Поручик : другие произведения.

Роковой кирпич

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    1) мистика в рассказе не присутствует; упоминание "нечистой силы" в начале ни к какому развитию этой линии не ведет и, вероятно, добавлено с чисто формальной целью; 2) в развязке выясняется ложность основной посылки, на которой была построена загадка, выглядевшая довольно интересной; таким образом, в рассказе не только нет загадки, но и есть попытка ввести читателя в заблуждение.
  Иван Степанович Макаров рассматривал мою лицензию частного детектива с таким видом, словно заранее знал, что это подделка.
  "Сейчас он достанет из стола лупу", - подумал я, и не ошибся - следователь принялся рассматривать мой документ через увеличительное стекло. Меня ничуть не раздражала такая манера следователя прокуратуры вести себя с посетителем. Вопрос нешуточный, человеку нужно подумать, а пока думает, пусть развлекается. Главное, чтобы принял правильное решение.
  
  - Вы в дьявола верите? - Неожиданно спросил следователь.
  - Нет, - твердо ответил я.
  - А как без помощи нечистой силы с крыши четырнадцатиэтажного дома попасть кирпичом в голову человека, гуляющего с довольно крупной собакой на поводке?
  Я посмотрел в глаза собеседнику. Он явно не шутил.
  - Ошибку вы исключаете?
  - Я не исключаю, - спокойно ответил Макаров. - Но вот экспертиза утверждает, что повреждения черепа и позвоночника потерпевшему нанесены при скорости кирпича от двадцати до двадцати двух метров в секунду.
  Я присвистнул.
  - В упор так не ударить. Это начальная скорость ядра, копья или диска у спортсмена.
  - Вот именно, - сказал следователь. - Можно было подкрасться сзади и со страшной силой садануть потерпевшего кирпичом по голове. Но бульдог собака серьезная, помешает злодею подойти к хозяину. Или уйти невредимым после удара.
  - Так же, как не даст "снайперу" шанса прицельно бросить кирпич с упреждением, - добавил я. - То быстро потянет вперед, то наоборот, остановится.
  
  Я хотел было спросить, на каком расстоянии от дома упал кирпич, но Макаров меня опередил:
  - Что вам самому известно по этому делу?
  Я развел руками:
  - Только то, что несколько дней назад при весьма загадочных обстоятельствах погиб хороший человек, Михаил Борисович Богданов. Все остальное я хочу выяснить. Времени у меня пока не было, я к вам прямо с поезда.
  
  - А ближе, чем в Питере, ваш заказчик не мог найти частного детектива? - с издевкой вопросил следователь.
  Я смиренно ответил:
  - Сами знаете, начальство и заказчик всегда умнее исполнителя.
  Макаров кивнул, и, видимо, вспомнив, что мне он тоже не ровня, спросил:
  - Что вы можете сказать о Харитонове, бизнес-партнере потерпевшего? Могли быть у него основания желать смерти Богданова?
  Я ответил не задумываясь:
  - С Харитоновым, одним из ваших областных олигархов, лично не знаком. О его делах с Михаилом ничего не знаю.
  - Плохо, - в голосе Макарова были и упрек, и сожаление. - А с вдовой вы знакомы? Какие у них в семье были отношения?
  - Насколько мне известно, отношения в семье были хорошие.
  Макаров скорчил такую мину, что я впервые за время разговора почувствовал к нему неприязнь, но, разумеется, вслух ничего не сказал.
  - А про Анохина, директора областной типографии, что можете сказать?
  Я просто развел руками.
  
  Макаров встал из-за стола, давая понять, что разговор закончен.
  - Значит так, - веско сказал он. - У меня нет оснований для того, чтобы запретить вам частное расследование причин, повлекших невезению Богданова угодить под летящий кирпич.
  После небольшой паузы следователь продолжил с угрозой в голосе:
  - Но если я узнаю, что вы интересуетесь обстоятельствами падения кирпича, сделаю все, чтобы вас лишили лицензии и привлекли к ответственности. Вам понятно?
  Я кивнул, и слово в слово повторил последнюю фразу Макарова. На прощание он крепко пожал мне руку и пожелал удачи.
  
  Харитонов, олигарх областного масштаба, являл собой пародию на дона Карлеоне и не пытался этого скрывать. Черный костюм при белоснежной рубашке, "сталинский" стол с зеленым сукном, фотография с женой и сыном в рамке. Даже два субъекта в его кабинете, лысый очкарик и здоровяк с короткой стрижкой, оба лет под сорок, были похожи, соответственно, на консильори и капорегиме. Наверняка над Харитоновым посмеивались по этому поводу, но мне наоборот почему-то стало легче от таких декораций. Когда от человека чего-то хочешь, не грех и подыграть его невинным шалостям. Гораздо трудней разговаривать с другими бывшими бандитами, надевшими на себя маску исключительно добропорядочных людей и начисто лишенными самоиронии.
  
