***
Твой смех, уже, души не ранит,
Моя коса твой точит камень.
Прождавший на крюке ремень,
Освобожденьем не взирает,
Желаньем овладела лень.

И день за ночью подметает,
Предсонных мыслей след стирает.
***
Сырой подвал, озябли стены,
Швы отрыгают сгустки пены.
Тлетворный дух, протухший свет,
Обрывки месячных газет.
Углы, заваленные хламом,
Гниющий смрад помойной ямы.
Одрябли кости, продряхлели,
Промерзнув мерзостью сопрели.
Меж ветхих сгорбившихся лесен.
Царицей восседает плесень.
***
За три часа до смерти,
Лишь полчаса экстаза.
Не прилипает глупость,
Не пристает зараза.
***
Один, быть может два нуля,
Ждут впереди еще меня.
Чертою жирной чиркнет срок,
Навечно канет разум.
И даже одним глазом,
Не подсмотреть назад.
Не выстроить аккорды,
На сладкогласый лад.
Лишь гибелью своей дышу,
И все же, тихо тлея,
Жалею, мало что грешу,
Что святость не развеял.
Что мир не может больше дать,
Чем, либо пить, либо писать.
 
***
Убогих тоже кроят боги,
У совершенства нет лица.
Застыли щурые глаза,
Забыта начисто вся проза.
Все отключил, гремит гроза.
Леднящем ливнем выветря,
В сиянье молнии завяла роза.
***
Мы разные с тобой, как Бог и Дьявол.
Ты топишь радостью. Я холоден и пуст.
Ты к небу тянешься, своей пугая святостью,
Я ж собран из пороков. Ну и пусть.
Мгновенье, где глаза твои не встретятся....
Стон сердца обволакивает грусть. 
Сдавайте снова! Семерка, тройка.... Туз! 
Я вечный минус, ты чарующий мой плюс.
***
Свора.
Со двора сбегает жижа.
Подворотня. У забора,
Слепью солнца снег унижен.
Вонь. Выглядывает сор.
Грязи гной на простыне,
Проступается позор.
Крюк. Все вздор.
Судьба в петле.
Мысли лезут к голове,
И от них себя не скроешь.
Не пытайся вспомнить, где.
Вены верой молча вскроешь.
Что скопил, зароешь все.
Выпей.... Как тебя трясет.
 
***
Я пришел поздоровавшись, чтоб попрощаться.
Омерзевшие сны с давних пор потно сняться.
И устал убеждать, и устал объясняться.
Трезвость злобой заставит пришедшему сдаться.
Бесконечно не трогать, а лишь любоваться,
И за каждую мелочь каждый день с каждым драться.

Пусть я шел не один, но другим не знакомый.
Только тени мерцали в тот вечер суровый.
Треск деревьев, избитых плетями костра.
Подсмотрела за мной отрешенья сестра,
Нежно сзади руками глаза мне прикрыла,
Сквозь тоскливую тьму безразличьем скулила.

Одинок этот вечер, увы, не один,
Разбиваюсь днем в день однотонностью вин.
Засыпая смотреть старый фильм без конца,
Отдаваться за грош, обмечтая борца.
 
***
Свет и тьма. Все нет и да.
Лед - уснувшая вода,
Разве навсегда?

Пальцы скрежут по струне,
Путая аккордный бой.
Пальцы теребят листы,
Губы слизывают боль.
Провожая никуда,
Разве это навсегда?

Ты и я. Нет ничего.
Были, но не помним то,
Как сквозь годы бороздя, 
Одиноки, ты и я....
Разве это навсегда?
 
***
Я с жизнью был щедр, хоть скупостью жгла,
Щепотки не кинув, так много дала.
Злит злостью злосчастная знойная зависть,
Дождливые даты, дуреные дни,
Висит вровень возле ворованных вралей,
Плескаясь пропоица плаксе плесни. 
Проснись, походи, дерни, снова усни....
История жизни, история мира,
Круг: водка, кефир. От стола до сортира.
Кривясь объясни краски хмеля мазни.

