Аннотация: Луиза и Рауль продолжают выяснять отношения.
Глава 8. Луиза продолжает упрашивать.
-Не прогоняй меня, пожалуйста, - взмолилась Луиза, - Мы еще не все сказали друг другу.
-Дорогая, позволь тебя поправить, - мягко возразил Рауль, - "Мы" уже не "ты и я". Ты сама по себе, я сам по себе. Тебе пора возвращаться в свои аппртаменты, а мне подумать о спасении души.
-Разреши мне побыть с тобой еще немного. Ну, пожалуйста, Рауль, дорогой!
Он устало оперся о подушку.
-Прости, но я...
-Я понимаю, - сказала Луиза, вытирая слезы, - Они очень мучили тебя?
-Господин из королевской администрации проводил со мной воспитательную работу. Но это не интересно, право. И я отхожу помаленьку. К утру буду в полном порядке.
-Звери, - прошептала Луиза, - Подлые палачи!
-Глупышка! Все это по приказу твоего Луи.
-Не может быть! Король ничего не знает.
-Король все знает. Спроси его сама. Хотя нет, не надо спрашивать. Он тебя обманет, его величество Людовик.
-Они тебя били? - с ужасом спросила Луиза.
-Нет. Правда, не били. Хорош я был бы с фингалом под глазом или с разбитой губой.
-Но у тебя такой измученный вид.
-Все уже позади. И довольно об этом!
И с какой-то бесшабашной обреченностью он тряхнул своими темными кудрями - вернее, тем, что от них осталось.
-Тебе очень идет эта прическа, - вдруг сказала Луиза.
-И эта одежда тоже? - усмехнулся он.
-Да! - отважно выпалила она.
-Ты шутишь или издеваешься?
-Не шучу и не издеваюсь. Теперь я вижу только твое лицо. И не могу наглядеться. Так могли выглядеть святые христиане времен Древнего Рима.
-Ты говоришь все это из жалости. Ты стараешься утешить меня. Что я, не знаю!
-Я говорю правду.
-А минуточка прошла.
Луиза показала ему овальный золотой медальон, висевший у нее на шее. На миниатюре была изображена Дева Мария.
-Раскрой его, - сказала она. Рауль раскрыл медальон. Там была тесная кудряшка.
-Я буду молить за тебя Деву Марию, - сказала она.
-Ты выкупила это у тюремщика? - спросил он.
-Он сам предложил.
-Вот. На моей гриве ловкие ребята делают бизнес. И сколько содрал с тебя этот плут?
-Неважно, - сказала Луиза.
-Будь последовательной, выкупи мою голову у палача. Как когда-то королева Марго.
-Нет! - вскрикнула она в ужасе, обнимая его за шею.
-На нет и суда нет.
-Я... не потому что боюсь... Просто... тебя не убьют. С тобой не может произойти то, что с графом де Ла Молем. Тебя спасут!
Он покачал головой.
-Я сказал глупость. Ты не Марго, и, слава Богу. Марго все-таки пережила Варфоломеевскую ночь, участвовала в заговорах. И, кроме того, Марго любила Ла Моля! Поэтому она и похоронила его бедную голову и в тот же день явилась на бал. Nobless oblige.*
-Nobless oblige, - повторила Луиза, - Думаешь, я не смогу явиться на бал в форс-мажорной ситуации? Если надо, смогу!
Несколько лет спустя Луиза де Лавальер явится на придворный бал в более отчаянной ситуации, чем Маргарита Навррская. Но это было ее будущее, о котором она не знала.*
-А Марго, которой ты так восхищаешься, после казни несчастного Ла Моля взяла себе не одного любовника. И отважного Бюсси, и виконта де Тюррена и твоего собственного предка, Луи де Ла Фера, и ты этим предком всегда очень кичился. Марго предала память Ла Моля. Кстати, о Ла Моле... Ты в некотором роде отомстил за него... Испанским сапогам.
