Прежде, чем понять, о чем будет эта история, я написала ее название посередине строки. Мне кажется, это очень и очень важно - придумать и, главное - прочувствовать, именно название. Сама история обязательно выплывет откуда-то изнутри. А если какое-то время она не будет хотеть этого делать, то можно написать вот такое вот вступление. Чтобы история успела приготовиться выйти. В конце концов, на ее месте мне бы тоже не хотелось выходить наружу из такого уютного полумрака, который царит внутри меня. Хотя, кто знает, что за характер у этой самой истории...Поэтому, не удивляйтесь, если название и история будут совершенно несовместимы.
В последний год моего второго десятка жизни я поняла, что необходимо поставить перед собой хоть какую-то цель.
Это вообще во многом был странный год. Несмотря на то, что стояла почти жара, каток работал до начала апреля. Снег давно уже успел растаять, лед превратился в большую лужу и машина для его приведения-в-надлежащий-вид просто-напросто не могла выезжать на стадион. С середины марта пропала даже лужа и домохозяйки из соседних домов приходили каждое утро, чтобы совершить пробежку. Кто-то был настоящим борцом за здоровье и бегал километры, кто-то просто дышал свежим воздухом, но у входа на стадион висело объявление о том, что каток открыт каждый день с шести до девяти вечера; вход стоит 40 рублей, возможен прокат коньков. Каждый вечер кто-то зажигал прожектор над стадионом, а бабуля на входе держала пачку свеженапечатанных билетов. Но, то ли из-за того, что на улице было тепло, то ли из-за того, что свет прожектора был совершенно не нужен в светлеющих мартовских ночах, весь каток казался одиноким и ненужным. Наверное, поэтому никто и не приходил на него.
Из окон моей квартиры хорошо был виден вечерний прожектор, свет от него долетал даже до середины пути от меня до катка, и иногда я пользовалась им как фонарем, если возвращалась домой под ночь. И это было все, что меня в нем интересовало.
Как-то раз я до того долго смотрела на прожектор из окна, что мне и пришло в голову, что в моей жизни совершенно нет цели. Никакой. Вернее, были небольшие, стандартные, нужные и даже общественно-полезные, но вот ЛИЧНО МОЕЙ не было ни одной. Ни одной цели, которая бы отличала меня от других людей и делала настоящей индивидуальностью...
Я почувствовала, что все свои 19 лет ходила в виде пустой оболочки, внутренности которой растащили студенты для анатомических опытов и набили каким-то мусором, оставшимся от предыдущих попыток. Мне даже НЕ стало страшно: орган, отвечающий за страх, наверное, тоже вытащили. Я просто решила найти свою цель...
Взяла себе за правило каждый вечер записывать свои мысли, сидела в библиотеке, пересмотрела кучу фильмов, прочитала от корки до корки пять толстых и две тонкие книги, поговорила с без малого сотней людей, и с ужасом поняла через пять бессонных ночей и трех неудов, что ЧУЖИЕ цели этих людей, даже если они у них есть, не могут быть ни до конца осознанны мной, ни подходить для меня.
И когда это странное чувство накатывало на меня особенно сильно, я садилась в тишине у окна и смотрела на прожектор. Мне казалось тогда, что он знает, в чем моя цель именно потому, что у него НЕТ собственной...
И в моей голове потихоньку начало что-то рождаться. В начале месяца апреля, около восьми часов вечера я надела спортивные штаны и отправилась на пробежку.
Бабуля на катке взяла с меня 40 рублей и спросила:
- Со своими коньками? А то народу много, вряд ли на прокат возьмете.
Я пробурчала:
- Возьму.
Бабуля пожала плечами и вернулась к своей газете. Билеты были по-прежнему свеженапечатанными.
Я сделала 4 круга по стадиону. Стук моих кед совершенно не был слышен. Единственное, что нарушало тишину - свет прожектора. Создавалось такое ощущение, что он заливает весь стадион не электрическим, а лунным светом. Такое я видела раньше только в моей голове.
После четырех кругов я присела на скамейку. Стадион был пуст, как и всегда. Только свет и я.
И тогда я поняла. Я поняла МОЮ цель. Глядя в лицо прожектору и щурясь от его яркого света, я поняла то, что не могла понять 19 лет. Мои органы вернулись на место, я наконец-то вздохнула полной грудью, и где-то в районе живота вспорхнула одинокая бабочка радости. Дышать собственным носом оказалось так просто и замечательно...
И тут фонарь погас. Покрытый лунным светом стадион совершенно не изменился. Я не спеша направилась к выходу, вытирая пот со лба.
Бабули на выходе не было. Только смятая старая газетка и след от ее тела на старом кожаном стуле....А ее самой УЖЕ не было...
Каток заработал только в ноябре того же года, когда мне было почти двадцать, и я настолько привыкла к СВОИМ органам, что бабочки в животе не появлялись от каждого вздоха. Иногда мне их не хватало...
Проблем всего этого в том, что я не могу рассказать о СВОЕЙ цели. Она ведь делает меня индивидуальной, она ведь делает меня такой, какая я есть, и она нас только специфична, что облекать ее в обобщенные слова было бы неким...глумлением...
И, знаете что? Она все время была во мне, эта цель. Девятнадцать лет я просыпалась с ней, засыпала, ела и ходила в туалет, но не хотела ее принимать. Девятнадцать лет я не могла дышать полной грудью из-за собственной глупости, которая не позволяла мне понять себя, и научиться жить.
И кто знает, что было бы со мной, если бы не фонарь и то чудо, что каток работал так долго. Специально для меня. Ни для кого-то, но специально для меня. Для того чтобы однажды показать мне...ту самую цель...
Проблема еще и в том, что я никогда е смогу подарить вам то, что было подарено мне. Но, возможно, вам тоже просто стоит иногда посмотреть из своего окошка на то, что кажется обычным? Хотя....это же - ВАША цель. Быть может, она спрятана в Африке, за соседей стеной, под стулом, в рулоне туалетной бумаги...
Ведь это - ВАША цель.
Моя была - в том, кто включал каждый вечер в марте для меня прожектор над стадионом.