Кацай Алексей Спейсер : другие произведения.

Тарзанариум Архимеда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    По некоторым сведениям, 90% человеческой истории является криптоисторией, скрытой от широкой общественности. Кто знает, не существовала ли в действительности исследовательская группа, описанная в романах Жюль Верна и еще в позапрошлом веке добравшаяся до Луны? Не осуществляются ли в наше время секретные старты на соседку Земли? Так ли уж она безжизненна, как кажется госпоже Ш.Общественности? По крайней мере, существуют намеки на то, что не все так просто. А еще существует понимание того, что все мы вместе со своими странами - Россией или Украиной, Штатами или Канадой, Германией или Францией - только одинокие члены космической стаи, заблудившиеся в джунглях пространства и наших инстинктов...
  
   Памяти двух писателей:
   одного - из моего детства,
   другого - из детства моего сына.
  
   "От своего читателя я ожидаю мужества.
   Мужества поверить в свою способность самостоятельно мыслить.
   Читая книгу, он должен заглядывать в сноски и делать собственные выводы".
   И.Великовский,
  
  
   23 сентября 1872 года,
   Балтимор (штат Мэриленд, США)
  
   Пол Барбикен был взбешен. Ни Мишель Арданьян, ни Джимми Хастон еще никогда не видели в таком состоянии, обычно чересчур сдержанного, председателя "Мэрилендского артиллерийского общества".
   -Как? - в десятый раз спрашивал Пол, угрожающе взъерошив свои седоватые усы. - Как вы могли позволить, чтобы какой-то французский бумагомарака рассекретил нашу работу?!
   При слове "французский" в таком контексте Мишель чуть поморщился и хотел что-то сказать, но сдержался. Джимми смущенно закашлялся.
   -Мишель, скажи честно, это твоя работа? Какого, извини, черта после полета тебя потащило в этот чертов Париж?
   Слово "Париж" Барбикен выплюнул, как третье упоминанье о "черте" в своей короткой и гневной тираде. Арданьян крутанул пальцами сложенных рук и уже открыл было рот, но Хастон перебил его.
   -Масса Пол, это я посоветовал Мишелю связаться с кем-нибудь из пишущей братии. Ведь вы в то время искали деньги под продолжение проекта, и мне показалось, что хорошая реклама нам никогда не помешает.
   Барбикен изумленно взмахнул руками и толстый журнал, лежащий перед ним, с глухим стуком упала на пол. Нагибаться за ним Пол не стал.
   - Реклама?! - задохнулся он. - Реклама? Хорошенькая реклама!!! - Барбикен ткнул пальцем в упавший журнал и процитировал (память у него всегда была отменной): - "Рассказ этот разрушит множество иллюзий и опровергнет немало догадок, но зато даст правдивую картину всех трудностей и неожиданностей, связанных с подобного рода опытом..." Джимми, дружище, негритянское твое... - Пол запнулся, фыркнул, как конь на водопое, и продолжил. - От кого - от кого, но от тебя я такого не ожидал. Ладно - Мишель, с его вечными завихрениями...
   - Я попросил бы!.. - попытался вмешаться Арданьян, но Барбикен раздраженно отмахнулся от него.
   - Какая такая "правдивая картина", Джимми? Да нас бы размазало на три плевка, если бы мы использовали технологию, описанную этим... как его... Верном. Джимми, ты что, не помнишь, сколько мы шишек набили, пока не отработали технику постепенного ускорения? Мишель, вспомни, сколько не спали, пока не вылизали всю конструкцию до мелочей? А тут - пушка! Колумбиада!.. Это надо же такое придумать!
   - Пол, ты противоречишь самому себе, - миролюбиво перебил его наконец Мишель. - Ты что, хотел, чтобы я выложил мсье Жюлю полную и конкретную информацию? Мол, мы тут, в Балтиморе, в Артиллерийском обществе занимаемся проблемами межпланетных перелетов. Разрешите, дорогой мистер Верн ознакомить вас с рабочими документами и бортовым журналом... Вот тогда нас бы точно в порошок стерли, а потом, как ты выразился, на плевки размазали. Жюль Верн хотел иметь сказку, сказку и получил. Ну, поговорил я с ним пару раз за бутылочкой бургундского в перерывах между строительством баррикад, беготни по парижским улицам и митингов Коммуны. Ну, представил нас такими себе захолустными американскими фантазерами. Однако же шуму сколько! И, кстати, после этого шума не нас, а его за дурака держат.
   - Не нас? - снова начал закипать Барбикен. - Не вас, это точно. Поскольку вам он хоть фамилии изменил. Ардан... Мастон... Джимми так вообще цвет физиономии лица поменял. Из негра в белого превратил, да еще и из моего официального слуги - в секретаря Общества. Джимми, конечно, тащит на себе эту работу, но... Кстати, Джимми, - вдруг откинулся председатель Артиллерийского общества на спинку кресла, - а где твой гуттаперчевый череп, который ты потираешь железным крюком, приспособленным тебе вместо ампутированной руки?..
   Хастон растерянно развел руками, бросил короткий взгляд на Арданьяна и произнес:
   - Мистер Верн вообще из нас каких-то монстров сделал. Разрешите, сэр? - Он нагнулся за упавшим журналом и быстро зашелестел его страницами. - Вот. "В клубе можно было видеть целую коллекцию костылей, деревянных ног, искусственных рук, ручных протезов с крючком, каучуковых челюстей, серебряных черепов и платиновых носов. Упомянутый выше статистик Питкерн вычислил также, что в "Пушечном клубе" приходилось меньше чем по одной руке на четырех человек и лишь по две ноги - на шестерых", - процитировал Хастон.
   Арданьян еле сдерживал смех. Барбикен строго посмотрел на него и, неожиданно жалобно, бросил:
   - Видите, вы хоть протезами да фамилиями замаскировались. А я?.. Да мне в Балтиморе проходу не дают. В Нью-Йорке Ротшильд хохочет. Из Петербурга Штиглиц письма ироничные шлет....
   - Так говори, что это не ты, Пол, а Импи - какой-нибудь твой дальний родственник из сумасшедшего дома, - примирительно, но с иронией, произнес Арданьян.
   - Надо же, Импи, - не обратил на него внимания Барбикен. - Более идиотского имени придумать вообще невозможно. И, кстати, кто такой капитан Николь? Что это еще за член экипажа, вместо Хастона? Откуда у нас соперники да заядлые спорщики появились?
   Арданьян шевельнулся в кресле.
   - Я ему немного про Маккольна наплел...
   Барбикен пожевал губами.
   - А где он, кстати? Надеюсь, информации у него немного?
   - Куда-то на Юг уехал. А информации... Что может знать бывший, полуграмотный и вечно пьяный, официальный секретарь Артиллерийского общества? - слово "официальный" Мишель произнес с некоторым нажимом.
   - Будем надеяться, - вздохнул Пол и, выпрямившись, сурово посмотрел на своих собеседников. - Друзья, мы знакомы не первый год. Не один пуд соли вместе съели в Калифорнии, вместе воевали, вместе работали до изнеможения и всегда прекрасно понимали друг друга. Сейчас мы готовы перейти ко второму этапу проекта и поэтому я просто требую полной секретности. И не только для собственной шкурной безопасности.
   Он замолчал, уставившись на лампу, сделанную из гильзы снаряда. С трудом оторвал от нее взгляд и продолжил:
   - Джимми прав. Этот французишка - извини, Мишель! - представил нас эдакими монстрами. И дело не во внешнем виде. Вспомните, в романе написано, что, - он поднял глаза к темному потолку, по которому красновато, словно отблески далеких пожаров, прыгали пятна света, - разделив число жертв артиллерийского огня на число членов клуба, было установлено: на каждого приходится две тысячи триста семьдесят пять с чем-то убитых.
   - Если вдуматься в эти цифры, - продолжил из затемненного угла кабинета Арданьян, - то станет ясно, что единственною заботою этого ученого общества было истребление рода человеческого (хотя и в филантропических целях) путем усовершенствования боевых орудий, которые были приравнены к орудиям цивилизации. Это был своего рода союз ангелов смерти, которые в жизни, однако, отличались весьма добродушным нравом.
   На память Мишель Арданьян тоже никогда не жаловался.
   Джимми кашлянул и Мишель замолчал.
   - Однако, - добродушный Хастон попробовал защитить неизвестного ему французского писателя, - этот Верн высоко отозвался о способностях американцев, как нации инженеров.
   - Нации, снова нации... - пробормотал Барбикен. - Снова гражданские войны, дележка территории, кровь и слезы...
   Арданьян задумчиво смотрел на него.
   - Не смотри так на меня, Мишель, не смотри! - раздраженно бросил Пол. - Я родился в год начала войны Черного Сокола, на которой погиб мой отец, но странным образом никогда не понимал доктрины Монро. Америка для американцев... - вдруг произнес он с горечью и замолчал.
   - Свобода, равенство, братство, - почему-то шепотом выдохнул Арданьян.
   Барбикен покачал головой:
   - Это не то, Мишель. Может тебе трудно будет понять, поскольку ты стал американцем, состоятельным американцем, только после калифорнийской золотой лихорадки, но... Возьми Джимми. Он - сын человека, который видел казнь Ната Тернера. Вождя восставших негров. А они ведь тоже американцы.
   - Вот я и говорю, что гражданская война расставила точки над "и", - начал было Мишель, но Барбикен мягко перебил его.
   - Я не о том. Помнишь, ту ночь перед нашим взятием Нового Орлеана? Помнишь, как мы спорили с тобой? Я говорил тебе, что после разборок американцев против американцев на своей территории, они могут начать разборки на чужой. Вспоминал Техас. Америка для американцев... Понимаешь, это - догма. А все догмы быстро устаревают. Нас хотят загнать в схему, но все схемы тоже недолговечны. И все говорит о том, что людское сознание не успевает за жизненными переменами. Оно очень инерционно. Грубо говоря, жизнь - это пушка господина Верна, а наши устремления - сила ее взрывного заряда. Перегрузка же традиционных схем прошлого превращает нас, настоящих, в нечто плоское, безжизненное и кроваво-расплющенное по стенкам снаряда. Вот и писатель-фантаст уловил это, когда писал, что освоение Луны может привести к нарушению политического равновесия на земном шаре. - Барбикен на секунду замолк, судорожно двинув кадыком. - Короче, я ни о чем не сожалею. Но, все-таки, если про нашу работу узнают... Особенно про результаты... Мало не покажется ни нам, ни Штатам, ни всему миру. Наука - схематизированная наука! - на службе прошлого, еще со времен Архимеда, страшная сила. Не готов еще мир к большим открытиям. Он для них мелок. Он и на других планетах такую дележку устроит!.. Марс для марсиан, Луна для лунатиков... Короче, мы в наших условиях работаем на будущее, прошу помнить об этом при любых обстоятельствах.
   Барбикен кашлянул, потер виски, и продолжил.
   - Хорошо еще, что этот писака, - он скосил глаза на журнал, который Хастон продолжал держать в руках, - ничего не пронюхал про Аламогордо. Ни про завод, ни про стартовую площадку. Кстати, Джимми, что там с южанами и мексиканцами? Разобрались?
   Хастон молча кивнул головой.
   - Отлично. Так вот... То, что Жюль Верн ничего не пронюхал про Аламогордо, это хорошо. Плохо, что по его воле нам придется убраться из Балтимора со всем его чертовым любопытством. Да и обстановка мне здесь последнее время не нравится.
   Арданьян снова смущенно заерзал в кресле и Барбикен бросил на него короткий взгляд.
   - Ну, ничего. Все равно для второго этапа проекта наше присутствие в Аламогордо просто необходимо. Хотя, честно говоря, без моря и Патапаско, без верфей и паровозов, я буду скучать в той, забытой Богом, пылищи и скалищи. Но, друзья мои, нужно быть готовым к необычным условиям жизни. Ведь, возможно, года через два нам придется жить в еще более необычных условиях. Будем тренироваться. А то без тренировок Арданьян снова начнет в корабле выдумывать гимнастические способы защиты от перегрузок.
   Вспомнив про то, как Мишель доказывал, что для преодоления взлетных перегрузок необходимо предотвратить приток крови к голове и для этого вставал на голову в рубке "Лунар Колумба", друзья заулыбались и напряженная атмосфера в кабинете мгновенно разрядилась. Настолько мгновенно, что звон разбитого стекла показался им оглушительным, как удар молнии в двух футах от головы.
   - Какого черта!!!
   Грузный Хастон черным медведем метнулся к левой стороне подоконника. Гибкое тело Арданьяна замерло справа от него. Барбикен, молниеносным движением открыл ящик стола и черный кольт появился в его руке, словно карта в руке фокусника.
   Когда второй камень добил остатки оконного стекла, Барбикен, пригибаясь, подбежал к ковру, на котором, крест накрест, висело два карабина, и кинул один Арданьяну, а второй - Хастону. Подхваченное на лету оружие мгновенно было направлено в разбитое окно и два выстрела, слившихся в один, вонзились в ночную темноту на внушительном расстоянии от земли. В ответ раздались какие-то приглушенные выкрики.
   Хастон осторожно выглянул в окно. И это было его ошибкой. Непогашенная лампа хорошо осветила его, и ответный выстрел хлестнул, как плеть по крупу лошади. Джимми, выронив карабин, со стоном схватился за левое плечо, опускаясь на пол.
   - Получай, черная морда! - уже внятно раздалось с улицы и при звуке этого голоса Арданьян, склонившийся над Хастоном, напряженно замер.
   Барбикен, подняв руку с револьвером, осторожно пошел к окну, но в это время дверь кабинета распахнулась и на полутемном пороге возникла женская фигура с заметно округлившимся животом.
   - В чем дело, Пол? - произнесла Джулия Барбикен. - У нас проблемы?
   Барбикен, испуганно обернувшись, бросился к жене, пытаясь прикрыть ее своим телом и оттеснить в спасительную темноту коридора.
   - Джу, пройди в подвал, - выдохнул он. - Мы еще не знаем, в чем дело, но когда узнаем, то нам будут очень необходимы три чашечки бразильского кофе с твоим, самым лучшем в мире, яблочным пирогом.
   - Что вы хотите, мистер Маккольн? - закричал в это время Арданьян, придерживая, скрючившегося на полу Хастона. - С каких это пор обычные житейские разногласия приводят к состоянию войны? Или таковы нравы на Юге, куда, как говорят, вы отбыли?
   - А, это ты, лягушатник, - раздалось с улицы. - Ты - неплохой парень и у нас никаких претензий к тебе нет. Впрочем, как и к мистеру Барбикену, не смотря на все его занудство. А вот к вашему черному сучонку... Выгляни-ка в окно, Арданьян. Безопасность гарантирую.
   Арданьян осторожно опустил Хастона на пол и, выпрямившись, выглянул в мрак позднего мэрилендского вечера. В неверном свете полной Луны на лужайке, перед фасадом дома Барбикенов, который находился на самой глухой окраине "верхнего" Балтимора, нетерпеливо перебирали ногами пятеро, хорошо откормленных, коней. Очевидно, это были очень хорошие боевые кони, поскольку звуки выстрелов их не особенно напугали. За ними чернели стволы деревьев, а на конях сидели... привидения. Точно такие, какими пугает друг друга несмышленая детвора всего мира. Но, веревочная петля, притороченная к одному из седел, и винтовки, лежащие на коленях всадников, наводили на мысль о том, что привидения эти довольно материальны. Остроконечные белые балахоны, надетые на головы, мерно покачивались в серебристой темноте, словно языки какого-то потустороннего пламени. Черные вырезы для глаз мертвящими пятнами уставились на окно, в котором замер Арданьян. В это время позади него что-то зашуршало и свет в кабинете резко погас. Мишель быстро повернулся и чуть не сбил с ног Джулию Барбикен, склонившуюся над постанывающем Хастоном. Ее муж с кольтом в руке отошел от газовой лампы. На лужайке перед домом раздался хриплый смех.
