Аннотация: Повесть - продолжение романа для детей Юрия Олеши "Три толстяка"
Тимофей Алёшкин
ЧЕТЫРЕ ДРУГА НАРОДА
Повесть-продолжение романа для детей Юрия Олеши "Три толстяка"
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ БЮРО ТИБУЛ
Глава I. ТИБУЛ ПРОИЗНОСИТ РЕЧЬ
Время волшебников вернулось. Может, оно никогда и не проходило. Просто во времена старых злых королей и королев, а потом и Трёх Толстяков, волшебники не хотели помогать богачам угнетать народ, и прятались. Зато теперь, когда народ сверг власть толстяков и богачей, и во главе Республики встали друзья народа, волшебники появились вновь, чтобы тоже помогать народу - и не какие-то там шарлатаны и фокусники, а самые настоящие колдуны! И волшебство у них было не обман и пыль в глаза, которые видно только на представлении, а самое всамделишное, такое, которое помогает народу. Вон высоко над крышами повис серой грушей арнельфьер, а в его корзине - наблюдатели Секции Роз следили за порядком в городе через телескопы - им с высоты всё было отлично видно. Рядом, на углу улицы, торчал блестящий медный столбик, только нажми рычажок - и выпадет пилюлька, которая даже самому мрачному гражданину поможет улыбнуться. А вот проехала мимо - одна, без лошадей, только пар из трубы над крышей столбом! - знаменитая чёрная карета самого гражданина Гаспара Арнери.
Так размышлял мальчишка. Его звали Фабио. Это был обычный уличный мальчишка, каких можно встретить на каждой улице Столицы - худой, весёлый, рыжий, в заплатанной куртке, в штанах с дырявыми коленками и башмаках на деревянной подошве. Зеленый колпак на его голове пересекала красная лента - знак того, что обладатель колпака был записан в милицию одной из городских секций. Фабио шёл вместе с другими гражданами по улице к Площади Свободы. Чем ближе он подходил к площади, тем больше людей выходило на улицу и присоединялось к общему движению. Фабио повертел головой и заволновался. "Этак я, пожалуй, окажусь в задних рядах и не увижу ничего", - подумал он, и побежал, насколько, конечно, можно было бежать мальчишке среди такого количества взрослых.
Сегодня с самого утра в Столице все только и говорили о том, что на Площади Свободы произнесёт речь сам первый друг народа, председатель Бюро Народного Собрания Тибул, которого народ прозвал Неподкупным. Конечно, каждый хотел сам услышать речь Неподкупного!
- Говорят, даже казнь врагов народа сегодня отменили, чтобы никто не пошёл к Табакерке на площадь Справедливости и не пропустил речь, - говорил седой ремесленник в серой суконной куртке с зелеными обшлагами торговке.
- А я слышала, это из-за палачей, они попросили выходной, тоже не хотят пропустить речь Тибула, - отвечала та.
Фабио проскользнул между ними и оказался на краю Площади Свободы. При старом режиме она называлась Площадь Звезды, из-за огромного фонаря под накрывавшим всё её огромное пространство стеклянным куполом.
- Друзья народа, тоже мне, - ворчал себе под нос какой-то субъект в низко надвинутой на лоб шляпе, - а при господах регентах звезда-то поярче светила.
- А ты, гражданин, нахлобучь шляпу на подбородок - тогда тебе Республика совсем свет выключит, - крикнул ему Фабио. Гражданин удивленно фыркнул, как осаженная наездником лошадь, и стал озираться по сторонам. Но он не мог увидеть мальчишку, потому что тот, продолжая кричать, каждый раз прятался за стоящими вокруг людьми.
- При Толстяках-то, небось, парик носил, вот тебе и было светло да сытно! Да ты, папаша, сам толстяк! Обжора! Граждане, глядите, под курткой-то у него пузо! - тут разоблачаемый гражданин особенно резко повернулся, так что его широкая куртка и правда заколыхалась самым подозрительным образом.
- Ах ты, маленький негодяй! - завопил, наконец, обладатель шляпы, углядев Фабио, и с топотом бросился за ним. Тут мальчишка решил, что наступило время оставить поле боя, опустился на четвереньки и нырнул в густой лес ног. Он увернулся от нескольких рук, пытавшихся схватить его, и через минуту оказался уже далеко от места сражения с толстяком.
