Так уж сложилось, что почти за двенадцать лет работы наша контора умудрилась ни копейки не заплатить за пресловутую "крышу". Нельзя сказать, что нам её не "прелагали". Но вот как-то всё неубедительно у них получалось. Или не вовремя?
Пятница для нас - особый день. Пятница - это баня. Но вечером. А днём - жуткая суматоха. Почему-то именно по пятницам приезжает "автобус" с клиентами, как выражается наш нотариус Лена.
Итак, пятница, год на дворе примерно девяносто четвертый. Андрей на персональной ЭВМ со скоростью израильского автомата "Узи" строчит всякие учредительные документы, Саша документы прошивает, Олег всё это дело проверяет и готовится нести регистрировать. Мне, как обычно, доверена самая интеллектуальная работа - доставать из пакетика только что полученные печати, приклеивать их на пластмассовые ручки и одновременно разговаривать по телефону. Народу толпится на наших тридцати квадратных метрах - как в троллейбусе.
Представили деловую суматоху? Так вот, именно в это время и появляются двое стриженых "Адидасов" с рыбьими глазами. По всем правилам мы должны были испугаться или хоть почувствовать неладное. Но не до того нам было, честное слово! Первым атаковал посетителей Андрей. Не поднимая глаз от монитора, он спросил посетителей голосом, полным усталости и врождённой ненависти к любому виду работы:
--
Рассказывайте, какие у вас проблемы?
Другого слова, кроме как "охренели", я про наших визитёров сказать не могу.
На Андрюшу иногда находит. Чего стоит только его (точнее, не его, а шариковское) "В очередь, сукины дети!". При этом Андрей абсолютно не смотрит по сторонам, во время авралов он видит лишь монитор и паспорта клиентов, превращая сложную процедуру разработки уставов в циничный конвейер изменения паспортных данных в шаблоне.
Озадаченные посетители сунулись было к Саше, но тот, зашиваясь в прямом смысле этого слова, отмахнулся в мою сторону. По улыбке судьбы в этот момент я по телефону консультировал кого-то именно по вопросу открытия охранной фирмы. В разговоре фигурировали слова "разрешение на стволы", "поговорите с начальником горотдела" и так далее. Сообразив, что эти "Адидасы" не клиенты, а нечто иное, я вежливо кивнул на единственный свободный стул и извинившись, продолжил разговор по телефону, уже нарочно ввернув несколько названий охранных предприятий, как вышедших из-под Андрюхиного компьютера, так и не имеющих к нам отношения. Для солидности.
Закончив разговор по телефону, ещё раз извинился перед визитёрами за свою занятость и грозно спросил Андрея:
--
Андрей Юрьевич, ты для Ткаченко сделал документы? Нет? Имей в виду, он через полчаса приедет - сам будешь с ним разговаривать.
Визитёры охренели вторично. Они ведь не знали, что речь идёт не об авторитете, который ещё не успел к тому времени погибнуть от снайперской пули, а о его однофамильце, скромном владельце сети киосков. Убрав печати в сейф, я внутренне сжался и обратился к "Адидасам":
--
Рассказывайте, господа.
Визитёры продолжали стоять. Видимо, из-за вежливости по отношению друг к другу никто из них не решился занять единственный свободный стул.
И как-то сдулись грозные посетители. Стали нерешительно смотреть друг на друга. Наконец, один из них решился, сел на стул и спросил:
--
А это, как зарегистрировать охранное предприятие?
Сказать, что у меня отлегло от сердца - ничего не сказать. Несколько лет мы ждали, что рано или поздно к нам придут и спросят "Ребята, а вы, собственно, за кем? Кому платите? Как бы нам вашей информацией попользоваться, кто в нашем городе фирмы открывает, какие у них адреса?". И кранты нашей фирме, если в городе пройдёт слух, что от нас ушли сведения бандитам, к нам никто не пойдёт регистрироваться.
Клиенты не заметили метаморфозы, которая произошла с грозными "Адидасами", но у нас-то глаз намётан! Мы на спор между собой влёт отделяли настоящих клиентов от тех, кто просто зашёл изобразить клиентов, а под этим видом попользоваться халявным телефоном и (или) выклянчить ключ от туалета.
Именно тогда мы и установили правило номер 137: если приходят урки, то Олег или Саша выходят в соседний кабинет, звонят на наш телефон и изображают клиента, которому позарез нужна консультация по охранной деятельности. А Андрей, сидя за компьютером, должен спросить у меня отчество одного из одиозных деятелей. Кстати, в ту же пятницу мы и придумали метод номер 547.
Приходит клиент получать свою контору, а у нас ничего не готово. Я начинаю орать на Андрея:
--
Всё, ты меня достал! Меня не волнует, что в отделе регистрации (куда Андрей ни разу не ходил) Аня в декрете, а Танечка - на сессии! Тебе было велено к Танечке домой заехать и привезти её на работу.
Андрей пытается оправдаться:
--
Шеф, я заезжал, её дома не было!
--
А меня не волнует! Олег сегодня вечером заедет. А ты уволен. Одевайся и иди нахрен отсюда. Я сейчас позвоню Маринке, и она будет за компьютером сидеть вместо тебя.
Пользуясь случаем, Андрей высказывает всё, что думает о моём руководстве, одевается и уходит, хлопая дверью. Офигевший клиент робко спрашивает, что же будет с его документами. И тогда в разговор вступает Олег, который как раз точно знает, когда всё будет готово. Когда обнадёженный клиент уходит, я отправляюсь на поиск Андрюхи. А тот, подлец, сидит у девушек - аудиторов, пьёт чай и жалуется на зверя-шефа. Судя по тому, с каким осуждением смотрят на меня девушки, Андрей не поскупился на "факты". Мне, разумеется, чаю не предлагают, а Андрею говорят, что ему лучше не возвращаться. Андрей возмущается:
--
Шеф, а ты не мог меня сперва у адвокатов поискать, вокруг дома походить? Видишь, я ещё чай не допил!
