Аннотация: История подростка. который пытается справится с реалиями жизни.
Предисловие.
Самое яркое воспоминаие моего детсва, это огни. Они выплыли из темноты, и зачаровали меня, приковав все внимание к себе. Необычное зрелище, особенно если учесть, что родился и вырос я в маленьком городке. Где такого никогда не было. Вначале я смог увидеть небо. Не обычное, темное, ночное, а желтовато-оранжевое. Оно словно сияло изнутри. И я, подняся с места, на котором сидел. Весь автобус спал, утомленный дорогой. И, если прислушаться, то можно было различить, сквозь монотонный шум мотора, храп спящих людей. Мне всегда нарвилось чувство поездки. Это ожидание чего-то нового, предвкушение, какая-то интрига. Я часто в родном городе, приходил на автостанцию, и смотрел, как различные люди, с вещами и без, садятся в автобусы и уезжают. Я мечтал тоже, когда-нибудь, уехать. Почувствовать, что это такое, когда собираешь сумку, выбираешь, что тебе нужно и что понадобится с собой, и убирая не нужные вещи. Сидеть в автобусе, и смотря в окно, махать рукой тем, кто тебя провожает. А затем, возвращаясь назад, с гордостью говорить, что ты - приезжий. При этом, тебя обязательно обступают со всех сторон и расспрашивают.
- Огоньки ! Разноцветные, мам! Смотри! - Мой восторженный голос прорезал царившую тишину. Многие завозились, недовольно щурясь, и ворча себе под нос. Но я не унимался, и прордолжал трясти, дремавшую маму за рукав ее кофты. Она рассеянно посмотрела в окно, пытаясь сообразить, где находится и что происходит. Я же, не выпуская из руки материю кофты, стоя в проходе, тыкал пальцем в пространство, указывая на красные огоньки, которые порой сменялись желтым и зеленым. - Огоньки! Вначале только желтые, а затем, разноцветные!
- Успокойся, Алекс, это всего лишь - светофор.
Это на столько поразило меня, что я даже не успел смутится, и сел обратно, продолжая смотреть на разветавший тысячами огней город. Он рос, поглащая в себя наш автобус. И я, старался не упустить и одной детали, ни одной улицы, ни одного магазина.Мое сердце колотилось, как бешенное, я не мог скрыть своего восхищения. И даже, когда вышел из автобуса, не мог остановится и рассказывал свои впечатления маме. Она улыбалась и трепала меня по волосам. С тех пор, в моем сердце посилися Мегаполис. Его шум, суета, толкотня. Его размах, и в тоже время, скованность в отношениях людей. Не смотря на то, что мы приехали ближе к одиннадцати ночи, людей на улицах не убавилось. Они ходили то по одиночке, то группами. Обсуждали местные новости, говорили о делах, болтали по телефонам, и я очень сильно хотел стать таким же. Таким же, значимым. Я шел за мамой, держа ее за руку, и делал вид, что меня ничего не интересует. Но на самом деле, впитывал в себя, как губка. Мама рассказывала. что когда-то жила здесь, была частью города, частью этих людей. Но затем, закончив институт, уехала обратно в наш городок. Зачем? Я бы, никогда так не сделал. И уже не хотел никуда возвращаться. Ни сейчас, ни завтра, ни даже, через неделю.
1 глава.
И если уж, рассказывать историю с начала, то пожалуй, стоит ее начать с того, что я так никуда и не уехал. Детская мечта оставалась мечтой, но для шестнадцатилетнего подростка, это было нормально. Мы с матерью переехали в очередной раз, и оказались на самых задворках нашего маленького городишки. Двор, в котором мне предстояло прожить, как минимум до совершеннолетия и окончаия школы, состоял из одного, двухэтажного, барачного вида, дома. Который был удачно закрыт ото всех, выстроенными, не известно когда, и не известно кем построенными, сарайками. Как потом оказалось, в них хранился всякий хлам жильцов, который не хотелось выкидывать, но уже нельзя было держать в квартире. Впрочем, нам то, как раз, этой сарайки и не досталось. Когда мы въезжали, к слову сказать, в одиннадцать часов ночи, то грохот, от переносимой нами мебели, стоял такой, что качались перила в подъезде. Парадоксально, но никто так и не вышел посмотреть, что происходит. Про сарайки я узнал только утром, а пока, злобно пинал ногой поочередно свою сумку с одеждой, и коробку с личными вещами. Пробираясь в недра квартиры. над головой зажегся желтоватый свет лампочки Ильича, без абажура. Мама, с грохотом поставила возле порога железную подставку для цветов, и упирев руки в бока, прошлась по залу.