  - Слушаю вас, - сухо сказал "дон", когда я уселся на предложенный стул.
  Я представил, что разговариваю с ожившим "крестным отцом", и потому заговорил почти смиренно:
  - Помогите мне, пожалуйста. Я хочу выяснить, почему погиб Миша Богданов.
  Харитонов зло усмехнулся:
  - Я тоже хочу знать, какая..., - он все-таки воздержался от ругательства, - угрохала Мишеля.
  И он замолчал, а я не знал, как продолжить разговор. Выручил коротко стриженый здоровяк. Он спросил:
  - Я что-то упустил в изменениях законов? Вроде бы частным сыщикам запрещено расследовать дела об убийствах?
  Я повернулся к "капорегиме" и ответил:
  - Я только что из прокуратуры. Мне запретили лезть в то, откуда взялся кирпич, но дали понять, что я смело могу интересоваться жизнью Михаила вплоть до последних ее, этой жизни секунд.
  Фраза получилась витиеватой и даже пафосной, но здоровяк прекрасно все понял. Не стесняясь дона, он грязно выругался и спросил:
  - Кто следователь?
  - Макаров. Вы знаете его?
  Капорегиме кивнул и не сказал, а прямо таки прошипел:
  - С-сука. Вот ведь не ждал от него.
  
  Харитонов решительно напомнил о том, кто здесь хозяин:
  - Что это значит?
  - А значит это то, что они возбудили уголовное дело по статье за убийство по неосторожности. И сядет, скорей всего, не настоящий виновник, а Гарик Миканасян.
  Я вопросительно посмотрел на здоровяка, и он пояснил:
  - Борисыч, царство ему небесное, полгода назад въехал в новый дом. А строила этот дом фирма Гарика. Получается, что он крайний, если с крыши только что построенного дома на головы приличным людям кирпичи падают.
  Я демонстративно повернулся всем телом в сторону капорегиме. Пусть дон Карлеоне позлится, что его игнорируют, зато, быть может, заговорит по-человечески, если захочет к себе внимания.
  - Поставьте себя на место милиции, - сказал я здоровяку, - как им расследовать дело по убийству, если повреждения нанесены кирпичом, разогнанным до скорости больше семидесяти километров в час.
  - То есть, все-таки с крыши кирпич упал? - спросил здоровяк и я кивнул.
  Немного подумав, он помрачнел.
  - А ведь точно, преднамеренное убийство любой адвокат отобьет. Допустим, найдут того, кто хотел убить Борисыча. Но как докажут, что он умышлено и так точно бросил с крыши кирпич? Надо быть полным лопухом, чтобы пытаться убийцу разыскать и обвинение предъявить. Гораздо проще Гарика "закрыть".
  
  Похоже, здоровяк крепко уважал покойного и всерьез огорчался его смерти. Интересненько. Необычно для бывшего мента, прошедшего огонь, воду и медные трубы.
  Однако хозяина больше не стоило игнорировать, его раздражение буквально вымораживало замкнутое пространство кабинета. Я обратился к нему:
  - Как по вашему мнению, Михаил мог быть невезучим человеком? Неудачником, которому ничего хорошего сверху не достанется, кроме кирпича на голову?
  
  Довольный тем, что субординация восстановилась, дон криво усмехнулся и сказал чуть свысока:
  - Миша, и неудачник?! Да если бы речь шла об удачливости, этот хренов кирпич должен был рассыпаться в воздухе. Или улететь обратно на крышу, прибив ту суку, которая... - он не договорил, и махнув рукой, обратился к молчавшему доселе лысому "консильори", - Расскажи, Паша, как мы с Михаилом познакомились.
  
  "Консильори" поправил очки, совсем как отличник перед ответом на уроке, и заговорил негромко, но очень четко, как будто заранее учил текст:
  - Лет десять назад, точнее, в марте девяносто девятого года, Владимиру Францевичу, - он кивнул на Харитонова, - позвонили из банка и сказали, что к ним обратился за кредитом очень интересный человек. По формальным обстоятельствам банк дать денег не мог, но сам проект предлагался весьма толковый. Суть в следующем. Михаил Борисович с детства дружил и с головой, и с руками, и с техникой. Он окончил полиграфический техникум и поступил работать в областную типографию.
  
  Неожиданно для всех консильори как будто чем-то поперхнулся, выругался, и ...перекрестился.
  - Володя, налей по двадцать капель, - без тени пиетета обратился он к Харитонову.
  Харитонов удивленно посмотрел на него, но не возразил, вытащил из тумбы своего огромного стола початую бутылку коньяка и коробку со стопками.
  Пока дон привычно-проворно разливал по стопкам, быстро соображающий здоровяк успел понять, в чем дело.
  - Точно, Паша. Ты ведь почти эти же слова на похоронах говорил. Про славный трудовой путь, про светлую голову и золотые руки. Паша у нас, пояснил он мне, - не только силен в математике, как папа у Васи, но еще говорить горазд... да, жаль Борисыча.
  
  Мы молча выпили, и, не дожидаясь просьбы консильори, Харитонов продолжил рассказ за него.
  - Типографию немцы разрушили во время оккупации. После войны ее восстановили и оборудовали привезенными по репарации или контрибуции, как оно там правильно называется, немецкими станками. Сперва старые мастера, а потом и Мишель все эти станки так содержали, что вся техника до сих пор работает. Первый проект Мишеля был такой: какая бы ни была техника надежная, все-таки она устарела, глянцевые журналы на ней не напечатаешь. А денег на обновление - не дают. Мишель договорился с директором, что организует под боком гостипографии свое ООО, найдет денег на новую технику, которой недостает, и будут они работать в симбиозе. Паша, - он кивнул на консильори, - проверил все расчеты, Иван, - он кивнул на здоровяка, - пробил Мишеля на предмет морального и материального облика, и я решил рискнуть. Впрочем, Мишель и денег просил немного, всего...
  Харитонов хотел было назвать сумму, но осекся.
  - Последний взнос по кредиту Миша выплатил на неделю раньше срока. Поблагодарил хорошим коньяком и спросил, можно ли обращаться еще. Мы к тому времени его знали, как облупленного, знали, что его интересует техника, а не деньги.
  