С правилом 137 и урками курьёзный случай произошёл года через три, когда мы уже успокоились с вопросом о крышах-мышах и даже обнаглели до такой степени, что повесили коробочку с прорезью для денег и надписью "Сбор средств фонд поддержки будущих заключенных и осужденных "Не зарекайся!".
Если идти от Центрального рынка в сторону Онежского озера, то на двух-трех сотнях метрах пути вы пройдёте мимо следующих достопримечательностей нашего города:
--
следственный изолятор;
--
прокуратура;
--
здание, где находится наша контора;
--
городской суд;
--
Министерство юстиции;
--
Дворец Пионеров;
--
баня.
Именно поэтому в нашем здании поселились целых три коллегии адвокатов, и в холле-курилке теперь постоянно толпятся всякие присмиревшие хулиганы, а так же их несчастные родители. Чего только не услышишь, пока куришь или проходишь мимо. Мы один монолог даже наизусть выучили: "Не изолятор, а хуже, чем концлагерь у фашистов. Не кормят, вода только из-под крана, из душа вода еле капает, а у ребят и мочалки нет, чтобы раз в неделю помыться".
Итак, возвращаюсь я как-то с обеда, а перед моим столом двое урок сидят, меня лично дожидаются. Глаза, как водится, рыбьи, руки все синие от наколок. Но сидят скромно, не выступают. Спрашивать на андрюхин манер "Какие у вас проблемы" я постеснялся, и спросил просто:
--
Чем могу быть полезен, господа?
Старший из урок вместо ответа кивнул на коробочку для денег и грозно спросил:
--
Засылают?
Почувствовав, как холодный пот вот-вот польётся ручьём по спине, я еле выдавил:
--
Не очень.
И стал лихорадочно придумывать, упреждая следующий вопрос, куда мы эти средства "засылаем" сами. Но урка не стал спрашивать, а только прокомментировал мой ответ:
--
Вот суки!
Олег уже собрался было выйти из офиса и спросить "Шеф, 137-й параграф?", но посетитель неожиданно перешёл к делу:
--
Нам надо это, организовать фонд поддержки заключенных и осужденных.
Этого - хоть сто порций - обычная рутинная работа. Тем более, что мы совсем недавно регистрировали фонд поддержки развития вепсского языка. Не одна ли малина? Спрашиваю у урок:
--
Будьте добры, какие основные цели и задачи будем писать в устав фонда?
Те мнутся. Наконец, старший неуверенно говорит:
--
Ну это, культурно-массовые мероприятия там, библиотеки.
И тут, как выражается наш Андрюха, "Остапа пРонесло".
--
Какие культурно-массовые мероприятия? Какие библиотеки? Зоны греть надо! - И я добавил нашу дежурную "коронку". - У нас же не следственный изолятор, а хуже, чем концлагерь у фашистов. Не кормят, вода только из-под крана, из душа вода еле капает, а у ребят и мочалки нет, чтобы раз в неделю помыться.
И добавил уже от себя:
--
Одна зубная щётка на всю камеру.
Уркам стало стыдно. Мне - страшно. Боковым зрением я заметил, что Олег опять порывается вспомнить цифру 137. Немного успокоившись, я предложил:
--
Давайте я сам подумаю и напишу.
Сначала в глазах старшего урки мелькнуло что-то вроде облегчения, затем - озабоченность:
--
А сколько платить надо?
Вот это - разговор! Я обращаюсь к Саше:
--
Саня, сколько у нас стоит организовать фонд?
Наш финансовый гений превзошёл сам себя и с ходу выдал сумму вдвое большую, чем с радетелей вепсской письменности.
--
Сань, ты Бога-то побойся, - "наехал" я на сотрудника. - Люди будут на нужное дело средства аккумулировать! Сколько из этих денег у нас на расходы уходит?
"Проникшись", Саша убавил почти(!) вдвое. Я несколько секунд поморщил лоб, назвал "вепсскую" цифру и добавил:
--
Немного своих добавим. Чтобы всё по честному было.
Видимо проникшись, урка тихо спросил у меня:
--
Где срок мотал, братан?
Мне так и хотелось сказать, что в Сегеже, где я действительно проработал в 85 году несколько дней на тамошней зоне - ремонтировал станок с ЧПУ. Но я не рискнул соврать и ответил:
--
Не довелось.
- Ну, это ничего, - многозначительно заметил посетитель, - жизнь - она долгая.
Я не стал дискутировать по поводу своих жизненных перспектив и приступил к делу: записал все данные, согласовал название и так далее. Когда речь зашла об эскизе печати фонда, заказчик выразил пожелание видеть на ней нечто изысканное вроде креста или розы, обвитой колючей проволокой. Я позволил себе возразить:
--
Не надо раздражать органы! Вам ведь придётся обращаться с официальными письмами в МВД и к руководству колоний, а вы сами знаете, как эти люди относятся к таким знакам.
--
Согласен, - сказал заказчик. - А может, вы сами придумаете, как лучше?
Когда урки внесли аванс, пожали всему нашему коллективу руки и вышли, мы с Сашей хором прошипели Андрею традиционное для таких случаев:
- Запиши, чтобы не забыть: печать заказать с каким-нибудь вые%оном!