- Ну, ничего так, жить можно. Там, тебе, устроим комнату. -И махнула в сторону еще одной комнаты, которая стояла без двери. Я вопросительно глянул на маму, и усмехнулся. - С дверью что-нибудь придумаем. Да, положи ты уже гитару, куда-нибудь, и давай, вещи, немного разберем.
Вначале, мы в авральном порядке их собирали. Машины долго не было, и мы с мамой. что бы зря время не терять, не спеша собирались. В процессе чего, разбили три тарелки, кружку, раздавили мои солнцезащитные очки, выудили из-под дивана ошалевшего кота. Кот поцарапал всех, но в клетку залезать так и не захотел. Затем, мы убирали по коробкам компьютер и ноутбук, затем пошли личные вещи. А тут обнаружилось, что мама в тихомолку продолжает курить. Пепельницу я отыскал в туалете за бочком. На мой вопросительный взгляд, она перед моим носом помахала запрятанные под диваном, носками. На этом, мы и успокоились. Как оказалось, вещей куда больше, чем я представлял. Одной посуды, было аж три коробки, и сумка, и это не считая тяжелой артилеррии в виде кастрюль и сковородок. К тому же, мама решила, что во что бы то ни стало, утащит с собой и резные, железные подставки, для цветов. Цветы у нас не уживались и вяли, переодически, что не мешало ей сажать их заново. У нас вообще, кроме кактусов, ничего из растений, не жило. И то, потому что, их не надо часто поливать.
Грузовик, заказанный на обед, приехад вечером. Погрузка шла час, а когда мы приехали на место, было десять часов. И двор меня, впечатлил. Во-первых, он был темный. Не единого фонаря не было рядом, так что, с непривычки, передвигались гуськом. и часто натыкались друг на друга. Я на грузчиков, грузчики на маму, которая руководила процессом, а мама, в свою очередь, держала взбесившегося кота. Благо. свет в подъезде был. Но ступеньки наверх, оказались едва ли не под прямым углом, и из было тринадцать. Тащить вверх диваны, даже втроем, было весьма весело. Так что, окозавшись. наконец, в квартире, я нне чувствовал ни рук, ни ног. И откровенно халтурил, при разборе вещей. Лишь застелил диван, да стянул с ног кроссовки.
- Что, это считается, ты вещи разобрал?
- Завтра с утра. - Не раздеваясь, как был в джинсах и футболке, так и рухнул на диван, плашмя. Пусть считает, что я труп. И закрвыл глаза.
- Лентяй. - Локонично ответила мама, и шаркая ногами в тапочках по полу, прошагала обратно на кухню. Кстати. если подумать, то стена, у которой стоял мой диван, граничила как раз с кухней, так что, то, как она вытаскивала посуду, я слышал отчетливее некуда.
Из незашторенного окна, их еще так и не распакавали, я видел небо. Темное, с мириадами рассыпанными по поверхности, звездами. Так близко к ним, я еще не был. казалось, протяни руку, и ты дотронешься до них. Ощутишь тепло, или наоборот ледяной холод. Почувствуешь присутствие чего-то большого, нереального, и неестественного. Вот, ты стоишь среди них, и чувствуешь себя песчинкой. затерявшейся в пространстве. таким маленьким и ничтожнным, что и смотреть то, не на что.
- Не спи с включеным светом! И разденься!