  Раз уж дон разговорился, я изобразил на лице почтительное внимание.
  
  - Второй раз он попросил денег на большой печатный станок для собственной типографии. Красиво подкатил, помнишь, Паша? - обратился он к консильори.
  Тот улыбнулся и кивнул:
  - Это его Татьяна научила. Миша обращался к шефу точь-в-точь как в книжке. Дескать, теперь он может обратиться и в банк, но не хочет обходить своего первого инвестора, который так ему помог в решающий момент.
  Я догадался, о какой именно Татьяне идет речь - о вдове погибшего.
  - Михаил затеял купить в Германии оборудование 1965 года выпуска. Мы посмеялись, предложили не жадничать, а поискать что-нибудь современное. Он посмотрел на нас как на идиотов и прочел целую лекцию по истории полиграфии. То, что он хочет купить - последнее такое надежное из "деккеровской" техники, той фирмы, что привезли в наш город после войны. Печатные машины шестьдесят пятого года более совершенные, чем те, на которых еще Геббельса печатали, но такие же долговечные и неприхотливые. И главное, что их ничего не стоит восстановить и отладить, потому что поддерживать в рабочем состоянии репарационные машины было гораздо сложнее и дороже. Мы посмотрели цифры, получалось более чем заманчиво. А Миша подлил масла в огонь, сказал, что такие машины можно сдавать в аренду, прямо как недвижимость, поскольку они надежные, как автомат Калашникова. Тут у нашего шефа глаза и загорелись.
  
  - А сам, можно подумать, не проникся? - съязвил Харитонов.
  Павел пожал плечами и продолжил:
  - По утверждению Миши этих машин было выпущено всего около тридцати штук, а потом в "Деккере" увлеклись электроникой, а на качестве железа стали экономить. Михаил нашел в Интернете троих владельцев таких машин, готовых их продать по цене чуть выше металлолома. Проблема была только во ввозе в Россию. Шеф с Михаилом съездили в Германию, покатались там, поискали, поторговались...
  Он замолчал, и с усмешкой уставился на меня. Я посмотрел на Харитонова. Тот тоже наблюдал за моим лицом.
  - И сколько привезли? - спросил я дона с неподдельным любопытством.
  - Шесть! - гордо объявил он. - Первую печатную машину Михаил восстановил и поставил в своей типографии. Мы договорились ее не продавать, а использовать как образец. Четыре следующих были мои, они разлетелись, как горячие пирожки, и я с лихвой отбил все вложенные деньги. Последний экземпляр, по совету одной сволочи, которая эту идею подсказала не мне, а Михаилу, через Интернет ушел с аукциона обратно в Германию. Самой фирме "Деккер".
  
  Кто именно эта "сволочь" догадаться было нетрудно - по лицу Павла, виноватая мина на лице которого вовсе не выглядела искренней.
  
  - Короче, - сказал Харитонов с жесткостью настоящего дона Карлеоне. - Резюмирую. Та сука, которая сбросила Мише на голову кирпич, должна быть найдена и наказана. Ты "Крестного отца" читал?
  Я коротко кивнул.
  - Говорю при людях, - он кивнул на своих помощников, - я редко цитирую дона Карлеоне, но сейчас говорю его словами. Кирпич этот - наезд и на меня. Лично. Это понятно?
  Я снова кивнул.
  - Мне по барабану, почему и для кого ты ищешь убийцу. Я должен знать, что ты накопаешь. Для этого есть препятствия?
  На этот вопрос я вместо жестов твердо ответил "нет" и спросил в свою очередь:
  - А тебя не пугает, что убийцей может оказаться кто-то из приближенных к тебе? И по закону я должен всю информацию в первую очередь передать не заказчику, не тебе, а в соответствующие органы. И поступлю именно так.
  Мы уставились друг на друга как два барана на мосту с односторонним движением. На этот раз я не собирался изображать почтения к дону. Не знаю, сколько бы мы еще строили друг другу глазки, обстановку разрядил здоровяк - капорегиме:
  - Вы прямо как орел и вертолет в афганских горах.
  Харитонов, видимо, знал эту историю. Он сразу расслабился и кивнул мне на капорегиме, предлагая послушать.
  - Большой орел всегда вылетает навстречу "вертушке", если та впервые попадает к нему на территорию. И у летчика есть три варианта: или расстрелять птицу из пулеметов, или не сворачивать, чтобы погубить и орла, и себя, и машину, или свернуть с пути орла.
  
