Аннотация: Интересная цитата с коротеньким комментарием. Из Полного Собрания Сочинений Л.Н. Толстого - черновики к "Войне и миру".
ГЕРОЙ-АРИСТОКРАТ.
В семидесятые годы, будучи студенткой филологического факультета Псковского педагогического института, я писала курсовую работу на тему "Мемуары Т.А. Кузьминской и проблема прототипа". Научным руководителем был очень нами почитаемый преподаватель, профессор Евгений Александрович Маймин. Евгений Александрович посоветовал просмотреть черновики к "Войне и миру" по полном собрании сочинений Л.Н. Толстого. Кажется, даже пришлось заказывать книгу по МБА.
Читая черновики Толстого, я наткнулась на текст, который Л.Н. Толстой не включил в текст "Войны и мира". Между тем текст показался мне очень интересным. В старой записной книжке студенческих времен нашла этот текст. Думаю, что авторам Самиздата, участникам проекта "Тематические ленты", в частности, ТЛ "Герой-аристократ" будет интересно знать мнение графа Льва Николаевича Толстого. Конечно, все мы знаем, как менялось отношение Толстого к своему сословию. Но сейчас с нами будет говорить автор "Войны и мира", о других периодах жизни Толстого сейчас речь не идет...
Л.Н.Толстой об аристократах. ПСС, стр. 28, т. 13
"Я пишу до сих пор только о князьях, графах, министрах, сенаторах и их детях, и боюсь, что и впредь не будет других лиц в моей истории.
Может быть, это не хорошо и не нравится публике, может быть, поучительнее история мужиков, купцов, семинаристов, но со всем моим желанием иметь как можно больше читателей, я не могу угодить такому вкусу, по многим причинам.
Во-первых, потому, что памятники того времени, о котором я пишу, остались только в переписках и записках людей высшего круга - грамотных; интересные и умные рассказы, даже которые мне удалось слышать, я слышал только от людей моего же круга.
Во-вторых, потому, что жизнь купцов, кучеров, семинаристов, каторжников и мужиков для меня представляется однообразною, скучною и все действия этих людей, как мне представляется вытекающими большей частью из одних и тех же пружин: зависти к более счастливым сословиям, корыстолюбия и матерьяльных страстей. Ежели не все действия этих людей вытекают из этих пружин, то действия их так зажигаются этими побуждениями, что их трудно понимать и поэтому описывать.
В-третьих, потому, что жизнь этих людей некрасива...
В-пятых потому, что я никак не могу понять, что думает будочник, стоя у будки, что думает и чувствует лавочник, зазывая купить помочи, что думает семинарист, когда его ведут в сотый раз сечь розгами.
Я не могу понять этого, как и не могу понять того, что думает корова, когда ее доят, и что думает лошадь, когда везет бочку.
В-шестых потому, что, наконец (и это, я знаю, лучшая причина), что я сам принадлежу к высшему сословию, обществу и люблю его.
Я не мещанин, как смело говорил Пушкин, и смело говорю, что я аристократ и по рожденью, и по привычкам, и по положенью.
Я аристократ потому, что вспоминать предков - отцов, дедов, прадедов, мне не только не совестно, но особенно радостно.
Я аристократ потому, что воспитан с детства в любви и уважении к высшим сословиям и в любви к изящному, выражающемуся не только в Гомере, Бахе и Рафаэле, но и во всех мелочах жизни.
Я аристократ потому, что был так счастлив, что ни я, ни отец, ни дед мой не знали нужды и борьбы между совестью и нуждой, не имели необходимости никому никогда ни завидовать, ни кланяться, не знали потребности образовываться для денег и положения в свете и т. н. испытаний, которым подвергаются люди в нужде. Я вижу, что это большое счастье и благодарю за него Бога, но ежели счастье это не принадлежит всем, то из этого я не вижу причины отрекаться от него и не пользоваться им.
Я аристократ потому, что не могу верить в высокий ум, тонкий вкус и великую честность человека, который ковыряет пальцем в носу, и у которого душа с Богом беседует.
Все это очень глупо, может быть и преступно, но это так.