Ну хочешь - казни, но только не зли,
Не надо за жизнь.... Мозоли вросли.
Брань бравых собратьев, забритых бравад,  
Навечно навязан надсмотрщик над....

Хохочет бог, доволен гад,
И даже я немного рад.

Ну вот опять, мне не поднять,
Мне не понять, и не принять,
Сто сотней ждать, на взгляд, плевать,
Караты кармами карать.
И врать, и вымолченно ждать,
Гадать и гадить, помирать.

Бди бой, постой, строфой покрой,
Дрофой пропой, поспи порой,
Продажный рой, постыдный вой.
Зной. Россыпь, павших в смехе, Трой.

Жизнью жив, живя жуя.
Стоп!
Средь себя ищу тебя.
В лоб!
Трость солидностью грозит.
Крюк!
Кто болтался, остановит,
Стук....

Когда я мечтаю, я полно живу,
И лишь где обыденность к черту стираю,
Промечен мечтою, свет свят примечаю,
Изжогу жандармов средь жердей пожну. 

Красивый как черт, собой восхищен,
Унижен собою и слезно прощен,
Себя умолял и малярил малявы,
Молол молотками младенцев мандалы,
Мрачился, морочился мантрами лиц,
Мозг мило уколом запугивал шприц.

Метаюсь кометой меж тысяч огней,
Мотаюсь мечтой, промотал всех коней,
Гадательно гладил глаза галерей,
Гримасничал глядя на гладких людей.
Громил города возгордившихся грязью,
Галантным грубил, голытьбу маскарадил.

Ой-ой, окружили, ошейник пришили,
Пришли, притоптали, пронюхали, сдали.
 
***
Я так хотел сказать, так много говорил,
Когда никто не слышал, глазами не просил.
Но только видел взгляд, и шел рубить свой сад,
Заплевывал глаза, заплетывал все 'За'.
Не знаю.... Не со зла. 
Печаль толкла буза.
Выветривала все, казалось что, еще,
Секундой отступив, безразницей затмив,
И видел только лишь.... Но бытность кличет 'Кыш'.
Срубив себе барыш, 
Надсмешно возвращая,
Азартно мной играя, 
На каждый мой удачный шах, сто матов выставляя.

Смирился что ли, не пойму....
Иду молчу, смолчав бреду,
В отчаянном пустом бреду.
Ни лучика.... Снесу.
Бывало столько всяко, но, 
Мой камень просится на дно.
Я слышал, это кличут жить,
Я слышал.... Сколько можно ныть!
К ста сотням дел пришита нить,
И каждая спешит прогнить,
Неравных нрав приноровить,
Не выспаться, как не стелить.
Тупыми лезвиями брить,
К щетине возвертаясь.

Устало сяду на траву,
В колени голову воткну,
Бездвижьем беготни избегну,
Богатство боли бросив бедным.
В барак, шестая койка слева,
Глаза пустые, хрип напева,
Озимый злак летнего сева.
 
***
Все мысли к ней, 
Хоть жди, хоть пей,
Навеки в кандалы.
Без вкуса ешь, без сна живешь,
Все радости малы.
Твоим мне стать не суждено,
И все же, задыхаясь, но....

Над пропастью душевной боли,
Небрежно каждый волосок,
Натянут. До кости доходит,   
Не схватит кровь скользящих ног.
Мне перейти не суждено,
И все же, обречено, но....

И каждый взгляд - тоскливый яд, 
Слезам твоим, как счастью рад.
И в каждой фразе злобы пенье,
Прощанье каждое - забвенье.
Видать, уже не суждено,
И все же, иронично, но!
 
***
Я просто нелюдь. Шут с душой поэта.
Я не ищу на вечное ответа,
Я не ищу сиюминутных объяснений,
Я не откладываю в прошлое мгновений,
Я был рожден так поздно, или рано,
Души изрезанной не стягиваю раны,
Я задыхаюсь, слезами хрипя,
Я отвергаю полностью себя. 
Я отвергаю полностью, как есть,
Плюю в ответы, оставляю месть,
Подарки брал, но все раздал назад.
Дарить пытался, приглашал в свой сад,
Теперь он вытоптан, лишь мертвая земля,
Приветствует унылостью меня.
Я сватал мир, пытался верным быть,
Но свой позор он не успел прикрыть.