Читатель, наверное, удивлен тому, что другие честные граждане Республики не только не вступились за Фабио, но даже, кажется, остались на стороне толстяка, недовольного народной властью. Нужно признать, что не всё было хорошо у победивших друзей народа, но об этом мы обещаем рассказать в своё время.
Фабио проворно полз, пока не уткнулся головой в бетонный столб. Мальчик на это и рассчитывал. Он вскочил, быстрым движением отряхнул колени штанов, впрочем, без большого успеха, и начал карабкаться вверх по столбу. Скоро Фабио поднялся выше человеческого роста и оказался точно над волнующимся разноцветным морем из колпаков, шляп и женских чепцов. Море вскрикивало, переговаривалось, хихикало - в общем, шумело, как и полагается морю. Над волнами, как мачты затонувших кораблей тут и там поднимались такие же столбы, как тот, по которому лез наш герой.
Мальчишка добрался до большого железного раструба, торчавшего прямо из столба. Это было ещё одно чудесное изобретение доктора Гаспара Арнери и его друзей - учёных, которых Фабио, как помнит читатель, считал волшебниками. По-учёному эти устройства назывались фортаторы, простые люди звали их грибами доктора Гаспара. Когда на Площади Свободы с трибуны на южном краю произносили речь, зачитывали законы или указы Бюро, или просто делали объявления для народа, фортаторы разносили слова по всей площади, да так хорошо, что в любом месте они раздавались так же ясно, как будто говоривший их стоял рядом со слушателем. А ещё это были почётные места для всех городских мальчишек, которые, конечно, не могли пропустить ни одного важного объявления, не говоря уж о речи самого Тибула.
Фабио оседлал фортатор, поприветствовал приятелей из Секции Роз, уже занимавших места выше него и посмотрел на трибуну. Трибуна была пуста. Оркестр только начинал играть Марш Победы Народа. Фабио заключил, что ждать ещё несколько минут. Он не увидел вблизи столба ничего, или, точнее, никого, заслуживающего внимания. Тогда он стал вертеть головой. Вдруг прямо позади него мелькнул цветной треугольник. Фабио перевернулся на своем железном сиденье и оказался лицом к лицу с рыжим клоуном. Клоун жонглировал обручами, а изо рта у него выходила извивами вереница букв. Буквы складывались в слова. Слова призывали поспешить. Они объявляли, что балаганчик дядюшки Бризака даёт сегодня вечером последнее представление для граждан Столицы на Четырнадцатом рынке. Балаганчик дядюшки Бризака был лучший цирк во всей Республике, а может, и во всём мире. До революции в нём выступали сам Тибул и ещё Суок. И вот он отчего-то покидал Столицу. Фабио подпрыгнул от огорчения и поклялся себе, что обязательно побывает на представлении.
Оркестр взял высокую ноту и затих. Фабио немедленно развернулся к трибуне. На трибуне стоял Тибул.
Мы должны предупредить читателя, что это был вовсе не тот ловкий акробат с копной густых черных волос, любимец цирковой публики в зеленом плаще и трико из чёрных и жёлтых треугольников, с которым читатель, конечно, знаком по замечательной книге про Трёх Толстяков. Шесть лет прошло с тех пор, шесть лет тяжёлой борьбы за дело революции, за укрепление власти народа и против его тайных и явных врагов - толстяков, богачей, иностранных королей, генералов и шпионов. Конечно, Тибул, первый из друзей народа, не щадил себя в этой борьбе. И она изменила его.
Этот новый Тибул, Тибул - Неподкупный, Тибул - председатель всемогущего Бюро, был бледный высокий человек в строгом синем сюртуке и черных брюках. Он гладко зачёсывал назад свои длинные чёрные волосы и собирал их за спиной в аккуратную косичку синей лентой. Складки перечеркнули его лоб. От его голоса, резкого, как удар сабли, враги народа цепенели. Он носил круглые очки.
Фабио увидел, как маленькая синяя фигурка на трибуне сделала движение руками. "Снял очки! Тибул снял очки!" - прошелестело по толпе. Это был важный знак. В прошлый раз Тибул снимал очки перед речью год назад, когда объявлял о решении Бюро ввести максимум цен. Толпа затаила дыхание. В этот момент Тибул начал речь.
