Оковы равновесия 2. Часть 2
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Нет покоя нечестивым
|
Оковы равновесия 2\2
Последний оплот. Нет покоя нечестивым.
- Пора, - прошелестел ветер.
- Пора, - согласно кивнули макушками сосны.
- Пора, - пропела, огибая пороги, бурная речка.
- Вам пора выступать, - владетель Азурока поднялся из-за стола, подзывая служанку. Та подскочила, звонко стуча каблучками по каменным плитам, и принялась собирать со стола посуду. Фарфор, стекло и серебро мелодично позвякивали друг о друга.
Артир встал следом, его чуть резковатые, нервные движения выдал шелест ткани. Плотная материя камзола едва ли не хрустела. Буркнув что-то неразборчивое в качестве согласия, он покинул зал, слишком четко печатая шаг.
Один за другим вставали и расходились по делам друзья и соратники, обеденный зал терял жилой дух, возвращались на время покинувшие помещение легкие прохладные сквозняки, подлинные хозяева пустых комнат этого замка.
Тихо растворились слуги, унося с собой остатки трапезы. В камине медленно угасал огонь, потрескивали, разваливаясь на угли, поленья, смолистый аромат плыл по воздуху, свиваясь кольцами, в трубах едва слышно завывал ветер.
Я же так и сидела на подоконнике, вслушиваясь в дребезжание бронзового переплета, мелко дрожащего под ударами непогоды, тихий шелест мелкой мороси, второй день сыплющейся с неба, и далеких птичьих криков.
Шершавые камни холодили спину, старая портьера собралась складками в ногах, тяжелой волной стекая вниз с карниза до самого пола. Потертый бархат щекотал ладони.
Действительно, пора, решила я. Пора. Десять лет прошло, десять лет уже и мы, и мир балансируем на кончике иглы, надеясь не сорваться в пропасть. В Азуроке подросло новое поколение, тьма едва-едва оправилась от поражения, начала набирать силу, медленно и осторожно расширяя границы герцогства.
Свет время от времени пробовал на прочность полог и безрезультатно отступал. Темный бог медленно наращивал мощь, ведь посвященные ему продолжали рождаться на окружающих замок землях и дальше. И все мы, стражи Азурока, ощущали это мгновение...
Фыркнув недовольно, я соскочила с подоконника, осторожным касанием расправила портьеру и, ведя по холодной стене кончиками пальцев, побрела в оружейную.
С каких это пор про темных я говорю - мы? Бестолковая обмолвка, и весьма показательная. Мне уже не хочется уходить отсюда, хочется же устраивать перепалки с поварами, гонять по кругу Артира, выросшего во внушительного статного мужчину с кошачьими повадками, слушать голос моего герцога...
С каких это пор - моего герцога? Вот уже почти десять лет, но только в мыслях.
Ветреный коридор, два десятка ступеней вниз, витые деревянные перила, отполированные за много лет руками хозяев и слуг. Звонкие каменные плитки под ногами, по галерее гуляет туда-сюда эхо. Сквозь щели в ставнях просачивается влажный воздух, морось оседает на стенах запахом прелой листвы, потрескивают фитили масляных светильников.
Щелкнув по ближайшей стеклянной плошке, прислушалась к глухому звяку. Полная, н-да. Кастелян порядок блюдет.
Кончики пальцев, поднесенных к огню, согрелись, кровь побежала быстрее, и печаль отступила, затаившись в глубине сознания.
Действительно, пора собираться.
Замерев у приоткрытой двери, я прислушалась.
В пропахшей маслом, кожей и железом оружейной громыхали старыми кинжалами и потертыми щитами трое мальчишек. Этих привела в замок лично я, совершенно случайно выловив посреди столичной ярмарки пару лет назад. Столица, конечно же, была совершенно другой страны, не разоренной и до сих пор не восстановленной, Эннирии. Джориной война тоже не обошла стороной, но все же немного пощадила, ибо у власти изначально была династия светлая, и вырезать всех поголовно темных не посчитали нужным. Ведь без посвящения в веру выжившие, дети и младенцы, пригодятся в поденщиках и батраках.
Ребята оказались сиротами, беглецами, и жили, перебиваясь воровством и попрошайничеством. И все трое считали, что это лучше, чем горбатиться с утра до ночи в полях и садах победителей. У меня они решили стащить кошель, но увы... На звонкие голоса парочки, дерзко распевающей на углу частушки, я не повелась, и старшенького за руку поймала, на горячем, можно сказать. И метку ушедшего темного бога разглядела очень четко. Тогда я поразилась, как кто-то из адептов света не заметил, но позже поняла, что им нет до них дела. Боги этих ребят были мертвы.
Другое дело - посвященные от рождения Азуру. Этих приходилось спасать, часто прямо из-под носа королевской стражи. Выкрадывать ночью, выкупать из бараков, ломать ошейники и цепи. Тьмы опасались, поверженный, но так и не добитый противник страшил.
И загнанная в угол крыса становится опасна, а тут целый бог...
