Аннотация: Часть 2, гл.9-13. Анжелика де Бофор рассказывает в своем дневнике о визите герцогини де Шеврез на флагман.
ЭПИЗОД 5. ДНЕВНИК БЕЗ ПРАВИЛ.
9.ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ.
ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.
/ Из дневника Анжелики де Бофор./
Если мы потерпим кораблекрушение, если наш корабль налетит на скалы, или на какие-то там рифы, если нас отнесет течением в северные моря, где плавают викинги или еще севернее, где плавают айсберги, и один из них - не викинг, а айсберг - протаранит ''Корону'', если мы окажемся в южных морях, и на берег выбросит сундук герцога де Бофора с моим дневником, я, Анжелика де Бофор де Вандом, правнучка Генриха Четвертого и Габриэль Д'Эстре, внучка Сезара де Вандома, дочь его светлости герцога де Бофора, предупреждаю дерзких незнакомцев - вас, о викинги, если вы еще есть на свете, вас, о пираты северных, южных и прочих морей, вас, о дикари Нового Света - не смейте читать мои записки, ибо Великий Адмирал Франции, герцог Франсуа де Бофор по прозвищу Рыночный Король, ''Честнейший Человек Франции'', по словам Ее Величества Королевы Франции Анны Австрийской, накажет вас, кто бы вы ни были - будь то индейский вождь, дикий шаман, негритянский царь или викингский хевдинг!
Если же дерзновенная рука твоя, о чужеземец, хевдинг, шейх, раджа, вождь краснокожих, осмелится перелистать страницы моего Совершенно Секретного Дневника, невзирая на грозное предупреждение мое, запомни: ты будешь повешен на рее самой высокой мачты /она называется Грот-мачтой, довожу это до твоего сведения, дерзкий чужеземец!/ нашего флагмана /это самый главный корабль каравана, чтоб ты знал, о дикарь!/ - повешен, как гнусный святотатец, осквернивший святыню и посмевший проникнуть в тайну!
После такого предупреждения, полагаю, у хевдингов, буканьеров, негров, индейцев и прочих чужеземцев отпадет охота читать мою исповедь. Потому что мою исповедь даже мой собственный горячо любимый папочка Бофор читать не имеет права! Право это имеет только мой далекий герой, мой таинственный рыцарь, моя любовь в Бархатной Маске! Ты, называющий себя Шевалье де Сен-Дени!
А вы все, прочие - уберите свои грязные лапы от моего дневника!
В противном случае Шевалье отомстит вам, и месть его будет ужасна: он проткнет вас насквозь своей прекрасной шпагой! Да-да, именно так он и сделает, если вы осмелитесь проникнуть в мою тайну!
Но, если быть откровенной /а я постараюсь писать истинную правду/ я вовсе не такая важная персона, чтобы по моему желанию Бофор и Шевалье вершили свой суд над дерзкими негодяями. Не принцесса, повелевающая толпой слуг, а замухрышка-паж, на которого смотрят как на нечто наивное, докучное, нелепое, словно соринка в глазу или пятое колесо в телеге, скажем лучше, в карете - на телегах я никогда не ездила, а в каретах катаюсь с тех пор, как себя помню.
Я очень одинока и несчастна и никому на свете не нужна! Даже Ролан де Линьет, и тот меня оставил ради сочинения своих мемуаров. Все прочие либо пьют, либо сидят по своим каютам. Вот бездельники! У меня нет слов от возмущения, мне чертовски скучно, и от скуки лезут в голову всякие мысли.
Например, о том, что здорово было бы устроить бунт на корабле,
ворваться к капитану де Вентадорну и, угрожая этому морскому волку отцовским пистолетом, скомандовать: ''Меняем курс, капитан! Тысяча и один черт! Плывем в Китай!'' - `'Но сударь, - возразит капитан де Вентадорн, - Приказ Короля! Девятый Крестовый Поход!''
А я отвечу: ''К черту Короля! Хочу в Китай!''
... Что-то я не то пишу. Капитан де Вентадорн не подчинится и не велит изменить курс. Он скорее умрет, чем нарушит приказ короля. Хотя я совсем мало знаю капитана, но уверена, что этот человек любой ценой выполнит свой долг, и никакая сила не заставит его изменить этому долгу. Тем более - паж с пистолетом. Да он меня сразу разоружит, и еще пинка даст. Какой ужас!
Какие дикие мысли лезут в мою голову! Потому что я хочу в Китай!
Что бы такое придумать, чтобы они меня послушались и поплыли в Китай, вернее, ''пошли'' - говорят, что корабли ''ходят'', хотя я не понимаю, почему говорят ''мы идем'', когда мы не идем, а на самом де-
ле плывем? Но так говорят, хоть это, кажется, глупо.
Только Иисус, наш Божественный Спаситель, ХОДИЛ ПО ВОДАМ.
Может, потому моряки и говорят: ''Идем туда-то!'' Тогда интересно другое: язычники, турки и арабы тоже так говорят: ''Идем туда-то!'' Ну, это мы еще выясним.
А в Китай я так рвусь из-за вас, о Шевалье. Я все думаю, думаю - что же вам там понадобилось? Почему вы меня не послушались, ведь я так звала вас принять участие в нашем путешествии! Не думаю, чтобы вы струсили и испугались арабов. Не страшнее же они напавших на нас возле церкви Сен-Жермен-де-Пре авантюристов во главе с Роже де Шаверни. Нет, вы, конечно, не струсили - вы так смело дрались с этими бедовыми ребятами! И еще раньше, там, в тайной резиденции Месье....Но об этом слишком опасно писать, и я увлеклась воспоминаниями.
А попасть в Китай так просто! Только пройти Гибралтар, обогнуть Африку, пересечь Индийский океан и достичь этой Земли Обетованной. Я почти ничего не знаю об этой Земле Обетованной, и теряюсь в догадках - зачем, зачем вам нужен этот Китай?
Я не думаю, чтобы вы были доверенным лицом короля - судя по вашим резким высказываниям в адрес Людовика XIV - но это тоже писать опасно, и я опять себя останавливаю, не дописав фразу.
Может быть, Шевалье, вы - миссионер? Вы связаны с иезуитами, и они вас послали к китайцам, чтобы вы их обратили в нашу веру? Как это мне раньше не пришло в голову! Просто, Шевалье, я никогда бы не подумала, что иезуит может так нежно и горячо целовать девушку, как вы целовали меня.