-Не вгоняй меня в краску, - сказал Рауль смущенно, - Ты-то, откуда знаешь?
-Это знает уже весь Париж, - улыбнулась Луиза, - Даже песенку сочинили.
-Так... Я становлюсь популярным.
-Ты думаешь, я пришла к тебе, потому что ты у всех на устах? О, Рауль, даже если бы все отвернулись от тебя, отреклись, предали, я была бы рядом с тобой. И я клянусь тебе - я уйду в монастырь, если Людовик мне откажет. Теперь ты мне веришь?
-Верю. С тебя станется. Но насчет головы я шутил. Не надо подражать Марго. Запомни меня живым. Что же до короля, я ему уже все простил. Я понял его. А понять - это уже много. Я понял, что он должен был подписать этот приговор. Погибший Сент-Эньян был его лучшим другом. А дружба - это святое. Женщинам этого никогда не понять.
-Невысокого же ты мнения о нас, - сказала Луиза, - Ты убежден, что женщины не умеют дружить?
-А разве у тебя есть подруги при Дворе? Ты считаешь Монтале подругой?
-В Блуа мы дружили по-настоящему!
-Мало ли что было в Блуа! Поверь, Ора де Монтале не друг ни тебе, ни мне. Как бы она ни уверяла нас в обратном.
-Мы не будем друзьями, Рауль?
-Нет, Луиза. Не будем.
-А Монтале все-таки очень странно к тебе относится. Мне иногда кажется, что ты ей нравишься.
-Теперь еще и Монтале? С чего ты взяла?
-Она при всех называет тебя безумцем, а по ночам плачет. И рассорилась со своим Маликорно, сказав ему, что никто, никто из них не способен разорвать полковничий патент.
"И Маникан намекал на какие-то чувства со стороны Монтале. Нет, женщин понять невозможно!"
-Мне нет дела до Монтале. Но я говорил о мужской дружбе. Как ты считаешь, они были настоящими друзьями, Людовик и де Сент-Эньян?
-Да, наверно, - прошептала Луиза.
-Теперь я это понимаю. Разве я не отомстил бы за смерть де Гиша? Дай Бог ему долгой жизни!
-Дай Бог, - откликнулась Луиза.
-Разве отец не отомстил бы убийце Д'Артаньяна? Многие лета господину Д'Артаньяну! Я все это понял. Иногда не мешает поставить себе на место другого человека и взглянуть на события под другим углом зрения, глазами этого человека... А все остальное - мелочи. Я выше этих мелочей. Не проси короля ни о чем. Ты ничего не добьешься. Правда, твой Луи, наверно, хотел довести меня до такого состояния...
Она опять попыталась возразить.
-Но я живучий как кошка, - продолжал Рауль, улыбаясь, - А твой Луи просчитался. Он думал, что я окажусь не на высоте. Он думал, что ты ничем не рискуешь, и потому разрешил нам последнее свидание. Но я был на высоте, а вот ты...
-Дай мне еще один шанс, - попросила Луиза,- Я постараюсь сделать тебя счастливым. Тогда ты захочешь жить и примешь помощь твоих друзей.
Рауль покачал головой.
-Поздно, Луиза. Мне пора подумать об исповеди. Я хочу умереть как добрый католик и честный француз.
Она опять попыталась возразить, и опять Рауль остановил ее. Лавальер упрямо тряхнула локонами, как норовистая лошадка.
-Нет, дай мне сказать! Я хочу, чтобы ты жил как добрый католик и честный француз!
-А разве я не так жил?
-Так! Я хотела сказать "продолжал жить"! Понимаете, добрый католик и честный француз?
-Оливен наверняка поменял бы местами прилагательные и сказал бы "как честный католик и добрый француз".
-Да, я знаю эту повадку твоего Оливена, - улыбнулась она.
-А, если быть совсем честным, это не я придумал.
-А кто?
-Поль де Гонди, кардинал де Рец.
-А-а-а, - протянула она.