Неслышно скользнув внутрь, прокралась вдоль стены, пересчитывая деревянные занозистые стойки и развешанные на них клинки, булавы и кинжалы.
Кашлянула.
Звяканье и заговорщицкий шепот тут же прервались, запахло паленым волосом.
- Солья, - протянули хором ребята, подкрадываясь ко мне. Шелестели по камням босые ноги.
Шагнув вперед, я раздала каждому по подзатыльнику, перехватывая светильник у одного и набор метательных ножей у второго. Третьего поймала за шиворот дорожной куртки.
- И где вы сейчас должны быть? - встряхнув нарушителей, цыкнула зубом. - Непорядок! Быстро на кухню, живо, живо!
И подпихивая упирающихся мальчишек, двинулась к выходу. Мимолетно коснувшись остриженных волос на макушках, провела по ребрам, заставив младшего хохотнуть, прихватила за запястье старшего, тянущегося к стойке с кинжалами и вытолкала, наконец, всех в коридор.
- Ну, Солья-а... - тянули паршивцы хором.
Азур, ну до чего они худые! Все еще. Далаир их что, не кормит?
- Пошли, пошли! Нед, Тед, Лир, - начала я привычный нуднеж, добавив в голос гнусавости, - я вам сколько раз говорила, чтоб не смели лазать в оружейную в одиночестве. Кроме того, из замка вас не выпустят, и не надейтесь. Пусть вы хоть десять раз взрослые, пока ответственности не научитесь, ни в какой лес не пойдете!
- А...
- И в деревню тоже ходить запретят! Именем владетеля.
Ребята дружно застонали.
До кухни добрались без потерь.
Утрамбовав неразлучную троицу за маленький угловой стол, вслушалась в деловитую суету готовящегося ужина. Прихватила пробегающую мимо повариху.
- Лир, - всегда узнаю ее по неровной из-за неудачно сросшегося перелома, походке, - дай нам взвара, будь добра.
Та согласно угукнула и, выдернув расшитый рукав из моей хватки, побежала куда-то к шкворчащим плитам и пылающим жаром печам. Аромат свежей выпечки кружил голову. Надо бы с собой взять.
Присев на край стола, задумчиво примолкла. Затихли и ребята, сбившись в кучку, словно мокрые воробьи. Глубоко вдохнув и вытащив из ножен один из клинков, начала:
- Вы, конечно же, изнываете от скуки, и считаете себя достаточно взрослыми, чтобы выйти за пределы полога. Но подумайте, прошу! - лезвие скользило между пальцев, порхало вокруг ладони, ложилось на запястье. - Мы все еще балансируем на кончике иглы, противостоя в одиночку против целого мира. Вы же желаете рискнуть ради развлечения, не задумываясь о последствиях. Вас ведь придется спасать...
Развернувшись, перехватила у Лир тяжелый поднос, осторожно опустила на стол. Звякнули кружки. Составив тарелку с пирогами, пахнущими капустой и маслом, разлила взвар, придерживая пальцем край горлышка.
Пригубила терпкий теплый напиток, выискивая знакомые запахи. Сушеные яблоки, старый шиповник, малина, смородина, дикая вишня, пряные травки с замкового огорода.
- Вот что я скажу. Сейчас сдам вас Иверу.
Дружный страдальческий стон был мне ответом.
- Да, да, ему. Но это временно, а по возвращении, кстати, уходим мы сегодня в ночь, я займусь вами лично. Договорились?
Молчание было мне ответом. Прокашлявшись, я звучно брякнула кружкой о столешницу.
Старший, Тед, вздохнул и буркнул:
- Хорошо, Солья, мы это... тебя дождемся.
- Вот и договорились, - подхватив пару пирожков и перевязь с ножнами, я двинулась на выход, лавируя между поварят. В дверях обернулась, - кстати, Лад, отличные ножи подобрал, спасибо.
- Эй, эй, куда!! - донесся до меня возмущенный крик.
К закату дождь притих. Напоенный влагой воздух глушил звуки, прижимал к земле запахи жилья, людей, дороги, наполняя мир вокруг ароматом елея, которым умащивают дары в святилище.
Один за другим мои спутники миновали арку ворот, двинулись к лесу.
Я тронулась следом.
Тихо лязгали цепи на барабанах, скрипели мореные доски, фыркали недовольно кони. В стороне, у плещущегося водой рва, о чем-то шептался с герцогом Артир. Я в стороне вытаптывала траву, медленно вышагивая вокруг придорожного каменного столба-тотема.
У кромки леса ждала разудалая пятерка всадников, моя охрана, компания, порой в прошлом не брезгующая грабежами на дорогах разоренной Эннирии. Особенно они любили храмовые обозы и отряды городского ополчения. У них, конечно же, были счеты со Светлыми. А однажды бывшим стражам развоплощенного Невиса не повезло наткнуться на Ивера, давней осенью отправившегося проведать родню. Или повезло. Воин был в хорошем настроении и убивать незадачливых разбойников не стал. И привел неудачников в Азурок живыми.