  Татьяна, вдова погибшего Михаила, открыла мне дверь, даже не спросив "Кто там?". Впрочем, причина такой беспечности стала ясна, как только я вошел в просторную прихожую. На стене висел монитор с полной и четкой панорамой лестничной клетки, а из-за спины хозяйки выглядывал белый американский бульдог, двойник того, что на эмблеме каких-то иностранных войск. Собака смотрела на меня совершенно равнодушно, даже не примериваясь, за что схватить, если на то будет команда или необходимость.
  Первой заговорила Татьяна:
  - По телефону вы сказали, что знали Мишу и хотели бы о нем со мной поговорить.
  - Да.
  - Давайте пройдем на кухню, - предложила она.
  Я прошел, присел на предложенный стул и попросил:
  - Покажите, пожалуйста, его школьные фотографии.
  Когда она принесла альбом, я быстро нашел нужный снимок и спросил:
  - Узнаете?
  Черно-белый снимок был замечательный. Еще бы, ведь снимал сам руководитель фотокружка, да не абы чем, а трофейной "Практикой".
  
  Двое десятилетних мальчишек возятся с моделью крейсера, уже почти законченной. Мишка своими невероятно ловкими пальцами приклеивает крохотный кнехт, а я, приоткрыв рот, наблюдаю за ним.
  В детстве мне такой ракурс казался обидным, но сейчас я четко осознал, что мудрый фотограф снял все правильно. Мишка делал всю тонкую и сложную работу, а я - что попроще.
  
  Татьяна улыбнулась и сказала:
  - Миша про вас рассказывал. Вы Леня, живете в Петербурге, работаете в ФСБ подполковником.
  Подивившись столь несообразному обороту речи, я попросил:
  - Таня, будьте добры, не говорите никому кем и где я работаю, ладно? И не удивляйтесь, если кто-то считает меня частным детективом.
  - Хорошо, - легко согласилась она, - Только и я вам повторю то же, что сказала милиции. Я готова отвечать на любые вопросы, вплоть до самых личных, если это хоть как-то поможет найти убийцу.
  
  Друг моего детства Михаил Богданов был женат на потрясающе сильной женщине. Татьяна смогла даже извиниться и выйти из комнаты, разрыдавшись уже в коридоре, без свидетелей.
  
  Через десять минут она вернулась. Чтобы хоть как-то вернуть доверительные отношения, я сказал:
  - Мы с Мишкой жили в разных концах города, но я шел к остановке в сторону его дома. Он всегда останавливался у окон типографии, подолгу смотрел, как печатные станки в цокольном этаже печатают школьные тетради.
  - Он рассказывал, - кивнула Татьяна. - И через год как вы ушли из кружка, Мишу у типографии поколотила шайка Харитонова.
  - А вот этого я не знал, - сказал я совершенно искренне. - И он припомнил это дону Карлеоне?
  Я нарочно так назвал Харитонова, но Татьяна не заметила уловки.
  - Да, когда мы были в Германии. Получилось очень смешно. Я сразу посмотрела на Галину, Володину жену, думала она посмеется и покажет мне язык, дескать, смотри, мой всегда был круче твоего. Я ждала шутки, но Галина загордилась всерьез, и мне стало ее жалко.
  - Почему? - снова удивился я.
  - Ну как же! Галина красивей и моложе меня, уверенная в себе дама, владелица престижных магазинов, муж у нее стройняга, симпатяга, в футбол с молодыми наравне бегает, а она мне завидует. Мне, которая за границу впервые выбралась куда-то кроме Турции. Потому что дон-то ее Харитонов конечно дон, но в отличие от настоящего Карлеоне, поборника семейных ценностей, блудень еще тот.
  "Козел он, этот Макаров", - подумал я, вспомнив какую кислую мину скорчил следователь при упоминании об отношениях в семье погибшего Мишки.
  
  Моя просьба дать посидеть за Мишкиным компьютером Татьяну ничуть не удивила. Сама она села в кресло в углу комнаты и наблюдала за мной, изредка грустно улыбаясь. Скорее всего, именно так она сидела, когда на моем месте работал ее муж. Посидев немного, она ушла на кухню варить кофе. Воспользовавшись моментом, я быстро скопировал и нужную мне для работы информацию и отправил на свой почтовый ящик.
  
  Знакомое с детства здание типографии ничуть не изменилось с той поры, когда мы с Мишкой ходили мимо него по дороге из Дворца пионеров. Вот только вместо станков тетрадной линии через грязные стекла цокольного этажа можно было разглядеть, что весь полуподвал забит огромными рулонами сероватой газетной бумаги.
  Подавляющее большинство чиновников брезгливо-высокомерно относятся к частным детективам, поэтому Анохину, директору типографии, я мельком показал темно-красную корочку и отрекомендовался как давний знакомый Михаила.
  - Приехал, думал, сделаю сюрприз, вспомним детство золотое. А вышло вон оно как, старый друг три дня как в сырой земле. Татьяна моего телефона не знала, так что я и на похороны не попал.
  - Да я и сам на похоронах не был, - сказал Анохин, - в Петербурге был, в командировке. Только вчера все узнал. Говорят, непонятно, несчастный случай или убийство?
  Я махнул рукой, поморщился и ответил:
  - Сто девятая, вторая часть.
  - Простите?
  - Убийство по неосторожности. Скорее всего, никто из строителей и не сядет. Такие дела спускают на тормозах, - и я красноречиво показал пальцами, будто считаю деньги.
  Он понимающе кивнул и спросил:
  - Так чем могу быть вам полезен?
  Я ответил чистую правду:
  - Дело к пенсии подходит, скоро погоны снимать. А я их давненько, мальчишкой после школы надел. Приехал в последний отпуск на малую, так сказать, родину, ностальгирую. Представляете, нашел даже модели крейсера "Новик" и парохода "Гоголь", они в приемной губернатора стоят.
  - Да вы что? - воскликнул Анохин. - Я видел их много раз. Так это вы делали?
  - Мы с Михаилом Богдановым. С "Новиком" мы возились полтора года. И три-четыре раза в неделю шли от Дворца пионеров мимо этого здания.
  - Останавливались и смотрели, как "деккеры" печатают тетради? - договорил за меня Анохин. - Ничего удивительного. Давно известно, что работа печатного станка оказывает на человека гипнотическое действие. Получается, что это зрелище Михаила Борисовича затянуло в полиграфию на всю жизнь.
  Он встал и подошел к окну.
  - Жалко, что Михаил от техники ушел в коммерцию. Впрочем, как говорится, вольному воля.
  - Почему же ушел от техники? Татьяна говорит, что он днями и ночами возился со своими печатными машинами.
  Анохин брезгливо поморщился:
  - Разве "деккер" - это техника? Техника, конечно, тут я погорячился, но все равно это вчерашний день. Да и не только в технике дело. Гордыня. Михаил не хотел быть одним из членов команды такого "Новика", какого вы с ним делали в детстве. Захотел стать владельцем хоть и маленькой, но своей яхточки.
  - Это на него похоже, - подумав, сказал я. - Скажите как специалист, а чем особенны, эти "деккеровские" машины? Почему Мишка так к ним прикипел?
  
