Аннотация: Оливье де Невиль расстается со своей возлюбленной....
Глава 17. Как волка ни корми.
В то утро, когда герцог де Бофор собирался со своей армией проехать по улицам Парижа, прощаясь со столицей Французского королевства и обожавшими его парижанами, в одном из фешенебельных особняков в аристократическом квартале с первыми лучами солнца проснулась молодая женщина, вздохнула, отбросила с лица белокурые локоны пышной длинной челки, и, подперев щеки руками, долго с нежностью смотрела на спящего тут же молодого человека. И, если проснулась с улыбкой, то через несколько минут ее серо-голубые глаза наполнились слезами, мысли, тревожные и печальные, так одолели молодую даму, что она зажала себе рот обеими руками, чтобы не разрыдаться.
Молодая дама смотрела на своего любовника, вздыхая так жалобно, что могла бы оживить и статую, но он не проснулся, продолжал спать и улыбался во сне. Русые волосы молодого человека разметались по кружевной подушке, рука был закинута за голову. Второй рукой он и во сне продолжал обнимать прижавшуюся к нему возлюбленную. Она снова вздохнула еще жалобнее, сняла с плеча руку молодого человека, и, усевшись в постели, печально огляделась по сторонам.
Все в ее спальне говорило о том, что здесь весело проводили время: за роскошно сервированным столом - остатки богатого ужина, бутылки изысканных вин, полусгоревшие свечи. В одном кресле валялась гитара с красным бантом и полузавявшей розой, тоже пламенно-алой, засунутой под гриф. Лепестками роз, кстати, были усыпаны и сами любовники. В другом кресле спал щенок спаниеля. Разбросанная одежда любовников на ковре, а ажурный чулок дамы, как плющ у колонны, обвивал ботфорт ее любовника.
Она вспомнила, как вчера они задували свечу за свечой, и, когда все свечи погасли, их губы встретились. Охваченные страстью любовники, понимая, что это их последнее свидание в Париже, опустились на мягкий ковер. Она встрепенулась, оттолкнула его и прошептала: "Не надо так... на ковре.... Ты обращаешься со мной как с девкой, мой прекрасный мушкетер, а ведь я маркиза...."
Тогда он извинился, поцеловал ее руку, подхватил на руки и отнес на усыпанное лепестками роз ложе. И там маркиза уже не говорила ему "не надо"....
Так маркиза сидела, любуясь своим безмятежно спящим возлюбленным, то, улыбаясь воспоминаниям, то всхлипывая
по-детски, пока молодой человек не открыл глаза и закричал:
-Ах, черт! Уже совсем светло! Который час? Не проспал ли я?
-Еще рано, спи, - ответила маркиза, - Еще совсем-совсем рано. Не торопись, любимый мой.
-Как же, рано! Белый день! Почему ты меня не разбудила?
-Оливье....
-Ну что ты еще от меня хочешь? Женевьева, дорогая, прекрати ныть, ради Бога! И не говори умирающим голосом. Мне пора! Мне, правда, пора.
Говоря это, Оливье одевался, а маркиза, словно застыв, смотрела на него, как будто не верила, что сейчас он уйдет, и это их последнее свидание....
Но когда Оливье небрежно отбросил в сторону ее чулок и стал натягивать ботфорты, маркиза подумала, что и ее он так же отбросит в сторону как ненужную вещь. Она ощутила угрозу разлуки, обняв Оливье за шею, закутала своими длинными белокурыми волосами и заговорила взволнованно, бессвязно, лихорадочно:
-Нет, Оливье, ты не уйдешь сейчас, подожди, ты не оставишь меня одну, дай мне прийти в себя, подожди хоть полчасика, умоляю тебя!
-Прости, дорогая, - мягко сказал Оливье, - Меня ждут во дворце Бофора. Я должен уже быть на месте, чтобы проверить своих людей. Каких-нибудь три часа - и ты увидишь меня, если соблаговолишь выйти на балкон, когда мы поедем мимо....
-Женевьева, милая, давай не будем затягивать прощание. Это всегда так раздирает душу. Повторяю. Сегодня ты меня еще увидишь. Пиши мне! И я постараюсь.... По возможности....
-Увижу тебя? Увижу, может быть, в последний раз! Увижу среди огромной толпы....
-Не толпы - армии! Не терзай уши мушкетера!
-Все равно - толпа! Среди твоих солдат ты уже не будешь моим
О-ли-вье, как сейчас! Ты будешь бофоровским Оливье, королевским Оливье, но - увы! - не моим! Пять минут, Оливье! Пять минут!
-Что за глупости! Я вернусь богачом и привезу тебе.... Что тебе привезти из Африки?
-Мне ничего не надо, только бы ты вернулся, слышишь?!
-За кого ты меня принимаешь? Не плачь, дорогая. Лучше скажи, какую диковинку ты хочешь? Хочешь обезьянку? Или арапчонка - сейчас они в моде. Что, качаешь головой? Не хочешь обезьянку? И арапчонка не хочешь? Но, вот увидишь, я привезу тебе что-нибудь чудное, не будь я Оливье де Невиль!
И Оливье, самоуверенный, веселый, красивый, поцеловав маркизу, цепляющуюся за него в отчаянной надежде удержать хоть на минуту, разжал ее руки, сомкнувшиеся вокруг его шеи, сбежал по ступенькам широкой лестницы, а маркиза, как любая женщина, проводившая на войну своего любовника, принялась плакать и звать своего Оливье, который был уже далеко. И даже если бы он слышал, не вернулся бы на ее зов. А щенок спаниеля лизал соленые щеки прекрасной маркизы.