Во времена гонений на первых христиан, которым вменялся поджёг Великого Города, в правление Нерона, считалось верхом неприличия не уважать чужих богов. Даже чужое, "неместное" божество надо задобрить, на всякий случай, а то, не ровён час, твой олимпийский покровитель отвернётся от тебя и придётся его заменить на более "удачливого", пусть и из других краёв. В те времена религию могли менять по несколько раз за жизнь.
Есть в этой парадигме большая вероятность, что покорённый народ примет веру римлян, так как "свои не помогли". Если же продолжали исповедывать прежних богов, сразу становились нацией простофиль, поклоняющихся слабому небожителю.
Христиане отказались поместить Распятие в храм всех богов - Пантеон. Это вызвало шквал обвинений в нетерпимости к чужим культам. Христиан стали жечь, травить дикими зверями в амфитеатрах, казнить по доносу.
Это мне напоминает советскую приговорку: "Третьей Мировой войны не будет, но после борьбы за мир, камня на камне не останется!"
А ведь волна ненависти к мусульманам теперь спровоцирована именно по этой же аргументации. Они не терпят чужих традиций, следовательно, культурно беднее, малоразвиты. Но они-то не любят чужих верований, а вы, господа "глобальные экуменисты", не уважаете своих, если так легко сослужаете с любой конфессией.
Все, кроме православных и мусульман.
Атеизм, по моему глубокому убеждению, тоже разновидность религиозного культа, ибо убеждённость, что всем движет Великий Биологический Закон, напоминает некоторые еретические провиденциалистические верования в исламе. Всё, дескать, предрешено и нечего дергаться, проживай заданную миссию. Хотя, это, в какой-то мере, всё же ближе к политеизму, чем к единобожию.
Во времена, когда пантеон богов насчитывал тысячи единиц поклонения, искусство стало более натуралистичным. И если в христианском творчестве объект почитания - икона, изображение не исторического сюжета, а образа подвига, то скульптура в языческом храме - попытка буквально отобразить своего покровителя. Христианскому Богу не надо приношений из золота и слоновой кости. Поэтому и скульптуры, вроде понравившегося Калигуле хрисоэлефантинного Зевса из храма в Олимпии, в христианском искусстве не попадались.
И только когда снова появилась религиозная толерантность, спутница развитого язычества, появились гигантские, золотые в брильянтах, нательные кресты, надгробия с изображением "Мерседесов" и прочие признаки язычества.