Умыться, ледником ручья.

Лишь летний лес, да пенье птиц,
Лишь солнца лесть, да лунный бриз.
Затылок придавив к земле,
Забудусь в вечно-сладком сне.
 
***
Весна. И сердце солнце греет.
Мне жалко этот ясный день,
Как остальные все развеять.
Возьму любви и стану сеять,
Безумство светлое лелеять.

Как в этот призрачный прошедший,
Улыбки в мои губы вплетший,
О нем лишь сладостно жалеть....
В такой бы день, да умереть.

Когда не помнишь ни о чем.
Стесняясь, фальшью запоем.
Мир растворяется, и вдруг,
Судьба бросает тебе круг.
Я словно сплю, я словно нем,
Я растворился в вечность тем.

Приходит он, берет перо,
Души ему не суждено,
В строках увидеть и принять,
Брезгливо станет ковырять,
В бредовой бездне правил.

Как много говорят поэты,
Сказать не в силах ничего,
Что еле прячась отражает,
Глазное щурое стекло.
Слеза закрытая скупая,
Невыносимо, только знает.

Я часто просто плачу,
И ничего не значу....

Когда бредешь в пустыне,
Мечтаешь о воде....

Где? 
Разве я не шел?
И разве сотню пудов соли,
Скрипя зубами не колол.
Что? 
Нет! 
Не благости, не зол.

Кошка убегает, удирает кот.
Вы слыхали, ваш ребенок,
Пьяница, поэт и мот!
Ублажайте, ублуждаясь, каждый в очереди год.
Укрощайте украшаясь масками теснящих мод.

Все прекрасное убили, все мосты мои сожгли,
Долго глупостями били.... Начал сомневаться. 
И,
То, что чудилось прекрасным, 
Обращается ужасным....

Распродался, в рвань подался. 
Обозвался, обознался.
Правдою язык сорвался,  
И в любви своей признался....
И за это я погиб.... 

Пессимист?
Ах, милая.... 
Шепни, что я не прав,
В шалаше, из сочных, 
Мной убитых трав.
 
***
Я сидел и молчал,
Кто-то жарко кричал,
Кто-то верил себе,
Кто-то спорил во мне.
Время сбора камней,
Незаметно прошло.
Обессилил. 
На смену к нему не пришло,
Лишь заплату мешком ко спине придавило,
Навсегда, гнущий груз горбом в гроб схоронило.
 
***
Пистолет уснул, 
Под подушкой, 
В кровати.
Вы хотели видеть мои мозги? 
А вот вам, 
Нате!
 
***
Когда встаешь к последней черте,
Приходит в гости святость,
Ее завидев, прячется, трусливая измятость.
Нам дали по жерди, нет даже по жердочке,
Нам впихивали отупление, стадным зерном,
Пыхтящим стадом, елозя по мордочке.

Ох, как мы боялись остаться одни,
Мы мялись желаньями, замыливав дни,
Зализывав прошлое, мололи искренность,
Чуть народившиеся искры тушили больной мочой,
И эту холодную мертвечину звали собой.

Общество так умело выблевало депрессию,
Чтобы топить суицидом лучших, их презревших,
Пытавшихся воскрешать безмозглую рать,
От вечного страха вспотевших,
Инерцией ожиревших, 
Инерцией продолжающих жиреть,
И бесполезно борющихся с отвисшими слюнями жира.
Они закапываются в декорации загонов,
Наскоро им намалеванного, рабского мира.

Зачем нужна голова? Ей давно никто не думает.
Зачем нужны глаза?
Если их только зажмуривают на опасных поворотах.
Прячь чувства в подвал, 
Развешивая идиотизм и фальшивые протесты,
На входных воротах.
Тебе надо так много выпить, чтобы стать
Хоть мгновенье откровенным,
Чтобы отрезвев, ты трясся от своих слов,
Добровольно, за спиной скрестив стыдливые руки, Возвращался в мир пленных.