О Шевалье, неужели ваши поцелуи были иезуитскими? Не так много я знаю об этих иезуитах - но все больше, чем о загадочной стране, именуемой Китаем, и больше, чем о загадочной стране, именуемой Алжиром, куда нас несет воля короля, лучше сказать, куда нас несет нелегкая!
Но я знаю, что иезуиты хитрые, умные, знают много разных языков, включая восточные. / И не лень им, бедным, учить их было!? / А как по-китайски: ''Я вас люблю'', Шевалье? Там, кажется, тысячи
разных закорючек, я хочу сказать, иероглифов... Еще иезуиты владеют ядом и кинжалом, подчиняются своему Магистру... нет, Магистры были у других... Генералу Ордена. Тоже тупо: генералов в армии
полно. Лучше бы говорили Маршалу. Или еще лучше: Коннетаблю - главнее коннетабля никого нет.
Значит, Шевалье, чтобы все выяснить насчет вас, надо познакомиться с Генералом Ордена Иезуитов. Но это, конечно, страшная тайна. Этот господин, наверно, засекречен! Как бы это узнать? У кого бы это узнать? Папа Римский, наверно, знает имя Генерала. Значит, надо дойти до Римского Папы! Решено! Папа / Римский, а не мой/ мне скажет, где находится резиденция Генерала Ордена, я разыщу
этого человека, и тогда спрошу, что делает в Китае дворянин, называющий себя Шевалье де Сен-Дени. Может, Генерал Ордена мне откроет ваше настоящее имя, Шевалье.
Но мы не приближаемся к Риму, а удаляемся от него. За кормой осталась Европа - Франция, Италия - Рим и Папа в Ватикане. Вот дьявольщина! Ну почему мне так не везет! Но все-таки, Шевалье, я
не прощаюсь.
Это разлука на время. Возникли разные заморочки, но наши душки-моряки приплывут в Алжир, мы завоюем арабов, война закончится победой, и тогда я добьюсь аудиенции у Его Святейшества Папы
Римского благодаря победе, одержанной моим папой! Сейчас-то с какой радости Римский Папа будет знакомить пажа Анри де Вандома с Коннетаблем,...то есть с Генералом Иезуитов. Логичнее подождать
до победы.
Может быть, я ошибаюсь, и вы вовсе не иезуит? Что-то мне страшновато, да и не хочется идти к этому таинственному начальнику иезуитов. А чего бояться? AMOR VINCIT OMNIA - ЛЮБОВЬ ВСЕ ПОБЕЖДАЕТ ! Ура! Латынь не забыла. Не съест же меня этот Генерал.
Впрочем, надо взять с собой кого-нибудь. Например, Ролана де Линьета. Дура я, дура! Сумасшедший писатель, ''Отставной Козы Барабанщик, охваченный военным психозом'', как обозвал моего единственного друга г-н де Бражелон, - разве он защитит меня от хитрых иезуитов, если мы с ними не договоримся? Я хочу сказать, что Ролан не сможет справиться с иезуитами, а не г-н де Бражелон, как-то не очень понятно я пишу, сама порой удивляюсь, как это так выходит? А все-таки, если я поссорюсь с ними, требуя, чтобы они вернули вас во Францию, Шевалье? / Они - это иезуиты./ Нет, Ролан не подойдет: нужен кто-то постарше.
Роже де Шаверни, вот кто подошел бы. Вот кто никого и ничего не боится. Сам черт ему не брат. Опять глупость! Роже не подойдет по другой причине. Я поняла, что Роже...словом, хотя Роже отлично дерется на шпагах... / Правда, хуже вас, Шевалье - вы же выбили у него шпагу возле церкви
Сен-Жермен-де-Пре!/ ... и готов ради меня на все - именно поэтому г-на де Шаверни нельзя брать с собой.
Тогда, дорогой Шевалье, чтобы выяснить, куда вы подевались, почему исчезли так внезапно, узнать, кто вы такой на самом деле, мне придется просить об этой услуге.... / Хотя очень неприятно обращаться к этому самоуверенному пирату! / ...придется, ничего не поделаешь, на безрыбье и рак рыба - а он, насколько я помню, Рак по гороскопу, по причине безрыбья придется - а так не хочется! - нанести визит Генералу Ордена иезуитов в обществе г-на де Бражелона.
Это ужасно!
Но выхода нет: из пиратской компании моего папочки он самый умный, порядочный и, надо отдать ему справедливость, красивый.
И еще - он-то уж точно не будет покушаться на мою добродетель, потому что все его мысли заняты ничтожной хромулей Лавальер, согласно разным слухам и моим собственным наблюдениям.
Вот глупец!
Зла не хватает. Но мне до них нет дела. Мне дело только до вас, Шевалье. Я пыталась, выполняя обещание, данное де Невилю, наладить "дипломатические отношения" с виконтом, но он шипит на ме-
ня, как рассерженный кот.
10.ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ.
ТОСТ В ЧЕСТЬ АБСОЛЮТНОГО МОНАРХА.
/ Из дневника Анжелики де Бофор./
И зря он, кстати, так себя ведет! Мы только начали путешествие, а я уже дважды за сегодняшний день пришла на помощь виконту, и вот его благодарность! Но пора набираться житейского опыта, как советовала госпожа аббатисса и не идеализировать людей. К сему сентенция - ни одно доброе дело не должно оставаться безнаказанным.
Я в самом начале путешествия, можно сказать, спрятала его от всех, чтобы не видели, как он плачет, а спустя каких-то полчаса мы переругались в его каюте, и никто никогда за всю мою жизнь не
подозревал меня в таких гадостях, как виконт де Бражелон! Я его скоро начну ненавидеть! Ой, кажется, я уже начала его ненавидеть! Чтобы я - я! - читала чужие письма! Чтобы я - была шпионкой Людовика!
Конечно, ситуация, в которой я оказалась, говорила против меня.
Еще хорошо, что виконт не счел меня воришкой. Ему это и в голову не пришло.
А так бы: ''Что вы здесь искали, Вандом?'' - "Денежки, виконт, денежки! Экю, пистоли, луидорчики!" Даже мороз по коже от таких мыслей. А все-таки мне очень обидно. Если бы не Ролан, не могу
представить, как бы я выпуталась из этой ужаснейшей ситуации. И как ругала бы меня аббатисса! Наверняка наложила бы какое-нибудь строгое покаяние. Она бы сказала, что я себя скомпрометировала, что девушка не должна себя так вести.