- Граждане!
Скоро будет День Победы Народа, скоро начнется Седьмой год Республики! Прошло уже почти шесть лет с тех пор, как народ сверг старый режим. С тех пор народ совершил много славных дел. Народ учредил Республику и живёт свободно. Народ отобрал у богачей поля и заводы, корабли и шахты. Народ призвал к свободе соседние народы. Народ уничтожил угнетение и установил равенство.
Народ - это мы с вами, граждане, всё это сделали мы!
Нам пытались помешать. У нас оказалось много врагов, больше, чем мы думали в начале пути. Но мы вступали с ними в борьбу, и каждый раз побеждали. Мы разоблачили все заговоры толстяков против Республики. Мы подавили мятежи богачей и обманутых на севере, на юге и на островах. Мы заставили обжор поделиться, когда установили максимум цен. Мы вынудили лентяев работать, когда ввели трудовой налог. Толстяки позвали себе на помощь иностранных королей и богачей. Но мы создали Народную Армию, дали ей новое оружие и остановили их генералов на наших границах. Два года назад враги с трёх сторон подступили к Столице, но вы, храбрые жители города, всюду обратили их в бегство!
Мы, народ Республики, столько сражались и вытерпели столько трудностей, что заслужили мир, счастье и хорошую жизнь!
Но вы скажете мне, что хорошая жизнь всё не приходит. Вы скажете, что и год, и два года назад друзья народа говорили с этой трибуны то же самое и обещали, что скоро все будут сыты и богаты, но мы до сих пор живем бедно, страдаем от блокады, и несём потери от войны и мятежей.
Да, граждане, это так. Но виноваты в этом не друзья народа. Вы сами видите, что настоящие друзья народа не отдыхают, что они каждый свой день, каждый час отдают борьбе за всеобщую свободу и счастье. И сам народ не виноват. Народ напрягает все силы, народ переносит лишения, но не сдаётся и продолжает борьбу.
Так кто же виноват? Я пришёл сегодня сказать вам об этом. Я, председатель Бюро Народного Собрания Тибул, говорю: виноваты враги народа. Я говорю сегодня не о толстяках и богачах, хотя их ещё предстоит добить. Я говорю не об иностранных королях и армиях интервентов, хотя они ещё угрожают нам.
Слушайте, граждане, я, Тибул, знаю людей, более опасных для Республики! Они здесь, среди нас! Они могут стоять на этой Площади, рядом с вами! Я говорю вам: это из-за них наши дела до сих пор плохи. Я говорю вам: это они виноваты, что хорошая жизнь не может начаться. И я знаю их имена! Граждане, завтра я назову вам эти имена! И тогда вы будете судить их за всё, что они сделали.
На Площадь Свободы рухнула тишина. Толпа молчала, поражённая. Не было криков "Ура!", "Да здравствует Республика!", какие обычно раздавались после речей, не было разговоров, не было даже шёпота.
Фортаторы выстрелили в тишину стуком сапог Тибула по ступенькам трибуны - громко, потом тише, ещё тише... Стук умер.
- Батальон, кругом! За мной! - раздался вдруг громовой голос неподалёку от Фабио. Он обернулся - и увидел самого Просперо! Железный Маршал Республики, оказывается, приехал в Столицу с Северного фронта, где он командовал обороной. Он слушал речь Тибула вместе со всеми на Площади. Он был верхом на огромной оранжевой лошади. Просперо проскакал вокруг строя своих солдат и выехал на проспект Труда. Солдаты развернулись кругом и потопали за рыжим хвостом маршальской лошади по проспекту.
Голос Просперо как будто снял с людей заклятие. Под ногами Фабио всё вдруг заговорило и задвигалось. Он поспешил слезть со столба, чтобы выбраться из толпы побыстрее.
"Ух ты! Новые страшные враги! Они прячутся здесь, в Столице! Но Тибул их разоблачит! Завтра надо прийти на Площадь с первыми лучами солнца, а то потом весь город соберётся", - решил Фабио. Он далеко опередил расходящийся с площади народ и медленно брёл по набережной.