  Анохин вытащил из принтера лист белой бумаги и сказал:
  - Смотрите.
  Он оторвал несколько ровных полосок вдоль листа.
  - И смотрите теперь.
  Он взял еще лист, и попытался такими же движениями оторвать полоски поперек, но ничего не получилось. По короткой стороне бумага рвалась криво.
  - Современному принтеру или ксероксу все равно, какой стороной попадет в него бумага, вдоль или поперек волокон. Полиграфические машины гораздо нежней и точней, в них какую попало бумагу не сунешь. Та же история и с краской, и с пластинами. Но экономия экономией, а потребителю хочется качества, глянца и пикселей. Мы много спорили с Михаилом по этому поводу, но так и не пришли к единому мнению. Впрочем, если учесть сегодняшнее кризисное время, может он и прав.
  Анохин снова встал и отвернулся к окну.
  - Знаете, - сказал он, - пусть этот спор так и останется открытым. Мне почему-то хочется это тихо прошептать у его могилы. Вы не знаете, где он похоронен?
  - Нет, - ответил я, - но раз уж мы с вами не были на похоронах, то попрощаемся с Михаилом на кладбище на девятый день?
  
  
  На девятый день Харитонов предложил прямо с кладбища поехать к нему в офис. Анохин замялся, пытался было сослаться на дела, но уговаривать его поехать с нами долго не пришлось.
  Едва мы все успели помыть руки "от кладбища" и сесть за кофейно-коньячный стол, охрана доложила Харитонову, что к нему направляется следователь прокуратуры Макаров. Я сделал вид, что удивился, Татьяна брезгливо поморщилась, Анохин удивленно смотрел на Татьяну. Помощники Харитонова переглянулись между собой, но как-то уж очень равнодушно, а Харитонов со столь же равнодушным выражением лица достал из бара еще одну стопку.
  
  Макаров вошел в кабинет без стука, без приглашения уселся за стол и вопросительно уставился на меня. Я, в свою очередь, принялся в упор рассматривать следователя. Моему примеру последовали остальные. Макарова это ничуть не смутило.
  - Толковая у вас охрана, господин Харитонов. Не стали томить на входе представителя власти, доложили и сразу провели. Не то, что иные бизнесмены...
  - Комплимент услышан, мне приятно. Что дальше? - холодно спросил Харитонов.
  - Интересная компания подобралась, - не обращая внимания на тон дона, продолжал следователь. - Частный сыщик, олигарх с темным прошлым и двумя подручными, директор госпредприятия и богатая вдова...
  - Ну хватит! - не выдержала Татьяна. - Ванечка, скажи мне как юрист, я обязана слушать оскорбления этого клоуна или могу пойти домой, и пусть меня под конвоем приводят на нормальный допрос?
  Названый "Ванечкой" капорегиме, не спрашивая разрешения шефа, нажал кнопку селектора и скомандовал:
  - Тема, возьми мою машину и отвези Татьяну Степановну домой. Проводишь до дверей квартиры и сдашь с рук в лапы собаки. Все понятно? Выполняй!
  Как только дверь за Татьяной закрылась, Макаров как будто скинул маску трамвайного зама, и сказал уже совсем другим тоном:
  - Правильно. Не нужно ей слушать, о каких вещах мы будем говорить. И так досталось человеку.
  Все удивленно вытаращились на следователя, а он невозмутимо спросил у меня:
  - Ну что, сыщик, нашли чего интересного? Тогда рассказывайте, самое время.
  
  Я глубоко вздохнул и заговорил.
  - Начнем с того, что я верю Владимиру Францевичу. Мне доводилось работать с Мишкой в команде, хоть это и было очень давно. Еще мальчишкой он по какой-то интуиции умел быть благодарным к своему напарнику, внушить гордость за общую работу, хоть и делал самое сложное только сам. Ты сидишь, как обезьяна в сотый раз перекрашиваешь, шпаклюешь, шкуришь и снова перекрашиваешь корпус корабля, а Мишка колдует над красивыми крохотными детальками и развлекает тебя разговорами. Смотришь, как он работает, и совсем не хочется филонить или бросить все к чертовой матери. Потому что веришь Мишке, что на выходе получится такая вешь, что будешь долго ею гордиться.
  