Но я же вела себя как паж, согласно моей роли! А паж может запросто зайти в любую каюту. Но вот сейчас подумалось, если бы я могла надеть свое любимое платье, цвета колосящейся пшеницы с
хорошенькими узорчиками в виде гирлянд из колосков, вышитых золотыми нитками, и в этом платье... о, тут я не переступила бы порог его каюты, это было бы такое вопиющее нарушение приличий! Скорее бы я утонула!
Сейчас я перечитала написанное, и мне очень не нравится фраза, что добрые дела не должны оставаться безнаказанными. И не хочется мне набираться ''жизненной мудрости''. Лучше останусь такой дурочкой, как сейчас, но предпочитаю верить в то, что справедливость восторжествует рано или поздно. Чем раньше, тем лучше, не может быть так, не по-божески это, добро должно быть вознаграждено, а порок наказан. Все-таки у меня много лишнего в дневнике написано. Зря я это делаю. Вдруг он попадет в чужие руки.
Что ж, тогда... /cм. выше/.
Хотя я придумала название для сегодняшнего дня, уже не одну страницу исписала, но все не по теме. О самом ПУТЕШЕСТВИИ почти ничего не написано. Все больше о чувствах к Шевалье. Простите, милый, дорогой, любимый Шевалье, о вас я могу писать без конца, а пришлось отвлечься от столь приятной темы, чтобы заставить себя писать на весьма неприятную тему - о моих отношениях с
г-ном де Бражелоном. И все-таки, любовь моя, буду писать на тему ''О первом дне нашего путешествия''. А вы, мой Шевалье, мой друг, мой рыцарь, мой идеал, все равно никуда не исчезнете со страниц моего дневника, когда мне надоест описывать путешествие, я с удовольствием займусь тем, что в профессиональной литературе называют
ЛИРИЧЕСКИМИ ОТСТУПЛЕНИЯМИ.
А писать все по порядку лень. Писать, как мы ругались в каюте виконта, мне противно. Я могу проникнуться отнюдь не христианскими чувствами, если начну вспоминать, как со мной обращался виконт. Черт возьми! Если негры или реисы, а также хевдинги или папуасы будут читать это, они могут подумать о нас... ой! не о нас, я уже дошла до того, что пишу ''мы''! О нем - Бог знает что. Эй, вы!
ПУСТЬ БУДЕТ СТЫДНО ТОМУ, КТО ПОДУМАЕТ ОБ ЭТОМ ДУРНО. Вот, съели? Все-таки, справедливости ради, чтобы у индейцев, шаманов, хевдингов и т.д. не сложилось превратное впечатление о французах, / а что с дикарей взять, мало ли что могут подумать туземцы?/ сразу скажу,
что виконт меня и пальцем не тронул. Просто он довольно бесцеремонно схватил меня как какого-то котенка за шиворот и пихнул на сундук, злосчастный, роковой сундук, ставший причиной всех этих бедствий! Вот и все. Это я для того, чтобы установить истину. Но мной овладевает дремота, и перо падает из моих рук, посплю немножко, потом допишу...
Два часа спустя. Вот - выспалась, сразу голова лучше работать стала! Я не исправляю написанное - бумаги жалко, но рассказ о Первом Дне Путешествия начну с банкета, который по приказу моего
отца организовали в кают-компании ''Короны''. Надо бы написать, что мы ели, но мне лень. Надо бы описать сервировку стола, цветы, всю эту роскошь - это очень хорошо, что ''Корона'' - такой комфортабельный корабль, здесь чувствуешь себя как дома. Но описывать всю эту посуду и интерьер кают-компании мне тоже лень,... Да и не стоит у меня над душой аббатисса, заставляющая упражняться в описаниях пейзажа, интерьера, букета цветов. Хватит! Да здравствует свобода! Буду писать о чем хочу и как хочу!
Я не помню сейчас все тосты, которые следовали один за другим, все остроумные реплики, которыми обменивалось общество, собравшееся в кают-компании - но мы перезнакомились очень быстро, и вскоре я уже знала не наглядно, а по именам моряков ''Короны" - самого капитана де Вентадорна и его первого помощника, господина де Сабле. Конечно, они, как и весь наш Штаб, рассыпались в любезностях перед герцогиней де Шеврез /. Теперь уже можно писать ее нас-
тоящее имя - графиней де Ла Фер, исправляю ошибку - привычка! /
Графиня любезничала с ними, но если не считать виконта, сидящего по правую руку от нее, чаще чем к другим, обращалась ко мне и поглядывала на меня с ласковой снисходительностью. Еще бы!
Столько раз за эти годы я с ней встречалась. Надеюсь, она не выдаст мою тайну. Банкет шел своим чередом, когда помощник капитана, господин де Сабле / была его очередь говорить тост / поднялся
с бокалом и сказал:
-Господа! Мы забыли один тост, самый важный: ''За Короля!''
Моряки дружно загомонили: ''За короля!'' Наши - папин Штаб - тоже. А Шевретта тревожно взглянула на виконта, который не дотронулся до своего бокала. Все чокаются и пьют за короля, а виконт и не думает. Это был если не открытый вызов, то все-таки протест. Наши-то все понимали, потому, видно, никто из наших и не предложил этот тост. Но моряки, возможно, не знали об интригах Молодого Двора, и господин де Сабле предложил тост ''За Короля'' от чистого сердца.
И тут я отважилась! Я как бы нечаянно смахнула со стола бокал виконта. Бокал упал и разбился. Вино разлилось. Я извинилась. Удивительно, откуда на парусном корабле хрустальные бокалы? Видно,
капитан их хранил для особо торжественных случаев в специальной упаковке.
-Посуда бьется к счастью, - заметил де Невиль.
-Минутку, вам заменят бокал, - засуетился де Сабле.
Но тост уже прошел, и помощник капитана сказал мне с досадой:
-А вы, паж, похоже, уже выпили лишнего.
Теперь меня оскорбил де Сабле! Еще не хватало, чтобы меня сочли пьяницей! А графиня все поняла. Я знаю, что она все поняла, потому что она меня поблагодарила. Взглядом. А ведь ситуация была очень непростая. Подумать только, до чего может доиграться в будущем господин де Бражелон!
Сейчас мы выпутались, но если он и дальше будет продолжать в том же духе?! А ведь это не последний тост ''За Короля'' в течение путешествия! Надо заметить, что и его матушка и мой отец выпили ''За Короля'' как ни в чем ни бывало. И я тоже.
Но виконт скорее бы стал пить за турецкого султана или за алжирского дея - так вроде их властелин называется. Нет, за таких уродов никто бы пить не стал! Это я к тому, что, несмотря на все огорчения,
что мне пришлось испытать из-за него, / ужасные подозрения, взял за шиворот и т.д. / я его очень уважаю за этот вызов.