- Эй, гражданин! - раздался у него над ухом странно знакомый голос, Фабио показалось, что его мысли о врагах, республике и Неподкупном как будто выбрались из его головы и сгустились в чёрную стену, закрывшую солнце. Фабио сказал "Ой!" и обернулся. Рядом с Фабио оказалась карета, похожая на большой кованый сундук. Дверь кареты была открыта. Из кареты его звал человек в синем сюртуке. Этот человек был Тибул.
Глава II. В ЧЁРНОЙ КАРЕТЕ
- Гражданин, хочешь прокатиться? - спросил Тибул.
- Конечно хочу, гражданин Председатель Бюро Тибул! - выпалил Фабио. Он даже не успел удивиться. Ему ещё казалось, что он видит сон наяву.
- Так залезай! - велел Тибул и открыл дверцу пошире. Фабио запрыгнул в карету и мигом взобрался на мягкое кожаное сиденье рядом с Тибулом. Он поднял голову и увидел на другом сиденье прямо перед собой строгого старика с орлиным носом. Старик был одет в чёрную мантию и чёрную шляпу с красно-синей лентой вокруг тульи. "Ой, мамочки!", чуть не вскрикнул Фабио, но удержался.
Он хоть и не был ещё совершеннолетним гражданином с правом избирать, но всё-таки уже был записан тринадцатым номером пятого орудия батареи Секции Гавани, участвовал в двух сражениях, разоблачил одного толстяка и двух лентяев и получил личную благодарность от Председателя Совета Секции гражданина Арно. По этой причине звать маму вслух для Фабио было, конечно, невозможно. Однако мы должны сказать, дорогой читатель, что многие вполне совершеннолетние граждане, попав в подобное положение, вряд ли удержались бы от того, чтобы позвать маму, а может, даже и бабушку. Дело в том, что седой старик в карете был сам Верховный Народный обвинитель Республики, гражданин Гаспар Арнери.
Да, читатель, и доктор Гаспар тоже сильно изменился за эти пять лет. Теперь его имя произносили шёпотом, оглядываясь по сторонам, а от его кареты прятались. Он арестовал, добился осуждения Народным Трибуналом и отправил на смертную казнь, или, как в Столице говорили, посадил в Табакерку, множество граждан и иностранцев. Конечно, честным людям, беднякам и худым, нечего было бояться гражданина Арнери, он арестовывал и обвинял только врагов народа. Ведь доктора и выбрали Верховным обвинителем потому, что он был самым справедливым человеком во всей Республике. Доктор Гаспар скорее отказался бы от своих учёных занятий, - а он бы не отказался от них даже под страхом смерти, уж в этом-то доктор Гаспар совершенно не изменился, уверяем вас, - чем обвинил бы невиновного. Но его всё равно боялись. Таковы уж люди.
Вот и Фабио при виде доктора Гаспара совсем очнулся ото сна и всерьёз собрался испугаться. Как любой мальчишка, он иногда делал такое, о чём взрослым лучше было не хвастаться, раз уж тебя сразу за этим не поймали. "Должно быть, доктор узнал, что это я разбил вчера кормовые фонари у голландского клипера", - решил Фабио. Конечно, капитан клипера был толстяк и богатей, он ловко проскакивал в Столицу мимо английских фрегатов и наживался на блокаде Республики, продавая втридорога заморские товары, кофе и сахар. К тому же он вывел за ухо Фабио с корабля. Ухо болело до сих пор. Но разве суровый Верховный обвинитель поверит, что Фабио целился в окно капитанской каюты, а попал по фонарю? Да к тому же второй фонарь всё равно пришлось разбить специально, чтобы сбежать в темноте. Фабио вдруг вспомнил, что у кареты не было лошадей, а значит, он сидел в той самой Чёрной Карете!
- А это гражданин Гаспар Арнери, ты, наверное, про него слышал, - сказал Тибул довольно добродушно. Фабио приободрился.
- Добрый день, гражданин обвинитель Арнери! - протянул он. Доктор только кивнул в ответ. Он словно был чем-то недоволен.
- Гражданин Арнери предложил мне поехать домой с ним вместе, а я вот предложил тебе поехать с нами, - продолжал Тибул таким же довольным голосом. Доктор Гаспар отвернулся и начал искать что-то в большом чёрном портфеле.
- Как тебя зовут, гражданин? - спросил Тибул.