- Да, не сплю, я. - Ворчу я, и с неохотой вновь сажусь на постели. А ведь, и вправду, задремать успел. И сквозь сон, еле ощутимо, уже слышал, как звезды что-то наигрывают в тишине.
Включился телевизор. Мама, все же, решила его подключить. Наверняка звала, или же, ворчала себе под нос. Мол "мужик в доме, а помочь некому". Хотя. могла и сама все сделать. Но звук болтающего диктора, нарушил ту идилию, что царила в душе. А жаль, было так спокойно. С неохотой стягиваю с себя одежду и выключив свет, залезаю под одеяло. Отстуствие двери, между комнатами, немного напрягало. Я не против маминого присутствия в моей жизни, наоборот, еще нуждаюсь в заботе, как и всякий ребенок, но, и не люблю, когда лезут на мою территорию. А уж, если она сама отдала комнату, то и нечего сюда смотреть, даже косвенно.
- Сама не усни, с телевизором. - В ответ услашал только диктора. Издевается, что ли? Сама меня разбудила, и уснула? Я поворочился. устраиваясь удобнее. И понял, что звук работающего телевизора - бесит. Даже больше, раздражает, и что я не усну. Не смогу и все тут. Пришлось вновь вставать. Босиком, от чего-то сгорбившись, я прошагал до дивана мамы. Что ж, она то, как раз - спала. Положив ладонь под голову, а второй держала злосчастный пультик, давя указательным пальцем на кнопку прибавления звука.
- Я не сплю. - Забавно наблюдать, когда уже спящий человек, подрывается с места, и не открывая глаз возмущается на то, что ты отбираешь пульт. Мама, не исключение. Она дернулась, при этом схватив яблоко раздора еще крепче, и попыталась отвернутся.
- Пульт отдай.
- Угу...я сейчас.
- Да, я понял уже.- Без сарказма не вышло. Плюнув на то, что отвоевать дистанционное управление не получилось , пришлось идти к телевизору и вручную выключать. Все. Всем спать.
Но, стоило вернуться в спальню, как снизу раздался грохот. Было такое ощущение, что упал - шкаф. Затем ругань на трехэтажном и могучем. Я даже успел запомнить несколько оборотов, которые до сих пор, не слышал. Интересно, это звукоизоляция такая сногсшибательная, или в тишине все кажется громче?
Додумать я не успел. Звезды все так же манили меня своими огнями, а усталость за день дала о себе знать. Уснул я, так и не дослушав, о чем все же спорили соседи.
2 глава.
- Алекс, будь добр, прекратить таскать со стола салат. Сейчас уже за стол сядем. - Мама уже в который раз крутилась возле зеркала. То поправляя прическу, то сдувая не существующие пылинки со своего платья. И это не говоря о поправлении макияжа, и поминутного смотрения на часы. Я сидел на диване в общей комнате, и сверлил взяглом стол. Если учесть, что за готовкой и приготавлениями мама забыла накормить родного сына, то настроение не прибавилось. - И переодень джинсы.
- Мне и так хорошо.- К джинсам она тоже начала приставать с час назад, как только я из шорт, по ее требованию, перелез в штаны. Вся эта суматоха порядком нервировала, и все больше смахивала на показуху.
- Они дырявые. И расчешись.
- Не собираюсь даже. Слушай, для чего я вообще тут? Про меня можно было сказать и задним числом. - Зря сказал. Мама замерла на пороге, держа в руках приготовленную бутылку красного вина. В ее серых глазах полыхнуло нечто, что позволило мне понять, что я не прав в корне. Я замолчал, постаравшись отверунться.
- Заешь что? Неужели так трудно промолчать, хоть один раз. а? Сережа придет знакомится с тобой, и да, мне он нравится. Тебе отец нужен, в конце то, концов. - Она с такой силой поставила на стол злосчастную бутылку, что две тарелки подпрыгнули.
Я бы сказал, что это ей нужен муж, а не мне отец, но спорить уже бесполезно, мама закипела, на глаза навернулись слезы. И она тщетно поджимала губы, сжимая их в тонкую линию, стараясь перебороть слезы. Не люблю я ее обижать, от этого паршиво на душе становится и горько. Мама резко отвернулась, поспешно стирая слузы с щек, забывая про макияж.