Да, пригнал хлыстом по спинам, но все же! Все пятеро прижились в деревне, запрятанной в предгорьях, присягнули герцогу и порой выполняли некие особые поручения, что доставляло им огромное удовольствие. И повышало благосостояние.
Один из них, Трин, даже женился после особо удачного рейда, в замке сейчас воспитывался его мальчишка, неуклюжий шумный разрушитель всего сколько-нибудь ценного. Синеглазый монстр, жаловалась на него прислуга, весь в отца. Насчет глаз не знаю, но голосом и живостью он явно пошел в мать, Джаю - волчицу, самую громкоголосую оборотницу герцогской стаи.
Нас сипло окликнул старший пятерки, Редвин. В сознании всплыл образ - вечно простуженный голос, меховой жилет и анисовая пастила от болей в горле. Для него и его людей нынешнее путешествие - просто развлечение, легкая необременительная прогулка. Проводить туда, обратно, да в пути и на месте оберечь от неприятностей. Мне предстоит более сложное дело.
Стоит поторопиться.
Я нетерпеливо двинулась по дороге, таща за собой лошадь. Вот кому больше всех не нравятся ночные вылазки. Я же порой только ночами и выбираюсь в лес, проветриться и вслушаться в песню этого мира, все еще замершего на грани падения. Но сегодня надо не просто прогуляться с волками, а пересечь невидимую границу и выйти из-под полога Азура, а с рассветом ступить на главный северный тракт.
Мы отправляемся на турнир.
Мой ученик, наконец, закончил разговор. Я не вслушивалась в содержание, привычно наслаждаясь звучанием. Голос владетеля по-прежнему действовал на меня неподобающе. Даже за три дюжины шагов я легко разбирала малейшие интонации, отвлекалась, падая в пропасть мечты.
И вот опять! Едва не пропустила краткое колебание эфира и легкую дрожь темного полога, проскользнувшую по спине волной мурашек.
Все верно, посвященный приглушил лежащее на нас благословение бога-покровителя, дабы раньше времени свету не стало ясно, кто и зачем приехал на турнир.
Да не на простой рыцарский турнир, а Большой королевский, включающий и состязания вольных бардов всех стран.
В нем придется принять участие. Солья Свирель представит взыскательному слуху высокородной публики своего единственного ученика.
Артир готов, уверена, а вот я...
Но оковы тянут меня на юг, интуиция герцога и странное чувство сродства с Тьмой бывшего принца зовут туда же, явственно подстегивая поторопиться. А Азур предостерегает от опасности. Пусть и слабый, прикованный к последнему святилищу, он все еще бог. И он чувствует что-то... Шанс, порой мне кажется, он чувствует свой единственный шанс.
Жизнь и смерть танцуют на кончике иглы, старательно выдерживая равновесие.
В общем, мы едем, потому что другого способа взглянуть на королевскую семью Ирсы глазами Тьмы не существует.
Передернувшись, я взобралась в седло и двинулась вперед, привычно считая шаги и правя на звяканье сбруи Нэшановой лошади. Тот привык украшать узду медными чеканными бляшками с древними оберегами, а потому при движении напоминал порой звонкий ксилофон.
Ночной лес был полон звуков. Мелодия дикой чащи сливалась из птичьего гомона, стрекота насекомых и отдаленного воя диких волков. Ветер трепал листву и одежду, гонял по тропе ошметки травы. Ритмично стучали копыта, тихие голоса спутников сплетались с шелестом ветвей. Сама собой начала складываться мелодия. Флейта. Скрипка, немного печально. Барабан... еще скрипка, нет, альт...
Осторожное прикосновение буквально выбросило из сосредоточенности.
Вздрогнув, резко развернулась, хватая нарушителя за руку. Нащупала витой браслет с большим гладким камнем в зубчатой оправе. Раздраженно рыкнула:
- Ар-ртир! - и влепила подзатыльник, для чего пришлось привстать на стременах.
Ученик почти рассмеялся, я прекрасно расслышала его сдавленное фырканье.
- Простите, айе Солья, - выдохнул он.
- Паршивец, настрой сбил, - ссутулившись, расслабленно прилегла на шею лошади.
- О, мои извинения, - в тихом голосе бывшего принца, а ныне короля в изгнании, добавилось искренности. - Но дядя просил вам передать...
Шуршание, звяканье.
Я протянула руку, в раскрытую ладонь легла полоска мягкой
ткани. Плотная, гладкая, удивительно прочная атласная лента, расшитая по краям затейливым узором. Жесткая нить, наверное, золотая, складывалась в завитки и спирали, а на концах закручивалась во что-то невообразимое. Сквозь путаницу нитей, однако прощупывалась вышитая гладью личная эмблема владетеля Азурока, волчья голова в профиль.
- Это сигналка. Если надорвать кончик, айе Киран почувствует и попытается открыть портал. Азур позволит одно перемещение.
- Двустороннее? - я ласково погладила расшитый атлас.
-Да, - Артир вздохнул, - надеюсь, не понадобится.