А бокалы вновь были наполнены, и хитроумная матушка г-на виконта заявила:
-Его Величеству Людовику, да хранит его Господь, за чье здоровье мы только что подняли тост, приписывают слова: ''Государство - это я!'' За Короля мы выпили, выпьем же за Государство!
Ну, а кто откажется пить за Францию? Так хитрая графиня выручила своего сына. А если бы я не опрокинула бокал, возможно, она сама бы это сделала. Но она уже, наверно, на пути в Париж, и я
боюсь, что виконт когда-нибудь уже открыто откажется пить за здоровье Короля.
А ведь когда-то мы в Вандомском дворце пили за нашего Короля так же искренне и радостно, как сегодня за Францию! / Я тогда пила, разумеется, не вино, а морс, но со взрослыми! / Но оставим короля, Бог с ним, важная мысль сейчас пришла мне в голову. Во время банкета мне показалось, что после тоста ''За Короля'', который виконт пропустил, перед тостом ''За Францию'', который виконт не пропустил, он, предлагая мне какое-то кушанье, прошептал: ''Благодарю вас...'' но так тихо, что мне, быть может, показалось, а переспросить я постеснялась, оробела вдруг почему-то... А что он мне предлагал, как я это слопала, уже не помню, я ела как во сне. Потому что меня поразило одно совпадение.
Мой дорогой Шевалье, вы, наверно, будете смеяться надо мной, но мне показалось, что это тихое ''Благодарю вас'' прозвучало почти так же, как ваше: ''Не спрашивайте'', когда мы прощались ночью, вернее, на рассвете 2 апреля.
И еще мне казалось - я участвовала в общей беседе и не прислушивалась к разговору виконта с его матушкой, но во время банкета какие-то обрывки фраз до меня долетали, так вот, мне его голос
временами очень напоминал ваш, дорогой Шевалье. Но со мной в каюте он говорил совсем другим голосом! Да и я-то, я, совсем на себя не похожа! А что думать, будь что будет!
Надо закончить описание банкета и переходить к дальнейшим событиям. Но больше ничего примечательного не было на этом банкете. Все было очень вкусно. Если каждый день мы будем так питаться, то нам крупно повезло!
А я слышала о всяких лишениях: о сухарях, солонине, о цинге - это ужасная болезнь, когда люди до того доголодались, что у них уже зубы выпадать начинают. Да сохранит Господь Всемогущий наши
зубы, головы, руки и ноги в целости! Представить, что мы будем рады засохшей корушке, несмотря на то, что, по словам аббатиссы, у меня богатое воображение, я никак не могу!
Теперь надо бы описать нашу экскурсию по ''Короне'', организованную капитаном де Вентадорном по окончании банкета. Но на меня опять напала лень. И вообще по ''Короне'' - по трем ее палубам, по
галерее, идущей вдоль кают-компании, по лесенкам, ведущим с палубы на палубу и к надстройкам на баке - носе и юте - корме, по всему этому дворцу под парусами лучше бегать с Роланом, чем
описывать в дневнике. Вот, вспомнила, кстати, о Ролане! О нем надо написать - мальчик того стоит. И, кроме того, барабанщик - мой единственный друг. Не считая герцога де Бофора. Но это само собой
разумеется.
11. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. ПРЕРВАННАЯ ЭКСКУРСИЯ.
/ Из дневника Анжелики де Бофор/.
Итак, Ролан. О Ролане де Линьете-младшем я слышала с давних пор от подруги моего детства, Жюльетты де Линьет, еще, когда наш барабанщик был совсем крошкой. Жюльетта, возвращаясь в монастырь к началу занятий, привозила запретные плоды - романы, ноты и даже игральные кости, которые для нее Бог весть, где раздобывал ее братец, де Линьет-старший. Ролана в семье все просто обожали, он был малыш, общий любимец, крохотулечка, душечка, ангелочек, очаровашечка. Судьба свела меня с душечкой, крохотулечкой, ангелочком и очаровашечкой в тулонских скалах. Сначала я испугалась, а потом разобралась в ситуации. Ролан хотел любой ценой попасть на корабль, а его не пускали.
Меня осенила гениальная идея - гениальная! - не побоюсь этого слова, скажу без ложной скромности. Я вспомнила, как Д'Артаньян переправил генерала Монка Карлу Второму, и решила тем же способом доставить Ролана на борт корабля. Увы! Мы опоздали. Главная фигура этой эпопеи - герцог де Бофор, мой отец, и его багаж был уже отправлен на корабль. Но не могла же я ему предложить свой багаж! Ролану было бы, конечно, удобно среди моих платьев, но содержимое моего сундука сразу выдало бы меня Ролану. С какой стати паж Бофора везет платье цвета колосящейся пшеницы, или то, другое, нежно-бирюзовое, или красное, расшитое золотыми розами, или цвета морской волны с морскими узорами - их так интересно придумывать, узоры для моих платьев! Но о платьях я могу писать и писать - это тема весьма приятная для меня. Не такая приятная, как вы, дорогой Шевалье, но и не такая неприятная, как этот колючий, вредный г-н де Бражелон. Скажу только, что каждое платье мне доставалось с боем, и отец ругался, зачем я столько тряпок набираю. Но мужчины ничего не понимают в женских нарядах! Как можно оставить дома мое сиреневое платье с итальянскими кружевами? А с розочками вокруг воротника? Да я была бы просто дурой, если бы его оставила дома! И как это мой герцог представляет, я, его дочь, что ли, так и буду ходить в курточке, штанах и сапожках, когда мы победим мусульман? В день победы я надену свое лучшее платье, хотя выбрать его трудно - в одном бесподобная вышивка, другое сшито из прекрасного шелка, третье отделано очаровательными жемчужинами, и к нему очень подходят серьги и ожерелье из жемчуга, словом, прелесть! И все же о платьях я пишу слишком много, а, если начну о своих украшениях, то еще одну страницу начинать придется. Надо покороче.
Нам неожиданно повезло. Бражелону взбрело на ум достать из своего сундука какой-то пакет. Что он и сделал и переложил пакет в дорожную сумку. Теперь-то я знаю, что было в том пакете, но всему
свое время. Итак, я затаилась с Роланом возле какой-то повозки и выжидала момент, чтобы спрятать де Линьета-младшего в сундуке. А в пакете, решила я, скорее всего, какая-нибудь еда - это то, что
путешественники стараются держать под рукой, поближе. Колбаса какая-нибудь, или курятина, булочки, пирожки, вареные яйца, фрукты - вспоминала я свое дорожное меню. Ну, может, любимая книга.