  Я ждал, что Макаров как-то прокомментирует мои воспоминания, но он промолчал.
  - Все серьезные модели мальчишки делали группами, но такого тандема, как у нас с Мишкой ни у кого не получалось. Остальным хотелось по очереди делать самое интересное. И наоброт, многим не нравилось выполнять только самые грязные и простые операции. А то, как распределяли роли мы, многих почему-то раздражало. Мне пытались объяснить, что я шестерка при Мишке, но такие умники сразу получали по зубам, я ведь не Мишка из престижной школы с углубленными иностранными языками, в городском Шанхае рос. Тогда нам стали гадить исподтишка. То в краску чего-нибудь подмешают, то вообще нашу модель на пол сбросят. Меня из кружка выгнали, когда я одному такому от души по роже надавал.
  
  Вот теперь подал голос и Макаров:
  - То есть, вы допускаете версию, что мотивом убийства Богданова могла быть зависть? Именно кирпич на голову, как клеймо неудачнику? Зависть к тандему Богданова с нашим местным доном Карлеоне?
  - Да, - ответил я. - Если завистник обладает телекинезом или умеет на расстоянии насылать осадки в виде кирпичей на чужие головы, то можно допустить именно такой мотив преступления: ненависть или зависть. Не зная Михаила с детства и не зная, что Владимир Францевич всерьез относится к образу дона Карлеоне, любой человек будет считать, что Богданову просто так, "на дурака", выпал счастливый лотерейный билет. Всего за несколько лет стать единоличным владельцем типографии - фантастическое везение.
  
  - Таким образом, - сказал Макаров, - вы считаете, что ни у вдовы, ни у Харитонова не было повода желать покойному столь странной и нелепой смерти?
  - Ни малейшего, - уверенно ответил я. - Со смертью Богданова они ничего не приобрели, только потеряли.
  Макаров повернулся к Анохину:
  - А вы что обрели или потеряли со смертью Михаила Борисовича?
  Тот невозмутимо пожал плечами и ответил:
  - Все, что я мог потерять от живого, - он выделил это слово, - Михаила, я потерял задолго до его нелепой смерти. И даже до его работы в типографии. Если бы старики-умельцы до него, а потом и сам Богданов подумали о будущем, они бы отказались чинить и латать железо времен царя Гороха, и получили бы еще в хорошие для страны времена нормальное современное оборудование. Впрочем, это не их вина, что с исполнителей взять. Мой предшественник, прежний директор дальше своего носа ничего не видеть не хотел.
  
  Неожиданно в разговор вмешался консильори Паша:
  - Я бы вас попросил не наговаривать на покойного Михаила Борисовича и на старого директора. И не потому, что о мертвых или хорошо, или ничего. Так, как ваша типография работала совместно с фирмой Михаила Борисовича, при вашем руководстве она не работала никогда. Несколько центральных издательств печатали свои бестселлеры именно в нашем городе, про школьные учебники я даже не говорю.
  - Откуда вы можете знать? - запальчиво спросил Анохин.
  - Нам ли не знать, - спокойно ответил ему Харитонов. - Ведь это был наш первый кредит Михаилу, а за своими деньгами мы следим очень строго.
  - И что вы этим хотите сказать? - спросил Анохин.
  - Я хочу этим сказать, что вы очень хреновый руководитель, - сказал Харитонов. - И ненавидели Богданова.
  - И этого мне было достаточно, чтобы таким нелепым образом его убивать?
  Харитонов сделал вид, будто что-то прикидывает в уме, а потом с сожалением покачал головой:
  - Согласен. Недостаточно.
  
  Я спросил, глядя в глаза Анохину:
  - А куда делись старые печатные машины из типографии? Например, "деккеровская" линия, на которой печатали тетради? Которую по репарации привезли из Германии после войны?
  - Откуда мне знать? - возмутился Анохин, но тут же осекся. - Сдали в металлолом.
  - Когда? - требовательно спросил я.
  Анохин хотел было возмутиться, но увидел, что все присутствующие смотрят на него, тоже ожидая ответа.
  - Месяц назад, - неохотно ответил он. - Этот хлам только место занимал.
  Харитонов переглянулся со своими помощниками, и здоровяк Иван выразил их общее мнение коротким непечатным словом, а очкарик Павел пояснил:
  - Когда Михаил Борисович удачно продал отремонтированный "Деккер" из числа тех, что мы привезли из-за границы, у нас, - он покосился на своего шефа, возникла идея.
  - Да моя это идея, не жмись, - спокойно сказал Харитонов. - Я предложил Мише толкнуть тем же дойчам старые станки из типографии.
  - И что же покойный? - с любопытством спросил следователь.
  - Категорически отказался в этом участвовать, - почему-то опустил глаза, ответил Харитонов.
  - И вы отказались от возможности заработать? - недоверчиво спросил Макаров.
  - Да какой там заработок, - отмахнулся Харитонов. - С четырех моих машин из шести привезенных я снял чистыми почти пол-лимона евро и остался для всех белым и пушистым. А тут за сотню-другую так в говне измажешься, что...
  Он замолчал, давая понять, что и говорить здесь не о чем.
  - Миша напомнил вам про одну книгу? - спросил я Харитонова.
  - Нет, - ответил тот. - Он предложил еще и орденов у ветеранов прикупить, чтобы зря два раза в Германию не мотаться.
  Судя по лицу следователя, он не поверил ни одному слову Харитонова, но мне это было неважно.
  - Скажите, Владимир Францевич, вы советовались с директором типографии, - я кивнул на Анохина, - по поводу идеи продать за границу исторические станки?
  - Нет. Какой смысл, если Миша не согласен?
  