- Надежда - глупое чувство, - машинально ответила я, прикладывая ленту ко лбу и завязывая узлом на затылке. Короткие волосы неаккуратно встопорщились, длинные концы пощекотали шею, но я только улыбнулась.
Это же подарок, почти настоящий. И нить, и ткань закляты на крови того, к кому должно уйти сообщение, и лично им, последним посвященным Темного бога, иначе бы создание амулета наподобие того, что десять лет назад привел сюда Светлых, не было бы возможным. Теперь, если что, и мы сможем преподнести сюрприз.
Спасибо...
Я поторопила лошадь, аккуратно обгоняя пятерку бывших стражей и ученика. Не стоит им видеть моего лица, мечтательная улыбка барда не настолько интересное зрелище, чтоб им делиться. Это мое, только мое.
Северный тракт тянется через всю Эннирию на юг, до самой Ирсы, там превращаясь в Столичный. И никогда не пустует. Поэтому появляться на дороге лучше ранним утром.
Последний раз пригладив волосы, я проверила одежду. Рубаха из плотной ткани, дорожный плащ, куртка. Засапожный нож, посох. Все простое, без вышивки и украшений, практичных немарких цветов. Только сапоги дорогие, замшевые, с теснением на голенищах, звонкими набойками и жесткими витыми шнурами, затягивающимися на лодыжке.
Потянув за поводья, свободной рукой раздвинула кусты, выбираясь на тракт. Артир вылез следом, аккуратно отпуская упругие ветви на место. Пыльная листва с шелестом расправилась, прохрустели под ногами сучья. Ученик прошелся по траве, ступил на дорогу, потоптался. По плотно уложенным плитам пошел гул. Глухо громыхнули копыта, звякнули стремена.
Взобравшись в седло, бывший принц предложил:
- Я поеду вперед, - и хмыкнул, перехватывая кошель. - Благодарю.
- Да не стоит, - заметила, улыбнувшись куда-то в пространство, - Это на всю поездку. На двоих.
- Но...
- Мы скромные барды, Тир, - напомнив о реальности, поднялась, потянулась, крутнула посох и резко опустила на дорогу.
Заинтересованно прислушавшись к долгому переливчатому эху, не обратила внимания, как Артир исчез, двинувшись на юг. Только веселая песенка взметывала в воздух стаи птиц и поднимала с лежки волков и кабанов. Самостоятельный стал!
Вообще-то ученик здорово изменился за прошедшие годы. Давно исчез избалованный истеричный и капризный мальчишка. Сейчас меня сопровождал молодой мужчина, невысокий, приятной, но обыденной внешности, по большей части весьма серьезно относящийся к жизни, но порой становящийся абсолютно безбашенным. Властный, удачливый и, как оказалось, талантливый, он перенял от оборотней, с которыми много общался, мягкую крадущуюся походку, манеру хищно щурится на небо и звериное чутье. Как это случилось, понять невозможно, но в результате из Тира получился отличный интуит.
Он с гиканьем унесся дальше по дороге.
Да, я научила его дышать, петь и играть на десятке инструментов, вслепую кружить с шестом и мечом, неслышно танцевать вокруг противника, творить гармонию и разрушать мрак, но нервы мои он виртуозно терзает самолично.
Не люблю ездить верхом.
Свистнув, подозвала кобылку, на редкость флегматичное создание из конюшен герцога. Подхватила повод, потрепала по шее, проверила переметные сумы, подпруги и нащупала стремя.
Подтянулись, утвердились, двинулись.
На чем я остановилась? Скрипка, флейта, барабаны, альт...
Мелодия неторопливо вела меня по дороге, мимо проплывали деревья, кусты, потом, когда солнце начало припекать макушку, лесные прелые и влажные ароматы сменил суховатый травяной запах некошеных полей. Откуда-то потянуло дымком. Можжевельник, ольха, малина, мята, бузина... В придорожном трактире работала коптильня.
В благостный ритм рождающейся песни ворвался неровный топот. Босые ноги часто-часто шлепали по пыли, следом тяжело грохотали подкованные ботинки, неслись раздраженные хриплые вопли. Прокуренный голос обещал тяжело дышащему беглецу все муки ада, если...
Подавшись в сторону, нагнулась и легко подхватила за шиворот сипящего мальчишку. Перекинула через седло, придерживая брыкающиеся ноги, провела по спине, пересчитывая ребра под грубой домотканой рубахой, кончики пальцев кольнуло, едва я коснулась тонкой цепочки на шее.
- Дурачок, - шепнула на ухо затихшему ребенку и выпрямилась, вытягивая вперед руку. - Приветствую.
- Эх-кха, - выдал мне прокуренным голосом преследователь, замирая в паре шагов от морды лошади. Глубоко вдохнув, ощутила запах пота.
- Что в столь приятный день подвигло вас на недостойную такого внушительного человека торопливость?
- Эт, пар-ршивец!
Мальчишка у меня на коленях дернулся, пытаясь выскользнуть.
- Да? - чуть склонив голову, уставилась в пространство.