   - Что это, Мишель? - спросил Барбикен, блеснув в темноте белками глаз.
   Джулия расстегивала рубашку Хастона, пытаясь рассмотреть место ранения.
   - Ку-клус-клан, сэр, - ответил Арданьян. - Во главе, если я не ошибаюсь, с нашим другом Маккольном.
   - Ку-клус-клан? - задумчиво переспросил Барбикен. - Я слышал об этой шайке. Они организовались лет пять назад. Но я всегда думал, что они веселятся где-то далеко на Юге...
   Он замолчал и наклонился к Хастону.
   - Джимми, как дела, дружище?
   - Ерунда. Царапина, масса Пол. Меня волнует другое. Маккольн со своими мерзавцами разнесут ваш особняк, если...
   В это время Джулия, видимо, сделала неосторожное движение, и Хастон замолчал, скрипнув зубами.
   - Рана сильно кровоточит, Пол, - раздался спокойный, чересчур спокойный, голос Джулии. - Нужно...
   - Джу, Джимми, - перебил ее Барбикен. - немедленно спускайтесь в лабораторию. Ч-черт! Конечно, для секретности место дома выбрано очень удачно. Однако я хотел бы сейчас находится в помещении Общества на Юнион-сквер. Поскольку расположение особняка, оказывается, удачно и для банды полоумных южан. Можно, конечно, протелеграфировать, но время, время...
   - Сэр, - снова произнес Хастон. - Им нужен я. Разрешите мне выйти к ним.
   - Джимми, - в голосе Барбикена зазвучали пронзительные нотки стартовой сирены "Лунар Колумба", - немедленно иди с мисс Барбикен в лабораторию. И не высовывайтесь оттуда, пока я вам не скажу. Это приказ, мистер Хастон! Джулия, родная, не мешкай!
   - Эй, Арданьян, чего же ты замолчал? Может принести тебе новые штаны? - раздалось с улицы.
   - Новые штаны я пошью из вашей смирительной рубашки, сэр Эрик Маккольн, - мгновенно отозвался француз и выстрелил в ночное небо.
   - Не пали понапрасну, Мишель, - остудил его Пол, наблюдая за тем, как Джулия, обхватив рукою поясницу Хастона, выводит его из кабинета.
   - Вы поняли меня: не высовываться! - крикнул он им вслед и осторожно приблизился к окну, за которым заплясали какие-то багровые блики.
   Призраки в балахонах уже зажгли два факела и их кони осторожной поступью начали приближаться к дому.
   - Мистер Маккольн, - выкрикнул Пол, - если вы и ваши люди сделают еще хотя бы шаг, двое из вас получат в подарок по пуле в лоб. Кому они будут предназначены, определитесь сами.
   - Наконец-то, - с издевкой в голосе прозвучало из-под балахона на передней лошади, - сэр председатель собственной персоной. Как обстоят дела в Мэрилендском артиллерийском обществе, мистер Барбикен? Сколько листов бумаги испоганил ваш черномазый секретарь?
   - Эрик Маккольн, я принял решение. Если вы лично сделаете еще хотя бы шаг, то первая пуля будет вашей.
   - Не пугай меня, Барбикен, - выкрикнул Маккольн, но кони остановились на расстоянии футов пятидесяти от выбитого окна. - А подумай лучше о том, какого выродка может родить твоя перепуганная жена.
   - Скотина! - скрипнул зубами Мишель.
   - Тем более мы не хотим причинять вреда никому из вас, - продолжал тем временем Маккольн. - Мы с вами одной крови и одного цвета кожи. Хотя, Барбикен, ты - психически болен, если позволяешь негритянскому ублюдку жить рядом с собой. Интересно, какой цвета будет твой ребенок?
   Раздалось ржание. И только через мгновение Пол понял, что это - смех собравшихся на лужайке. Он слушал Маккольна со спокойным лицом, и только побелевшие костяшки пальцев, сжавших рукоятку кольта, указывали на то, сколько усилий нужно для этого спокойствия.
   - Я хочу тебе помочь, Пол. Помочь восстановлению твоего душевного здоровья. Для этого, как ты понимаешь, необходимо хирургическое вмешательство. Ты умный человек и знаешь, что общество будет на моей стороне, а не на твоей. Пусть Хастон выйдет к нам и мы немедленно покинем твою территорию. Иначе, - он поднял факел, - мы вынуждены будем сжечь это негритянское гнездо. Стерилизовать наш общий дом. Избавить его от мышей и тараканов. Даже если для этого нужно будет уничтожить твой особняк, Барбикен.
   - Что будем делать, Пол? - тихо спросил Арданьян. - Нас двое против пяти. К тому же, с нами беременная женщина.
   - Бывали ситуации и хуже, - так же тихо ответил Барбикен. - У нас лучшая позиция и если бы не эти факелы...
   Внезапно он резко поднял руку с кольтом, и перебитое выстрелом древко одного из факелов огненным цветком упало на черную траву. Раздались гневные выкрики и всадники, быстро развернувшись, отступили под прикрытие деревьев, окружающих лужайку.
   - Ты хочешь воевать, Барбикен? - закричал Маккольн, но его голос зазвучал глуше. Обороняющиеся надеялись, что не только из-за расстояния. - Это не твое дело, ученая крыса! И сейчас ты в этом убедишься. Я заберу у тебя не только Хастона, но и гонорар за книгу "Из пушки на Луну". Я же имею на него некоторое право, не правда ли? В конце концов, я, а не твой черномазый друг, подготавливал бумаги для доклада твоих бредовых идей. Они, конечно, оказались действительно бредовыми, но хороший гонорар за публикацию сказок ты успел все-таки отгрести, не так ли, господин председатель? - закончил Маккольн с издевкой.
   - Вот он в чем дело, - прошептал Барбикен.
   - Движущая сила поступков пьяницы и скряги, - согласился с ним Мишель. - Да, пока кроме неприятностей, мы ничего не имеем от романа мсье Верна.
   Пол вздохнул и, с укором взглянув на него, подошел вплотную к окну.
   - Эрик Маккольн, - выкрикнул он, - вы определенно правы. Предлагаю вам тысячу долларов и мы забудем про этот инцидент.
   - Пол! - изумленно воскликнул Арданьян, но Барбикен отмахнулся от него.
   За деревьями послышался негромкий разговор и через минуту коренастая фигура в белом балахоне спешилась и вышла на лужайку.
   - Полторы тысячи, Барбикен. Это число почему-то лучше делится на пять.
   Пол на мгновение задумался.
   - Вы отлично знаете свои права, Маккольн, - иронично выкрикнул он после паузы. - Я согласен.
   - Только здесь и сейчас же. Никаких чеков и проволочек.
   - Вы не только знаете свои права, но и научились разбираться в ситуации. В вашу бытность секретарем Артиллерийского общества за вами таких талантов не наблюдалось. Как благотворно влияет Юг на мыслительные способности человека!
   - Не юродствуй, Барбикен! Ты согласен на наши условия или нет?
   - Вы не оставляете мне выбора, Эрик Маккольн. Это будет выглядеть так. Вы подойдете слева к центру лужайки. Я подойду справа. Деньги будут переданы вам из рук в руки. Ваши люди не должны показываться из-за деревьев, иначе они схлопочут по пуле в лоб. Моя Джу и мистер Арданьян стреляют лучше всех вас, вместе взятых. Вы прекрасно знаете об этом. И даже ее положение не помешает Джулии выверено нажать спусковой крючок.
   - Рискованно, Пол, - заметил Арданьян, наблюдая за тем, как, чиркнув спичкой, Барбикен достает деньги из сейфа. - Они не успокоятся.
   - Смотри за ними, а не за мной, - бросил председатель Артиллерийского общества. - Я попробую завалить его. А ты должен утроить настоящий заградительный огонь, когда я захвачу Маккольна. Мы еще поторгуемся.
   Арданьян вздохнул и подобрал винтовку Хастона, пристраивая ее рядом со своей.
   - Удачи, сэр, - кинул он не оборачиваясь, когда Барбикен выходил из кабинета.
   Безжизненная Луна космическим трупом замерла в неподвижности иссиня-черного неба. Миллион миллионов лет ей было безразлично то, что творилось внизу, на ее голубой соседке. И менять свои привычки она не собиралась. Себе дороже. Особенно, исходя из того, что население синей планеты тоже имело психологическую тягу к безжизненности. По крайней мере, этим страдала странная группа из семи человек, четверо из которых напряженно замерли за стволами деревьев, оседлав каких-то четвероногих животных и взяв ружья наизготовку, а один замер у разбитого окна, напряженно приставив к плечу приклад винчестера. Еще двое медленно подходили друг к другу на лужайке перед темным домом. Какое-то движение ощущалось и в дальнем закоулке особняка, но Луне, осветившей ночную арену, это было совсем уже не интересно.
   - Ты принял правильное решение, Барбикен, - хрипло произнес Маккольн, когда между ним и председателем Артиллерийского общества осталось не более пяти шагов. За его спиной всхрапывали кони, за спиной Пола чернела открытая входная дверь.
   - Я не уверен в этом, но... - начал было Пол, осторожно протягивая вперед пачку долларов, когда вдруг скорее ощутил, чем увидел, как в прорезях белого балахона испуганно расширились блестящие глаза.
   Позади послышалось какое-то жужжание.
   Испуганно заржали кони.
   Барбикен, сам пугаясь своего резкого движения, оглянулся через плечо.
   Один из коней, встав на дыбы, вынес своего всадника из-за деревьев и загарцевал на месте. Остальные тоже затоптались около почти невидимых стволов, едва сдерживаемые своими наездниками.
   - Дьявол! - ахнул Маккольн и попятился назад, судорожно пытаясь сорвать с плеча, перекинутую через него, винтовку.
   И в этом слове что-то было. Облитое мертвенным лунным светом, на пороге дома возникло семифутовое металлическое тело и медленно выехало, словно выплыло, на лужайку, даже не передвигая двумя мощными, закованными в какие-то латы, ногами. Железные руки, по объему не уступающие ногам, были согнуты в локтях и угрожающе выставили вперед дула двух турельных пулеметов, заменяющие им кулаки. Гнойно-красные глаза пылали на блестящей безлицей поверхности, прикрытой внизу черной решеткой из продольных ребер. Не дать, не взять, пасть, оскаленная черными длинными зубами.
   - Вы нарушили покой этого благословенного дома и будете наказаны за это! - раздался рев из черной решетки, в котором Барбикен с трудом узнал сильно искаженный голос Хастона.
   Впрочем, Маккольн этого не заметил. Он, в конце концов, судорожно сорвал с плеча винтовку и навскидку выстрелил, метясь в железное чудовище. Пули со звоном вонзились в металлическое тело и срикошетили куда-то в темноту, высекши из нее желтые искры.
   - Не стреляй, Арданьян, не стреляй! - закричал Барбикен, бросаясь вперед с вытащенным из-за пазухи кольтом.
   Но Маккольн уже несся к деревьям, пытаясь, как можно быстрее, добраться до своего коня. Тот испуганно храпел и дергал длинную привязь, а остальные всадники уже бросились врассыпную, с невнятными выкриками исчезая за раскачивающимися ветвями.
   В конце концов, Маккольн оседлал беснующееся животное и хлестнул его, успев крикнуть на ходу:
   - Я думал, что ты просто ученый дурак, Барбикен! Но ты - чудовище! Скоро все узнают о том, что ты продал душу дьяволу!..
   Ответом ему была пулеметная очередь из вращающихся турелей. Сбитые ветки дождем посыпались на землю. Через минуту их шорох стих и на пустой лужайке воцарилась тишина, в которую медленно втекал матовый лунный свет. И только Барбикен, слегка оглушенный, так и не опуская кольта, недоверчиво рассматривал замолчавшее чудовище.
   В этот момент в том что-то заурчало и тот же бесцветный голос с металлическими нотками произнес:
   - Я к вашим услугам, сэр!
   Из входной двери раздался смех и в проеме показалась Джулия, держащая подсвечник, а рядом с ней - улыбающийся и уже перевязанный Хастон.
   - Джимми, какого черта! - озадаченно кашлянул Барбикен, пытаясь не выдавать своей растерянности.
   - Да, я тоже хотел бы это знать. И именно какого черта! - воскликнул и Арданьян, выскакивая на лужайку прямо из разбитого окна.
   Хастон подошел к Барбикену, на ходу похлопав железную фигуру по полированной поверхности:
   - Молодец, Кала*! Дебют у тебя был неплохой.
   - Кала? - недоуменно переспросили в один голос Пол и Мишель. - Что за дурацкая кличка?
   - Так Джимми обыграл аббревиатуру КЛ, - объяснила Джулия. - Комический Лунатик.
   - На моей далекой прародине, Африке, это довольно распространенное имя, - вставил и Хастон.
   - Подождите, подождите, - запротестовал Барбикен. - Какая Африка? Какая Кала? Что здесь происходит?
   - Ничего себе, комический лунатик, - поддержал председателя Артиллерийского общества и Арданьян, настороженно обходя застывшую фигуру. - Да, от этого урода наши гости, наверняка, еще долго будут смеяться. Только в приюте для душевнобольных.
   - Масса Пол... - начал было Хастон, но Джулия перебила его.
   - Сэр Пол Барбикен, перед вами - первый образец механического человека, изготовленный умелыми руками Джимми Хастона. Про голову вашего помощника, руководящую этими руками, я уже не говорю.
   - Я хотел сделать вам сюрприз, - виновато произнес Хастон.
   - Считай, что он получился, - потер Барбикен лоб и только сейчас заметил то, как он вспотел. - Но, как?!
   - Наверное, Джимми вдохновили все эти механические протезы, которые описал мсье Верн, - коротко хохотнул Арданьян.
   Хастон с укором взглянул на него.
   - Всю механику я объясню вам потом, потому что образец еще очень несовершенен и требует значительной доработки. И дистанционно работает пока всего лишь футов на семьдесят, а для пульта нужна куча проводов. Голос записан на магнитной спирали, придуманной Мишелем. Пулеметы - съемные. Вместо них можно ставить необходимый инструмент. А сама идея - ваша. И возникла она тогда, когда мы находились на борту "Лунар Колумба" и пришли к выводу о том, что Луна - очень негостеприимная для человека планета. Помните, вы сами говорили, что первыми осваивать спутник Земли должны механизмы. Они - наш инструмент, которыми мы расколем этот неподатливый серебряный орех, - и Хастон, подняв голову, посмотрел на лунный диск, неподвижно застывший в недосягаемо высоком мэрилендском небе.
  
   ---------------------- * Здесь и далее некоторые названия и термины взяты из "Тарзана" Э.Берроуза. Кала - обезьяна, приемная мать Тарзана; Керчак - обезьяна, его отчим; хорты - свиньи; тантор - слон; нума - львица; маны - мартышки и т.п.