-Рассказать?
-Расскажи, - закивала Луиза.
Луизу де Лавальер вовсе не интересовала героическая биография знаменитого фрондерского лидера, но она была рада, что Рауль разговорился, оживился и не прогоняет ее.
-Король Карл Второй воевал в Шотландии. Был не то пятидесятый, не то пятьдесят первый год. Проиграв одно из сражений, король Англии прибыл в Париж. Карл Стюарт был очень беден в то время, рубашки, и той не было. Как, впрочем, в данной ситуации у вашего покорного слуги, - при этих словах Бражелон прижал руку к сердцу и шутливо склонил голову. Луиза ласково взъерошила его спутанные кудри.
-Продолжай, - слегка улыбнулась она, и вздохнула, не без сожаления отметив, с каким уважением говорит Рауль о чужом короле, а своего насмешливо называет "твой Луи".
-Господин де Рец пытался убедить хорошо тебе известного Гастона Орлеанского оказать бедствующему королю помощь. Все-таки племянник, как-никак. Но не тут-то было! "Сумма незначительная его недостойна, - заявил Гастон, - А слишком большая обяжет меня впоследствии".
-Это похоже на Гастона, -презрительно заметила Луиза, - И что же, твой коадъютор так и не смог убедить Месье?
-Мой коадъютор... А я передаю тебе его слова так, как слышал сам - не в силах был заставить богатейшего принца дать 1000 пистолей английскому королю. "Мне было стыдно за него, стыдно за самого себя", - говорил коадъютор. Он занял у кого-то из своих друзей тысячу пистолей и передал лорду Тэфу, единственному представителю английского Двора - и камергер, и камердинер, и кастеллян и виночерпий в одном лице. Для Его Величества короля Англии Карла Второго. А тем временем в Париж приехал ближайший поверенный Кромвеля, некий Вэйн. Кровавый Нол пожелал завязать тесную дружбу с нашим де Рецем! То, что коадъютор защищает общественные свободы, его влияние на народ, популярность - все это привлекло внимание английского диктатора, палача Карла Первого!
-А де Рец?
-Де Рец культурно отказался. "Я не сказал и не сделал ничего такого, что было бы недостойно доброго католика и честного француза".* Думаю, ты поняла.
-Ты послал бы Вэйна... подальше, - заметила Луиза с улыбкой, - А рекомендательное письмо Кромвеля разрвал бы и швырнул в лицо послу.
Она вздохнула и прижалась к нему.
-Я понял твой намек, - сказал он, обнимая ее.
-Мы все ненавидим кровавого Нола. Кто, как не коадъютор, когда-то спас от холода королеву Англии и ...принцессу.
Тут Луиза опять вздохнула.
-Но коадъютор политик и дипломат. И он сумел учтиво отказать заклятому врагу.
-А я?
-Ты? Ты ребенок, мой бедный Рауль. Только ребенок мог так поступить с полковничьим патентом. Не обижайся, это так, и ты знаешь, что это так.
-Тебе не кажется, что твой визит... - он убрал руку с ее плеча и отодвинулся.
-Ну вот! Ты все-таки обиделся! Не гони меня! Подожди до прихода священника! И все-таки... если ты на высоте, как ты говоришь...
-И что же из этого?
Она обняла его за шею и шепнула несколько слов на ухо.
-Да ты домогаешься меня как жена Потифара!
-Но ты не святой Иосиф, - заметила Луиза.
-Скажи мне: "К бою!"
-К бою! - сказала она.
На этот раз Рауль уложил девушку в мягкие подушки и склонился над ней. Не прошло и двух минут, как дверь отворилась, пропуская священника в черной сутане с полуопущенным капюшоном. Посетитель замер на пороге, явно не ожидая увидеть подобную сцену.
-Наконец-то! - воскликнула Луиза. Она подбежала к священнику и упала перед ним на колени, - Обвенчайте нас немедленно, святой отец! In articulo mortis*!