- Паршивец мой, батрачонок! Опрокинул кувшин змеиного клея на гостя!
- Не на моего ученика, надеюсь? - тишина. Я улыбнулась. - Солья, бард.
- Ниран, Вер Ниран.
- Очень приятно, айе Ниран. Так вам помочь доставить беглеца?
- Да, да, был бы очень благодарен, айе Солья.
- Так пойдемте, - придержав рвущегося прочь мальчишку, поторопила лошадку. - Самое время перекусить.
Первым, кто встретил нас у ворот трактира, был Артир.
Едва слышно напевая старинную балладу, он неторопливо правил о ремень дорожный кинжал, прислонившись к столбу. Шуршание и вжиканье почти заглушало чье-то сопение.
- Вот видишь, все в порядке с твоим братом, никто его в канаве не утопил, - в ответ на резонное замечание сопение стало только громче и печальнее.
Вздохнув, я спустила вниз закаменевшего мальчишку, спешилась и, перехватив посох, шагнула в ворота. Концом привычно нащупала створки и не промазала. Скинула поводья подскочившему конюху.
Так. Шагаем. Ровный утоптанный двор, короткий тычок Тиру и его молчаливому собеседнику, три ступени. Обойти лужу из медленно разъедающего доски клея. Дверь.
Ученик шел следом, замыкал короткую процессию хозяин, волочащий своих поденщиков.
Обслуживали нас под свист розги, доносящийся с кухни, что не лишило аппетита никого из гостей. Наказания батраки получали регулярно, и если переживать о каждом отстеганном работнике, можно с голоду умереть. К тому же, это будет их последняя порка.
И я занялась копченой дичью, привычно вычленяя среди разговоров интересное и важное. Новости, сплетни и слухи порой оказывались более полезными, чем все тайные документы...
Купцы слева обсуждали все растущие цены на ткани. Я мысленно усмехнулась. Здешний лен все больше хиреет без благословения Темного, потому и дорожает товар.
Двое в углу спешили на турнир, собираясь не участвовать, а поправить денежные дела путем банального грабежа, у входа сидел, потягивая теплый взвар, Редвин, старательно оттирая от подметки остатки змеиного клея. Вот на кого эта гадость попала. Хм...
Коснувшись руки Тира, старательно обгрызающего кость, спросила:
- Метку на детях заметил?
- Угумс, - ученик шумно сглотнул. - Это новенькие, из Исоры.
- Скажи Реду, пусть выкупает мальчишек.
Мимо плавно прошествовала разносчица, позвякивая бокалами, расставленными на подносе, и обдавая нас ароматом мяты и лугового василька.
Из распахнутых дверей кухни дохнуло боярышником и свежей зеленью для жаркого, а в двери, распахнув створки едва ли ни пинком, ступил, позвякивая шпорами и галунами, паладин Света.
Пожалуй, мы здесь задержимся ненадолго. Я задумчиво потянула из рукава флейту.
Три баллады спустя мы двинулись дальше, оставив Реда препираться с хозяином насчет темных мальчишек, а паладина, вызванного в свидетели, нависать над ними, порыкивая и угрожая полуторным мизерикордом.
Дороги и дни тянулись ровной нитью, сплетаясь и размывая границы. Погрузившись в то особое состояние внутреннего сосредоточения, я почти перестала обращать внимание на окружающий мир, позволяя телу самостоятельно выполнять заученные движения. Разум же блуждал в воспоминаниях, перебирая драгоценные жемчужины и простую речную гальку мелодий, складывая и изменяя, пытаясь выбрать самое безупречное решение и стараясь не забыть, что этот турнир будет дебютом Артира. Игра на сей раз для него, я только на подстраховке.
За этими мыслями я не заметила, как была пересечена граница, и Столичный тракт довел нас до Ириссы.
Пустырь перед крепостными стенами встретил ударной волной шума. В какофонии криков, грохота и ржания, эхом гуляющей между каменных башен, можно было потеряться.
На несколько мгновений людей накрыло мелодией светлого гимна. Благословение на миг придавило к земле, заставляя склонить голову. Но резонирующий звук, отражаясь от стен, рассказал мне все необходимое.
Мимо строящихся трибун и подмостков, через размечаемое командой поденщиков и шумным распорядителем батальное поле к раскинутым поодаль шатрам. Хлопали расправляемые полотнища, на натянутых до звона канатах трепетали, пощелкивая, вымпелы, вытянув руку, я поймала край бархатного флага, пробежалась кончиками пальцев по вышивке. Согласно табели о рыцарских рангах на турнирах подобных этому, во внешнем круге шатров располагаются незнатные участники, обладатели железных шпор и простых пустых гербов. Говоря о табели бардовской, какой бы то ни было порядок искать в ней не имеет смысла. Основной принцип в ней был только один - кто наглее и смелее, тот в центре.