  Макаров хотел было что-то спросить у Анохина, но я жестом его остановил.
  - У меня еще не все. Со смертью Михаила получается полная мистика с готикой. Начнем с того, что Михаил не дожил всего два месяца до юбилея - двести лет немецкой фирме "Деккер".
  Все смотрели на меня как на фокусника, который вот-вот всех удивит чем-то небывалым. В другое время я бы обязательно воспользоваться моментом, чтобы выдержать долгую паузу. Но, вспомнив, как прятала слезы вдова друга детства, я отказался от дешевой театральщины.
  - На форуме официального сайта фирмы "Деккер" некто Михаил Богданов предлагает будущим юбиляром их же продукцию, выпущенную в 1939 году. И просит ни много, ни мало - шестьсот тысяч евро за все, оптом, так сказать.
  По офису раздался дружный вздох. Я не стал смотреть, кто как отреагирует, продолжил:
  - В отличие от других желающих обогатиться на старой технике, с Богдановым администраторы обращаются очень вежливо, называют по имени-отчеству, хоть в сообщении отчества и нет. И соглашаются на эту цену. Я специально походил по сайту и нашел причину такого особого отношения. Михаил входил в первую пятерку экспертов по деккеровской технике.
  Я развернул перед Макаровым стопку цветных распечаток.
  - Вот, тот самый разговор о продаже техники.
  Следователь, не стесняясь то ли азарта, то ли жадности впился глазами в бумаги, но тут же разочарованно сказал:
  - Так здесь же все по-немецки! А перевести?
  Еле сдерживая ругательство, я сказал:
  - Там кроме букв есть еще и цифры, они почти на всех языках одинаковые.
  И тут до следователя дошло.
  - Дата! Богданова уже три дня, как в живых не было! - воскликнул он и спросил с тревогой, - А это может быть доказательством.
  - Может, может. Не справятся ваши орлы - обратитесь в местное управление ФСБ. Наверняка там и переводчик найдется.
  Увлеченный новыми перспективами следствия, Макаров пропустил мою колкость мимо ушей. И пока он, шевеля губами, пытался разобрать текст на немецком языке, я сказал:
  - Там говорится, что официальным продавцом будет выступать российское ООО "МББ-принт", и даже указаны реквизиты, а это значит...
  - Да знаю я, что это значит. Вы нас, провинциалов, совсем-то лопухами не считайте!
  - В таком случае, - сказал я, - у меня все. Вы дали добро разобраться с последними днями Михаила Богданова, я сделал что мог. Вы запретили заниматься траекторией полета кирпича - я к этой физике не прикасался. У меня все.
  В офисе повисла тишина. Не спрашивая разрешения, я встал и подошел к кофейному агрегату. Техника оказалась не столь уж и мудреной, и я эгоистично включил ее на одну порцию.
  
  - Ну что же, - сказал за моей спиной Макаров, - давайте подводить итоги. Как процессуальное лицо в расследовании убийства Богданова Михаила Борисовича, я довожу до сведения присутствующих, что по факту гибели Богданова возбуждено уголовное дело по статье сто пять.
  Он выдержал роскошную паузу, прежде чем продолжить. Что делать, даже следователи питают слабость к театральным эффектам. Все мы хомо сум, и ничто человеческое нам не чуждо.
  - Тщательно спланированное, заранее подготовленное, преднамеренное убийство.
  - Когда? - иронично спросил здоровяк Иван.
  - Что "когда"? - не понял следователь.
  - Когда возбудили дело по умышленному убийству, сейчас, или сразу по факту смерти?
  Я снял с решетки неполную чашку и вернулся за стол, очень хотелось посмотреть на физиономию Макарова. Молодец, капорегиме, в самую точку попал со своим вопросом.
  
  - Напрасно вы иронизируете, - обиделся следователь. - Я собирался рассказать, что же все-таки было с кирпичом, но раз это вам неинтересно...
  Он сделал вид, что собирается уйти.
  - Вы на машине? - весело спросил Иван. - Или дать команду вас отвезти?
  Я тоже невольно улыбнулся и подмигнул крепышу. Да уж, хорошего опера потеряла местная милиция в его лице. Капорегиме прекрасно понял, что никуда Макаров не уйдет, любые амбиции для следователя ничто по сравнению с возможностью ковать информацию, пока, как говорится, горячо. И не ошибся, разумеется. Макаров сел на место, собрался с мыслями и сказал:
  
  - Девять дней назад, в двадцать два сорок позвонили в "скорую" и в милицию. Сообщили, что возле дома, где проживал, как мы знаем, Богданов, лежит человек с разбитой головой, а рядом воет большая собака. Первой приехала "скорая". Это было нашей удачей, потому что врач оказался собачником и обратил внимание, что пес между завываниями зло лает не просто вверх, а на балкон второго этажа. Он же и позаботился о псине, пока не пришла хозяйка. При другом раскладе собаку бы просто пристрелили наши доблестные сотрудники... нда.
  