- Фабио, гражданин Председатель Бюро Тибул.
- Рад познакомиться с тобой, гражданин Фабио. А теперь, раз мы с тобой знакомы, называй меня ну хотя бы гражданин Тибул, хорошо? - Фабио изо всех сил утвердительно мотнул головой.
- Что ж, гражданин Фабио, приглашаю тебя ко мне в гости. Ты ведь никуда не спешишь?
- Нет, гражданин Тибул!
- Тогда едем!
Доктор Гаспар повернул один серебристый рычажок на дверце вверх, другой вбок, под полом раздалось глухое шипение, и карета поехала.
- Гражданин Тибул!
- Да?
- А можно мы с тобой поменяемся местами? С той стороны реку лучше видно, - тут Фабио немного схитрил, реку он, конечно, видел тысячу раз, да и, как всякий житель Гавани, ставил море куда выше какой-то там речки. На самом деле мальчишка хотел, чтобы его увидел с набережной в окно хоть кто-нибудь знакомый. Тогда он смог бы рассказывать, что ездил в карете доктора Гаспара вместе с самим Неподкупным, не опасаясь, что его поднимут на смех приятели. Мальчишки ведь такой недоверчивый народ!
Тибул и Фабио поменялись местами. Фабио открыл рот, но Тибул его опередил. Он повернул лицо к мальчику. Вдруг в его очки угодил отскочивший от реки луч солнца и превратил их на мгновение в два ослепительно-жёлтых фонарика. Фабио моргнул, все слова вылетели у него из головы. Тибул спросил:
- Тебе понравилась моя речь, гражданин Фабио? А то некоторые граждане, кажется, недовольны, что их не предупредили заранее, - из-за поднятой крышки портфеля, скрывавшей лицо доктора Гаспара, послышалось громкое "Пфф!".
- Мне очень понравилась речь, гражданин Тибул! Как здорово, что ты разоблачил перед народом самых главных врагов! Только... - Фабио немного замялся.
- Не бойся, Фабио, говори, - серьёзно попросил Тибул.
- Только зачем ты не назвал сразу их имён? Их бы тут же можно было арестовать! А так они узнали, что ты их раскрыл, и попытаются сбежать!
Тибул грустно усмехнулся.
- Для Республики было бы счастьем, если бы они сбежали. Но нет уж, эти не попытаются. Уверяю тебя, это единственное, чего от них можно не бояться, - после этого объяснения, которое ничего не объяснило, Тибул замолчал.
Фабио повернулся к окну. Тут он вспомнил, зачем занял это место и немедленно изогнулся так, что его лицо оказалось в самой середине окна. И вот удача - скоро карета обогнала братьев Флипон с улицы Колесников, его старых друзей. Фабио из всех сил прижимался к окну и делал знаки рукой, пока братья провожали карету удивлёнными взглядами. Увы, читатель, они его увидели, но не узнали. Фабио немного перестарался, он так прилепился лицом к стеклу, что расплющенные нос и щёки сделали его совсем непохожим на себя. Братья Флипон, конечно же, решили, что гражданин обвинитель поймал какого-то особенно отъявленного толстяка, который еле поместился в карету.
Карета тем временем свернула с набережной в неширокую улицу и остановилась.
- Конец пути. Улица Гранильщиков. Дом пять, - раздался глухой голос из отверстия над головой доктора Гаспара. Доктор ничего не ответил. Он застегнул портфель и начал щёлкать рычажками, а потом вертеть маленький штурвал на стенке кареты. Мальчишка глядел на это с большим интересом. "Вот бы доктор Гаспар разрешил мне пощёлкать и покрутить", - думал он, - "уж я бы не отказался!"
- Идём, гражданин Фабио, - позвал Тибул. Он уже был на улице. Фабио мигом выбрался наружу вслед за ним.
- Я тоже зайду, гражданин Председатель, - догнал их сердитый голос доктора из кареты, - Ты уж попробуй найти минутку не только для гражданина Фабио, но и для скромного слуги народа. У нас с тобой есть одно дело, которое всё-таки следует обсудить.