- Я хочу, что бы у тебя было все хорошо. Я хочу, что бы мы втроем, этим летом поехали к морю. - Всхлип. Тишина. И вновь всхлип. - Неужели так сложно немного подыграть?
Я хочу уехать от сюда, и жить в мегаполисе. Я хочу играть на гитаре, и ни о чем не беспокоится. Но, мне то этого, никто не предлагает, и даже не поможет сделать.
- Тебе шестнадцать, и тебе нужен мужской совет. Ты же со мной, почти и не разговариваешь, Алекс. Сидишь у себя в комнате, играешь что-то, я даже друзей твоих не знаю.
- Знаешь. Они все из этого дома.
- Прекрати поясничать!- Рывок, и мама уже смотрит на меня. Слезы уничтожили весь макияж. Глаза покраснели, а слезы уже оставили темные дорожки на щеках. Она яростно взмахнула руками, угрожающе смотря на меня.
- Отлично. Я теперь виноват во всем? - Обида полоснула по сердцу. И дело не в том, что она наговорила мне гадостей. Дело в том, что это она сделала из-за него. Этого, Сережи. Ради которого и состоится этот званный цырковой ужин. С показным выступлением меня. Так и вижу, как она будет говорить, что я еще и на гитаре играть умею. Противно.
- Алекс, а ну, сядь! Я еще не договорила!
- И не собираюсь!
Мы ссорились редко. Обычно все заканчивалось молчанкой на пару часов. Каждый сидел в своем углу, и молча выжидал время, когда улягутся страсти. Но сейчас, в наши отношения влез третий. И мама его ждала. Я же, не имел ни малейшего желания знакомится с ее новым ухажером. Я его и видел то, мельком. Он подвозил ее на такси. И они мило ворковали стоя у автомобиля.
- Ты никуда не пойдешь!
Молча, я вылез из-за стола. Молча сходил за кофтой, и накинул ее на себя. В том же молчании прошел до прихожей, обуваясь в кроссовки. Проверил наличие сотового телефона и мелочи в карманах джинс. Мамины слезы переросли в злость, но, она не успела. Я выскочил в подъезд, хлопнув дверью.
Это был первый раз, когда наша ссора обернулась моим уходом. Я часто, в голове, прокручивал как кинопленку моменты, как бы хотел уйти из дома и уехать. Но, что бы вот так? Никогда. Лишь когда за порогом осталась привычная жизнь, а впереди был целый мир, я понял, что не так уж и просто сделать первый шаг. Вначаале я шел по наитию. Быстро, на ходу застегивая ветровку, и убрав руки в карманы куртки. Злясь на весь свет и в частности на маму.
Вечерний город оживал, загораясь огнями. Я часто гулял до поздна, но всегда знал, что могу вернуться домой. И не так, что бы приходить после полуночи. Сейчас же, у меня было стойкое желание уйти далеко и надолго. По крайней мере, пока не уйдет этот Сережа, и не ляжет спать мама.
Не знаю о чем я думал. Просто шел вперед, не разбирая дороги, и не переставая себе под нос ворчать. Я даже не злился на маму. Меня бесил этот Сережа. И это его появление, в нашей жизни. Ну, зачем он нам? Ведь, жили хорошо, по вечерам собирались на кухне и ужинали. И не хочу я ни на какое море, тем более с ним. Мне он вообще не нравится.
Чем ближе я подходил к центру, тем становилось шумнее. Пусть городок и маленький, но летом и по вечерам, в центре всегда шумно. Открытые забегаловки, кафешки, рестораны дискотеки в парке под открытым небом. Люди. Шумные и не очень, пьяные или еще нет. Не знаю, от куда у меня это, но мне мало места в этом городишке. Будто крылья за спиой связали, и нет возможности их расправить. Порой хочется остановится, и раскинув руки в разные стороны, закричать.
