаружились поистине удивительные вещи. Одни корни камнеломки, тщательно высушенные и прекрасно упакованные в мешочки, заняли меня надолго. Баночка свежей лягушачьей икры откровенно озадачила, а сейчас я разбиралась с комком мясистых листьев, скрученных тугим жгутом.
И тут хозяин дома что-то пробормотал за дверью, а потом с громким хлопком закрыл её. Стало откровенно темно -- окошко тут только для того, чтобы знать день стоит, или ночь -- света оно пропускает мало.
- Открой дверь, Мотя, -- сказала я, - а то я перепутаю твоё окаменелое варенье с гуталином. И куда ты девал скипидар?
Бесполезно. Не слышит. Пойду, сама отворю.
Я выпятилась из пространства между дверок и увидела рядом с дверью сестрицу с кинжалом в руке. Испуганно вскрикнула, отпрыгивая от принцессы подальше. Неужели она так разревновалась, что решила от меня избавиться? Машинально нащупала рукоятку кистеня в рукаве. Он, хоть и невелик, но кусач. Умирать почему-то совсем не хочется!
Злобно сверкнув на меня взглядом, Орнелла задубасила в дверь.
- Доминик, сволочь, выпусти меня отсюда! - яростно заорала она. - Сейчас же открой дверь!
Снаружи послышалось какая-то возня, пара тихих фраз и сдавленный смех Ника. Ах, ему еще и весело?! Закрыл меня с этой сумасшедшей с ножом, а сам и радуется?! Небось, заранее подговорил Орнеллу прибить меня! А сестрица только для вида в дверь ломиться, пока принц от Моти-свидетеля избавляется! Так и знала, что все слова и обещания Ника были ложью! Как я могла поверить?! А теперь придется жизнью платить!
Несмотря на близость принцессы с ножом, я села на грязный пол и разрыдалась. Громко, пронзительно, некрасиво размазывая слезы по щекам....
Орнелла от изумления даже в дверь молотить перестала.
- Уля? - недоуменно спросила она, подбегая ко мне. - Что случилось?
Но я зарыдала еще громче, пытаясь отползти от умело притворяющейся сестры подальше. Как она могла вообще пойти на убийство?! И как мог Доминик так гнусно предать меня?!
- Как ты могла?! Как? Как?! - в унисон своим мыслям кричала я на надвигающуюся принцессу, все так же крепко держащую нож в руке.
- Ульяна? - взволнованно донеслось из-за двери. - Что вы там делаете?!
Я лишь испуганно рыдала, иногда чуть подвывая. Было очень страшно. И больно. Я никак не могла понять, от чего больше: от близкой смерти или от предательства любимого?
Вдруг уперлась спиной в стену. В глазах потемнело: вот и конец. Испуганно посмотрела на присевшую рядом Орнеллу. Я не смогу победить ее: не меня с детских лет учили самообороне. Сестра сильнее, сопротивляться бесполезно. Будет только больнее...
- Пожалуйста, пожалуйста, - одними губами прошептала я. Орнелла, нахмурившись наклонилась почти к самому моему лицу. - Пожалуйста, сделай это быстро.
Я не смотрела в глаза сестры: боялась увидеть там тень убийцы. Конечно, отрицать очевидное бесполезно, но... так хотелось верить этой девушке...
Кажется, за дверью что-то кричали, пытались попасть в дом. Замок заело? Какая разница: они все равно не успеют.
Я, как завороженная, смотрела на кинжал. Красивый. С серебряным опылением на лезвии и едва заметными непонятными символами.... А рукоять? Кажется с какими-то черными вертикальными линиями.... Не знаю, уже почти не вижу. Все расплывается перед глазами, кажется, от ужаса я начинаю терять сознание.... Естественная реакция организма...
- Прости меня, - как сквозь туман слышу я слова Орнеллы.
А дальше? Дальше лишь темнота. Хорошо, что я не увижу свою смерть...
- Идиотка! Что ты с ней сделала? - вдруг услышала я яростный голос Ника. Сначала едва слышно, но с каждым мгновеньем все громче и громче...
- Не знаю... - испуганно лепетала Орнелла. - Она ни с того ни с сего начала плакать, бормотала что-то непонятное, а потом в обморок упала! Клянусь, я ничего не делала!
- Уля, Улечка, Уленька, - раздался над ухом ласковый и одновременно испуганный голос Ника. - Милая, очнись, пожалуйста, все в порядке.
В следующее мгновенье мне на лицо вылили стакан ледяной воды. Премерзкое ощущение! Особенно когда холодные капли начинают скатываться за шиворот. Впрочем, какая разница, я же умерла?
- Кажется, у меня где-то завалялся нашатырь, - прозвучал задумчивый голос Моти.
Как ни странно, после этого "чудодейственного зелья" мозги прочистились, и я смогла спокойно рассуждать. "Приходить в себя", несмотря на все просьбы не хотелось. Хотелось подумать.
То, что я жива, не поддается ни малейшему сомнению. Иначе, откуда тут тогда взялись Мотя, Ник и Орнелла?
Орнелла.... Как мне могло придти в голову, что она хочет меня убить? Наверняка нанюхалась какой-нибудь гадости из егерского шкафа! Конечно, принцесса далеко не ангел, она вспыльчива и несдержанна, но хладнокровно спланировать убийство родной сестры? Даже после ссоры Нел не была бы на такое способна!
А тем более Доминик! Зачем ему (даже если я и наскучила принцу) меня убивать? Смысл? Во дворец жаловаться все равно бы не пошла, а из моих друзей никто бы и не поверил, что я целовалась (и не только) с принцем. Компрометирующих сведений никто бы не получил. Убивать меня просто нелогично. Проще бросить.
"Но зачем тогда Орнелла достала кинжал?" - возмутилась "нанюхавшаяся" часть меня.
А что бы я почувствовала, если бы меня заперли в темной комнате с непонятными целями?!
"Вот шифровщики! - внезапно осенило меня. - Они же нас с Орнеллой помирить хотели!"
Господи! Как же стыдно! Что я устроила?! Да у меня даже в детстве истерик не было!
Вздохнула, чувствуя, как алеют щеки. Пора "приходить в себя". И, наконец, помириться с сестрой!
***
Что меня позабавило, это Нелкино извинение. Мы пили смородиновый чай, намазывая "гуталин" - перестоявшее черничное варенье, поддававшееся только ножу - на ломти чёрствого крошащегося хлеба и все уляпались и измазались. Ник заботливо кружевным платочком удалял темные пятнышки с моих щёк, когда до меня донеслось змеиное шипение сестры прямо ему в ухо:
- Ты не представляешь, что я с тобой сделаю, если обидишь Ульку.
Сначала хотела возмутиться. Я тут, понимаешь, дождаться не могу, пока он выздоровеет настолько, чтобы смог, наконец, должным образом меня обидеть, а она... потом гормоны развеялись и отпустили мой скудеющий в присутствии Ника разум. Особенно слабеющий, когда он меня касается.
До меня дошло, что в сознании сестры мы с принцем -- пара. Она на нашей стороне и... и чего мне, клуше, ещё нужно? В изобретательности и предприимчивости Нелке не откажешь, значит сообразит, как устроить наше счастье. Не знаю, почему я так подумала. Наверное -- с разгону. Ведь она только сделала на этом пути первый, довольно неуклюжий шаг. А настоящие принцессы -- они такие упрямые! Обязательно добиваются своего.