Глава III. ГОСТИ НЕПОДКУПНОГО
Фабио, как и вся Столица, знал, что Тибул живет в доме вдовы Летти. После Первого Восстания, когда гвардейцы Трёх Толстяков искали Тибула, плотник Симон Летти спрятал друга народа у себя дома в сундуке с двойным дном. А когда Тибула выбрали в Собрание, и в тот же день Председателем Бюро, его новые друзья - семья Летти первыми пригласили его к себе жить, ведь Тибул был циркач, и у него никогда не было даже своего чердака в Столице.
Тибул открыл дверь во двор и вошёл, пригнувшись - немного дверей в Столице могли пропустить Неподкупного в полный рост. Фабио вошёл следом. Он увидел, что Тибул оказался в окружении трёх молоденьких девиц в разноцветных лёгких платьях. Все три что-то ему наперебой говорили, а Тибул широко улыбался. Во дворе был разбит садик, и казалось, что к Тибулу спорхнули с деревьев пёстрые птички и щебетали, требуя угощения.
- Леони, Софи, Вики, познакомьтесь с гражданином Фабио, - весело сказал Тибул. Фабио шмыгнул носом и снял колпак. Он пожалел, что не высморкался перед входом. Платок он как всегда оставил дома.
- Он мой новый друг и я пригласил его у нас пообедать. Матушка Летти ведь не будет против?
- Конечно, не будет! Здравствуй, гражданин Фабио! А Тибул говорил о нас в своей речи? - опять все сразу заговорили девицы. Тут дверь снова открылась и фигура гражданина Арнери чёрной кляксой повисла над порогом.
- Добрый день, гражданки Летти, - сказал доктор. Голос у доктора Гаспара был такой, что все сразу почувствовали себя школьниками, не сделавшими урока. Улыбка исчезла с лица Тибула.
- Я пойду к себе в кабинет, а вы уж не дайте гостю заскучать, - попросил Тибул сестричек Летти. Он подмигнул Фабио и зашагал к деревянной лестнице в углу двора, легко взбежал вверх и пропал из виду. Доктор Гаспар, больше не говоря ни слова, последовал за Тибулом.
Фабио подумал, что сейчас его заставят выслушивать женскую болтовню о всякой ерунде, а то ещё, чего доброго, придётся помогать сестрицам наряжаться. Он незаметно вздохнул и приготовился терпеть. Но сестры Летти оказались совсем не такими, как другие девчонки.
- Да ты, наверное, есть хочешь! - сразу догадалась Леони, самая старшая. Фабио не успел ещё рта открыть, чтобы благовоспитанно отказаться, как она уже убежала со словами, - Пойду на кухню утащу что-нибудь для тебя у матушки!
Софи и Вики тем временем повели Фабио смотреть столярную мастерскую папаши Симона и тот самый ящик, в котором прятался Тибул. Там они увидели Симона-младшего. Он приходился племянником старику Летти. Два года назад, в сражении за Столицу, Симона-старшего убило, а Симон-младший потерял ногу, и ходил теперь на деревяшке. К сожалению, доктор Гаспар и его друзья-учёные просто не могли пока успеть сделать всем раненым чудесные протезы, которые двигались как живые руки и ноги.
После мастерской Фабио показали подарки, которые люди дарили Тибулу. Фабио больше всего понравился подарок Секции Оружейников - тяжёлый шестиствольный пистолет. Софи и Вики расспрашивали Фабио, о чём говорил Тибул. Фабио пересказал им речь, и они вместе стали обсуждать, кто же эти загадочные враги, но так ни до чего и не додумались. Тут вернулась Леони с хлебом и сыром, и Фабио отвели в гостиную и усадили за стол.
- А давайте его рисовать! - сказала Вики.
- Давайте! Давайте! - радостно поддержала её Леони, а Софи вскочила и выбежала из комнаты.
- Это она за кистями и красками. Мы все втроём работаем помощницами у маэстро Аполлинари, и учимся у него, - объяснила Вики, и начала расставлять перед стульями сестёр мольберты.
- Только если придёт матушка и будет ворчать, ты подтверди, Фабио, что это Тибул нас попросил тебя развлекать, - попросила Леони.
- Конечно, гра...Леони, - выпалил Фабио. Сёстры уже успели взять с него обещание, что он будет звать их по именам.
- А почему меня? - тут же спросил мальчишка. Его ещё никто никогда в жизни не рисовал.