  
  
   5 октября 2002 года,
   Море Ясности (Луна)
  
   Осторожно, очень осторожно, Руслана Барбикен начала опускать ногу с последней ступеньки алюминиевого трапа. Тонкие, и на вид - очень хрупкие, трубки его конструкции геометрически правильно поблескивали в лучах бортового прожектора. Странным образом они находились в гармонии с матово-бежевым "величественным запустением", безмолвно поддерживающем спаундер своей неуловимой выпуклостью. Именно так назвал увиденный им из посадочной капсулы пейзаж Нейл Армстронг. Руслана, родившаяся ровно через пять лет после знаменитого рейса "Аполлона-11", за свою жизнь перелистала кучу литературы о Луне и пересмотрела тысячи лунных фотографий, но запомнились ей почему-то именно два этих слова. Потому, наверное, что они были самым емким определением рассыпавшегося булыжниками и присыпанного пылью мира, миллионы лет тонущего в черном пространстве, но так и не достигшем его дна.
   Спаундер стоял, немного накренясь. Очевидно, под стойку попал какой-то большой камень и теперь последняя ступенька находилась на непросчитанно большом расстоянии от земли. "От Луны", - поправила себя Руслана и тут почувствовала, что ногой в плохо гнущейся штанине скафандра все-таки коснулась ее. На мгновение замерла и отпустила трап. Она знала, что поверхность Луны выдержит не только хрупкую женщину, пусть и в громоздком защитном костюме, но и многотонный космический корабль, однако чувствовала чисто психологическую неуверенность от соприкосновения с чуждым человеку миром. Никакой радости она не ощущала. Это даже удивило ее. После стольких-то лет подготовки и отчаянного везения последнего времени...
   В люке показалась, гориллообразная от горбатого скафандра, фигура Олега. Он замер, упершись черным бельмом светофильтра в окружающий пейзаж. "Олег да Руся, Иван да Марья", - почему-то мелькнуло у Барбикен перед тем, как в наушниках она услышала приятный баритон командира.
   -Ну, что, подруга? Как дела на суше?
   -В море, - поправила Олега Руслана. - Хотя и в лунном.
   Было странно слышать слова командира в наушниках и одновременно ощущать всем телом их эхо, переданное через лунную поверхность. Олег, наверное, тоже ощутил нечто подобное, потому что его голос стал немного суетливым.
   -А где же великие фразы? Где напутствие потомкам?
   -Ты хотел сказать: напутствие новым сотрудникам фирмы, которые придут на смену нам?
   -Не кощунствуй, Руська, - запыхтел Олег, спускаясь по трапу. На горбу ранца его системы жизнеобеспечения чуть покачивались телескопические древки со свернутыми флагами "Дальтура", России и Украины. - Не будь злой, тебе это не идет. Банальный прыжок в развитии частного предпринимательства - новый виток в развитии человечества. Ну, как? - засмеялся он и, чуть покачнувшись, встал рядом с Русланой. - Куда до меня Армстронгу, а? Америка всегда отставала от России в плане изящной словесности. Ну, давай что ли почеломкаемся, солнце мое!
   И командир "Тайги" неуклюже полуобнял Руслану, прикасаясь своим, выблескивающим чернотою, светофильтром к ее, точно такому же. Гермошлемы сошлись и в эфире раздался звук поцелуя. Руслана засмеялась, пытаясь разглядеть сквозь непроницаемые мембраны лицо командира и с некоторой грустью осознавая, что ей очень бы хотелось снять к чертям собачьим эти дурацкие шлемы. Почему-то очень ясно вспомнилась синяя палатка на фоне недалеких, покрытых редколесьем сопок. И ночь, рассыпанная в бесконечность всеми своими звездами, с огромной Луной, замершей посреди этой мерцающей россыпи. И окутанные матовым паром камчатские гейзеры, сквозь беспокойный сон бормочущие о чем-то своем, подземном. И она сама, лежащая в каменной чаше, разомлевшая и обнаженная, пропитанная насквозь горячей влагой земных недр. И внезапно возникающая из тумана, блестящая всеми переливами ночного неба, тоже обнаженная, фигура Олега. И мимолетный стыд... И понимание того, что она очень хотела, чтобы это случилось именно так...
   -Эй, что за сексуальные игрища в открытом космосе! - вдруг громыхнуло в наушниках. - Доложу куда надо, вам быстро аморалку пришьют.
   -Докладывай, докладывай, Серега, - отозвался Олег. - Только учти, что это - научный эксперимент. Ведь не вам, сухарям из "Роскосмоса", туристов сюда возить придется, а нам, честным трудягам на ниве частного предпринимательства. Грошовитым туристам должны быть созданы все условия, правда, Руся? - снова попытался он прикоснуться к гермошлему напарницы, но Руслана, неуклюже, как и Олег перед этим, уже высвободилась из его объятий и, отклоняясь назад всем телом, попыталась поднять голову вверх.
   Когда ей это удалось, она замедленно замахала рукой, слыша, как потрескивает внутри ткань скафандра.
   -Эй, на орбите! Принимай воздушный поцелуй! - и попробовала изобразить нечто подобное толстенной перчаткой.
   -Давно бы так. Ловлю, - удовлетворенно отозвался Сергей Наруддинов, пилот орбитального модуля. - А то оставь их одних, потом еще одно место в "Тайге" понадобится. Вы лучше поработайте сначала, а потом в игры играйтесь. Телята.
   На "телят" Руслана с Олегом не обиделись, тем более, что рассиживаться, действительно, особо не приходилось. Это Сергей Михалыч верно заметил. Руслана развернула камеру, вмонтированную в грудь скафандра, а Олег начал устанавливать флаги, сопя и тихонько чертыхаясь. Втыкались древки в грунт довольно легко, но держались плохо. Руслана вела съемку.
   Командир уже установил два флага - российский триколор и голубой "дальтуровский", со вздыбленным на нем туром - когда остановился и, развернув третье желто-синее полотнище, жалобным голосом произнес:
   -Руся, солнце мое, ну зачем ты настояла на этом? Я уже вспотел весь.
   -Ну, во-первых, несмотря на мою работу в России, у меня, все-таки, украинский паспорт. И я член экипажа. А во-вторых, - Руслана пожала плечами в тесноте скафандра, - вы, Олег Анатольевич, сами настаивали на том, что этот испытательный полет наибольшим образом должен быть приближен к последующим обычным коммерческим рейсам... Все равно, Олег, туристы будут флаги свои таскать. А устанавливать нам, Олеженька. Дабы создать для экскурсантов режим наибольшего комфорта и предельного благоприятствования.
   Тресилов снова чертыхнулся и повернулся было к установленным флагам, но внезапно остановился и нагнулся над лунной поверхностью в неуклюжем поклоне.
   -О, - услышала Руслана в наушниках, - как это я раньше не заметил?!
   Барбикен, подпрыгнув словно кенгуру, приблизилась к командиру.
   -Что там у вас? - спросил Сергей. - Я через пять минут за горизонт захожу. Где-то около часа меня не будет. Ключ под половиком.
   Руслана, согнувшись рядом с Олегом, рассматривала идеально круглое отверстие, диаметром сантиметров в пятнадцать, чернеющее в грунте, покрытом светло-пепельным шлаком. По краям шлак осыпался и от этого отверстие напоминало небольшую воронку. Тресилов направил луч фонаря на непонятный феномен, но непроницаемая тьма наполняла его, как чернила - чернильницу. Рассмотреть что-либо было невозможно.
   -Дырка, - отозвалась, в конце концов, Руслана и включила камеру. - Обычная дырка, Сережа. Правда, кто ее просверлил, непонятно.
   Орбитальный модуль уже не отзывался.
   Тресилов осторожно всунул палец перчатки скафандра в отверстие. Ничего не произошло. Руслана с интересом наблюдала за ним.
   -Странно. Стенки, кажется, гладкие.
   -Ты бы еще нос туда всунул. Или какой-нибудь другой орган.
   -Не беспокойся. Меня сейчас не интересует, кто или что продырявило эту планету, - разогнулся Олег. - Просто, сие - хорошая подставка под флагшток.
   -Ах, Олег Анатольевич, какой вы прагматичный! - иронично воскликнула Барбикен и внезапно ощутила какую-то смутную тревогу. Не нравилась ей эта дыромаха.
   Она огляделась. Показалось ей, что ли? Спаундер-паук посадочного модуля, наклоненный влево, казалось, накренился еще больше. Барбикен, почему-то стараясь не наступать на ребристые отпечатки ботинок скафандра, оставленные ей самой, медленно побрела к нему. Еще одна дорожка следов пролегла рядом с первой. "На пыльных тропинках далеких планет..." - почему-то вспомнилась любимая песня деда Вовы, которую он частенько напевал, занимаясь домашними делами в их уютной гременецкой квартире.
   "Тропинки, это - конечно..." - подумала Руслана, приблизившись к стойкам-лапам спаундера и воскликнула:
   -Олег, подойди, пожалуйста! Мне это не нравится.
   Тресилов уже воткнул украинский флаг в таинственной отверстие, словно сантехнический шомпол в забитую раковину, и подпер древко булыжником. Чтобы, значит, не кренился.
   -Что там такое? - повернул он к Руслане свой черный светофильтр, вспыхнувший внезапно отраженным лучом прожектора.
   Руслана не ответила и Олег неуклюже зашагал к ней, ступая прямо по оставленным напарницей следам. Когда Тресилов подошел к спаундеру, за ним осталась вспаханная дорожка, похожая на тракторный след.
   Руслана молча указала ему на стойку, сантиметров на двадцать погрузившуюся в грунт.
   -Что за... - начал было Олег и замолк. В двух метрах от стойки чернело еще два отверстия, подобных обнаруженному ими. В третье, очевидно, попала стойка посадочного блока.
   -Слушай, Руслана Андреевна, знать бы из какого сыра сделана Луна... Да эта планета...
   -Изъедена, как яблоко-падалка - червяками, - закончила Руслана внезапно охрипшим голосом. - Но где же сами червяки?..
   Олег не отозвался, замерев около стойки.
   -Слушай, у меня такое ощущение, что она продолжает погружаться, - вопросительным тоном произнесла Барбикен.
   -Ерунда! Успокойся. Этого не может быть. Впрочем... Куда подошва делась?
   Только сейчас до Русланы дошло, что стойка спаундера, погруженная в грунт, действительно не имела круглой подошвы, которыми заканчивались трое других стоек. Металлическая нога просто вдавилась в лунную поверхность, которая плотно охватила ее своим реголитом.
   -Присыпало, может?
   -Каким образом? Посмотри, песочек-то на вид не поврежден.
   Тресилов замерцал светофильтром во все стороны и вдруг издал сдавленный вскрик. Руслана проследила направление, перпендикулярно которому замерла лицевая сторона гермошлема командира и замедленно повернулась туда. Вскрикивать она не стала.
   Украинский флаг, только что установленный Олегом, уже полностью провалился в грунт и желто-синее полотнище распласталось по поверхности. Но дело было не в этом. Дело было в том, что он продолжал втягиваться, всасываться безжизненным планетным телом. Словно, кто-то, сидящий под поверхностью, легонько подтаскивал его к себе.
   -Что за... - снова вскрикнул Тресилов и вперевалку, словно обезьяна, насколько мог торопливо, зашагал к флагу.
   -Олег, - закричала ему вслед Руслана, - брось, черт с ним! С модулем что-то делать надо!
   Тресилов замер с поднятой ногой, попытался развернуться и, не удержав равновесия, медленно, как в кино, повалился набок. Барбикен бросилась ему на помощь. В наушниках билось надсадное дыхание командира, пытающегося встать на ноги. В конце концов, с помощью Русланы, ему это удалось и они, обнявшись, замерли на пыльной поверхности планеты с содранной кожей. Флаг уже почти исчез. Накренившийся спаундер смотрел на них открытым люком с каким-то немым укором.
   -Спокойно, Буян, - выдохнул Олег, пытаясь взять себя в руки. - Спокойно, Руслана. Всем - спокойно.
   Он все-таки подошел к остатку полотнища, нагнулся и потянул его на себя. Флаг поддался неожиданно легко и Тресилов чуть было снова не упал, но сумел в последний момент удержать равновесие. Остатки флага в его руке были аккуратно отрезаны чем-то острым.
   -Мистика! - пробормотал Олег, снова мерцая светофильтром во все стороны. - Вот что, подруга, давай-ка...
   Он не закончил фразы и замер, а светофильтр теперь напоминал огромный, раскрытый в немом изумлении, рот. Из черного отверстия внезапно вышмыгнуло - другого определения подобрать было невозможно - что-то блестящее и подскочило к башмаку его скафандра. Руслане показалось, что она услышала стук глухого удара.
   -Брысь ты! - испуганно вскрикнул Олег и ударил по... Существу? Механизму?
   Нечто, размером с крысу, такого же пепельно-металлического цвета и с каким-то гибким то ли хвостом, то ли хоботом, отлетело метра на два, упало на спину, быстро перевернулось и снова кинулось к ногам командира "Тайги".
   -Да иди ты отсюда, мерзость! - уже с нескрываемым испугом завопил Олег и во второй раз отбил существо ногой. Словно в футбол играл. А Руслана, онемев, не могла ни то, что слова сказать, а даже вздохнуть. В наушниках шуршал космос.
   Когда существо в третий раз атаковало Тресилова, тот всей своей массой прыгнул на него и начал бить по нему ногой, пытаясь расплющить и разложить проклятое созданье не то что на молекулы, а на атомы. Барбикен почему-то вспомнила, как она, еще маленькой девчонкой, перепугалась мыши и долго не могла сойти с табуретки, на которую выскочила при появлении зверька. К сожалению, на Луне табуретки предусмотрены не были. На Луне были предусмотрены тишина, покой и полная безжизненность.
   -Вот тебе, вот тебе, - по-бабьи вскрикивал Олег. - Получай, пакость такая!
   Руслана наконец сбросила с себя оцепенение - даже кожу обожгло! - и кинулась к нему. В наушниках билось какое-то визжание, а существо, видимо порядочно измятое Олегом, начало отползать к дырке. Барбикен попыталась ухватить его за длинный хвост-хобот, но оно так резко взмахнуло им, что она еле успела отдернуть руку. И во время. Из хвоста внезапно вырвался багровый луч и Руслана поняла, что если бы она не среагировала, то попытка захвата могла окончиться печально. Для нее.
   Существо исчезло в черном отверстии. Визг в наушниках прекратился. Только прерывисто дыхание Олега переполняло скафандр Русланы.
   -Олег, - жалобно спросила она, - что это было?
   -Ты успела его рассмотреть? - вопросом на вопрос ответил Тресилов.
   Руслана покачала головой.
   -Мне показалось, что это - типа какой-то металлической крысы.
   -Ага. Типа крыса из нержавеющей стали спасает мир. Часть последняя, - тяжело дышал Олег.
   -Если ты сейчас медленно обернешься, - голос Русланы был таким напряженным, что казалось: еще немного и у нее разорвутся голосовые связки, - то сможешь увидать еще один экземпляр всемирного спасателя.
   Надо было отдать должное командиру: испуганно оборачиваться он не стал.
