Поезд остановился. Раздались крики и щелканье ружейных затворов (вроде бы. Но выстрелов не было точно). Как оказалось, ситуация была вот в чем.
Выходить из поезда, оно, конечно, хорошо - водички попить и ноги размять, особенно кто стоя едет (а таких у нас не мало). Да вот проблема другая - на каждого вышедшего 3-4 желающих зайти. И у них оружие тоже имеется. Поэтому началось определенное столпотворение. Как и наша толпа в свое время, данные вооруженные ребята были в полной уверенности, что здесь едет "зажравшийся класс, который и пороху не нюхал. А они, фронтовики, устали таких дармоедов защищать и домой хотят".
Но убедившись, что здесь едут, в большинстве своем, такие же недармоеды, у которых имеются заряженные винтовки, нацеленные на штурмующих, штурмующие начали вести переговоры - как им хотя бы частично в вагон влезть, чтобы домой доехать. "Наши" солдаты выдвинули другое требование - сохранение за собой мест. Как я поняла по доносившимся крикам и обрывкам фраз, достигнуто было следующее соглашение: штурмующие сейчас выпускают "наших" воды набрать и по другим делам, а после того как все "наши" садятся в вагоны, заходят штурмующие. Договорились, что обратно все будут ехать стоя. Диваны было решено использовать "по квоте". О чем нам, сидящим на этих самых диванах, и сообщили.
"Людей много едет - не гоже только одним сидеть!" - было нам сказано. - "И вещичков у вас много- чемоданы мы выкидать будем, кабы под ногами не мешали" - сказал один угрюмуй солдатик. У Аглаи в глазах опять появился шок и страх. "Но как же так?" - робко спросила она. "Ведь там наши вещи. В чем же нам ходить?"
"Так мы ж вас не раздеваем - ходите, в чем едите" - сказал "угрюмый" и хихкнул.
Тут была моя очередь "разруливать" ситуацию - не из-за Аглаи, а просто если сейчас дать слабину, то моя химерная власть над солдатней враз улетучится, а вместе с ней и моя же неприкосновенность и безопасность. Как говорят бедуины "Позволь верблюду сунуть голову в шатёр, и он займёт его весь". А этого допускать нельзя.
И я со всей силу ударила этого солдата в лицо. Тот упал на подпиравших его по неволе (из-за тесноты) солдат. Для закрепления эффекта силы я прокричала "за уничтожение собственности посла ответите по закону!". Солдат попробывал было встать, но я уже направила на него пистолет: "дырку в голове захотел, *****?".
Мое поведение и угрозы явно сбили пыл "угрюмого" и окружающих.
"Оставь ты их, Лукич, - из-за двух чемоданов беды не будет" - сказал товарищ "угрюмого", кладя ему по-дружески руку на плечо.
И Лукич отступил, буркнув "ладно, пущай едуть. Только пущай их поближе к себе подгребут", отступил. В толпе очень важно чувствовать поддержку группы. А никто из этих солдат, уставших от войны и хотевших, в массе своей, просто попасть домой, не хотел лишних проблем. Да, они не прочь были "взять силой" то, что им понравилось, но их кураж заканчивался как и у нашей гопоты - при первом же отпоре.
"И этим людям ты хочешь помогать, Аглая?" - проговорила я девушке в ухо тихим голосом, плотно подойдя к ней - чтобы не услышали "солдатики".
"Им просто не хватает немного воспитания и манер. Вот почему им и нужна помощь" - после недлительной растерянности нашлась что сказать моя спутница.
Да, тяжелый случай. Впрочем, как у всех - людей невозможно ни в чем убедить, пока их, как говорится, петух в одно место не клюнет. И то не факт. Ведь признать, что ты не прав значит признать, что необходимо меняться. А борьба с собой самая сложная. Достаевский, "переживший" смертную казнь (его помиловали в самый последний момент, неоднократно в своих романах описывал свои переживания - как он сожалел о бездарно потраченном драгоценном времени и как он думал, что дай ему второй шанс он бы исправился и начал бы жить "правильно". Но после помилования все намерения "обнулялись" и жить его персонажи начинали также, как они жили и до этого. Горбатого могила исправит, одним словом.