- Эй, ну чего встал?! Тут люди ходят, если что! - Я вздрогнул, не заметив, что за мыслями и в правду остановился. Даже руки из карманов вытащил. Вот только духу не хватило закричать. Когда-нибудь, я это обязательно сделаю. Переступлю через себя, через свою нерешительность, через устои всех этих людишек. С их посиделками возле дворов, и обсуждением телесериалов и соседей. С их представлениями о жизни и навязывании своего мнения окружающим.
Денег на то, что бы зайти куда-нибудь и посидеть у меня не было. да и не пустят никуда, восемнадцати то нет. А внешность у меня такая, что и в двадцать, боюсь, без паспарта никуда и не пустят.так что. походив взад и вперед по главной улице, и поглазев на окружиющих людей. зашел в парк. И тут же был оглушен темнотой. Она ен была абсолютной, просто уйдя с освещенной улицы, я оказался на неосещенной территории. Огонньки от герлянд, прожекторы и музыка были в одном месте. Там и слышались разношерстные голоса. А найти на ощупь хоть одну лавочку - бесполезное дело. К тому же, я уже пару раз натолкнулся на приютившиеся парочки, которые не то что меня не ждали, так еще и дали совет, куда бы мне пойти.
Так уж вышло, что я не боюсь ночного города. Меня не пугают пьяные люди, хотя они и причиняют дискомфорт. В общем-то, ни одному пьяному так и не пришло в голову, что бы подойти ко мне. так же, как и правоохранительным органам. которые дежурили в своем уазике, возле парка. Так что, ближе к полуночи, я оказался возле реки. Меня привлек плеск воды, и тишина, которая разбавлялась звуками с дискотеки. Тиий плеск волн, чисое, ночное небо, и полная луна. Никогда не думал, что меня так прильщает романтика. Я сидел на валуне, и вытянув ноги перед собой, смотрел бездумно на воду. А мысли рисовали уже картины моего радужного будущего. Вот я отучился в школе. Вот мне восенадцать, и мама, как и обещала, отпускает меня в Мегаполис. Я даже мог сказать, кем я хочу стать, когда перееду. Мечтал я о сцене. О зрительских овациях, и что смогу доказать всем и себе в первую очередь, что чего-то могу в этой жизни. Сам. И что бы не снимать квартиры, и что бы денег ватало на все, что задумал. И тогда. можно было бы и маму перевезти. И она бы тоже жила в Мегаполисе.
Голоса постепенно начали затихать, да и музыка становилась все тише и сокойнее. Пару раз ко мне выходили из парка какие-то девушки. И определенно завидев меня, пытались познакомится. Пьяно шутили. Пару раз намеривались поцеловать и пригласить прогулятся. Троим, правда, было плохо, и они едва ли не падая, пытались устоять на ногах. Но в итоге, я остался один. В полнной тишине. И лишь шум воды, шелест листвы и завывание ветра. Холод я почувствовал чуть позже, начиная промерзать на берегу реки. Никогда не думал, что ночью так холодно. А до рассвета еще был как минимум час. Я то и дело тер ладонью об ладонь, и поднялся на ноги, расчитывая на то, что при ходьбе - согреюсь. Как же, даже мог бы и не пытаться. От ожидание неизвестно чего, время тянулось куда медленнее, чем я рассчитывал. К тому же, я был голоден. Мне дома так и не удалось поесть, а купить себе чего-нибудь, я не мог. Желудок недовольно ворчал, и сосало под ложечкой. Не говоря о том, что ближе к двум ночи, я захотел спать. Вся та романтика, которую я себе напридумывал, развалилась под холодным ветром. Это лежа в своей постели, под теплым одеялом, и укрытый от внешнего мира, крышей, можно представлять как это здорово - путешествовать. Или ночевать под открытым небом. Это дома можно хотеть лежать на травке, и смотреть в небо, закинув руки под голову, считая звезды. Земля ночью холодная, а под утро - ледяная. Роса же, и вовсе не внушает радужных чувств. К тому же, ночью ползают всякие букашки, которые мешают даже задремать. Спать же, было совершенно не возможно.