Я представляла, что я держу поближе в своих путешествиях, правда, до сих пор сухопутных. Еду и книгу. Но путешествовать со старенькой монахиней из отцовского замка в монастырь - а без
сопровождающей монахини меня не выпускали за стены монастыря - это тоже ужасно. И читать не всегда удавалось. Помню, в прошлый раз за мной прислали сестру Урсулу, а читала я, вернее, перечитывала взятый наугад том ''Кира Великого''. А Урсула ворчала, что карету трясет, читать вредно, и я порчу себе зрение. Нет, морские путешествия все же интереснее! Урсула! Вот кто внушает мне больший ужас, чем целая шайка, полк, дивизия янычаров. Как хорошо, что ужасная Урсула осталась в Бретани. Пусть там грызет других воспитанниц нашей аббатиссы. Я теперь свободна!
Но оставим виконта и его таинственный пакет, перехожу к его сундуку, где очень уютно устроился бывший паж короля, Ролан де Линьет. Во время банкета о Ролане забыли. А я думала о своем дружке,
куда он подевался, где прячется. Я решила, как только наша гостья вернется на ''Викторию'', можно будет открыть отцу, что де Линьет-младший тайком пробрался на корабль. В открытом море с ним ничего не сделают, и цель Ролана будет достигнута. Поставим адмирала перед фактом. Но мои планы нарушил наш злой гений - виконт!
Вот как это случилось. Мы все были на носу ''Короны''. Нос - это то же, что и бак, между прочим, целый день запоминаю! Капитан де Вентадорн показывал, где у них ростр, носовое украшение. А ростр
был в виде фантастической птицы, вроде огромного деревянного голубя, и на этой птице сидит человечек с копьем. Прелестный ростр! Показал капитан и бушприт - это такая длинная палка, точнее, балка, к которой приделана другая палка, типа шеста, а на этом шесте приделан наш белый флаг с золотыми лилиями.
Очень красиво развевался флаг на фоне синего неба, дух захватывало! А между этим бушпритом и ростром - надутый парус, он "блинд" называется, единственный парус, название которого застряло в моей голове, и то потому, что капитан объяснил, что ''блиндом'' - ''слепым'' передний парус называли потому, что он закрывал рулевому обзор и делал его зависимым от впередсмотрящего. А еще один четырехугольный парус - бом-блинд, тот поменьше, на маленькой мачте, поставленной на бушприте. Мне пока никак не запомнить парусное вооружение ''Короны''. Но надеюсь, к концу
путешествия буду знать все эти паруса как Отче Наш и таблицу умножения. /А ведь тоже когда-то не выучить было./
Капитан де Вентадорн еще долго что-то вещал, я устала его слушать и смотрела на флаг - то он на фоне облака, тогда облако светлее, а то облако проносится, и тогда флаг светлее синего неба.
Красота! Шевретта спросила, не задерживает ли она капитана, ибо весь караван по примеру флагмана еле полз. На это капитан ответил, что они еще наверстают, и все стали просить ее, чтобы она побыла с нами еще ''хотя бы часик''. Капитан де Вентадорн говорил так уверенно, что я подумала: вот здорово будет, когда ''Корона'' прибавит ходу! Но сейчас паруса были убраны, и корабль как-то развернули, это уж не мои дела, им виднее. А прелестная двухмачтовая яхта ''Виктория'' следовала за нами ''в кабельтове'' - кажется, /так ли я написала?/как собачонка за хозяином.
Тогда Шевретта показала виконту "Викторию" и заметила:
-Это твоя яхта, мой дорогой, ты теперь судовладелец.
Виконт улыбнулся, а его приятели захлопали в ладоши и завопили: "Ура-а-а!"
-От души поздравляю, - сказал капитан и похвалил яхту. Яхта и правда была как игрушечка, чудо, что за яхта! А капитан поведал о другой ''Виктории'', флагманском корабле адмирала Фернандо Магеллана.
Попробую хоть вкратце изложить его захватывающий и будоражащий воображение рассказ.
В сентябре 1522 года изрядно потрепанная каррака вошла в гавань Сан Лукар и встала на якорь в устье Гвадалквивира. За кормой судна-инвалида остались тяжелейшие испытания. Бизань на одну треть обломана, а две остальные мачты связаны из отдельных кусков. Протертые паруса заштопаны во многих местах. Палубные доски прогнили.
Люди с ''Виктории'', оборванные, изможденные, изголодавшиеся, обросшие, c длинными бородами, держа в руках горящие свечи, направились в город к ближайшей церкви. Большинство из них были
молоды, но нечеловеческие лишения превратили их в стариков. Их осталось тридцать из двух сотен с лишним.
Три года назад из этой гавани вышло пять парусников, а вернулся только один. Покидая гавань, хромой адмирал маленькой эскадры обратился к своим товарищам с коротенькой речью, которую закончил пламенным призывом: ''Да увидит каждый из вас вновь свою родину!'' Сам адмирал Фернандо Магеллан не вернулся. Не вернулись и большинство его людей.
Но они совершили величайший подвиг в истории мореплавания: они обошли вокруг света! Хотя очень дорога была цена победы, с которой ''Виктория'' Фернандо Магеллана вернулась в родимую гавань.
-Но мне очень хочется, господа, - продолжал капитан, - Здесь и сейчас повторить слова великого Магеллана и выразить надежду, что будет так:
ДА УВИДИТ КАЖДЫЙ ИЗ ВАС ВНОВЬ СВОЮ РОДИНУ!
Все опять зааплодировали и стали расспрашивать капитана о подробностях магелланова путешествия. Капитан рассказал много интересного. Все я, конечно, не запомнила, но кое-что записываю.
...Подавив мятеж, вспыхнувший у патагонских берегов, Магеллан провел свою флотилию между южной оконечностью Американского субконтинета и Огненной Землей. А затем около четырех месяцев люди видели одну воду и только,... Но штормов не было, и огромный океан Магеллан назвал
''Mare Pasifico" ...Cам адмирал погиб в перестрелке с туземцами на Филиппинах, пытаясь обратить аборигенов в христианство силой.... На родину шли через Индийский Океан, вокруг мыса Доброй Надежды. Флагман ''Виктория'' выдержал это плаванье, будучи самым прочным. И то, чтобы его починить, пришлось пожертвовать вторым парусником, уже не пригодным к плаванью... Это все,
что мне запомнилось из рассказа капитана де Вентадорна.