На уступление диванчика мы, все-таки, согласились. Я тоже опасалась перегибать палку, а толпе нужен был "пряник". Только вывернула я это через "мини-митинг" себе в пользу. Я сказала, что "мы поддерживаем равенство всех и понимаем, как солдатам было тяжело на фронте, поэтому согласны на "очередь" на диванчик - каждому по 30 минут. Следить за временем буду лично". Тем самым я свою власть смогла "закрепить" какими не какими, а "реальными" полномочиями и "важной функцией" - гарантия, что точно не тронут. Люди, в массе своей, пассивны, и появись где-то активный организатор - они легко принимают правила, установленные им. Тем более, что я в их глазах - важная персона.
Место на диване я "сдала" первой четверке счастливчиков - уселись тесно, но довольные. Часы наручные (электронные) вручила Аглае. Нужно было видеть изумленное лицо девушки, увидевшей такую "диковинку", как наручные электронные часы. Близстоящие солдатики тоже охотно разглядывали (но на расстоянии) эту вещичку.
"Сдав пост" и взяв у Аглаи посуду для воды, я стала пробиваться к выходу, активно работая локтями. Не то, чтобы меня не выпускали - мне хотелось побыстрее набрать воды и вернуться, чтобы в суматохе поезд не уехал без меня. В общем, к выходу из вагона я шла как крейсер Аврора через лед - напористо и бескомпромиссно. Оказавшись в дверном проеме (или как он там называется), я увидела довольно впечатляющую массу людей. И куда они собрались впихиваться - непонятно.
Первое, что бросилось в глаза - донские казаки. Это было видно по тем казакам, которые были не в шинелях, а в своей форме. Мне даже подумалось, что я на какой-то фестиваль народного творчества попала. И только винтовки в их руках давали понять, что они - не "ряженные", а настоящие
В походе к кубовой снова пришлось представить себя крейсером (не таким активным, правда - все-таки, незнакомая группа людей могла и не понять, что я посол - ведь, в конечном итоге, при знакомстве с Христаном он и его товарищ мой странный вид расценили по-иному). В общем, я относительно тихонько проталкивалась через довольно крупные группки людей, державшихся особняками - каждые в своей кучке.Я никак не могла понять, что именно меня в них смущает и только потом до меня дошло - погоны. В этих группах было много людей в погонах (кто без шинелей) и никто даже не пытался их снять с них. По крайней мере, так открыто как это было на станции моего отправления.
Кубовая находилась как бы на "стыке" двух этих групп, поэтому отрывки разговоров я слышала из обеих. Тем более, что мне было любопытно - в чем их секрет "неприкасаемости"? Мало ли - вдруг, в будущем придется "легенду" менять. Одна из групп говорила по-польски (насколько я могу судить), и вариант такого "прикрытия" для меня отпал. Напрашивался неутешительный вывод - чтобы обеспечить себе неприкасаемость, мне нужно быть иностранкой (коей меня уже и так все считают), что крайне сложно, поскольку для этого необходимо знать язык. Короче, нужно было в школе язык учить... Теперь же моя безопасность до первого же дотошного умника, хорошо говорящего по английски. Или до моей случайной встречи с моими "земляками" или "коллегами по цеху", т. е. С настоящими дипломатами... И где гуглпереводчик с его искусственным интеллектом, когда он так нужен?! Все-таки, без гаджетов наше поколение из себя ничего не представляет...
Вторая группа говорила между собой по-украински. Но все изменилось, когда "народ огня развязал войну". Шучу. Хотя ситуация действительно достаточно напряженная. Короче, все началось с того, что сквозь толпу, относительно свободно продвигалась группа из трех человек. "Относительно свободно" потому, что двое из трех выполняли роль "крейсеров", раздвигая толпу и очищая таким образом дорогу перед третьим. Сопровождался этот процесс очень даже богатым матерным языком - шли они из далека (из здания станции, надо полагать), но ни разу не повторились. Мне аж записать за ними захотелось - пополнить свой, как оказалось, скудный словарный запас нецензурной брани. Были все трое в кожаных куртках, как в фильмах про революцию, а в руках двоих сопровождающих блестели два нагана (по одному у каждого).
Эти трое, подойдя к украинской группе, остановилась. "Вожак" троих подошел к одному из украинцев, а тот вышел ему на встречу. Из чего делаем вывод, что я стала свидетелем продолжения разговора - они не в первый раз общаются.
"Приказ главковерха Крылянко - вагонов вам и донцам не давать и погоны вы должны снять" - сказал "вожак" достаточно уверенным, твердым голосом - очень смелое заявление, если учитывать, что их трое, а украинцев - человек 200.