Так что, отложив размышления, я просто двинулась за Артиром, без труда прокладывающим дорогу среди бивачной суеты. Его вел раздражающе диссонансный гитарный наигрыш, пробивающийся даже сквозь громыхание доспехов. Отшатнувшись от едва не вышибившего из седла штурмового копья, разминулась с верховым оруженосцем, недовольно шипящего ругательства.
Обернулась, дернув его за ворот, рявкнула:
- Я больше слов знаю! - и шлепнула его понурую кобылу по крупу, зажав между пальцев кусок пряжки.
Лошадка взвилась на дыбы, раздавшийся позади грохот упавшего копья, а затем и в голос кроющего всех и вся всадника добавил какофонии приятную нотку.
Я чуть улыбнулась. Иногда хочется расслабиться и сотворить какую-нибудь глупость. Хотя бы такую.
Нырнув следом за Тиром под полог шелкового праздничного шатра, привычно выставила вперед ладони, споткнулась о длинные ноги гитариста, терзающего инструмент у самого входа, и плюхнулась на потертые бархатные подушки. Ученик занял место за спиной, мрачно вздыхая.
Это почти традиция, бард из Режины всегда сидит в дверях, я всегда о его ноги спотыкаюсь, хотя, конечно же, могу и переступить. Но имею я право на причуды?
- Приветствую, Риан. Что нового здесь?
Тот отложил шестиструнку, задернул полог, отсекая царящий снаружи бедлам.
Руки привычно подхватили разъездную доску и стило, отметили на тонком воске день прибытия. Мы последние, как всегда. И, разумеется, на подмостки выйдем в самом конце. Артир довольно хмыкнул, я согласно кивнула. Будет больше времени на знакомство с королевской семьей.
А вот вслушиваться в интриги, бурлящие среди бардов, не было ни желания, ни необходимости. Потому где-то полсвечи я просто дремала, отрезав сознание от гула голосов, только изредка вылавливая звонкий говорок Тира, снующего среди коллег.
Развалившись на подушках, методично наглаживала вышивку, перебирала осыпающийся бисер, тихо переговариваясь с Рианом, кивая знакомым, из вежливости подходивших для формального приветствия и неподвижным взглядом буравила затянутое дымком от курящихся благовоний пространство.
Политика в лице нынешнего старшины гильдии, тяжеловесного представительного старика, восхитительного баса Джеильо, пришла ко мне сама. Он присел рядом, обдав ароматом ванили, приветственно коснулся моей руки натруженной ладонью:
- Надо поговорить, айе Солья, - тихо шепнул на ухо, щекоча щеку пышной гривой. От него пахнет тимьяном и тревогой, толстые пальцы перебирают четки, деревянные бусины со щелчками передвигаются по витой нити.
- Хорошо, - я согласно кивнула, поднимаясь, - только давайте выйдем, проветримся.
От ароматов благовоний начала кружиться голова. Опершись о тканную стену, потрясла головой. Мерзкое состояние!
Деловой разговор начался с неожиданного и опасного вопроса:
- Солья, куда ты дела выкупленного у Квила подмастерья?
Я поперхнулась, выпрямилась, хватаясь на запястья, окольцованные браслетами. Те спали. Нервно дернула скрытые ножны.
- Тише, - старшина перехватил руку, - дальше меня это не пошло.
Я резко выдохнула. Хорошо, хорошо... Какое, демоны его побери, совпадение! Единственный ребенок, которым занималась лично, три года назад, совершенно бесталанный постреленок с меткой Тьмы, отданный с торга за бесценок в цирковую труппу. Никто, кроме меня, барда, не мог бы его выкупить. И вот, поди же! Докопался старшина, хотя и с Квила обет был взят, и труппа уже давно распалась.
Но что отвечать. Джеильо замер вопросительно, чуть приобняв меня за плечи, лишая маневра.
Ох, только бы охранители не вмешались.
Расслабиться!
- Мир не без добрых людей, не все так уж безжалостны к темным детям, - аккуратно высвобождаясь из обманчиво-мягкого захвата, проговорила тихо. - А барда из него все равно не вышло бы, а так пристроила на ферму, живет себе, огородничает.
Все - чистая правда, Джеильо ведь к ней чувствителен, ложь и недоговоренность чует безошибочно. И сам не врет никогда, и не стесняется других окоротить, если что почует. Безмерно уважаю этого смелого и принципиального гильдейского судью. Но секреты разглашать - не буду. Права такого не имею.
- Большего не скажу, и не давите.
Старшина хмыкнул согласно, и заметил:
- Выспрашивать и не собирался, а вот о содействии попросить рискну.
Я склонила голову.
- Рада буду помочь.
Дорожный посох неспешно постукивал по булыжной мостовой. Позвякивал прицепленный к навершию колокольчик. Купленный в музыкальной лавке медный малыш с простой гравировкой в виде подковок должен был нести удачу.
Сегодня фортуна улыбнулась малышу, рожденному под сенью темного бога, его деду, не пожелавшему, подобно матери, отказаться от родной крови, да еще Нэшану, вынужденному отправляться обратно, в Азурок, в компании годовалого младенца.