А потом виконт что-то спросил у капитана, и тот пошел сыпать терминами, его уже было не остановить. Я ничегошеньки не понимала, они как на иностранном языке говорили. Капитан, правда, время от времени спрашивал виконта: ''Вам понятно?'', а тот кивал и снова задавал какой-то заумный вопрос. Но мне ничего не было понятно.
-Надеюсь, - сказала виконту его матушка, - с таким учителем, как наш замечательный капитан, ты сможешь управлять ''Викторией'', мой дорогой!
-О, сейчас я салага, - ответил он.
-А кто-то говорил, что знает море, - сказал отец.
-Не так хорошо, как уважаемый капитан, - ответил виконт.
Может, я и ошиблась насчет расстояния, в котором шла за ''Короной'' "Виктория", признаюсь честно - слово понравилось - "кабельтов". Потом Шевретта сказала, что это подарок на день рождения. А
виконт поцеловал ее руку и сказал, что будь его воля, он переименовал бы яхту. Вот какой тип, подумала я, и тут не может без фокусов. А он вот что выдал: ''Бьюсь об заклад, вы все думаете, что я назвал бы мою яхту ''Луиза''? Как бы не так! Яхта ''Мари Мишон'', как вам моя идея, мама?" Я не успела подумать, что Мари Мишон - какая-нибудь тулонская кокетка, но тут Шевретта его расцеловала и объяснила всем, что это ее псевдоним. А народ заорал: ''Да здравствует Мари Мишон!''
Правда, яхту пока решили не переименовывать. Вот как я разболталась, ''Виктория ''Магеллана, ''Виктория ''Шевретты, а ведь собиралась о Ролане рассказывать.
Ну и смотрел бы на яхту, продолжал бы свою высокоученую беседу с капитаном, любовался бы напоследок своим движимым по волнам имуществом. Так ведь нет! Этот вредина вдруг вспомнил / а
я-то надеялась, что в суматохе он забудет! / о существовании незаконно проникшего на корабль Ролана де Линьета. И вот что сделал этот злодей! Он сказал герцогу и капитану, что на борту флагмана
находится ребенок, тайком проникший на корабль, и его нужно срочно найти, пока графиня не покинула ''Корону''.
От такого бесстыдства я чуть не лишилась дара речи! Но я представить не могла, куда спрятался Ролан и думала, как бы стащить из кают-компании какой-нибудь еды для Ролана, как, бывало, в
монастыре я припрятывала еду для нищих. Ну и - последовала морская команда графа де Вентадорна: ''Свистать всех наверх!'' - кажется, он так сказал. Экипаж получил приказ - обшарить всю ''Корону'' в поисках спрятавшегося ребенка.
Расчет виконта был - спровадить Ролана на `'Виктории''. Мне было бы жаль, если бы Ролана выпроводили с нашего флагмана. Дай Бог, чтобы Ролана не нашли, молилась я. Но Ролана нашли.
Обнаружили моего дружка на камбузе / это кухня по-морскому /,где он прятался в большом котле, как грешник в аду. В сопровождении матросов, обнаруживших его, уже не милашка и очаровашка, а и
правда похожий на грешника в аду, ибо перемазался о закопченный котел, Ролан был немедленно доставлен на бак и предстал перед герцогом, капитаном, графиней, виконтом и прочей высокопоставленной компанией. Отец дал морякам десять пистолей за то, что нашли Ролана. Я заметила, он обычно по сто пистолей раздает, а тут что-то пожадничал. А мне давал по сто пистолей на ленточки и сладости, когда ''вручал'' вручал меня Урсуле, провожая из дома.
Судьба Ролана решалась.
Ой, я еще вот что забыла! Когда искали Ролана, я не выдержала и стала ругаться с виконтом.
-Как это подло, сударь, стучать, ябедничать, доносить! Зачем вы выдали Ролана герцогу?
Бражелон даже не обиделся, он посмотрел на меня сверху вниз, мне показалось, презрительно, но скорее насмешливо.
Он процедил:
-Я сделал то, что должен.
-Вы должны делать то, что скажет герцог, а не вылавливать зайцев! Кто вас просил? Видите, какой переплох вы устроили.
-Не я - ваш дружок, этот войнолюбивый Ролан.
-Он не войнолюбивый, он вольнолюбивый! А вы что, хотите опять его отдать в рабство Людовику?
Ну, разве я была не права? Конечно, права! Но разве можно было что-то объяснить этому ужасному типу! Когда я стала перессказывать то, что Ролан говорил о войне, и я абсолютно разделяю его точку зрения, виконт заявил, что ему противно слушать такой бред, хочется, мол, уши заткнуть. Я завозмущалась, какой же бред, если Ролан мечтает о блистательных подвигах, хочет покрыть свое имя неувядаемой славой, быть не мальчиком на побегушках у Людовика и его тупых фавориток, а доблестным рыцарем - и эти ролановы мечты виконт смеет называть бредом?! А виконт прошипел - именно прошипел, этак сквозь зубы и отмахнулся от меня: "Отстаньте!" Вот когда я пишу про это, вспоминаю презрительное "Отстаньте", я проникаюсь ненавистью. Но я опять заболталась. Речь шла о Ролане.
Ролан все-таки добился своего. Когда Бофор, капитан и графиня стали отчитывать незваного пассажира, Ролан улучил мгновение, и, нырнув под рукой герцога, побежал на самый нос корабля. Ролан добрался до ростра и там, цепляясь за хвост деревянного голубя-ростра, заорал, что он бросится в море и потонет, если его не оставят на флагмане. Капитан и герцог решили оставить Ролана внештатным барабанщиком при Штабе. Наш искатель приключений очень понравился и обнаружившим его матросам. И Шевретта сказала, что знает Ролана с самого рождения и просит капитана де Вентадорна и моряков приглядеть за ним. Все были, конечно, рады, кроме виконта, он, похоже, был недоволен, что Ролан остался с нами. А герцог крикнул пажу:
-Выбирайтесь оттуда, шевалье де Линьет! Никто вас не гонит!
-Это вы сейчас так говорите, - возразил Ролан, - А потом цап-царап - и погрузите как кулек на ту белую яхту!
-Лезь назад, черт побери! - закричал капитан.
-Дайте слово дворянина, черт побери, тогда полезу! - ответил Ролан.
Капитан и отец расхохотались. Впрочем, все засмеялись, включая виконта.