--
"Это с какого ****?! А не дадите по-хорошему - возьмем силой! Или как донцы -- в эти вагоны влезем" - кивнул он в сторону нашего поезда - "А что до погон - мы вам их снимать не мешаем - делайте, что хотите. А нас решение вашего главковерха не касается"" - по-русски ответил представитель украинской стороны. "Вождь" троицы начал что-то возражать, но украинец его уже не слушал - обернувшись к своим солдатам, он крикнул "Шикуйсь!". Я понятия не имею, что это значило, но огромная орава солдат пришла в движение, выстраиваясь в боевой порядок, тем самым привлекая внимание всех окружающих. "До машиниста кроком руш!" и началось движение в ногу большой группы людей, что сильно выделяло их из толпы и выглядело довольно внушительно.
Предводитель троицы не растерялся -- начал взывать к стоявшей солдатне с требованием задержать "националистическую контру" (так он выразился). Но особого отклика он среди солдат не нашел -- мало кто хотел рискнуть пойти одному против вооруженной группы. Хотя волнение наблюдалось -- то, что поедут "они" означало, что не поедем "мы" - вагонов-то больше не становилось. Поэтому словесно оклики типа "выезжать по очереди -- мы здесь с вчерашнего стоим!" по толпе таки прозвучали. На что командир украинской группы ответил громко куда-то в толпу, ибо не видел вопрошавшего - "А если вы со вчерашнего стоите то какого *** вагоны не пригнали, когда паровоз был?! У них здесь на запаске 7 вагонов стоит -- просто эта ***" - на этих словах он кивнул в сторону "вождя" троицы - "не хочет их фронтовикам давать, **** тыловая!".
"Чего брешешь, иде стоить?!" - оживились казачки - "нема нигде! Мы анадысь всю чугунку пролазили!".
Все никак не привыкну, что железную дорогу тут называют "чугункой".
"Хреново лазили -- в закрытом ангаре возле сторожевой будки! Так что давайте, раз и вас, и нас пускать не хотят -- берем силой и вместе домой едем!".
По казачьей группе прошел одобрительный гул. Троица здесь реально авторитетом не пользовалась. С другой стороны пристрелить ее тоже никто не пытался. Просто, судя по всему, "взяли на игнор". Кстати, вот тоже интересно -- не эти же трое придумали не пропускать казаков и украинцев домой -- им этот их Крылянко сказал (название его должности я не заполнила). А инструментарий, чтобы приказ выполнить им кто-то дал? Или как всегда начальство потом свою пятую точку прикрывать будет тем, что "мы же приказали, а исполнитель не справился". Короче, как была хитрожопость и несправедливость раньше так она и до наших дней успешно дожила -- ничего не меняется, к сожалению.
Ладно, это все, конечно, очень интересно, но нужно по-быстрее воды набрать и вернуться на свое место -- от греха подальше подумалось мне, что я и поспешила выполнить.
Набрав воды и направившись обратно к вагону я услышала знакомый голос - "Воно вы иде, а я Вас ищу везде". Христан!
"Что, неужели соскучился?!" - с улыбочкой спросила я. И этим вопросом, видимо, перегрузила его мозг -- шутки он не понял и явно не знал, что мне ответить. Образовалось неловкое молчание, которое я решила прервать.
"Поедешь теперь со мной в вагоне" - сказала я.
"Поеду" - добродушно улыбнувшись ответил Христан.
"Да, теперь мне перед тобой скрываться нечего" - сказала я и он на меня недоуменно взглянул. Кажется, в его глазах блеснуло подозрение. А я продолжила -- нужно же было и ему навешать лапшу про то, что я американская "послиха". Но только сделать это нужно, так, чтобы все то, что я ему уже наговорила "сошлось" с тем, что я ему сейчас наговорю. Хотя стоп -- несостыковки всегда можно "спихнуть" на секретность моей миссии. Только если миссия секретна, то почему я о ней сейчас ему решила рассказать? Да, надеюсь, этот вопрос он не задаст ни себе, ни мне.
"Я -- американский посол. Еду в Новониколаевск с важной миссией. Солдаты армии США, меня сопровождавшие, бесследно исчезли незадолго до того, как я встретила тебя и твоего товарища" - на этих словах я пристальней всмотрелась в лицо Христана, пытаясь понять, таит ли он на меня еще злобу за смерть своего "брата по оружию". Но Христан меня внимательно слушал и кроме сосредоточенности его лицо ничего не выражало -- не было никаких признаков злости и я продолжила, попутно оправдывая в глазах моего спутника убийство его сотоварища - "я подумала, что вы их и убили, поэтому так себя и вела". В глазах Христана блеснул страх.