   Из-за большой глыбы, напоминающей по форме угловатый человеческий череп, тускло поблескивая металлом в свете бортового прожектора, появилось каплевидное небольшое тельце. Словно живая капля ртути, оно покатилось к экипажу "Тайги", однако в последнюю минуту свернуло, обошло людей по дуге и исчезло в отверстии, в котором пропало первое существо. За ними на поверхности Луны оставались гладкие длинные следы. Словно бильярдные шары по песку прокатились.
   -Смотри!
   Еще одно создание, взявшееся непонятно откуда, торопливо проскользнуло мимо Русланы с Олегом и исчезло в одном из отверстий, обнаруженных возле спаундера.
   Олег крякнул и осторожно побрел к черепообразной глыбе. Руслана хотела было остановить его, но, поколебавшись, пристроилась за ним в кильватере. Как они и ожидали, за глыбой чернело еще одна дырка.
   Тресилов попытался недоуменно почесать затылок. Скафандр для такого действия был явно не приспособлен.
   -Однако же, как оно мутно, это самое Море Ясности. Не помню, чтобы про такое упоминалось в первоисточниках.
   -Олег, у меня ощущение того, что мы со всего размаху ляпнулись одним интересным местом прямо на муравейник. Мне кажется, что нужно убираться отсюда.
   И внезапно он уставились провалами светофильтров друг на друга.
   -Ч-черт! - прошипел Олег.
   -Вот именно, - согласилась с ним Руслана, поворачиваясь к спаундеру, а потом, насколько можно быстро, пошла к нему. Тресилов - следом. Про крысоподобных существ они как-то сразу забыли.
   Стойка, если еще и погрузилась в грунт, то явно не намного. Проблема была в другом. Ее просто необходимо было освободить от реголита. Откопать. Потому что она цепко держалась за Луну. И взлететь в таком состоянии было явно невозможно. В лучшем случае - посадочный модуль завалился бы на бок. В худшем - взорвался бы двигатель.
   -Когда Сергей появится? - пропыхтел Олег, отгребая лопаткой, вытащенной из модуля, шершавый, похожий на засохшую пену, грунт.
   -Минут через пятнадцать, - бросила вспотевшая Руслана, взглянув на табло часов. - Надо было все-таки с фирмой связь поддерживать. Эти наши коммерческие тайны могут сыграть с нами же очень плохую шутку.
   -Если уже не сыграли, - мрачно отозвался Тресилов. - Связь, в принципе, есть. Но только через Серегу. Я даже позывных не знаю. Это - по линии "Роскосмоса" и это - крайний случай. Если проколемся, то с "Дальтуром", скорее всего, распрощаться придется. Обстоятельства их интересовать не будут.
   -Слушай, но, все-таки, что это за чудеса?..
   -Копай, давай. Не расслабляйся. Загадки потом разгадывать будем.
   Руслана закусила губу и со всего размаху воткнула лезвие лопатки в неподатливый грунт, переполненный поблескивающими стеклянными шариками тектитов. Что-то было не так. Что-то пошло не так с самого начала. Барбикен вспомнила, как они втроем, ощущая все нарастающее напряжение, смотрели на приближающуюся Луну. И внезапно поняла, что, не смотря на все свое волнение, они не чувствовали ее. Их авантюра, их веселая авантюра (по крайне мере, именно такой казался этот вояж до самого прилунения), переполняла и ее, и ребят обычным мальчишеским озорством. Руслана физически ощущала это. Луна в иллюминаторе была всего лишь кадром интересного фантастического фильма, в котором они играли главные роли. Вот сейчас выключатся юпитера, задвигается, загомонит обслуживающий персонал, усталый режиссер сердито сделает кому-то последний втык, а его ассистент украдкой подмигнет и прошепчет одними губами: "Ребята, а я местечко знаю!.. Пиво там!.." И, неостывший еще после съемок народ, потянется к выходу из студии.
   Они тогда не понимали, что никакого выхода может и не быть. Что Луна окажется не такой, про какую рассказывали в умных книжках умные ученые. Не такой, какой пытались описать в своих мемуарах американские астронавты. И даже не такой, какую нафантазировали, закатив глаза от восторга, впечатлительные уфологи. А будет она бесконечно далеким, страшным в своей далекости, миром, за безжизненными декорациями которого таится что-то ужасное.
   Руслана почувствовала, что ее начинает трясти и она попыталась как можно крепче сжать короткую рукоятку, игрушечной на вид, лопатки. И еще она поняла, что Олег тоже ощущает нечто подобное. По крайней мере, движения его замедлились и стали неуверенными. Вороной светофильтр вплавился в гермошлем и, окаменев, ни на миллиметр не сдвигался вместе с ним в сторону. Напряженность согнутой спины передалась и скафандру, вздыбившемуся горбом ранца. Что-то еще должно было произойти. И когда возле самой стойки багровый луч вырвался из-под грунта, опалив реголит желтым отблеском, Руслана не удивилась и не перепугалась. Перебоялась, наверное.
   Она успела схватить Олега за поясницу и отдернуть его от металлической лапы спаундера. Луч вдоль обтекал ее и явным образом нагревал.
   -Руська, Руська, что это?! - хрипел Тресилов. - Что это за чертовщина?!.. Взлетаем! Взлетаем немедленно, мать твою!!!
   -Успокойся, успокойся, Олег! Бог с ней, со стойкой! Будь тут. Я сейчас достану ключи и отвинтим ее к ядреней фене! Спаундер и на трех лапах устоит, пока не взлетим! Я поскакала...
   Поскакать, впрочем, Руслане не пришлось. Тресилов первым ринулся к трапу, резко подтянулся и одним акробатическим движением кинул тело в открытый люк. Если бы Барбикен не увидела этого трюка своими глазами, то она считала бы его невозможным для их, чересчур громоздких, скафандров. Стойка краснела и явно разогревалась.
   -Олег, Олег! - рвала Руслана голос на клочья. - Ключи, ключи давай! Двигателя не включай, взорвемся!
   Этого она боялась больше всего. Включение двигателя сейчас было бы равносильно самоубийству. Остановившееся было время внезапно рванулось, с хрустом выворачивая себя из пространства, и снова помчалось вскачь.
   Тресилов все-таки смог взять себя в руки. Потому что из люка вылетело что-то блестящее и замедленно упало к ногам Русланы. Схватив инструмент, набитый для предупреждения инерционных отскоков железной дробью, она торопливо начала разъединять телескопическое соединение нижней части стойки с основной. Быстрее, Руська, быстрее...
   Внезапно Руслана поняла, что последние слова она не повторяет про себя, а слышит в наушниках. Командир выкрикивал их по слогам и цокотал зубами.
   Крепление разъединилось на удивление легко и Барбикен, судорожно сглотнув, попробовала восстановить остановленное дыхание.
   -Бы-стрей, Русь-ка, бы-стрей, - билось в наушниках и внезапно: - Ру-у-уся, оглянись!
   И Руслана оглянулась.
   Пар десятков "крыс", как она начала называть про себя непонятных существ, невозможных по всем законам природы в этом мире, замерли метрах в пятнадцати от посадочного модуля, тихо подрагивая поднятыми хвостиками-хоботками. Никаких действий они пока не предпринимали. Оплавленная часть стойки медленно исчезала в пепельном грунте. Спаундер стоял на трех лапах и до Земли было почти четыреста тысяч километров.
   Руслана, ощущая нарастающий ужас, попятилась к открытому люку, в котором белел скафандр командира.
   "Крысы" медленно, очень медленно и как-то синхронно, начали сужать свое кольцо. Это уже походило на подготовку к целенаправленному нападению.
   -Тайга-Луна, Тайга-Луна, - вдруг прорезался в наушниках голос Наруддинова. - Я - Тайга-Орбита. Как дела? Утро ясное пришло, солнце красное взошло...
   -Серега, Серега! - в сотню испуганных лошадиных сил ворвался в эфир голос Тресилова. - Серега, у нас - нештатная! Мы взлетаем, Сергей, срочно взлетаем! Руслана, быстро в модуль! Взлетаем!!!
   -Что такое? Что там у вас случилось?..
   -Потом!.. Руслана - быстро в модуль! Я начинаю разогрев...
   Последние слова Барбикен еле расслышала. Уши начал резать нарастающий, неправильно пульсирующий, визг. "Крысы", чуть согнув свои непонятные отростки, ускорили движение. А Руслана уже уперлась в решетку трапа и никак не могла заставить себя повернуться спиной к стае, ртутно поблескивающей в лучах прожектора. Внезапно свет погас и из раструба двигателя, заструился белесый дымок. В наушниках громыхала какофония звуков, из бурлящего котла которых иногда всплывали обрывки слов.
   -...То... Лана... Ей... Бита... Нельзя... Черту... Гробанешься, дур-р-рак!
   Последняя фраза прозвучала неожиданно четко и Руслана, внутренне взвизгнув, развернула таки неуклюжий скафандр, хватаясь за перекладину трапа и втягивая себя в посадочный модуль. Того, что творилось у нее за спиной, она уже не видела. Только ощущала всем телом какой-то шорох. Словно ветки по песку тянули. Или ей это казалось?
   С трудом развернувшись в тесноте спаундера и краем глаза увидев, как, полулежащий в ложементе Олег, быстро клацает фосфоресцирующими переключателями, Барбикен непослушными руками начала закрывать люк. Юркое металлическое создание, легко скользнув по, не втянутому еще, трапу, попыталось было вскочить в рубку. Но было отброшено щелкнувшей дверцей: Тресилов включил, наконец, автоматику. За обшивкой чувствовалось какое-то скрежетание. Посадочный модуль ощутимо вздрагивал.
   Чтобы вконец не оглохнуть, Руслана отключила радиосвязь и прикоснулась своим гермошлемом к гермошлему Олега.
   -Не раскачивай, модуль, - услышала, как прошипел тот. - Завалимся к чертям собачьим.
   -Олег, - чуть не плача, закричала Барбикен, - нельзя взлетать! Нельзя! Сергей может не состыковаться с нами!
   -Если не взлетим, у нас вообще шансов не останется, - различила приглушенный и искаженный голос. - Не мешай!..
   Внизу, за обшивкой, начало нарастать гудение двигателя. Закусив губу, Руслана снова включила переговорник.
   -...тридцать в апоселиии, - ворвался в наушники голос Сергея. Радиовизжание значительно стихло. - Я почти над вами. Если стартуешь удачно, подберу на следующем витке.
   -Серега, все будет хорошо! Я просчитал...
   -Помехи мешали...
   -Помехи мозгу не помеха...
   Внезапно у Русланы замерло сердце. И она как-то сразу поняла, что его остановка не касается работы ее организма: просто, сначала неуверенно, а потом все конкретней и конкретней, спаундер начал валиться на бок. В сторону отвинченной стойки. Одновременно с этим двигатель завибрировал на полную мощь. Но непонятное скрежетание ощущалось даже сквозь его, приглушенный обшивкой и вакуумом, рев.
   -Серге-е-ей, - заорала, именно - заорала, Руслана, - не старту-у-уй! Нельзя!!! Падаем!
   -К черту!
   -Олег, ты что, отошел от вертикали?..
   -Да-да-да, - зачастила вместо него Барбикен.
   -Выключай!.. Выключайся!!! По дуге пойдешь!
   -К черту!
   -Олег, отключись! Дай я... - судорожно и, чувствуя, как пот разъедает ее лицо, потянулась к выключателю Руслана.
   -Вон! - со всей силы отбил ее руку Тресилов. - Вон, шалава! Убью!
   -Да пошел ты!.. - навалилась Руслана всей массой скафандра на Олега, полностью нарушая, и так неустойчивое, равновесие модуля.
   Возясь на ложементе, издавая нечленораздельные восклицания, они оба внезапно ощутили, что спаундер оторвался от Луны. Руслана замерла. Тяжело дышал Олег.
   -Я вас вижу, - раздался в наушниках подчеркнуто спокойный голос Сергея. - Вы пошли по дуге. На орбиту вряд ли выйдете. Опускайтесь. Сэкономьте горючее.
   Даже сквозь плотную ткань скафандра Руслана ощутила, как задрожало тело Тресилова.
   -Нет, нет, нет, - захрипел он.
   -Руслана, опускайся. Это приказ. Горючее!..
   Для того чтобы, спокойно начать посадочные маневры, Руслане было необходимо освободить ложемент от окаменевшего тела Олега. И, почему-то без испуга, а просто с какой-то жгучей грустью, Барбикен поняла, что времени на это у нее нет. Поэтому она просто потянулась к стартовому выключателю, вдавливая командира в кресло.
   -Не-е-ет!!! - рванулся под ней Олег, выгибаясь всем телом, словно в агонии.
   -Да, - просто и буднично ответила Руслана, нажимая толстым пальцем перчатки скафандра на багровую кнопку.
   Двигатель, всхрапнув, как встревоженный конь, заглох. Скафандр командира стал внезапно ватным. В иллюминаторе была видна серебристо-пепельная поверхность Луны, медленно проплывающая под ними. Оспины небольших кратеров сменились нагромождением валунов. Выпуклый край горизонта вздыбился вылизанными горами. Они приближались. Сначала медленно... Потом быстрее... Быстрее... Лунная поверхность теряла детали и распрямлялась, сливаясь в одну серо-матовую плоскость. Руслана, так и не вставшая с Олега, еще успела поработать маневровым двигателем перед тем, как сжать командира в своих объятиях. И когда поверхность Луны полностью размазалась пеплом по стеклу иллюминатора, крепко закрыла глаза. Так крепко, что наступившая темнота до боли сплющила глазные яблоки. Поэтому боли от удара Руслана уже не почувствовала. Просто наступивший мрак стал еще плотнее.
  
  
   26 декабря 1918 года,
   Гременец (Полтавская губерния, Украинская Народная Республика)
  
   -И все-таки, слава Украине! - заканчивая неприятный разговор, несколько нечленораздельно выкрикнул дядька Василь, поднимая гранчак с мутным самогоном.
   Держал, впрочем, он его тоже неуверенно и, пока подносил к длинным усам, часть первака вылилась в тарелку с солеными огурцами. Дядька Василь крякнул, скривился и потянулся за темно-зеленой, осклизлой закуской. Эндрю Барбикен с брезгливостью наблюдал за ним. Если это - представитель нового общества, то имеет ли оно право на существование? Лена тихо сидела рядом с ним, тоже особо не скрывая своего отношения к происходящему. Саша Шаргей, новый знакомец Елены - и где она только их набирала в этом пекле? - неодобрительно протянул:
   -Дядь Вась, мы вроде как на свадьбе, а не на митинге.
   -Свадьба, - засопел куренной, - свадьба... Похороны, а не свадьба. И как это вас угораздило в такой час, а Оленка? Ну, пан Барбикен, ясно...
   Он замолчал, снова засопел и стало непонятно, что же ему все-таки ясно насчет корреспондента крепко иностранной газеты, неведомо как попавшего на территорию УНР. Его территорию. Уже - слава богу! - не оккупированную союзными немецкими войсками.
   -Господин Трясило, - с легким акцентом и тщательно выговаривая слова, произнес Эндрю, - я просто требую научить меня пить так, как это делаете вы. После дозы, принятой вами, я бы давно валялся под столом.
   И улыбнулся.
   Обстановка мгновенно разрядилась. Шаргей быстро хохотнул. Лена шевельнулась. А Василий Трясило снова засопел, но уже одобрительно, и подмигнул Эндрю:
   -Вот это верно. Иначе в нашем климате да при наших переживаниях ты просто не выживешь. Пить нужно умеючи. Вот я. Принял достаточно, но поставь мне сейчас бутылку на расстоянии тридцати шагов, я ее из винта с первого выстрела разнесу. Только пустую бутылку ставь, пустую! - внезапно хрипло закричал он, испуганно выкатив глаза.