  Макаров помолчал, глотнул воды и продолжил.
  
  - Милиция, как ей и положено, обошла все квартиры, но свидетелей, конечно, не нашлось. Зато на крыше, на самом краю, обнаружили еще три точно таких же кирпича. На следующий день поступили результаты экспертизы: кирпич сброшен со второго или третьего этажа, не выше. На третьем этаже живет вполне нормальная семья, не было оснований им не верить, а вот квартира на втором этаже еще не продана, бесхозная, так сказать.
  
  - Мало этого. Не продана и квартира напротив, у которой окна выходят в другую сторону. Но, что характерно, петли дверей обеих квартир недавно смазывали одним и тем же составом, и оба замка открывались-закрывались неродными ключами. Получается, преступник бросил кирпич на голову жертве, а пока шум-гам да поиски, просидел в квартире, на которую никто и не подумает. Вот тогда я первый раз и запустил "утку", что по данным экспертов кирпич прилетел именно с крыши. Привели ко мне под белы рученьки гражданина Миканасяна, хозяина дома и директора строительной фирмы в одном лице, и я ему выложил альтернативу: или я посажу реального убийцу, или крайним за убийство по неосторожности будет лично он. Так что прямая ему выгода помогать следствию со всем возможным и невозможным рвением.
  
  - И Гарик, конечно, расстарался? - язвительно спросил Харитонов.
  - Еще как. Собрал всех своих работников, кто имел доступ к ключам от непроданных квартир, устроил им мозговой штурм с пристрастием. И общими усилиями трудового коллектива под воздействием кнута и пряника следствие вышло на четкий след человека, имевшего возможность снять слепки с ключей от обеих квартир.
  - Так что же вы дурака валяли с этой экспертизой? - спросил Харитонов.
  - Так есть след, а на кого его примерять в полумиллионном городе? Есть отпечатки пальцев в обеих квартирах, не везде их преступник стер, есть приметы того, кто ключи брал, а где его искать? И как понять мотив преступления, если у вас в ваших бизнесах все за черный нал, и если вы друг друга и за медный грош, и за недоброе слово порезать можете?
  
  Никто не ответил на столь грозное обвинение.
  - И тут на тебе, рояль из кустов, частный сыщик объявился. На тупых и ленивых ментов он не надеется, сам хочет разобраться. Вот тогда я снова дезинформацию про такую экспертизу и запустил. Чтобы преступник расслабился, решил, что ленивые менты решили глубоко не копать, списать все на несчастный случай.
  
  Все взгляды устремились на Анохина.
  - А что вы на меня так смотрите? У меня алиби! Я был в Петербурге, в командировке.
  - Серьезный аргумент, - презрительно сказал капорегиме Иван, - Целых пять часов на машине, и это если правила не нарушать.
  Макаров хлопнул ладонями по столу, невнятно выругался и вытащил из кармана телефон.
  - Коровин, отставить искать такси от дома убитого. Ищите таксистов, кто той ночью вез в Питер одного пассажира, мужчину без багажа.
  Положив трубку в карман, Макаров с наглым видом уставился на Ивана. Капорегиме сразу понял, что от него ждут активной помощи следствию. Неважно, ради помощи хозяину, вспомнить молодость на оперативной работе или просто показать себя. Какая разница, если разгадка уже где-то недалеко? И крепыш не стал заставлять себя уговаривать. Он сказал, обращаясь почему-то ко мне:
  - Алиби, она такая штука, то оно есть, то его нет. Бывает, работает человек в другом городе, ночей не спит, о благе народном печется, а кто-то в это время с его мобильного телефона из родного города говорит. Или просто эсэмэски передает или получает. Бывает такое? - спросил он у меня.
  - Еще как бывает, - в тон ему ответил я. - А еще очень коварная штука Интернет. Слышали такое - айпи? Не IQ, а именно айпи?
  - Как же, - радостно ответил Иван, - Мы хоть и не прокурорские, которые оперов как котов сраных гоняют, но понятие имеем.
  Тут и Харитонов решил принять участие в разговоре. Хоть и крепкие нервы должны быть у уездного олигарха с темным прошлым, но приятно выскочить из числа подозреваемых, и голос его если не звенел, то позванивал:
  - А чем собака не свидетель? Танин пес не мог не видеть человека на балконе.
  
  И тут подал голос Анохин:
  - Хватит! Хватит! Вы! Вы!
  - Что мы? - спокойно спросил Иван.
  
  Хоть и по другой причине, нежели Анохина, но меня тоже стал раздражать весь этот балаган с заведомо известным финалом. Девятый день, Мишка, Таня, а ведь у Мишки остался сын.
  Я встал и сказал:
  - Господа-товарищи, позвольте мне откланяться.
  Все, даже Анохин, с удивлением посмотрели на меня.
  - Владимир, - обратился я к дону Карлеоне, - окажите мне услугу.
  - Какую? - осторожно спросил Харитонов.
  - В приемной губернатора стоит без дела модель крейсера "Новик". Найдите возможность забрать ее и вручить Мишкиному сыну.
  - Сделаю, - пообещал Харитонов.
  
  Я кивнул ему и вышел ни с кем не прощаясь.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"