"Мы их не видали и не трогали никого! Мы просто да дому вертались и все!".
"Теперь я это знаю" - поспешила успокоить я моего сопровождающего и улыбнулась ему слегка - "Но тогда ведь я не могла быть в этом уверена!"
--
Увидев мою улыбку страх ушел из глаз Христана.
Да, все-таки, слава Богу, что Христан это не "усатый". Тот бы вмиг начал задавать вопросы типа "почему же ты тогда так удивилась, что сейчас 1917 год?" или еще что-то такое каверзное..
От моих мыслей и разговора со спутником меня отвлек звук тронувшегося поезда -- я с перепугу глянула на вагоны, но они стояли на месте. Значит, это украинцы и казаки дошли до машиниста и уговорили его отправится за спрятанными вагонами. По толпе прошел гул, раздались крики уже знакомого мне "вождя тройки". Увидев, что паровоз отцепился без его разрешения и наплевав на его крики решил помочь "контре", он (вождь) возобновил свою активность с еще большим усердием и на сей раз митинговал возле группы поляков. Начало его разговора из-за гудков и звуков движения паровоза я не слышала, но судя по ответам поляков и его воплям, долетавшим до моего уха, дело было в следующем: вагоны, которые пошли "захватывать" украинцы и казаки предназначались полякам. И, судя по всему, этот "вождь" смог сагитировать польские группы (которые тоже с ним говорили на русском языке) на свою сторону, тобишь на борьбу с "контрой" в виде украинцев и казаков. Как результат поляки тоже выстроились в боевой порядок (насколько я могу судить) и с винтовками в руках пошли за "вождем" и его свитой напрямую к месту, где были спрятаны вагоны.
"Пойдёмтя в машину, бо зараз стрелять начнуть" - сказал мне Христан.
"К тебе или ко мне?" - вырвалось у меня.
"Чего?" - недоуменно переспросил Христан. Да, не пролезла плоская шутка сквозь узкие двери.
"Ничего. Шучу я. Значит так, Христан, будешь теперь ты мне вместо охранников, которые у меня пропали. Понятно?"
"Дык договорились уже, говорю" - повторил для тех, кто на бронепоезде мой спутник. И я решила начать исправлять его речь прямо здесь и сейчас, начав, однако, вместе с ним свое движение к нашему вагону -- от греха подальше.
"И, Христан, когда ко мне обращаешься, то говори по-нормальному, по-русски, без своих словечек -- я гражданка иностранная и твоих диалектов не понимаю".
"Хорошо" - сказал Христан с задумчиво-опасливым выражением на лице. Так обычно отвечают, когда ничего не понятно, а возразить бояться. Ладно, фиг с тобой -- продолжим твое перевоспитание позже.
Тем временем поезд облепили солдаты. Когда я говорю облепили, то я имею в виду, что многие из солдат забрались на крышу вагонов, пристроились на ступеньках -- короче, занимали любые площади и выступающие места "машины", лишь бы уехать домой. Я такого не видела, даже когда у нас все электрички кроме одной с рейса сняли и люди в час пик кто как мог пытался вместиться. Но тут же еще и погода реально прохладней...
Мимо меня промелькнул какой-то чумазый малец с несколькими емкостями для воды, которые он передал в битком забитый зеленый вагон, получив какую-то мелочь от благодарных солдат. Оказывается, можно было и так -- не уступать свое место, а попросить других за водичкой сбегать. Все-таки, какая бы не была ситуация в жизни, а всегда найдутся люди, которые будут пытаться на ней заработать.
Тем временем с окраины вокзала послышались одиночные выстрелы.
"О, поляки контру бьють" - сказал один из солдат.
"Или контра их" - вставил второй.
"Да один хрен -- ну их всех *****. Контра не контра. Домой бы поскорее -- достали со своей войной. Отвоевались мы" - ответил третий.
"Это да" - поддержали его другие.
Однако выстрелы быстро стихли.