   -Василий Петрович, - мягко сказала Лена, - вы бы пошли, отдохнули в соседней комнате. Поздно уже... Куда вам домой идти?
   Трясило замотал головой.
   -Н-не пойду... Куд-да д-домой? Мой дом - это курень. Моя жена - саблюка... Н-не пойду.
   Шаргей встал из-за стола.
   -Дядя Вася, идем отдохнем, идем... И козакам отдыхать нужно.
   Он смущенно улыбнулся Елене и Эндрю. А Трясило вдруг закрыл лицо обеими руками и всхлипнул.
   -Не надо, прапорщик, не надо. Ты человек хороший. На Кавказском фронте меня из-под расстрела вытащил. Но - не надо. Жену красные ухайдакали, сына, старшенького - офицеры его величества. Малой не известно где. Разорвали меня на части, разорвали! Одно тряпье осталось, а души-то!.. Души-то и нету. Что вам здесь нужно? - вызверился внезапно Трясило на Барбикена. - Что!?! Дайте нам покоя. Покоя нам дайте! Я вот до войны на лесопилке гременецкой работал, что выше по Днепру. Много работали, плохо жили... Но, жили же!.. В село ездили, помогали. Сродственники женкины нам помогали. Один одного держались. И жили. Жили!.. А теперь? Ничего не осталось. Вот заберешь ты Оленку в свою Америку, а ее сродственники тут мучаться останутся...
   -Нет у меня родственников, - тихо вставила Елена.
   Трясило поперхнулся и уставился на нее мутными глазами. Шаргей, подхватил его под мышки, приподнял со стула и мягко потянул в соседнюю комнату. Тот не сопротивлялся. За окнами послышались, приглушенные полузамерзшим стеклом и расстоянием, выстрелы. Лена даже не вздрогнула. Эндрю прислушался и подошел к окну, за которым полная Луна сверкающими потоками разливала холодный свет на заснеженные гременецкие переулки. Всю Полтавщину засыпало снегом основательно.
   -Опять стреляют.
   -Говорили, что между немцами и Управой разброд пошел.
   -А, что, их, разве когда-нибудь не было?..
   -Их не было одновременно в одной точке пространства.
   -В той точке, в которой одновременно существуем мы с тобой, - Эндрю отошел от окна, присел возле жены и крепко обнял ее.
   Лена положила ему голову на грудь:
   -Ты плохой журналист, Андрюша. Даже не знаешь, что в Гременце творится.
   -Я хочу быть просто хорошим мужем. И буду им, Лена. Завтра Василий отправит нас в Киев - приятели на железной дороге у него есть. Пропуск он уже сегодня взял. В Директории у меня связи. У немецкого командования - тоже. Впрочем, мне до сих пор кажется, лучше пробиваться на Одессу, а не на Петербург. Хотя, в Питере среди большевиков у меня много друзей.
   -Они помогут нам? - большие серые глаза ощупали осунувшееся лицо Эндрю.
   -Я верю в это. Так же, как верю в их одержимость. Только вот чем? Знаешь, Элен, - произнес Барбикен имя жены на английский манер, - мне кажется, что они спешат. Для тех изменений - хороших, в принципе, изменений - которые они задумали, им нужно переделать природу каждого отдельного человека. Такого, например, как Василий, - кивнул Эндрю головой на дверь, за которой слышалось приглушенное бормотанье.
   -Он хороший, Андрюша. Только пьяный.
   -Да я знаю. Плохой человек не захотел бы нам помогать. Или сорвал бы миллион "екатеринок" за помощь в срочной регистрации брака. Да и за пропуск назад на Киев...
   Внезапно Барбикен запнулся.
   -Слушай, ты же не думаешь, что это - наша настоящая свадьба? Это - вынужденная регистрация. Настоящий праздник мы устроим в Балтиморе. Ты не представляешь, Лена, какой это будет праздник! С настоящим венчанием, шампанским, танцами... А после мы уплывем на яхте далеко-далеко в море и я открою тебе одну очень большую тайну.
   -Открой мне ее сейчас.
   -Нет, это будет сюрприз. Это будет настоящий свадебный подарок, которого не получала ни одна принцесса на всем белом свете.
   -Я не принцесса...
   -Конечно. Ты - королева. Моя украинская королева. Странно, до российской революции я даже не догадывался о существовании такой страны. А теперь... Она стала мне родной. И, знаешь, мне почему-то очень больно за нее. Слушай, а почему ты полюбила такого древнего старца, как я?
   Лена тихо засмеялась и ласково погладила Эндрю по лицу.
   -Тоже мне старик! Это я еще девчонка. Одинокая-одинокая провинциальная девчонка, которая заблудилась в Киеве и на которую напали какие-то бандюги.
   -Вы не имеете права так называть патруль пана гетмана Скоропадского, - деланно сурово произнес Эндрю и они оба рассмеялись.
   -Если бы не некоторые дорогие мне вещи, я бы никогда не возвращалась в Гременец...
   -Если бы не некоторые дорогие мне люди, я бы никогда поехал в это захолустье...
   Поцелуй был длинным, очень длинным. Эндрю даже задохнулся.
   -Слушай, а кто такой, все-таки, этот Саша? Из белых?
   -Александр? Шаргей? Мы познакомились с ним в Полтаве, когда я училась в гимназии. Потом он поступил в питерский политех. Еще потом его призвали в армию. Окончил школу прапорщиков и воевал на Кавказе. Очень большая умница, этот Саша. Ты не ревнуй, но мы с ним немного встречались, еще в Полтаве. Он мне все про звезды рассказывал да про то, как на них летать можно. Представляешь?
   Эндрю серьезно взглянул на жену.
   -Представляю. А как он здесь оказался?
   -Какие-то родственники у него тут. Да и прячется он после демобилизации.
   -От кого?
   -От всех, - Лена замялась. - У него корни еврейские. А Гременец, вообще-то, городок еврейский.
   -Ну и что? - не понял Барбикен.
   -Эх, ты, военный корреспондент, - Лена ласково взъерошила волосы Эндрю. - не знаешь ты реалий театра военных действий.
   -Ты забыла сказать, - произнес Шаргей, появляясь внезапно из темноты низких дверей, - что в моем роду были также генералы иных кровей. И довольно, кстати, знаменитые генералы. Например, Шлиппенбах, участник Полтавской битвы. Помните, как у Пушкина? - и он, нарочито театральным голосом, продекламировал: - "Уходит Розен сквозь долины, сдается пылкий Шлиппенбах..." Извините, я не подслушивал. Просто вы громко разговаривали.
   И Шаргей покраснел.
   -Ничего. А стихи чудесные, - совершенно искренне заметил Барбикен. - Но, друг мой, на какой стороне вы воюете сейчас, через двести лет после знаменитого шведского похода?
   Александр настороженно посмотрел на Эндрю и перевел взгляд на Елену. Помолчал, а потом тихо ответил:
   -На стороне разумных людей. Независимо от их политических взглядов. Есть, знаете ли, такая третья сила.
   -К сожалению, такой силы нет, - возразил Барбикен. - Все разумное исчезает в вымороженные времена смут и потрясений. До следующей оттепели.
   -Не исчезает. А сохраняет под снегом свои корни. Или, если хотите высоким штилем, корни человека. И человечества.
   -Да вы - поэт, - иронично воскликнул Эндрю. - Насчет корней, вы верно заметили. Сидели как-то в глубине бывшей Российской империи американец с англосаксонскими корнями, русская - с украинскими, украинец - с еврейскими, и рассуждали о... Какие корни, интересно, у господина Трясила?
   -Татарские, наверно, - хмуро пожал плечами Шаргей. - Тут все перемешано. Но я не за те же корни...
   -И я не за те. Ваши корни имеют свойство отмирать. Человек, если брать вообще - лишь одна из страниц черновика эволюции разума. Ведь вы же не можете представить себе книгу, состоящую из одной страницы?
   Барбикен протянул руку, взял с этажерки зачитанный томик на английском языке. Мельком взглянул на книжицу, сунутую ему Ником Хастоном еще в Нью-Йорке, как средство от скуки, и продолжил:
   -Вот, скажем, господин Берроуз, использовав сомнительную литературную форму, придумал замечательного персонажа - некоего Тарзана, человека, воспитанного обезьянами. А что в нем осталось человеческого, если убрать любимые читателями сантименты?
   -Твой пример неудачен, Андрюша, - включилась в разговор Елена. - Тарзан тем и привлекателен, что он остался человеком даже в зверином окружении.
   Барбикен слегка поморщился.
   -Да я не о том. Давайте подойдем к проблеме с другой стороны. Скажите, друзья мои, чем обезьяны, воспитавшие Тарзана, хуже хомо сапиенса под названием "лорд Грейсток"?
   -Н-ну, - неуверенно протянул Шаргей, - у первых, все-таки, больше инстинктов, а не чувств или разума. Они - ситуативны. Действуют только по мере накопления событий и не могут прогнозировать их развитие.
   -Это с нашей точки зрения! - рывком подался вперед Барбикен. - Скажите, Саша, а простейший механизм - например, спираль Архимеда - может прогнозировать события? Встаньте на ее точку зрения. Она знает, что воду нужно поднять на определенную высоту, чтобы потом вылить в подставленную амфору. Да, она так запрограммирована великим механиком. Я согласен. Но эта программа уже несет в себе если не зачатки разума, то определенного механического инстинткта. То есть, становится продолжением человека функционального. Поэтому, с точки зрения содержания, которое, все-таки, довлеет над формою, мы должны предположить, что уж звери-то с людьми, по меньшей мере, взаимодополняемы. Ведь, если мы уйдем от осознания этой взаимодополняемости, то докатимся до утверждения того, что евреи, например, чем-то хуже украинцев, а русские не идут ни в какое сравнение с американцами. Стаи-то разные. И в механизмах мироощущения тоже различия присутствуют.
   -Какое-то механическо-зоологическое у вас мироощущение, господин Барбикен, - иронично заметил Шаргей.
   -Однако, я правильно разобрался в реалиях театра военных действий? - повернулся Эндрю к Елене.
   Та улыбнулась:
   -Ты, Андрей, любишь строить парадоксы на пустом месте...
   За окном снова раздались выстрелы. В этот раз гораздо ближе. Где-то в морозной ночи скрипнули резкие приглушенные выкрики, рассыпался топот коней, а потом все снова стихло.
   Барбикен мотнул головой на заиндевелое окно:
   -Это - к вопросу о стаях.
   Он встал со стула и знаком вопроса согнулся над печкой, подкладывая дров, пахнущих, почему-то речной влагой. Шаргей с интересом наблюдал за ним.
   -Вы кое-что спутали, Эндрю, - в конце концов, произнес он. - Предположим, что, как вы сказали, в глубине бывшей Российской империи собрались четверо чистокровных украинцев. Кроме этого предположения, оставим все, как есть. Итак, один - очень состоятельный человек. Вы, наверное, миллионер, господин Барбикен? Вторая - мещанка среднего достатка. Третий - интеллигент, сейчас безденежный, но считающий, что его голова не даст пропасть ему с голоду. И четвертый, - Шаргей кивнул головой в сторону комнаты, в которой спал Трясило, - простой работяга с крестьянскими корнями, который на жизнь зарабатывает своим горбом. Этнографически-зоологических различий нет. Но какие-то все же есть! Может, вы объясните?
   Барбикен тяжело выпрямился, отошел от печки и повернул к Шаргею, раскрасневшееся от близкого жара, лицо.
   -Я понимаю, куда вы клоните. Но согласитесь, что классы... Классификация господина Маркса тоже страдает некоторой биологичностью. Одни корни подменяются другими. Я не удивлюсь, если через несколько лет кто-то станет хвастаться не национальными корнями, а пролетарскими, и другой человек в это время...
   -А, может, это поиск того надчеловеческого, про которое намекал ты, Андрюша, - тихо перебила его Лена.
   -Надчеловеческое, основанное на количестве собственности, - иронично крякнул Эндрю. - Друзья мои, надчеловечность - это осознание того, что мы владеем не золотом пылинки пространства, не самой этой пылинкой, а всем пространством. Всей вселенной со всеми ее звездами и планетами. Осознание того, что эта вселенная владеет нами. До последнего атома наших физических тел. Ежесекундное ощущение всего этого - вот признак новой породы разума. Но до этого еще...
   И Барбикен с горечью махнул рукой.
   Во дворе хрипло загавкала собака - лохматый Топко, которого Лена сговорилась завтра отдать соседу. Немного равнодушный сначала, лай быстро превратился в захлебывающееся клокотанье. Послышалось, как стукнула калитка.
   -Кого это еще несет? - привстала со стула Лена.
   -Я посмотрю.
   Шаргей еще раз заинтересованно блеснул угольками черных глаз на Барбикена и быстро пошел к входным дверям. Повозился с запором и скрылся за плотными шторами. Из-за них чуть дохнуло холодным сквознячком. По полу потянулись мгновенно исчезающие, призрачные клочья пара. Словно привидение в дом проскользнуло. На улице Топко захлебывался студеным черным воздухом. Постепенно ему начали вторить все собаки Занасыпа, глухой окраины Гременца, расположенной почти на самом берегу замерзшего Днепра. Эта близость делала район опасным во время весеннего паводка. Но до весны было еще далеко. Топко вдруг дружелюбно завизжал и затих.
   -Там Саша рукопись принес, - вздохнула Лена, расслабившись, но, однако, продолжая прислушиваться к тому, что творилось на улице. - Чтобы ты ознакомился. Я ему рассказала, что ты, вообще-то, по главной профессии - инженер. А корреспондент, это - так, временно.
   Барбикен, поколебавшись и настороженно взглянув на входную дверь, подошел к этажерке, положил на нее томик "Тарзана" и осторожно взял в руки пухлую кипу, слегка желтоватой, бумаги.
   -Тем, кто будет читать, чтобы строить, - вслух прочитал он на первом листе. - Ну, ну, - иронично усмехнулся, но, по мере быстрого перевертывания страниц, взгляд его делался серьезнее и серьезнее. - Четырехступенчатая ракета... - бормотал Эндрю. - Кислородно-водородное... Шахматное расположение... Параболоидальное сопло... А тут что? Ха, гравитационное поле для торможения!
   В конце концов, Барбикен перешел на английскую скороговорку и страницы замелькали еще быстрее.
   Наблюдая за мужем, Лена сама заинтересовалась и подошла к нему, на мгновение забыв про стук калитки. Было слышно, как в соседней комнате завозился пьяный Трясило.
   -Ну, что? Интересно?
   Барбикен поднял на жену слегка ошалевшие глаза.
   -Слушай, а этот твой Саша и действительно совсем не дурак. Даже совсем наоборот. Многие этапы мы уже прошли, но...
   В это время за их спиной раздался громкий шорох. Подумав, что это окончательно проснулся их захмелевший помощник, Барбикен раздраженно оглянулся, но, охнув, бросил бумаги на этажерку и подскочил к двери, в которую Саша Шаргей втягивал грузное тело, облепленное черной холодной кожанкой. Вдвоем они прислонили мужчину к стене. Кожанка была не только холодной, но и липкой от крови. Шаргей разогнулся:
   -Вот... Сознание уже на крыльце потерял.