Мама прекратила звонить в половину четвертого. Я, сгорбившись и съежившись, сидел на том самом валуне, и дремал. А небо постепенно окрашивалось в розовый цвет и светлело.
" Алекс, где ты? Иди домой. Мама." Сообщение пришло в пять утра, и вызвало чувство облегчения. Дожидаться повторного приглашения я не стал. И берег мною был покинут уже через пять минут. Хотелось поскорее добраться до дома. Раздеться и лечь спать. Просидев ночь на берегу, я не стал меньше не долюбливать этого Сергея. Наоборот, возникло стойкое нежеланеи с ним знакомится. На маму я уже не сердился. Но, нужно будет, как проснусь, извинится.
3 глава.
Все произошло слишком быстро, спонтанно и не правильно. Я даже знаю, с чего это все началось. И мог бы представить, что так все и произойдет. По крайней мере, мысли появились почти сразу. Сразу, как только он переступил порог нашего дома. И заполонил собой, мою реальность. Как оказалось, я могу мешаться и мешать. Вещи Сергея перекочевали на те полки, которые занимал я, и меня окончательно выселили в свою комнату. И если утром, я мог свободно попить чаю или кофе, то сейчас в мои обязанности входило готовка на всех троих завтрака. Сидеть дома я тоже не мог. Если я читал, то меня отвлекали, потому что, нужно было идти в магазин. Причем, было не важно, сидит ли Сергей на диване, при этом, или нет. Если я брался за гитару, то мне давали твёрдый намек, что можно и на улице тоже самое делать. Да и вообще, чего без дела шатаешься, сходи вон, куда-нибудь. Дом перестал быть моим домом. И я все чаще засиживался на скамейке, возле подъезда, не желая подниматься наверх. Тогда-то, в первом часу ночи, сидя на улице, и перебирая струны прихваченной с сбой гитары, я и решил, что хочу уехать. Даже прокрутил в голове план побега. Вот я поднимаюсь наверх. Собираю вещи, и под утро, когда они спать будут, ухожу. А там, на первом же автобусе, в Мегаполис. Мысль была на столько безумная, что я невольно улыбнулся.
- Знаешь, в шестнадцать я уже перестал ходить за мамкой. И бы самостоятельным. - Сергей сидел на кухне, отпивая из кружки свеженалитый, мною, чай. Его желто-зеленые глаза, в упор смотрели на меня. Тяжелый, испытывающий, выжидающий взгляд хищника.
Я промолчал. Это меня так деликатно из дома выставляют, или намекают, что я мешаюсь? В отличие от оккупанта, я стоял в дверном проеме, опираясь на дверной косяк плечом. И делал вид, что не понимаю, о чем идет речь.
- Пора уже и девушек за собой таскать. А ты все, с гитарой шарахаешься. Играть-то, умеешь? -С тех пор, как Сергей переехал, не было ни одного дня, что бы они с мамой не выпивали. Вначале вино, и за накрытым столом. Сейчас же, пиво по вечерам, и почти без закуски.
В гостиной, которая стала и общим залом и их спальней, мама зашевелилась, укладываясь удобнее на диване. По мне, если уж ты въехал в новый дом и ты мужик, то, мог бы и потратится на кровать. Но нет, Сергей въехал на все готовенькое, и еще и права качает.
- Ну чего ты встал? Лех? Ответь? Хоть головой кивни.
- Я - Алекс.
- Да, какая разница то, вообще? - Он пьяно развел руками, и развалился на стуле, облокотившись на спинку. - Мы с твоей мамкой вот поженимся. Фамилию мою возьмешь. Ты ж, Леха.
- Может, спать пойдешь? - Решил я переменить тему разговора. Надеясь, что он сейчас допьет пиво, и уйдет спать. Мама то, давно спит, а этого на философию потянуло. Хотя, чего я удивляюсь, у него стало привычкой, меня будить в три - четыре часа ночи, и заставлять себя выслушивать. Я уже раз сто слушал, как он в армии ходил босиком под танки. И как в автомате появляются сто патронов, а он, всегда снайпер. Шут, гороховый.