А мне предстояло вернутся в вагон к представителям народа и продолжать играть посла, выполняюшую важную миссию. Вот только в чем она заключалась эта моя миссия? Понятно, что детали я могу и не говорить, но ведь в местных реалиях я разбираться должна? Обычных солдат вокруг пальца я еще смогу обвести разными "бла-бла", а что делать с усатым и ему подобным? А Аглая? Ведь опасность для меня заключалась в том, что я не понимала фактически ничего -- откуда взялись украинцы и поляки с казаками -- я раньше была уверена, что все они входили в наш состав. Недоумевала я и почему одних пропускают, а других нет. И кто не пропускает. Неясно кто такие "контры" - понятно, что это ругательство, но насколько обидное и к кому его применять? Оно зависит от национальности? Ведь мое "важное задание" - основа моего прикрытия - может состоять либо в наведении порядка, о чем мы говорим условным "знатным", либо в поддержке одной из сторон. Раньше я думала, что были белые и красные -- т. е. те, кто за царя и те, кто против. А тут оказывается, что сторон больше и кто за что -- вообще непонятно. Как бы чего не ляпнуть лишнего... С другой стороны часто слышу мысль, что "по домам надо" - значит, за нее и надо выступать. В том смысле, что моя миссия должна заключаться в установлении мира и демобилизации. Но как не попасть в просак с деталями? Говорят, что в средневековье католические священники когда не знали, что отвечать народу говорили по латыни какую-то чушь, типа "хлеб сегодня подорожал", но с умным видом и народ это воспринимал как нечтно сверхумное. Сразу вспомнился знаменитый Свирид Петрович Галохвастов с его "центром тяжести". Я бы могла тоже так делать говоря что-то по-английски, если бы не было Аглаи и ей подобных, которые легко выведут меня "на чистую воду" едва услышав мой чудный иностранный язык. И почему я не сделала себя послом какой-то вымышленной страны?! Соображать надо было быстрее, когда легенду себе придумывала, Ефимова! Мучайся теперь.
Когда мы вернулись как раз была смена места на диванчике (возле которого подобие очереди сформировалось), которая прошла довольно мирно и организовано. Аглая чувствовала себя заметно комфортнее в солдатской массе, чем это было до нашего знакомства - "смена караула" на диванчике происходила по ее команде и под ее контролем, солдаты ее слушались и это не могло не сказаться на ее поведении -- вела она себя уверенно и бойко. Завидев меня Аглая радостно улыбнулась, а потом поняв, что Христан -- не просто солдат, идущий мимо, а именно "со мной" - т. е. мой сопровождающий, она одарила меня вопросительным взглядом. Кстати молодец, что не начала вслух при всех меня о нем расспрашивать -- дала мне поле для маневра. Это значит, что девушка она довольно быстро обучающаяся и может быть все-таки мне полезной. Солдаты, нужно сказать, тоже заметили и мое возвращение, и мое сопровождение.
"Товарищи, это -- Христан!" - сказала я, указав рукой на моего спутника и продолжила - "он наш охранник, который будет сопровождать нас с моей помощницей. Поэтому прошу любить и жаловать".
"А чего ж до этого без охраны были? Али мы все такие страшные и опасные, что вам охрана понадобилась?" - раздался уже знакомый мне голос усатой сволочи. Вдобавок парочка солдат хихикнула, а поддержка публики на стороне моих недоброжелателей для меня сейчас смерти подобна. И пристрелить гада нельзя... Можно было бы, конечно, попробовать его спровоцировать и "вальнуть" при самообороне, НО он не похож на того, кто поддастся на провокации такого рода. Договорится с ним? Вообще не вариант -- я не знаю, что могу ему предложить, а у него неизвестно почему повышенный интерес к моей особе и моей легенде -- он явно ищет в ней слабые места, пытаясь вывести "на чистую воду". И здесь мои уступки могут ему помочь в этом деле. А потеряв статус "посла" в глазах солдат я потеряю и неприкасаемость. Остается одно -- открыто противостоять, высмеивать давая понять, что выступая на его стороне солдаты выступают против меня. Должно сработать, учитывая, что мне сошло с рук "отстаивание кулаками по морде" диванчика.
"За всех не знаю, а вот твоей физиономией только людей и пугать". В толпе раздался смешок, а глаза у усатого зло сверкнули. "И вообще -- ты кто такой, чтобы ко мне с вопросами приставать?" - добавила я уже стальным тоном. Сейчас я очень боялась с одной стороны "перегнуть" палку угрозами -- кто знает, сколько у этого усатого здесь сторонников -- а с другой стороны, наоборот -- боялась "недогнуть".
"А что? Имею право!" - ответил усатый и собрался уже начать свой митинг против меня, но я успела вставить свои 5 копеек - "Жену иметь надо, а не право. Или у тебя не получается?" - ухмыльнулась я. Толпа захохотала. Публику я выиграла и усатый на дальнейшую конфронтацию не пошел, сдержался. Хотя видно было, как у него в глазах заблистали молнии. Все-таки, он точно не "простой" солдат.