   Эндрю с женой торопливо начали стягивать одежду с безжизненного тела. Саша поддерживал голову мужчины, светлые волосы, которого налипли на высокий и бледный, до белизны, лоб. Рана была, как сказал Шаргей, "поганая". Впрочем, невооруженным глазом было видно, что крови человек потерял много. Лена достала бинты, вскипятила воды, и начала медицинский ритуал. Наблюдая за аккуратными, бережливыми и бережными движениями ее рук, Эндрю понял, что медсестрой на фронте Лена была не из последних.
   -Вы знаете его? - спросил Барбикен, обращаясь одновременно и к Лене, и к Шаргею.
   Саша молча пожал плечами. Лена бросила короткий взгляд на умиротворенное лицо раненного и сказала:
   -Врача ему срочно надо. Пуля, по-моему, в груди застряла.
   -Панас это, - раздалось за их спинами. - Начальник комсомоляцкий, что ли. Они в подполе сейчас, а до войны он в депо работал. Как-то рыбалили вместе.
   От опухшего Трясила ощутимо несло перегаром. Он, сморщившись, потер грудь и добавил:
   -За врачом я сейчас сгоняю. Освежусь немного.
   Шаргей бросил быстрый взгляд на Эндрю. Рука Лены на мгновение замерла. Трясило снова поморщился.
   -Да бросьте вы. Не нужен он мне. Помирает же человек.
   -Врач только в центре, на Сенной, - не поднимая глаз, напомнила Лена.
   -Я на станции фельдшера мобилизую. Хватит ему спиртягу жрать. Пусть поработает, - ответил дядька Василь, пытаясь рукой попасть в рукав форменного полушубка.
   -Я с вами пойду, Василий Петрович. Может, поднести что помочь.
   -Поднести, поднести, - бурчал Трясило, перебрасывая через грудь ремень винтовки. - Знаю, я это "поднести". Не верите... Не доверяете... Может, и вы с нами пойдете, господин Барбикен?
   -Может и пойду, - начал было Эндрю, но, встретив косой взгляд Елены, осекся. - Сами справитесь. Чего целой делегацией бегать? Но до калитки провожу.
   Когда мужчины вышли из дома, Лена уже заканчивала перевязку. Она наклонила голову, осматривая результаты своей работы, зацепилась взглядом за быстро расползающееся кровавое пятно на груди раненного и тяжело вздохнула. Боже, как ей все надоело! Даже чувства притупились. Лена вспомнила школу медсестер и то, как чуть было не упала в обморок от простого, но едкого, запаха карболки. Выпотрошенные животы, оторванные с мясом руки, кровавое месиво человеческих тел - все это было потом. На Западном фронте. Там она научилась курить, пить разведенный спирт, не замечать крови и работать до изнеможения. Летом семнадцатого скончалась мать. У нее всегда было слабое сердце. Слег отец. Лену отпустили домой, а тут - революция. Разруха полная. Отец, бывший член уездной управы, пришелся не ко двору новой власти, а прошлой зимой подхватил еще и воспаление легких. Где-нибудь в Москве, Питере или, даже - Киеве, его бы спасли. Но здесь... А до Киева она его не довезла. Лена замерзла и вмерзла в свое время. Из центральной части города она перебралась на околицу. Весь прошедший год зима не кончалась для нее. И если бы не Эндрю, вместе с большевиками случайно оказавшийся в Киеве, то...
   Лена улыбнулась. Милый, милый Андрюша! Сначала ей было не удобно так называть этого сорокапятилетнего моложавого американца, но потом... Закружило, завертело. Теплый огонек участья оказался пламенем нового, неизведанного еще Леной, чувства. Она отогрелась, оттаяла и, главное, поверила в то, что счастье, все-таки, возможно на этой изнасилованной, изуродованной пытками, а потом расстрелянной, планете. "Странно, - подумала Лена, осторожно проведя ладонью по холодному лбу, лежащего на ее старой шубе, мужчины, - я теперь другой человек. Не Леночка Барсукова, не просто Елена, а Елена Николаевна Барбикен. Словно не фамилию сменила, а естество свое. И у нас будет сын. Маленький Андрюша. Нет, мы назовем его Владимиром. И не потому, что он должен владеть миром, а потому, что он будет жить - обязательно будет! - с ним в ладу". Она приложила руку к животу, но ничего не почувствовала, хотя знала: это случилось. "Нужно, все-таки, Андрею сказать. То-то обрадуется".
   "Нужно сказать Элен, - думал в это время Эндрю, вскарабкиваясь на обледенелое крыльцо, - что раненного необходимо срочно перенести, по крайне мере, во флигель. Саша шепнул, что полностью верит Трясиле, - Господи, какая трудно выговариваемая фамилия! - но... Черт, я перестал верить людям. И это... Как там говорил Шаргей? Погано".
   Он рывком распахнул двери, в два шага пересек маленькую веранду, чуть было не запутался в плотных шторах и встретился с глазами жены. Были они какие-то бесшабашные и перепуганные одновременно. Барбикен замялся:
   -Ну, как он, Лена?
   -Без сознания.
   -Слушай, давай его во флигель перенесем.
   -Холодно там.
   -Лучше немного померзнуть, чем умереть окончательно.
   -Андрюша...
   -Давай перенесем. Я протоплю быстренько. Вдруг кто-то нагрянет: мы отобьемся, а вот ему...
   В конце переулка довольно громко раздались невнятные крики.
   -Вот видишь. Народу сегодня гуляет!.. - неуверенно улыбнулся Эндрю.
   Крики сменились довольно громкими звуками выстрелов. Лена вздрогнула. Лицо Барбикена окаменело. Снова стукнула калитка. Топко гавкнул один раз и замолк. В двери, чуть не оборвав шторы, ввалился раскрасневшийся Шаргей.
   -Синежупанники! - воскликнул он с порога. - Сюда идут. Кто-то видал, как я затягивал раненого в дом.
   -А Трясило?
   -Отстреливается. Совсем ошалел человек. То ли спьяну, то ли...
   Барбикену хотелось верить, что "то ли". Но времени на изъявление чувств не оставалось. Он накинул портупею с болтающимся на ней маузером - подарком кронштадстких матросов - и сурово приказал:
   -Лена! Одень раненного. Александр, на заднем дворе - конь Трясила. Подготовь. Берите Лену, Панаса этого и ждите меня там. Я сейчас.
   -Андрей!... - кинулась было Елена к мужу, но была остановлена коротким жестким взглядом.
   -Быстрей, френдс, - и Барбикен исчез за дверями.
   Морозный воздух обжег разгоряченные легкие. Снег под ногой хрустнул, как переломанная кость. Эндрю осторожно выглянул за калитку. В конце переулка, на сугробе обочины, чернело продолговатое пятно. Вот оно шевельнулось и выстрел, навылет, пронзил пространство, скрипящее под ногами Барбикена. Или наоборот? Оно перемалывало его? Эндрю, пригибаясь и не ощущая холода рукоятки маузера, подбежал к Трясиле, залегшему у забора крайнего дома, и бухнулся рядом.
   -Что там? - выдохнул почти беззвучно.
   Дядька Василь повернул к нему пьяные - не поймешь от чего - глаза.
   -Вот, чертовы дети, не хотят со мной по-хорошему! Я им говорю: нельзя компанию нарушать. Только самый разгар пошел. А они...
   -Трясило, - раздалось из-за забора, - ты что, со всем очумел от горилки? Нам Панаса взять надо, а до тебя никакого дела нет.
   -Как так нет? Заберете вы доброго человека, а с кем я чаркуваться стану?
   -Да какой он тебе добрый, краснопузый этот? Или у тебя не только нос, а и все остальное перекрасилось? Так у нас другие цвета найдутся.
   -Дурак ты, ваше благородие. Такого цвета, чтоб кровь людскую перекрасить, не выдумано еще.
   -Вот сейчас ею и умоешься.
   Из-за забора выскочило три фигуры с винтовками наперевес.
   Трясило, вздохнув как-то резко и очень тяжело, завалил первого одним выстрелом. Второго достал Барбикен. Третий юркнул обратно в зазаборную темень.
   Дядька Василь горько крутанул головой. Чуть шапка с нее не слетела.
   -Не поняли. Не поняли, чертовы дети. Не можно пилу на полном ходу останавливать. Потом ее из дровиняки не вытащишь. Зубья, снова же... Не один полетит. - Он опять вздохнул и добавил: - Понял, нет, пан иностранец?
   Букву "т" в последнем слове он подчеркнуто пропустил и прозвучало оно довольно обидно. Но объяснятся было некогда и Барбикен горячо зашептал - только пар изо рта взвился:
   -Василий, бегите к дому: там Шаргей с Леной раненого уже должны на вашу лошадь положить. Уходите. Я вас прикрою. Да и если возьмут меня, спрос маленький. Выкручусь. Уходите быстрее.
   -И ты не понял, - констатировал Трясило, дыхнув на Барбикена остатками перегара. - Однако, уходить нам, брат, некуда. Они сейчас всю шантрапу свою сюда соберут. Хитростью их надо. Хитростью. А ну, волчья шкура, - вдруг заорал он, - вставай! Вставай, говорю. Кончилась пьянка. Ты за что другарей моих положил?! Вставай говорю...
   А сам подмигивал Барбикену и толкал его в бок, в сторону дома. За забором послышалась возня и еще две фигуры осторожно высунулись оттуда.
   Трясило схватил Эндрю за воротник и одним сильным движением поставил его на ноги. Американец даже не представлял, что этот пожилой мужик может обладать такой силой.
   -Эгей, братва, - кричал между тем Трясило, - взял я этого охламона. Вы мне пока тут баки забивали, он сзади подвернулся, зараза. С пистолетом. Все отыгрался, волчья пасть! Эгей, пошли и того краснопузого брать!
   И толкнул Барбикена в спину.
   -Беги! Я сейчас тут представление представлять буду.
   Времени на раздумье у Эндрю не было. Его от толчка Василия по инерции бросило вперед и он, чтобы не упасть, был вынужден сделать несколько быстрых шагов. Споткнулся. Уперся руками в рыхлый снег и не почувствовал холода. Клацнул затвор винтовки. Над головой громыхнуло. Трясило палил над самой головой.
   -Стой! Стой, мать твою!
   Оглянувшись на бегу, Эндрю увидел, что те двое, выпрыгнувшие из-за забора, взяли оружие наизготовку.
   -Не стрелять! - орал Трясило. - Не стрелять!!! Он мой! Я его, гада, сам возьму!
   А сам потихоньку пятился к темным фигурам. И Эндрю, снова поворачиваясь вперед, краем глаза успел заметить, как один из силуэтов провалился куда-то вниз от удара приклада. Второй слился с тенью Трясила.
   Дальше Барбикен действовал чисто автоматически. Он выпрямился и побежал к дому. Но успел сделать только пару шагов...
   Шаргей, бегущий навстречу, чуть не сбил его. У калитки виднелась фигура Елены.
   -Назад, наза-а-ад!!! - вывернул Барбикен горло наизнанку, бросаясь прямо на Александра и заваливая его в сугроб. Вдруг его спину словно огрели здоровенной дубиной и какая-то нечеловеческая сила бросила их с Шаргеем на землю. Позади хрипел Трясило, схватившись за живот, развороченный штыком. Хрустел снег и слышалось чье-то тяжелое дыхание.
   Елена замерла над упавшими, схватившись руками за горло и не обратила внимания на то, как последний из оставшихся синежупанников, ткнув еще раз штыком лежащего Трясила, взял винтовку наперевес и осторожно пошел к ней. Увидела она его, когда между ними оставалось десяток шагов. Под безжизненным телом Барбикена заворочался Шаргей. Осторожно перевернул его на спину и постарался встать на колени.
   -Не двигаться! - хрипло выдохнул синежупанник, направляя на него ствол винтовки. - А ты, сучка, ходи сюда!
   Лена неуверенно сделала первый шаг и вдруг, подныривая под винтовку, бросилась на вояку, хватая его за ноги. Одновременно Шаргей схватил маузер, выпавший из руки Барбикена, и не целясь, на взлет, выпустил в падающего синежупанника целую обойму. Тот уже замер на снегу, а Саша все всаживал и всаживал горячие пули в быстро холодеющее тело.
   -Успокойся, Александр, успокойся, - тормошила его одной рукой Елена, размазывая второй слезы по лицу. - Что с Андреем? С Андреем что?
   Они склонились над телом, которое замерло на почерневшем, каком-то обгоревшем, снегу. Только через мгновение они поняли, что это была кровь.
   -Андрюша! - охнула Елена, приподнимая его голову. - Андрюша, ты как?
   Барбикен застонал, с трудом открыл глаза и всмотрелся во что-то, видимое только ему. Слабо улыбнулся:
   -Элен... - и, скосившись, добавил: - Саша...
   Снова застонал, судорожно хватая ртом по инопланетному морозный воздух.
   -Элен... Люблю... Саша... Молодец... Полеты... Возможны... Найди в Америке... Арданьяна... Хастона... Лену увези, - вдруг почти выкрикнул он, тяжелея и выгибаясь всем телом.
   Из-за низких черных туч, распластавшихся над Гременцом, на мгновение выглянула Луна и отразилась в широко раскрытых глазах Эндрю Барбикена. Ветер заботливо укрыл ее краем облака, и снова наступила темнота.
  
  
   5 октября 2002 года,
   Море Ясности (Луна)
  
   Им повезло. Им чертовски повезло несколько раз кряду. И тогда, когда обезумевшая лунная равнина выплеснулась навстречу модулю какой-то непонятной вспышкой света. И тогда, когда эта вспышка исчезла в мутно-черном небе, так и не коснувшись переворачивающегося спаундера. И тогда, когда их волокло по чему-то, жестко вздрагивающему, а модуль скрипел всеми своими соединениями, но не поддавался силе, пытающейся разорвать его на части. И тогда, когда он последний раз вздрогнул, покачнулся, но остался лежать на месте, так и не прижав выходной люк к студеной безжизненности неземного мира. Пара синяков не считалась.
   "Вообще-то, так не бывает", - думала Руслана, наблюдая за тем, как Олег выкарабкивается из несколько покореженного спаундера. В наушниках билось его надсадное дыхание. Тресилов еще толком не пришел в себя. И когда выпрямился, чуть сгорбившись всей системой жизнеобеспечения, Руслане даже показалось, что его слегка пошатывает. Впрочем, возможно, это пошатывался лунный модуль "Тайги", неустойчиво лежащий на боку и протянувший к черному небу мертвенно металлическую стойку, скрюченно замершую в последнем предсмертном рывке. "Как поваленная избушка на курьих ножках", - растерянно подумала Барбикен, шаркающей походкой подходя к командиру. Неуклюже обняла его за плечи и замерла рядом. Олег раздраженно попытался было сбросить руку Русланы, но она обняла его крепче, прислонившись светофильтром к ранцу его скафандра, и он тоже на мгновение замер. Потом тяжело повернулся и спросил:
   -Ну, что? Добилась? Что теперь делать-то будем?
   Руслана пожала плечами.
   -Давай Сергея дождемся. По моим расчетам он минут через десять из-за горизонта появится.