- Сядь сюда. Пивка будешь? - Явно меня не слушая, Сергей протянул руку к стоящей на столе бутылке, и разлил по двум кружкам остатки пива. Я не шевельнулся.
- Я не пью.
- Это ты во дворе так можешь сказать. Своим друзьям, там. А тут я. И ты дома. - Он помолчал, смотря в мою сторону. Огромный, в два метра ростом, Сергей смахивал на медведя. По крайней мере, рядом с ним, я себя чувствую совсем уж маленьким и хрупким.- У тебя девушка то, есть?
Интересно, ему собеседник вообще нужен? Или я тут стою, так, для антуража? Между прочим, три утра. И я спать хочу, а в голове полная каша, и одно желание, лечь и не помнить этого ничего.
- У меня в твои года, уже ого-го было. И беленькая Наташка, и Светка. А знаешь, твоя мать, такая в постели.
- Я спать. - Но стоило дойти до комнаты, как тишину пронзил громкий рык Сергея. Требующий меня обратно. Я устало вздохнул, мельком глянул на спящую маму, и вернулся на кухню, сев на стул. - Что?
- Я не договорил. - Держа в зубах сигарету, он пытался подкурить. Но огонек от пляшущей в руках зажигалки, никак не хотел стоять на месте.
- Сейчас три утра, все спят уже.
- Да? Ты так считаешь? - Сергей пошло усмехнулся, от чего мне и вовсе стало тошно. Никогда не любил пьяных людей, а тут еще и этот... - Вот ты, зачем тогда ушел из дома? Молчишь? А мать твоя, переживала!
Прошел месяц, а меня все еще тыкали носом в этот случай. При любых возможностях, и тогда. Когда я не могу ответить. Как бы я хотел сказать, что это он во всем виноват. Что это из-за Сергея я ушел из дома. Что - ненавижу его всем сердцем, и хотел бы, что бы он ушел из нашей жизни. Эти слова рвались наружу, они царапали мне своими когтями, разрывая душу. Я скрипнул зубами, и что бы хоть чем-то занять свои руки, взялся за пустой бокал, где был чай.
- Вообще, твоя мать хорошая. Помогать ей нужно. - Сизый дымок уходит к потолку, клубясь где-то наверху. Я чувствую запах табака, пива, и подгорелого лука. Сергей уже месяц как в отпуске, и все это время, продолжает сидеть на диване. - Вот, ты, мог бы уже и работать. Платить нужно, за еду, понимаешь.
Я остолбенел. Забыв, что в кружке ничего нет, и поднес к губам, что бы сделать глоток. Не честно так. Нельзя так. На глаза навернулись слезы обиды. Внутри оборвалось все. Похолодело. Как будто, остался один в совершенной пустоте, даже звуки пропали, а краски выцвели.
- И твоя музыка, это не серьезно. Что ты там играешь? Хоть бы, серьезным чем занялся. Пацан, же.
Я не слышал. Он говорил еще и еще. Мне было все равно. Осознание того, что меня вообще не воспринимают как человека, поразило до глубины души. Сергей никогда не воспримет меня всерьез. Он никогда не поймет моих стремлений и мечтаний. Он смеялся над моими увлечениями, и критиковал все. От одежды, до мировоззрения. Хотя. Чего я ждал? Что, придя к нам, он станет мириться с моим существованием? Да. Первые недели он старался со мой подружиться. Было наигранно и глупо, но маме нравилось. Он даже купил мне роликовые коньки, которые я хотел получить на день рождения в октябре. Но сам же, позже, и высмеял меня за то, что я занимаюсь фигней. Позже, Сергей решил установить свои правила, и мама опять же, с ним согласилась. Я стал меньше выходить из комнаты, что бы не мешать им двоим ворковать. Я научился не приходить домой до того момента, как они уснут. Выжидая все это время, на улице. Я даже полюбил улицу, и ночное время. Одно время, мне казалось. Что если я приду в час ночи, мама возмутится и прекратит это все. Но она промолчала. Затем я пришел в три. И вновь - реакцией стала тишина. Наконец, пришел на рассвете, в пять утра, и спокойно лег в кровать. На утро, ни слова в мой адрес, будто так и должно быть. Будто меня и не ждали вовсе. И вот теперь - это. Он заснул в шестом часу, не сняв ни джинс, ни носков. И храпел, лежа с мамой рядом.