Возможно, повезло и мне, потому что иметь в должниках старшину гильдии очень полезно. Сейчас эта мысль была отложена в самый дальний уголок разума. Я просто отдыхала. Недолгое пребывание в центре шумной стройки неожиданно сильно меня утомило. От благовоний побаливала голова, в ногах скопилась тяжесть, словно на лодыжки нацепили колодки.
Старею, кажется...
Широкая тропа петляла между садов и рощ столичного предместья, среди каменных и деревянных особняков. Тихий район медленно накрывало густым пологом вечерней прохлады, густо замешанной на аромате цветущих осенних роз. Где-то заливались лаем псы, скрипело колодезное колесо, перекрикивались дети. Звякали алебарды охраны.
Приятное, тихое местечко, куда редко заглядывают чужаки, прекрасно подходящее для того, чтоб растить детей. Жаль, что одному так не повезло. Придется малышу при кормилице, да в глухой лесной деревушке...
Встряхнув головой, вновь заставила назойливые мысли убраться на самое дно сознания.
Странные какие-то они. Завистливые и злые, что ли? Материнский инстинкт проснулся, кажется. Точно, старею.
С тихим шипением один за другим начали загораться масляные фонари, потянуло горьковатым дымом. Под ногами утоптанная земля сменилась брусчаткой, а затем и каменной мостовой. И, свернув, я вышла на тракт.
Так... Крутнув посох, развернулась и бодро зашагала в сторону раскинувшихся поодаль шатров.
Сегодня, в первый день турнира, не происходило ничего интересного. На поле с энтузиазмом раз за разом сшибались рыцари большого круга, порой даже пренебрегая полным облачением. Но лязг и грохот все равно стояли оглушительные. А уж радостный рев толпы простолюдинов, едва не проламывающих ограждение в полном восторге от редкого зрелища. С дороги звук казался чуть приглушенным из-за накрывающего пустырь тончайшего полога беззвучия. Прикосновение к нему заставляло передергиваться от холода. Казалось, будто ледяных сосулек за шиворот кто-то насовал.
Сам полог мешал ориентироваться, смазывал звуки, запутывал направления, ловил отражения слов, и казалось, что я нахожусь в туннеле с зеркальными стенами. Вокруг меня гуляло эхо. И надвигающуюся сзади кавалькаду я заслышала далеко не сразу. Конский топот, бряцанье сбруи, скрип кожи и медоточивая придворная разноголосица застали врасплох.
Вздрогнув, я отшагнула в сторону, нащупывая посохом обочину. Нога поехала на скользкой траве, и с чавканьем съезжая в канаву я ощутила, как сжимаются на запястьях золотые оковы, наливаясь силой.
Балансируя на склоне, всмотрелась в проходящую мимо кавалькаду. Гвардия, разряженная в пух и прах, сверкала галунами в лучах заходящего солнца, кортеж придворных дам и кавалеров на тонконогих породистых скакунах окружал парадный королевский выезд. Голубой и бежевый, геральдические цвета династии, серебряные цепи света и темное кружево скованной силы.
Король - обрюзгший тиран, бледная, надменная королева и их дочь. Девушка, почти девочка, черноволосая и синеглазая, тонкая, болезненная. На вид покорная, но пылающая внутри. Ее силу прикрывали и сковывали цепи паладинов, не давая дару развернуться. Поджав губы и глядя куда-то в пространство, прямая, словно палка, едва шевеля запястьями, правила своей пегой лошадкой. Она выглядела, словно преступница, ведомая на эшафот.
Похоже, принцесса жила через силу, на износ, замерев на грани в неустойчивом равновесии.
Сколько ей лет было, когда кончилась война? Семь, может быть? Еще слишком мала, чтоб получить предназначение или избежать плена, но достаточно взрослая, чтобы понимать происходящее.
А предназначение у нее есть. Тьма вокруг нее густая, яркая, живая, трепещущая прижатым к телу шлейфом. И серебряные оковы наверняка причиняют боль, хотя и выглядят как легкие и тонкие витые браслеты с алмазами.
О, Азур, почему ты, бог, так любишь иносказания? Впрочем, ты не хотел давить и предопределять исход, да? Ну, тут я особо вариантов не нахожу. Именно, без вариантов, девочку надо забирать.
Поводив взглядом кавалькаду, пересчитала паладинов охраны и, опершись на посох, вспрыгнула на дорогу. Притопнув, бодро двинулась к шатрам.
Пора, пора просыпаться. А то совсем раскисла.
Старею, да? Не дождетесь, задрав голову, пообещала бездонному ясному небу. Не дождетесь.
У трибун, где разжигали на пробу дымные плошки с ведьминым огнем, велось обсуждение парадного выезда королевской четы. Я не вслушивалась в экспрессивное выступление распорядителя и мерный, словно маятник, голос кого-то из придворных. Редкие равнодушные реплики его величества тоже не вызывали интереса, как и щебетание фрейлин с королевой.
Прислонившись к опорному столбу, обтянутому грубой мешковиной, и аккуратно настраивая старую гитару Тира, я вслушивалась в иные голоса.
