Молчал и де Сент-Эньян. Король поднял голову и отбросил перо.
-Ну, что ты молчишь? - спросил Людовик.
-Вы рассердились, государь? - спросил де Сент-Эньян почтительно и спохватился, - О, простите, что я посмел обратиться к вам с вопросом.
-Оставь это. О чем ты думаешь?
-Человеку благородного происхождения трудно во времени, когда самый долг обязывает его выйти из пределов почтения, каким он обязан своему государю. Я знаю, что преступил эти пределы.
-Вот как! Он знает! - буркнул король.
-Но знаю также, - продолжал де Сент-Эньян, - Что я говорю и действую, как подобает верному слуге короля, а все, кто ведет себя иначе - недобросовестные льстецы, которые, угождая, поступаются совестью своей и долгом.
-Смотри-ка. Как ты заговорил! С чего бы это! Речи, достойные господина де Ла Фера!
-Мне молчать?
-Говори.
-Ваше величество приказали мне высказаться напрямик - я повиновался. Прикажете мне молчать - я покорюсь без возражений.
-Ты сказал очень грустные вещи. Ты дал понять, что я не могу рассчитывать на абсолютную верность моих лучших дворян. Я был идеалистом, надеясь на то, что в этом мире есть что-то АБСОЛЮТНОЕ.
-Абсолютное есть, мой король, - сказал де Сент-Эньян.
-Что же?
-Любовь, которую к Вашему Величеству испытывает мадемуазель де Лавальер - чувство как раз такого рода. Вы в это-то верите, государь?
-Да, - улыбнулся Людовик, - В это я верю. И еще я хочу верть в вою дружбу, граф.
-Если бы моя дружба не была такой, я не осмелился бы сейчас возражать вам, сир.
-Спасибо, друг мой, - сказал король, - Ты напомнил мне об одном сюрпризе, который я задумал устроить Луизе.
Сент-Эньян перевел дух. Выполнять новое поручение короля к Лавальер - более приятное занятие, чем копаться в отчетах полицейских и предотвращать заговоры. Его поэзия была очень далека от криминальных сводок и вооруженных мятежей.
-Сегодня я случайно заметил на столике Луизы недописанное письмо и конверт. Письмо начиналось так: " Мой дорогой, любимый, обожаемый..."
-Она писала вам, конечно? - улыбнулся фаворит.
-Слушай, - весело продолжал король, - Я прочел на конверте адрес: "Блуа".
-Блуа? - воскликнул де Сент-Эньян, - Вы уверены?
-Да-да, уверен, - продолжал Людовик, смеясь.
-И вы... смеетесь?
-Смеюсь, потому что я, болван, опять устроил бедняжке сцену ревности.
-Неужели она писала Бражелону?
-Это-то я и подумал в первый момент. И ревность заставила меня потерять самообладание.
-Но ведь Бражелон уже уехал из Блуа.
-Я забыл об этом. Совершенно забыл! Так вот, письмо, начинающееся с такого нежного обращения, было адресовано ЖАНУ-ФРАНСУА, МАРКИЗУ ДЕ ЛАВАЛЬЕРУ. Луиза сразу показала мне конверт.
-У мадемуазель де Лавальер есть брат? Что-то не припоминаю.
-Понимаешь, в чем заключается мой сюрприз? Мы вызовем этого юношу к моему Двору. Дадим какую-нибудь должность, и, хотя Луиза отказывается от всех моих милостей, убедим ее, что молодому маркизу не место в провинции. И тебя, Сент-Эньян, я прошу заняться этим. Но - тайно! Вся прелесть сюрприза в тайне.
-Вот это поручение! - сказал де Сент-Эньян радостно, - Я сейчас же займусь письмом к маркизу де Лавальеру. Его Жан-Франсуа зовут? Кажется, маркиз совсем молодой человек.
-Да, лет девятнадцать-двадцать, не больше, - сказал Людовик, - Напишешь письмо - и сразу мне на подпись. Я подписываю - и отправляем курьера.
-Отлично! - сказал де Сент-Эньян.
-Хоть какой-то просвет в этом мраке, - заметил король, просматривая криминальные сводки. Одна бумага привлекла особое внимание Людовика.
-Дело об убийстве. Что тут интересного? Какая-то заурядная пьяная драка.
-Интересно то, что полиция, обыскивая соседние дома, натолкнулась на господина де Ла Фера в обществе девицы легкого поведения!
-Что же тут криминального? - усмехнулся де Сент-Эньян, - Проводить время в обществе подобных особ - право любого мужчины.
Король-Солнце был далеко не таким пуританином, как его отец. Людовик Тринадцатый, и к таким вещам относился снисходительно. До тех времен, когда состарившийся Людовик впал в благочестие, женившись на маркизе де Ментенон, было еще очень далеко. Но Атос, упрекавший его в безнравственности, сам, оказывается, погряз в разврате!
-Лицемер! - сказал король, - Никогда бы не подумал! Посмотреть на графа - ходячая добродетель! Ну, что ты рот разинул? Опять скажешь, что тут что-то не так, и это - очередная трагическая ошибка?
-Вовсе нет, сир, - сказал де Сент-Эньян, смеясь, - Если... куртизанка молода и хороша собой, то я вполне понимаю господина де Ла Фера.
-А я не понимаю, - сдвинул брови Людовик, - Сын на войне, под пулями, а граф в постели с потаскухой.
-Потаскуха, сир, иногда помогает отвлечься от тревог и проблем.
Да нам-то что до этого?
-Держи, - король вручил де Сент-Эньяну словарь арго, -
Сочини-ка, мой поэт, про приключение господина де Ла Фера балладу а-ля Вийон. Я имею в виду "цветные" баллады.
-Этим мы только сделаем графу рекламу, - рассмеялся фаворит.
-Этим мы скомпрометируем блюстителя нравственности! Вот! В чужом глазу соринку разглядел, а сам!
-Я не умею писать баллады на арго.
-Выбор жанра предоставляю тебе. Можешь сочинить песенку, можешь преувеличить... Побольше абсурда, цинизма. Чтобы было смешно!
-Не понимаю, что я должен преувеличить? - продолжал смеяться де Сент-Эньян, - Довести количество любовных поединков между графом и девицей до абсурдного, фантастического числа?
-Как хочешь, на твое усмотрение. А потом покажешь мне. И, когда я приму твое произведение, пусть отпечатают и раздают на Новом Мосту. Анонимно, разумеется.
-Я разрешаю все. Считай, что цензуры нет. Никаких запретов.
Де Сент-Эньян подумал-подумал и опять захохотал.
-Вижу, тебя уже посетила Муза, - заметил, смеясь, король.
-Но на этот раз не с Олимпа! На этот раз моя Муза - гулящая девка из кабака.
-В соответствии с сюжетом, - сказал король, - Иди, работай!
Де Сент-Эньян сначала выполнил поручение, которое казалось ему более легким - письмом, которое должно было вызвать ко Двору Жана-Франсуа де Лавальера. Когда гонец, получив королевский пакет,
отправился в Блуа, фаворит устроился в своих апартаментах, выложив на стол книги Вийона, Рабле, Брантома, Таллемана де Рео, эпиграммы Катулла принялся выполнять королевский заказ, то и дело фыркая и подглядывая в словарь арготизмов. Иногда он задумчиво грыз перо, и под его росчерками возникали рисунки, которые господин де Сент-Эньян не осмелился бы показать ни даме, ни духовнику. Вскоре заказ короля был выполнен.