-Слово дворянина! - крикнул Бофор. И Ролан оказался с нами на баке - уже не на птичьих правах.
-Вы могли бы и не требовать с адмирала клятвы, - не удержалась я, - Бофор - честнейший человек Франции, разве вам не известно?
-Это мне известно! - важно сказал Ролан, теперь уже барабанщик при Штабе адмирала, включенный в состав нашей экспедиции.
-Спасибо вам, дорогой шевалье де Вандом.
И Ролан пожал мне руку, хотя я привыкла, чтобы мне руку целовали и не без труда перестраиваюсь на другое обращение.
-Если бы не вы...
-Оставьте, - сказала я, - Не стоит благодарности...
-Думал ли я, когда прятался под повозкой, что наш дерзкий замысел увенчается успехом! - продолжал Ролан восторженно.
Вот о чем я забыла рассказать! Там, под повозкой, Ролан прятался не только от Рауля и Сержа де Фуа / А с какой это радости я вдруг начала называть виконта по имени? - но так писать легче, как-то
живее получается /. Ролана уже, оказывается, многие знали: например, владелец повозки, простецкого вида парень, доставивший вино моему отцу. Ролан прятался и от него, и от сержанта Гастона, и от каких-то вчерашних пажей, нынешних гвардейцев, и от старшего брата Жюля, словом, от всего света. Кроме меня!
Там у повозки стоял здоровущий мужик, живая натура художника Люка, рыжий такой великан с бородой в виде косички. Он дул вино из горлышка бутылки, предложенной возницей. Его товарищи бренчали монетами и вместе с рыжим пили вино тем же варварским способом, чокаясь бутылками. А подле них ошивался виконтов слуга, презабавный и предобрый старикан Гримо, наш с отцом старый приятель. Без бутылки. Старик подошел к рыжему и его товарищам в самое время, а то он все сидел на сундуке, и Ролану никак не забраться туда было. Оно понятно, ноги-то старые, посидеть хочется, не то, что мы с Роланом. Так вот, о рыжем. Мы шептались с Роланом, и не слушали, о чем рыжий говорил со своими людьми и Гримо. До нас донесся только громкий бас рыжего: ''Дети Одина!'', звяканье бутылок и хохот этой удалой компании. Рыжий - это ведь тот самый солдат, которого Люк-живописец нарисовал с натуры для плаката по поручению моего отца. Надо отдать должное Люку, парень
получился похоже, один в один. Но о Люке потом, до него я еще дойду в свое время.
Ролан, о нем раз уж начала, надо все дописать о моем новом товарище. Шевретта заметила, что ''ребенка'', то есть Ролана надо накормить и умыть. На это господин де Сабле отвечал, что он сам этим
займется. ''И я знаю, с кем поселю Ролана'', - сказал он. Я испугалась. Если нас поселят вместе, Ролан узнает мою тайну! А Ролан мог попроситься в мою каюту. Но Ролан ничего не просил - он был
рад-радехонек, что его оставили на флагмане, полагаю, он и на палубе перебился бы, если бы мест не нашлось. Но место нашлось в кормовой каюте, у доктора Себастьена Дюпона, кажется, так, всех сразу
не запомнить!
Так Ролан, дикий путешественник, получил место в отличной каюте, барабан и заверил, что будет достоин оказанной ему чести. После приключения с Роланом народ как-то сник, и продолжать экскурсию уже никто не хотел. И у капитана де Вентадорна пропала охота вести все общество в те места, где помещаются пушки. Мне, честно говоря, не очень-то интересно было идти смотреть все эти пушки. Нашей гостье, по всей видимости, тоже. Кто-то выразил желание вернуться в кают-компанию, раз уж госпожа так любезно согласилась побыть с нами еще часик.
-Лучше бы вы взяли Ролана с собой, матушка, - сказал виконт.
-Присмотри за мальчиком, - ответила Шевретта, - Сейчас, на корабле, я за него спокойна, но в будущем - когда вы высадитесь на берег. Я очень тебя прошу.
Виконт состроил кислую мину. Видно, ему очень не нравилось поручение, но он сдержался и даже не пикнул. Эх, если бы со мной он был такой же, как с красавицей-графиней! Но тем временем все
общество засобиралось в кают-компанию, виконт подал руку матери, что, скажу откровенно, было не только великосветской учтивостью, а просто необходимостью, потому что корабль немного качало, а ступеньки на местах переходов были довольно крутые. Тогда я очень позавидовала графине де Ла Фер, ибо мне пришлось самой топать по ступенькам, вас-то со мной не было, чтобы предложить мне руку по всем правилам этикета, мой таинственный Шевалье.
Ролан де Линьет, умытый и причесанный, вместе с доктором Себастьеном Дюпоном и художником Люком уже находился в кают-компании. Ролан уписывал обед за обе щеки и не сразу заметил меня -
все эти яства больше привлекали внимание штабного барабанщика. Капитан, желая оживить разговор, рассказал, как они для развлечения, а матросы, те иногда и за работой, поют морские песни и играют
в фанты на отдыхе.
-В фанты? Отлично! Давайте и мы сыграем! Научите нас! - потребовала Шевретта, - Спойте ваши морские песни, мы их с удовольствием послушаем. А Бофор заявил, что его Штаб от экипажа не
отстанет, и они тоже присоединяются к игре в фанты. Ведущим назначили господина де Сабле. Вытаскивать фанты игроков из шляпы помощника капитана должен был самый юный участник Девятого Крестового Похода, шевалье Ролан де Линьет.
12. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ.
БАНДАНЫ С ЛИЛИЯМИ.
/ Из дневника Анжелики де Бофор/.
Вот тут я и узнала тайну пакета виконта. Не колбаса и не рыцарский роман находились в пакете. Там были синие платки с золотыми лилиями - ''банданы''. Оказывается, у него была договоренность с де
Невилем, такая пиратская униформа, что ли.
-И мне! - закричали Гугенот и Серж де Фуа.
-Берите, - сказал Рауль, /Опять я называю его по имени, нарушая всякие приличия, вот аббатисса взъелась бы на меня! О, как она строго предупреждала нас, чтобы мы не смели так обращаться к
молодым людям. Но я же не к нему обращаюсь, я просто рассказываю о нем. А обратиться по имени к виконту - ой, лучше прыгнуть с ростра в воду, никогда я не позволю себе такой бесцеремонности!/
Итак, Рауль сказал:
-Берите, всем хватит.