- Алекс, ну неужели сложно подружиться? Он не имел ничего плохого, говоря это. Ты и вправду, больше времени проводишь с гитарой, чем с друзьями.- Мама проснулась к обеду. Сонная, уставшая, она перестала быть той солнечной женщиной, которую я знал. Лицо посерело, а под глазами появились тени.
- Ты можешь больше не пить? - Уснуть мне так и не удалось. Я вначале лежал на постели, сверля взглядом потолок. А затем, поднявшись на ноги, проверил свою наличность, добавив из кошелька Сергея некоторую наличность. Не обеднеет. Меньше пива выпьют.
- Поешь лучше. - Мама проигнорировала мой вопрос. И сев напротив, пододвинула тарелку с жаренной картошкой. Вчера я ее сам жарил. Правда, после третьего подогрева, лук уже пережарился и почернел. Не люблю лук.
- Я не хочу к морю ехать.
- Ты там ни разу не был. Тебе понравится.
- Может. Лучше поедем в Мегаполис?
- Алекс, не начинай. Ты знаешь мой ответ!- Мама повысила голос, я притих. - Вот, в восемнадцать, ты можешь ехать куда хочешь. А сейчас, ты послушаешь меня, и мы едем к морю.
- Что бы ты и там пила? - Она под моим взглядом насупилась, прямо, как маленькая девочка. Даже губы надула, а взгляд стал жесткий, и колкий. Я отодвинул тарелку, поднимаясь на ноги. Вышло резче, чем хотелось бы. Стул повалился назад, грохнувшись об пол.
- Какого черта вы поспать не даете? Лех, а ну, живо, подними ка стул.- Он образовался в дверном проеме. Растрепанный после сна, и еще не протрезвевший. Зато джинсы он уже снял, от чего не заметил, что и семейные трусы, чуть съехали вниз. - Лиз, чаю мне сделай, бошка разваливается.
Мы с мамой притихли теперь вдвоем, и замолчали разом. Мама поторопилась исполнить указание, и отвернулась к плите, я же, поспешил удалиться в свою комнату.
- И слушайся мать, тебе ясно?
Ясно. Чего не ясного то? На кухне вновь послышались приглушенные смешки мамы, затем намеки на то, что можно и за пивком сходить. Еще через мгновение вспомнили обо мне. И отправили за пивом. То, что я ушел с рюкзаком и гитарой, никто так и не понял. Они на кухне целовались. Явно забыв о моем существовании.
Я никогда еще не был так свободен. Странное чувство, неописуемое. И от части, грустное. Каждый шаг удавался с трудом, а грызущая совесть буквально требовала остановиться и повернуть назад. Но куда и зачем? Слушать всю ночь, как эти двое развлекаются? Или как под утро, не сумевший заснуть Сергей, разбудит меня и будет читать нотации? Я морально устал от всего этого. У меня словно крылья за спиной сдавили колючей проволокой. Душа оплакивала мое бегство. А вот мечта кричала, что бы я шел до конца. И ноги, вопреки желанию совести, несли меня на автовокзал. Туда, где шум моторов смешивались с разговорами уезжающих людей. Я вдохнул носом этот воздух путешествий. Проводил взглядом отъезжающие машины, и понял, что если сейчас ничего не сделаю, то уже не сделаю, никогда.
Первое смс от мамы пришло уже тогда, когда я сидел в автобусе, и слушая в наушниках музыку, смотрел на убегающую в даль дорогу. Она не спрашивала где я, ей не было интересно, почему меня до сих пор нет дома. Она сообщила, что бы я погулял где-нибудь часика два-три. Я прикрыл глаза, выключив телефон, и попытался уснуть, убаюканный размеренным гулом автобусного мотора.