   -Ждать, оно конечно... Только давай договоримся: теперь все решения буду принимать только я. Ты же будешь исполнять их беспрекословно. - Он запнулся и внезапно жалобно закончил: - Господи, говорят же, что женщина на борту - к несчастью. Ну, почему я не суеверный?
   А Руслана вспомнила тот день, когда они узнали, что состав экипажа утвержден, и что оба они стартуют на "Тайге". По этому поводу Олег хотел закатить грандиозную вечеринку, но кончилось тем, что весь вечер и всю ночь они провели вдвоем. Только вдвоем. А утром Олег сказал: "Знаешь, Руська, вот героически вернемся назад, и я сделаю тебе одно очень интересное предложение. Тоже героическое". Предложение пока откладывалось. Оставалась только надежда на героическое возвращение. И очень, надо заметить, небольшая надежда. А в ушах все еще больно звучал недавний, искаженный помехами и ужасом, голос Тресилова: "Вон! Убью, шалава!.."
   Барбикен зябко передернула плечами в скафандре, словно космический холод начал потихоньку просачиваться в него, и попробовала взять себя в руки. Еще не все потеряно! Они остались живы, и это - главное. У них есть руки. У них есть головы. У них есть надежда. И есть любовь... Руслана тряхнула головой, отгоняя от себя назойливое воспоминание о выкриках Олега. Он просто растерялся. Даже самые сильные люди имеют на это право. Просто им нужно помочь поскорее выйти из этого состояния. И потому, закусив до боли губу, Руслана выдохнула:
   -Есть, командир! Какие будут приказания?
   Тресилов, молча оттолкнувшись от Барбикен, подошел к упавшему спаундеру. Зачем-то дернул оторванный кусок тонкой обшивки, из-под которого, словно мозг из-под проломленного черепа, показался кусок смятой теплоизоляции.
   -Приказания? - переспросил через минуту. - Будут приказания. Посмотри, что там, с другой стороны творится. Я горючее проверю. И как это автоматику не вышибло?!
   Немного недоумевая, Руслана побрела в обход модуля. Недоумевала она оттого, что и автоматику, и наличие горючего они проверили сразу же, после их, самой жесткой из всех существующих, посадки. На взлет его хватало. Может, и на маневрирование хватит. А если не хватит... Барбикен еще не решила для себя, что лучше: погибнуть на поверхности Луны, или затеряться в околоземном пространстве. Впрочем, судьба могла сама решить эту проблему: поза, в которой замер спаундер, явно не благоприятствовала взлету. Ни успешному, ни наоборот.
   Тресилов проводил Барбикен невидимым из-под светофильтра взглядом, подождал, пока она скрылась за бортом, чертыхнулся и снова полез вовнутрь. Чертыхнулся он зря, потому что сразу же в наушники выплеснулся встревоженный вопрос Русланы:
   -Что там такое, командир?
   -Да ничего, просто еще в одном месте обшивка лопнула, - отозвался Тресилов, уже наполовину влезая в модуль и вытягивая из-под своего ложемента плоскую коробочку. Осмотрел ее при неверном свете фонарика. Вроде, цела. Потом вытащил следом за коробкой скрученный шнур.
   -Слушай, командир, - снова послышался голос Русланы, - а что это оно полыхнуло перед посадкой?
   Перед ответом Олег немного помолчал.
   -Ты тоже заметила? Черт его знает. Может, пыль засветилась, когда мы в землю... в Луну врезались. Потом разберемся. Ты мне сейчас не мешай.
   Полностью в модуль он так и не влез. Соскользнул назад и, отключив подбородком микрофон, чтобы Руслана не слышала его сопения, начал толстой перчаткой засовывать коробочку со шнуром в карман скафандра. Справился довольно быстро и задумался. Установить связь незаметно не удастся. Руслана и Наруддинов, который должен был появиться в эфире с минуты на минуту, услышат каждый его звук. Как-то раньше он не подумал об этом. Да и причин думать особых не было. Кто ж его знал, что придется обращаться не в "Роскосмос", а... Однако, может, он действительно чересчур паникует? Может, действительно, ни с кем связываться и не надо совсем? А нужно напрячься, выпрямить модуль, попробовать взлететь, а там... А что - там?! С орбиты его подобрать сложнее, чем с поверхности. Особенно, если горючего на маневрирование не останется.
   "Вот влип!" - даже застонал Тресилов и испуганно прислушался, забыв о том, что связь им отключена. Вспомнил и немного успокоился. Но это временное успокоение не принесло окончательного ответа на вечный славянский вопрос: что делать? Тем более, что этому процессу помешала неуклюжая фигура Русланы, вынырнувшая из-за борта спаундера. По тому, как она, прыгая словно кенгуру, приближалась к Олегу, можно было понять, что Барбикен очень, мягко говоря, встревожена. Если, конечно, это было возможно после всего произошедшего с ними. Тресилов еще раз, с какой-то тоской, чертыхнулся и включил связь, намереваясь выругать свою напарницу.
   -Да ничего со мной... - начал было он, но в ушах уже забился рвущийся голос Русланы.
   -Олег, Олег, командир, ты чего не отзываешься? Смотри!..
   И под ноги Тресилова замедлено упало нечто небольшое, металлически мерцающее, еще недавно прыгающее на них, но сейчас - неподвижное.
   -Так, - чувствуя, что внутри у него все леденеет, выдохнул Олег.
   Он осторожно ткнул башмаком "крысу". Она безжизненно перевернулась. Тресилов осторожно нагнулся над ней. Весь бок ее был искорежен. Очевидно, досталось при посадке. Осторожно, двумя негнущимися пальцами перчатки, Олег поднял непонятное создание и вплотную приблизил к своему светофильтру. Вес у него, кстати, был довольно приличный. Как у соответствующей массы ртути. Тресилов закряхтел и приподнял светофильтр, чтобы видно было получше. В развороченном боку "крысы" не замечалось никаких деталей или частей живого организма. Только какие-то мелкие кристаллики, осыпающиеся чуть искрящейся пылью при малейшем движении перчатки скафандра. Таким образом, природа существа оставалась неизвестной. Олег, поворачиваясь всем корпусом, огляделся по сторонам. В поле зрения, на дне небольшого пологого кратера, куда упал спаундер, дырок не замечалось. Но, кто его знает... И снова леденящий ужас обрушился на его, повизгивающее от быстрой работы, сердце.
   Руслана, до этого все время стоявшая молча, откашлялась в микрофон и произнесла с истерическими нотками в голосе:
   -Да не вертись ты, командир. Присмотрись лучше к непонятке...
   Только сейчас Тресилов заметил, что на конце длинного упругого хоботка - или хвоста? - существа что-то поблескивает. Небольшой плоский кусок металла словно припаялся к нему. От обшивки, что ли?..
   -Я его вместе с мясом от трубопровода оторвала, - подтвердила его догадку Руслана. - Мы его, наверное, вместе с собой оттуда притащили. Может и вспышка та...
   Барбикен не закончила фразы, а слово "оттуда" произнесла таким тоном, как будто речь шла о потустороннем мире. Впрочем, окружающий лунный пейзаж как нельзя лучше подходил именно к этому, не по человечески далекому, краю. Вспомнив визг, поднявшийся за обшивкой модуля при взлете, и вспышку света при посадке, Тресилов вздрогнул и резким движением отбросил "крысу" от себя. Она упала прямо под ноги Руслане и воздух скафандра чуть всколыхнулся от удара.
   -Д-давай, д-давай все вокруг осмотрим, - дрожащим голосом выдохнул Олег. - Это хорошо, если "оттуда". А если...
   -"Тайга-Луна", "Тайга-Луна", я - "Тайга-Орбита". Живы, бродяги? Что там у вас опять случилось? - внезапно раздался в наушниках, чуть искаженный и слегка напряженный - умел себя второй пилот в руках держать! - голос Наруддинова.
   Однако через минуту его тон изменился.
   -"Тайга-Луна", "Тайга-Луна", - тревожно завибрировали мембраны наушников, - я - "Тайга-Орбита". Отвечайте!!!
   Тресилов по прежнему молча топтался на месте, поворачиваясь скафандром во все стороны. Руслана не выдержала.
   -Сергей Михайлович, тут мы, - выкрикнула, словно на другой берег реки. - Все нормально. Если оно может быть нормальным. Модуль завалился. Что делать, не представляем.
   -Сильно завалился?
   -Напрочь.
   -А хоть целый-то?
   -Вроде. И горючее есть. Только, взлетать-то как будем?
   -А командир чего молчит?
   Тресилов еще раз зацепился взглядом о "крысу", так и лежащую возле ног Русланы, и, в конце концов, попытался взять себя в руки.
   -Думает командир, - хрипло произнес он и сделал шаг в направлении Барбикен. - Руслана, осмотри окрестности на предмет наличия этой пакости, - толстый палец перчатки уперся в "крысу", - а мы пока с Сергеем совет держать будем.
   Руслана, по дуге обойдя лежащее существо, двинулась в обход спаундера, постепенно расширяя круги следов. Все, вроде, было спокойно. Никаких дырок в месте очередного прилунения не наблюдалось. Наблюдалась внешняя безжизненность, как и положено классическому представлению о природе единственного спутника Земли. Это почему-то успокаивало. Так успокаивало, что Руслана неожиданно поймала себя на том, что в груди затеплилась слабенькая надежда на счастливое окончание их авантюры. А, может, это голоса, бубнящие в наушниках, оказывали на нее такое действие? Барбикен прислушалась.
   -Вот такие пироги, Серега, - немного истерически вздрагивал голос Олега. - Что за твари - непонятно. Одну, кажется, мы с собой притащили. Дохлую. Короче, брат, открытие! Но это открытие накрепко нас к Луне пригвоздило. Вляпались мы, брат, основательно.
   -Олег, "Дальтур" уже знает. Из-за внештатной я обязан был связаться с ними...
   -Ну и...
   -Сам понимаешь. Корабль у них один. Наш. Помнишь, я еще на подготовительном этапе говорил, что без дубляжа работать - безумие? Но вы же тогда все, действительно, с ума сходили. Скопировали американскую технику более чем тридцатилетней давности, модернизировали ее при помощи топора и какой-то матери, чинам роскосмосвским бабок за молчанку отвалили... Что, и теперь молчать будем?
   -А что они сделают чины эти? Что?! Техника у них есть какая-то. Но поверь, уже действительно безо всякой модернизации. Пока раскачаются, пока стартуют, пока долетят... Посчитай сам, Серега. Ты же профессионал. А мы на подножных кормах дня четыре продержаться сможем, если не взлетим.
   В голосе Тресилова прорезались рыдающие нотки.
   -Да и не полетят они... Это же - международный скандал. На уровне Путина отмазываться придется. И закончится тем, что все на "Дальтур" свалят, а сами затихарятся.
   -И правильно затихарятся, - жестко донеслось с орбиты. - Это же вы сами решили на космическом туризме бабки срубить. В обход, между прочим, государства и всевозможных инстанций.
   -Какой ты правильный стал! А где раньше был, когда мы тебя из "Роскосмоса" вынимали на полгода?! Хорошо рассуждать, сидя на орбите и имея возможность каждую минуту домой рвануть!..
   В эфире настало молчание, нарушаемое тяжелым сопением. То ли Тресилова, то ли Наруддинова. Руслана почувствовала, как ее слабенькая надежда просачивается наружу сквозь ткань скафандра, оставляя за собой только ледяную пронзительную пустоту. И когда это ощущение стало совершенно невыносимым, она не выдержала.
   -Вы еще подеритесь, умники, - ворвался в эфир ее звенящий голос. - Потом отношения выяснять будете. Что сейчас-то делать станем?
   Наверное, не сам вопрос Русланы, а тон, каким он был задан, немного остудил спорщиков.
   -Так, Наруддинов, - хмуро, чуть растягивая слова, произнес Тресилов. - Ты пока не вмешивайся. Все равно ничем не поможешь. Сами влипли, самим и отлепляться придется. Попробуем поднять модуль и взлететь. Другого выхода я не вижу. Вот только как ее поднять, бандуру эту?
   -Ты ее массу помнишь? - раздался не менее хмурый голос Наруддинова.
   -Помню.
   -То-то и оно... Слушай, - раздалось после непродолжительного молчания, - я тут почему-то Хейердала вспомнил. Как он на острове Пасхи идолов этих каменных поднимал. Нужно немного приподнять модуль и подложить под него камни. Потом - еще приподнять и еще подложить. До тех пор, пока его вручную вертикально поставить можно будет.
   -Ага, - буркнул Тресилов, - каменный век на службе века атома и электроники. Но, впрочем, за неимением гербовой... Барбикен, - позвал он Руслану, которая, в поисках крысиных нор, добрела уже почти до самого края отлогого кратера, - собирай камни, какие найдешь, и тащи к модулю.
   Внезапно Олег замолчал и сам окаменел, оглядываясь по сторонам. Вокруг распласталось гладкое днище кратера, покрытое почти черным слоем брекчий. Уныло и тоскливое. Без, хотя бы одного, крупного булыжника, нарушающего мертвую шершавую гладкость.
   -Ч-черт... - выдохнул Тресилов, внезапно тоскливо осознав, что булыжники могут быть оружием не только пролетариата, но и потерпевших аварию космонавтов.
   Вдалеке, почти на гребне склона, ограничивающего их горизонт, Руслана замедленно повернулась к нему и тоже замерла, чуть мерцая светофильтром скафандра.
   -П-понимаешь, командир, - заикаясь, начала она, но Тресилов прервал ее.
   -Сам вижу. Вот ведь невезуха!
   -Что там такое? - это уже Наруддинов.
   -Не везет нам сегодня, Серега. План твой не работает: крупных камней в пределах видимости не наблюдается.
   -А не в пределах? - после тяжелой паузы спросил Наруддинов.
   -Не в пределах?.. Руслана, поднимись повыше - тебе уже немного осталось - что там, за кратером?
   Барбикен молча развернулась и побрела дальше. Только в наушниках запыхтело.
   -Знаешь, Олег, ты как хочешь, - всколыхнул эфир пасмурный голос Наруддинова, - а я все-таки свяжусь с "Роскосмосом". Может, посоветуют что-нибудь...
   -Прекратить! - откровенно истерически заорал Тресилов. - Прекратить, мать твою! Кто здесь командир? Кто здесь командир, спрашиваю? Кто решения принимает? Кто отвечает за все?
   -Отвечать некому скоро будет...
   -Не каркай! Выберемся! - Тресилов притронулся к карману скафандра со, спрятанной в нем, коробочкой. Этот жест, казалось, придал ему сил, потому что продолжил он более спокойно. - Выберемся, Серега, поверь. Выберемся. Еще не вечер. Только всем - слушаться меня. Приказы выполнять беспрекословно. Приказ тебе - ни с кем больше не связываться. Сидеть тихо, думать и ждать. Приказ Барбикен... Эй, Руслана Андреевна, ты чего притихла?
   -Командир, - прошелестел в наушниках подчеркнуто спокойный голос Барбикен, - командир, ты не мог бы подойти ко мне?
   Орбитальный модуль скрылся за горизонтом. За горизонтом кратера Тресилову ничего видно не было. Но по тону Русланы он почему-то сразу понял, что лунные неожиданности еще не окончились. И потому молча, не отвечая ей, побрел по склону, по дороге обойдя на приличном расстоянии мертвую "крысу". Леденящая тревога снова больно сдавила грудь.