И вся эта компания, повязав банданы с лилиями, приобрела какой-то лихой пиратский вид. Де Сабле смотрел на них восхищенно, а капитан де Вентадорн молча усмехался и ничего не говорил.
Игра началась! Господин де Сабле собрал в шляпу все фанты. Я не помню, кто какой фант дал, мне, скромному пажу, пришлось дать в качестве фанта мой талисман - игрушечного ангела, купленного на ярмарке в Тулоне. Фант, конечно, ребяческий, но больше у меня ничего не было.
К счастью, Ролан так и не вытащил мой фант. Я не хотела петь - мне было страшно. А виконт отцепил брошку с сапфиром и бросил в шляпу г-на де Сабле. Надо сказать, что синяя бандана с золотыми лилиями и золотая брошка с сапфиром очень красиво сочетаются с его синими глазами! Зря я восхищаюсь синими глазами виконта. Я лучше буду думать о синеве ваших глаз, Шевалье. Они очень похожи...
Фанты, которые Ролан доставал из шляпы г-на де Сабле, принадлежали морякам. Они, как и обещали, пропели какие-то свои морские песни.
Но песня капитана была так перегружена морскими терминами, что я ничего не поняла в ней, а спросить постеснялась. Или я тупая какая-то? А Штабу песня очень понравилась. Припев они даже стали подпевать вместе с моряками. Другие моряки тоже что-то пели свое. Один спел какую-то грустную балладу про красавицу, оставшуюся на берегу, такая грустная песенка, что я даже прослезилась. Потому что ее моряк не вернется, корабль затонул, а девушка все ждет и ждет...
Жаль мне стало эту девушку и ее моряка. А потом спели песню о том, что в каждом порту у моряка есть подружка и... дальше уж, я думаю, аббатисса сочла бы песню просто непристойной. Я пишу не в том порядке, в котором эти песни исполнялись, ибо фанты выпадали вперемешку. Была еще совершенно дикая ''Песня Буканьеров''. На таком цивилизованном корабле как ''Корона'', орут песни буканьеров
с Тортуги! И все-таки мне песня буканьеров понравилась. Я так и вытаращила глаза, слушая ее. Отец смеялся в усы, поглядывая на меня. Хорошо бы слова записать, но я не так близко знакома с
моряками, чтобы просить у них слова песен. Итак, о моряках я написала, ибо они хозяева корабля, и о них надо было написать в первую очередь. Засим приступим к пассажирам, сиречь, к Штабу.
Ролан достал фант, принадлежащий Сержу де Фуа.
-Просим, просим! - закричали все, ибо все помнили, как Серж, стоя на бочке, пел свою прощальную песню, когда "Корона" покидала Тулонскую гавань. И всем, наверно, захотелось еще раз ее услышать.
Я ее, к сожалению, не запомнила... Золотой локон... бесприютные скалы... глаза, в которых отражается небо отцов, следовательно, синие... и еще что-то про французский берег, исчезающий за кормой... Нет, не помню. Я заметила одну вещь: чем прекраснее песня, тем больше она теряет в перессказе...
-Нет, - сказал Серж, - У меня сейчас не то настроение. Такие песни исполняются только раз. Но, коль выпал мой фант, я спою вам ''Балладу против врагов Франции'', слова Франсуа Вийона, музыка...
Сержа де Фуа,... / Если вы, уважаемая публика, сочтете возможным назвать мое сопровождение - три банальнейших аккорда - музыкой!/
-Просим, просим! - опять закричали все. Имя Вийона вызвало в папином Штабе легкий ажиотаж. Все эти элегантные господа, как я поняла, просто "балдели" от Вийона. Это делает честь их вкусу!
Ролану эта игра очень нравилась. Его фанта в шляпе де Сабле не было, ибо он сам тащил фанты из шляпы, а де Сабле был ведущий. Неужели я и Вийона забыла? Как там пел Серж?
А Серж, конечно, не зря из всего Вийона выбрал именно эту балладу, она к нашей ситуации очень подходила. Но эти враги пока не стали для нас реальностью. И мне еще не верится, что они
существуют в далеком загадочном диком Алжире....Ибо к ним обращал свою балладу наш бард - Серж де Фуа.
Пусть им дракон дорогу преградит,
Как аргонавтам, плывшим за руном,
Пусть на семь лет людской утратят вид,
Как Навуходоносор, став скотом,
Иль будут стерты в прах войной священной,
Как Троя, обольщенная Еленой,
....Пусть, словно Иов, терпит всякий гнет,
ВСЯК, КТО НА ФРАНЦИЮ ХОТЬ МЫСЛЬЮ ПОСЯГНЕТ!
...Честно говоря, хотя я очень люблю Франсуа Вийона.../ О Шевалье, это из-за вас, ибо вы мне цитировали посылку его Баллады о Дамах Былых Времен, и на следующий день в библиотеке Рыночного Короля я разыскала изрядно потрепанную книгу и открыла для себя нового поэта - прекрасного поэта! - аббатисса нам Вийона не читала, увы! - только отрывки.... И, если припомнить рефрен вийоновой Баллады о Сеньорах Былых Времен ''Куда девался Шарлемань", то, подражая Вийону, я написала бы Балладу о Сеньорах Наших Времен с таким рефреном: ''Куда девался Шевалье''.../ ...но в Балладе, исполняемой Сержем, вся эта античность, Троя, Елена, аргонавты очень уж напоминали уроки г-жи аббатиссы, когда мы учили подвиги Геракла и всю эту древность. Все-таки я не могу вспомнить Балладу полностью, вот досада!
...Пусть вниз башкой, как выпь в пруду, торчит,
Четыре месяца, крича притом,
Иль турку за монету будет сбыт
И там весь век гуляет под ярмом...
Вот жестокие эти турки! Еще во времена Вийона, в пятнадцатом веке, людьми торговали, варвары! Но я забыла, как там дальше...Речь шла о Нарциссе и об Иуде...
В петле повиснет, как Искариот,
ВСЯК, КТО НА ФРАНЦИЮ ХОТЬ МЫСЛЬЮ ПОСЯГНЕТ!
Наш бард разошелся! Он извлекал из старенькой морской гитары резкие аккорды и исполнял Балладу Вийона с каким-то, я сказала бы, надрывом, на нервах! Я думала, струны сорвет!
Пусть, как в Октавиана, будет влит
В них золота расплавленного ком,
Иль в месиво их жернов превратит,
Как Сен-Виктора, размолов живьем.
От этой лютости мне стало не по себе. Лучше всего рефрен в Балладе Вийона. Рефрен всех купил.