Принцесса, глуховатый сдавленный тенор, странно не соответствующий ее внешности, словно отпечатавшейся в памяти. Трое бардов помоложе, пара учеников и Артир, допущенные в раздавшийся в стороны круг охраны, дабы развлечь ее высочество.
Я вслушивалась не в слова, но в интонации, шорох ткани, чужое дыхание. Сквозь вязь слов проступал, словно барельеф, эмоциональный диалог.
Безнадежность, усталость.
Уверенность, обещание.
Удивление, надежда.
Легкая ласка, клятва.
Благодарность.
Ученик мой, ты великолепен.
Голос принцессы наливается жизнью, она тихо смеется над чьей-то шуткой, щелкает веером. Один из кавалеров, помедлив мгновение, кружит ее в изящном пируэте. И все мужчины, дружно склонив головы, молят о милости.
Для единственного, лучшего из лучших, победителя, будет великой честью принять венок из рук прекраснейшей из прекрасных, милостливой из милостливых, добрейшей из добрейших принцесс.
С полученным ими лукавым согласием они, весело переговариваясь, расходятся, оттесняемые бряцающей железом стражей из круга избранных.
Принцесса гаснет, словно свеча. Снова в голосе усталость, смирение, непонимание, печаль.
Артир идет ко мне, четко печатая шаг.
Подтянув его поближе за шнурки распущенного камзола, резким жестом оборвала оправдания, и прошептала на ухо:
- Тебе придется постараться выиграть турнир, ученик.
Наши руки мимолетно соприкоснулись и, придержав Тира за рукав, я заложила за потертый саржевый обшлаг записку. Сложенный вчетверо листок был вдоль и поперек исписан затейливыми комплиментами и пожеланиями, а где-то между строк затерялась просьба о встрече.
- О, да.
- Сам выбирай музыку, это твой дебют.
- Я уже выбрал, - тронув струны переданной ему гитары, заметил будущий бард. Я уловила в его голосе новые, смутно узнаваемые обертоны.
- И какую же? - спросила задумчиво, перебирая в памяти оттенки эмоций. Удивленно и печально хмыкнула. Себя я ловила на таких интонациях, когда осмеливалась говорить вслух о чувствах... себя.
- Балладу о принцессе Инея, - выдохнул Артир напряженно.
- Она тебе понравилась, - шепнула в ответ, имея ввиду ее высочество.
- Да. И действительно сильна, хотя и нуждается в помощи... Мы просто обязаны, - Тир зачастил, глотая слова, - ее тьму убивают, и мне кажется это не просто тьма, а что-то большее. Когда стоишь рядом с ней, такое чувство... - задумчивое цокнул языком, - немного напоминает то, что я ощущаю рядом с дядюшкой. Солья, она, правда, красива, и ее надо спасать.
Знаю. И кого ты уговариваешь, мальчишка, полный смятения и азарта? Себя или меня? Конечно, мы будем вытаскивать посвященную, хотя и не планировали устраивать беспорядков.
Я кивнула.
- Что же, это, вероятно, судьба. И твой выбор. Я внесу в программу балладу. Иди уже, распевайся.
Понятливо кивнув, бывший принц растворился в суете последних приготовлений. Ловя его легкие шаги, позволила себе на пару мгновений задуматься о превратностях судьбы, любви и равновесия. Бессмысленное и бесполезное дело. Стоит заняться делами.
Стоя за кулисами, глубоко и мерно дышу, поглаживая лаковую флейту. Сегодня моей помощницей будет она, а не верная свирель, которая незаслуженно считается плебейским инструментом. Артир стоит рядом, ловя отголоски куража, уносящиеся ввысь вместе с последними нотами веселой разудалой плясовой, обзываемой придворным танцем давно исчезнувшей Стахии.
Меня же занимает решение задачи с пятью неизвестными. Баллада о принцессе Инея предназначена для оркестрового исполнения. Флейта, скрипки, альт, барабаны, клавиши - и не только они. В классическом придворном исполнении важен голос солиста, оттеняемый сложной полифонической мелодией. Но здесь и сейчас... Как бы я не гордилась учеником, до разработанных годами тренировок талантов ему далеко, а значит... Значит только удача, только вдохновение, только сила.
Конце концов, я бард. Со мною сегодня на сцену не выйдет оркестр, но можно заставить зрителей поверить в то, что он есть.
Сжав руку на запястье Тира, почти выволокла его на сцену, отдернув атласную занавесь. Поклонилась коротко, отступая назад и вслушиваясь в хрипловатый голос герольдмейстера, представляющего нас.
Шепнула:
- Ты справишься. Пой для нее. Смотри на нее, дыши ею. Живи ею. Заставь ее поверить.
Ученик глубоко вздохнул, успокаиваясь.
Нога в сапоге с мягкой подметкой начал выбивать такт.
Трибуны привычно затихли, только чужое дыхание и густой аромат смеси благовоний, облаком накрывавший сцену, выдавали присутствие зрителей.