Ты еще не родился, когда тебя уже определили.
Тебя раскрасили в цвета подчинения,
До недержания, слабостью наделили.
Сколько школ рабства ты пройдешь еще?
Жизнь униженного, довольного улыбкой хозяина,
И страдающего от недостатка хозяйской ласки.
Ты создан обгажено гнить, 
Нервно отводя в сторону мечтающие глазки.

Ты живешь в мечте, 
Разве позволишь себе жить иначе,
Ты один бездонный комплекс и так жалок,
Веришь, словно весь, без остатка мир, подарит, 
В день предназначения, 
(Какая гнусная ложь),
Тебе одному, навечно, удача.

Ты веришь, что вселенная безгранична,
С центром в тебе,
Но твои дни окончатся, 
Придавив горбом несбывшихся надежд,
Планами тупого плагиата бездарности,
В царствие вечное, 
Окруженное гниющими досками, 
В изрытой червями земле. 

Верующий, каждым шагом проклинающий веру,
Сделавший из веры праздничное посмешище,
Распявший незнакомца, 
Чтоб плевать в его искаженное судорогой лицо.
Лицемерить, лишь тихо злиться, 
Предпочетший страдать, а не беззаботно веселиться

Мы лишь отражение телеэкрана,
Ни мысли, ни малейшей оригинальности.
Нам секс и деньги затмили любую откровенность,
Нас бьет шпорами, тянет узду, 
Лживая, выдуманная моральность.
Шаг вперед сделать так просто, 
Так просто выпрямить взгляд,
Какого же хуя ты лишь пятишься 
И пугливо оглядываешься назад? 

Поэзия - простая ложь,
Речушки, тучки, березки, давят девичьи слезки.
Трутни эгоисты, вымучивают строки.
Скелеты рифм закручивают,
В бархат дня и шелка ночи.
Подонки, продавцы души.

Задумчивое личико, обволокла привычка
Агрессия! Вот слово знающее правду,
Несущее свободу.
Прогресс уничтожает разум, заставляет струны поэзии,
Рвать на прозу.

Словно вновь заканчивается жизнь,
Криво порезанная на периоды мгновений.
Мы не живем, а существуем,
Мы находимся в грезах,
Закованных в цепи, 
Обещанных перерождений.
Бесконечно к одному и тому же,
До тошноты одно и то же,
Чувствовать постоянный страх,
И беспощадно надрывать,
Чуть затянутые раны,
На счастье расслабившейся кожи.

Мы лишь рабы чужих господ,
Наслаждающиеся ударами плетей,
Мы покоряем вечность,
Упуская за годом год.
Стремимся к пустоте,
Бесполезную, грязную массу
Навязанных, пережеванных для нас мозгов, обслюнявив.
Стыдимся достать, 
И улыбкою
Наслаждаться игрой в беспечность.

Депрессия, как судьба,
Порок, как идеал.
Хотя, может есть доля правды и в вас,
В ваших потухших навсегда глазах.
Глаза, что различают 'Против' и 'За',
Разве не кровоточат злобой,
И ненавистью,
Кистью мыслей размалевывая свой мир,
Которого всегда будет мало.
В котором навечно будешь один.

Добивайте слабых,
Иначе,
Время, не считающее минут,
Одарив их недоступной силой,
Гордость вашу одурачит.
Каждый слабый,
Не пытающийся стать сильнее,
Пусть найдет силу в своей гибели.

Мили разбитых фрегатов,
Грязные тряпки-паруса,
Повесившиеся на гниющей трухе,
Не сдвинуть с мели.
А могли бы гордо ловить ветер,
И может, даже, когда-то и хотели....
Но лишь молча,
Бытом берега,
Сопрели.

Долой! Вот мое любимое слово.
Все, что навязали знать,
Что приучили думать.
Не принимать,
Ни доброго, ни злого,
Не верить,
Не попробовав.
Все права правил поправ,
Идти, а не стыдливо ждать.

И буду снова, словно сумасшедший,
Отчаянье и радость жизни пить.
И отраженья глупости творить.
Сквозь смех ошибок, так потихоньку, жить.
Не спрашивай, что я хотел сказать,
Тебе не объяснить, 
Мне это не понять.