   По мере того, как Олег, поднимался по пологому откосу, переходящему в такую же террасу, черное и мутное от взвешенной пыли, небо опускалось все ниже и ниже, открывая, еле различимый в лучах солнечной короны, рисунок созвездий. Однако, чем больше появлялось в ее нижнем истонченном крае мертвых, не пульсирующих по земному, звезд, тем больше жгучее ощущение какой-то неправильности овладевало командиром "Тайги". Впрочем, наверное, только потому, что нервы его были напряжены до предела, Тресилов и осознал это. При другой ситуации он ничего бы не заметил. А так... Что же все-таки его смущало?
   Олег остановился, не дойдя метров тридцать до Барбикен, стоящей на самом гребне. Дно кратера тут значительно увеличивало угол наклона, превращаясь в террасу, но не это остановило Тресилова. Он вдруг понял, что же ему не нравилось. А не нравилось ему то, что прямо посреди черного, но какого-то мутного от пыли, поднятой при падении модуля, неба можно было различить еще более черную полосу, вонзающуюся в размытый край солнечного неистовства. Рядом с ней Олег заметил еще, несколько меньших, сужающихся, насколько он понял, к зениту, полосок. Они были неподвижны. Такие себе щели в лопнувшем небе. Из них веяло какой-то холодной жутью и поэтому, стараясь не паниковать, Тресилов ускорил шаг. И только встав рядом с Барбикен на краю кратера, он облегченно выдохнул:
   -Тьфу, ты... А я-то думал...
   Впрочем, то, что думал командир "Тайги", осталось при нем, потому что он внезапно замолчал и несколько изумленно повертел в гермошлеме гудящей головой. Основания для этого у него были.
   В неверном свете, сочащемся непонятно откуда, перед Тресиловым и Барбикен на пустынной равнине, округло выгнувшейся близким горизонтом, вздыбился огромный, угольно-черный издалека и на вид - двадцатиметровый, обелиск. Несколько обелисков меньшего размера замерло по бокам. С расстояния, на котором он находились, невозможно было разобрать, искусственные они или нет. Хотя впечатление производили именно такое. Возможно, геометрической выверенностью своих линий и неразличимостью деталей поверхности. А, возможно, неестественностью этой геометрии в покрытом пылью мире, тысячи лет разваливающегося на камни, брекчии и тектиты. Впрочем, у оснований обелисков правильность линий нарушалась. Прищурившись, Тресилов вгляделся в них и ему показалось, что основания непонятных монументов засыпаны каменными глыбами. Которых, кстати, не было заметно ни в кратере, ни на равнине. Казалось, что острые иглы обелисков пронзили лунную поверхность да так и замерли, истратив на этот рывок все свои силы.
   -Это что за... - "памятник погибшим астронавтам" чуть было не ляпнул Олег, но во время спохватился.
   Он повернулся к Барбикен:
   -Руслана, это что за феномен? Не знаешь?
   Та, чуть осипшим от долгого молчания голосом, ответила:
   -Похоже на образования, снятые в шестьдесят шестом "Лунар Орбитером". Но те были в другом, если я не ошибаюсь, месте.
   -Что за образования?
   -А я почем знаю? Уфологи тогда затрубили на то, что их расположение напоминает расположение главных египетских пирамид в Гизе. Ученые, как всегда, отнеслись к этому скептически.
   -Так... - начал было Олег, но внезапно замолчал, рывком схватив Руслану за руку.
   На окончаниях обелисков - сначала большего, а потом и меньших - возникло слабое бледно-голубое свечение. В наушниках зашелестели такие же слабые радиопомехи. Они возрастали по мере того, как свечение обелисков увеличивалось. Окаменевшие Тресилов и Барбикен уже тонули в электрическом шуршании. Свечения разгорались и когда они соединились в мутном небе, то на мгновение замерли и единой святящейся массой начали вытягиваться в направлении замерших космонавтов. Свет из бледного стал уже желто-горячим и в нем плавали какие-то частицы, словно в солнечном луче, проникшем в пыльную комнату сквозь дырку в шторе. И именно это замедленное, неестественное, распространение света было самым жутким во всем этом зрелище.
   Олег испуганно рванул на себя Руслану и та, покачнувшись, упала вместе с ним на лунную поверхность. За краем кратера что-то зашуршало. Или это радиопомехи окончательно разбушевались? Краем сознания Олег подумал о том, что в любой неприятности есть своя хорошая сторона. А потом сосредоточился на постепенно затихающем шелесте в наушниках. Засопел, сдвинув в сторону Руслану и, не поднимаясь, осторожно выглянул за край кратера. Обелиски снова были черны и безмолвны.
   -Что это было? - шепотом спросила Барбикен.
   -А я почем знаю, - так же, как недавно она, ответил Олег, ложась на спину. - Но лезть за камнями в эту сторону мне почему-то совсем не хочется.
   -Но все-таки...
   -Может, эффект какой-то пьезоэлектрический. Может, мы тут чего-то в грунте нарушили. Может, еще что-то. Понятное и вполне объяснимое. Пылищи-то вон сколько подняли. А она, наверняка, наэлектризована.
   Он немного сполз вниз и сел, с усилием сгибая скафандр. Посмотрел на противоположную сторону кратера. На его дне неясно мерцала черно-серебристая масса модуля. Та сторона была явно ниже той, на которой они находились. Тресилов мысленно провел к ней прямую линию. Обелисков, даже в высшей точке гребня, там, кажется, видно не было.
   -Значит так, Руслана Андреевна, - повернулся всем телом к Руслане Олег, - топай на ту сторону и посмотри, что там, за гребнем. И назад, назад посматривай. Если эти пирамиды египетские на горизонте покажутся, мне свистнешь. А я пока тут поколдую.
   -Олег, давай вдвоем. Не хочется мне расставаться. Да и... Знаешь, я вот что вспомнила. Когда-то в Гременце, на чердаке дома дедушки, я нашла подшивку старых номеров "Юного Техника". Там рассказ фантастический был. Артура Кларка. Про то, как на Луне нашли двухметровую кристаллическую пирамидку. Она машиной инопланетян оказалась...
   -Отставить мистику с фантастикой! Что за привычка: чуть что - необычное, сразу лешие с инопланетянами! Ты же ученый, Руська! Академию заканчивала, - запыхтел Олег, пытаясь отогнать от себя воспоминания о визжащих "крысах". - Сама знаешь, какие из-за облучения тут эффекты быть могут. Да и видеть мы друг друга все время будем. Ну, пошла, пошла, - подогнал Тресилов Руслану. - Договорились же, что приказы выполняются беспрекословно.
   Барбикен, повозившись немного со скафандром, встала, неуверенно потопталась на месте и пошла через кратер, время от времени останавливаясь и поворачиваясь светофильтром к Олегу. Тот молча помахал ей рукой и попытался сосредоточиться. Он был настолько перепуган, что страха уже не ощущал. Показывать этого Руслане было нельзя, хотя мысли путались так, что напоминали недавние радиопомехи. Вспомнив о них, Олег ухмыльнулся. И эта ухмылка в темноте гермошлема, чуть подсвеченного светодиодами сигнализации, была страшна. Внезапно Тресилов понял, что решение им принято уже давно. В поднятие модуля по методу Тура Хейердала он не верил. Впрочем, видимость можно создать. Хотя бы для того, чтобы экипаж немного успокоился. Вся надежда на Дэна. И на то, что его техника - в самом широком смысле - безотказна. И вот в это Олегу Анатольевичу очень хотелось верить.
   Он еще раз взглянул на Барбикен, уже приближающуюся к противоположному краю кратера, и начал осторожно приподниматься, вглядываясь в появляющиеся в поле зрения верхушки странных пиков. Кроме безотказности техники Дэна, ему очень хотелось верить в пьезоэлектрическую природу эффекта неестественных объектов. Впрочем, подтверждать это Олег сейчас никоим образом не желал. Он желал подтвердить нечто совсем иное.
   Руслана была уже на гребне противоположной стороны кратера. Тресилов почти выпрямился, с испуганным интересом наблюдая за тем, как на верхушках обелисков снова разгорается голубое свечение. Наушники наполнялись радиошумом.
   -...мандир...то ты там...орожнее, - исчезал в нем встревоженный голос Русланы.
   "Орожнее", так "орожнее". Тресилов медленно присел, вслушиваясь в исчезающие помехи. Успокоившиеся было, мысли снова понеслись вскачь. Обелиски явным образом реагировали на его появление. Вот и Руслана о чем-то таком кричит.
   -Командир, командир! Не вылезай! Ты же видишь, что они тебя чувствуют.
   Слов "чувствуют" наполнило Тресилова каким-то неосознанным раздражением.
   -Чувствуют, чувствуют, - передразнил он Барбикен. - Ты еще скажи, что познакомиться желают. Выяснить, что тут происходит.
   -Извините, я сама чужеземка, - прошуршало в наушниках и только через несколько секунд перепуганный Олег осознал, что это был голос Русланы.
   -Ты, что? Вообще там с ума сходишь?! - заорал он.
   -Это - из того рассказа, про который я тебе говорила. Кстати, я вспомнила, как он называется. "Часовой".
   -Часовой, мать твою! - не успокаивался Тресилов. - Нам больше "Караул" подходит. Барбикен, - в его голосе зазвучали металлические нотки, - не отвлекайтесь! Камни ищите. Булыжники. Я тут без вас с этим конденсатором разберусь.
   Раздражение прошло, оставив после себя литую, крепкую злость. И до тупости остервенелую уверенность в том, что они столкнулись с природной электрической емкостью, изменяющей свои параметры по мере ввода сердечника. То бишь, его самого - Тресилова Олега Анатольевича.
   Именно эта уверенность настолько успокоила дрожь в руках, что Олег довольно уверенно вытянул коробочку со шнуром. Хватит в игры играть! Он эту кашу заварил, ему и расхлебывать. Директор "Дальтура" по внешним связям немного повозился, вставляя толстыми пальцами перчатки штекера в предусмотренные для этого места. Вспыхнул зеленый светодиод. Руслана исчезала за противоположным краем кратера, словно погружалась во внутренности Луны. Тресилов придавил сенсор, расположенный на боковой грани. Светодиод начал пульсировать. Олег - приподниматься. Шорох радиопомех, постепенно усиливаясь, потек в пустое пространство. Свечение на верхушках обелисков потянулось друг к другу. И когда оно уже почти соединилось, а обезумевшие электроволны радиосвязи начали физически ощущаться кожей ушей, Тресилов снова начал медленно приседать, одновременно, на английском языке, бормоча в микрофон:
   -Консул вызывает Республику. Консул вызывает Республику. Вариант ноль. Вариант ноль.
   Он еще несколько раз присел и встал перед тем, как в наушниках очень четко послышался твердый мужской голос. Такой твердый, что казался механическим.
   -Республика отвечает Консулу. Республика отвечает Консулу. У вас проблемы?
   Фраза прозвучала настолько четко, что Тресилов на мгновение усомнился в том, что Руслана не слышит ее за фоном радиопомех. Но это было так. Дэн несколько раз демонстрировал Олегу возможности нового вида связи еще на Земле. Правда, энергии этот вид жрал столько, что длительное время переговоров было очень нежелательно. Поэтому, вспотев от длительных упражнений по приседанию - со стороны казалось, что директор "Дальтура" никак не может приспособиться, чтобы справить большую нужду - Тресилов начал быстро всовывать слова в микрофон:
   -Республика, у нас авария. Взлететь не можем. "Дальтур" - не помощник. Второй хочет связаться с "Роскосмосом", но я пока препятствую этому. Прошу помощи. Прошу помощи.
   Через несколько очень длинных минут прозвучало:
   -Сколько сможете продержаться?
   Олег быстро прикинул.
   -Дня три.
   Ему показалось, что в голосе его собеседника проскользнула жесткая ирония.
   -Консул, еще позавчера Республика была бы вынуждена отказать вам. Но вчера произошло одно событие, кардинально изменившее весь расклад. Встретимся, расскажу. Вам чертовски везет, Консул. Давайте координаты.
   Олег быстро продиктовал цифры, испытывая такое облегчение, словно Луна резко изменила свое гравитационное поле. В сторону уменьшения.
   Он хотел уже прекращать связь, но Республика спросила:
   -Второй на орбите?
   -Да.
   -Сотрудничество возможно?
   Тресилов замялся.
   -Вряд ли. Тут и с третьей объясняться придется.
   -Плохо. Ладно, решим на месте. Но вы попытайтесь найти с ними контакт. Стартуем завтра. Раньше невозможно чисто технически. Будем восьмого. До встречи. Держитесь.
   Свечениям обелисков так и не удалось соединиться вместе, чтобы протянуть свой замедленный луч к кромке кратера. Тресилов устало опустился на лунную поверхность прислушиваясь в тому, как сквозь затихающее шипение радиопомех - словно огромная змея заползала в свою глубокую нору - просачивается голос Русланы.
   -...Мандир...мандир... Что...елаешь... ...Крати... Прекрати.... Хватит, говорю! Я сейчас у ума сойду! Отзовись, Олег, отзовись!
   Тресилов взглянул на противоположную сторону. Руслана до половины скафандра высунулась из-за гребня и размахивала руками в такт своим встревоженным фразам.
   -Отставить! - улыбнулся он краешками губ. - Отставить, Руська! Все нормально. Мы теперь обязательно отсюда выберемся. Слышишь? Обязательно. Как у тебя-то дела? Подари-и-и мне лунный ка-а-амень, - внезапно пропел Олег, вспомнив слова старой песни. Руслана даже захлебнулась в наушниках. - Талисман моей любви-и-и...
   -Эт-то что за арии? - послышался в эфире голос Наруддинова. - Вы что, уже модуль подняли?
   -Поднимем, Серега, поднимем. Всенепременно поднимем. Только так. Приказ номер один. Всем беречь силы и нервы. Поскольку их расход влияет на расход ресурсов. Торопиться не спеша. Камни таскать не спеша. На орбите болтаться не спеша. В любом случае нам всего лишь три дня продержаться нужно. Потом выберемся. Это я вам, как специалист, говорю.
   -Слушай, специалист, у тебя все нормально?
   -Сергей Михайлович, - вмешалась Руслана, - у нас тут свечение какое-то на шпилях каких-то непонятных было. Командир с ним экспериментировал. Вам сверху ничего не видно?
   Ответить Наруддинов не успел.
   -Бортинженер Барбикен, - жестко перебил Руслану Тресилов, - доложите обстановку.
   -Но...
   -Обстановку, говорю, доложите.
   Было слышно, как Руслана тяжело дышит в микрофон.
   -С этой стороны булыжники есть, - в конце концов, нехотя отозвалась она. - Мелковаты только. Много таскать придется.
   -Вот и начинаем таскать. Работать надо, бортинженер, работать, а не истерики устраивать. Я сейчас к вам подойду. И двигайтесь, двигайтесь экономно. Нечего воздух зря расходовать.
   Олег встал, подняв голову к черному небу, по которому медленно катилось желтоватое пятнышко орбитального модуля. Через три дня рядом с ним должно было появиться еще одно. Через три земных дня, растянутых в часть одного лунного на самом дне Моря Ясности.
  
  
  
   ПОЛНОСТЬЮ РОМАН "ТАРЗАНАРИУМ АРХИМЕДА МОЖНО ПРОЧИТАТЬ ПО АДРЕСУ = http://bookland.net.ua/book/81183+Tarzanarium+Arhimeda.html
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"