- А всех остальных мы уже тысячу раз просили позировать, они теперь от нас бегают, - весело ответила Софи. Она как раз вернулась в комнату с тремя сумками через плечо.
Сестрички Летти разобрали сумки и уселись за мольберты. Они успевали одновременно рисовать, болтать, хихикать, подсматривать друг у друга на рисунки и делать ещё тысячу дел. Вики сказала: "А у меня Фабио будет пиратом! С рыжими усищами!" Фабио очень захотелось увидеть сразу целых три своих портрета, особенно тот, где он пират с усами! Без усов, конечно, было бы лучше, но и так тоже здорово. Он сидел лицом к окну и старался не шевелиться.
За окном вдруг раздалось громкое шипение. В гостиной сразу наступила ночь. Кто-то из сестёр Летти испуганно пискнул в темноте. Через мгновение комнату опять заполнил свет. Читатель, конечно, догадался, что это карета доктора Арнери отъезжала от дома Летти.
А потом в гостиную вошёл Тибул, вслед за ним появилась матушка Летти. Фабио вскочил и поздоровался. Сестрички отложили кисти и краски, и все отправились в столовую обедать.
Обед был замечательный. Тётушка Фабио никогда не готовила на обед столько разных блюд. На столе у Летти были и суп, и жаркое, и яичница для Тибула, и помидоры, и кабачки, и зелень, и сыр, и огромная корзинка с хлебом, откуда каждый мог брать сколько захочет. Это просто оттого, решил Фабио, что у Летти так много народу в доме, а совсем не потому, что они держат в доме запасы еды - ведь это запрещено Шестым Декретом Собрания, тем, что против обжор. Не могли же Летти нарушать Декрет, когда у них в доме жил сам Неподкупный! Их дом и так наверняка из-за этого в три раза чаще проверяют уполномоченные Секции.
Тибул опять повеселел. Он расспрашивал сестричек, как они провели день, а потом рассказывал, как он до Революции скрывался в Столице от шпионов Трёх Толстяков. Когда обед кончился, матушка Летти выставила на стол кофейник и чашки, Симон-младший и сестрички проглотили по синей пилюльке, а Тибул закурил трубку. Он достал из кармана сюртука мешочек, и высыпал из него на блюдце коричневые кубики.
- Это от гражданина Арнери, - объявил Тибул, - Один из его друзей-учёных, гражданин Ханс, придумал, как делать сахар из обычной свёклы. Это пробная партия. От имени Бюро я поручаю вам, граждане, испытать это новое изобретение. Если оно пройдёт вашу проверку, значит, благодаря нашим учёным Республике скоро будет не страшна блокада! - торжественно говорил Тибул. Его глаза весело блестели из-под очков.
Это действительно был сахар, Больше того, сахар был очень сладкий, пускай запах от него и был довольно странный. Фабио обрадовался. Ему не очень-то часто доставались сладости. Другим детям тоже: сахар при старом режиме привозили с Островов, а теперь Республика была отрезана от моря. Многие взрослые граждане говорили, что сладости и при Толстяках ели только богачи, зато народная власть даёт каждому бедняку бесплатные пилюльки доктора Гаспара. Фабио не очень-то любил "глазки", как их называли простые люди. Он любил сладкое. Но в обмен даже на самые дорогие, красные "весёлые глазки", иностранные матросы давали только крошечный кусочек сахара. А теперь сахара будет много. Может, его тоже будут выдавать каждому бесплатно!
- От кого ты хочешь завтра избавиться, Тибул? - от этих слов, произнесённых громовым голосом, чашки на столе зазвенели. Тот, кто их сказал, замешкался, пролезая в двери столовой. Но вот он распрямился во весь огромный рост, и все увидели, что к Тибулу в гости пришёл маршал Республики Просперо.
Просперо больше ничего не сказал. Он встал у двери, ожидая ответа. Он снял высокую двууголку и обнажил рыжие коротко стриженые волосы, похожие на щетину. Шляпу он осторожно опустил правой рукой под мышку. Эта рука была железная. Доктор Гаспар сделал её для Просперо, когда три года назад ядро оторвало настоящую руку в сражении при Гетце. Тогда же взрыв бомбы так опалил лицо генерала, что ему пришлось сбрить остатки усов и бороды. Республика в той битве всё равно победила эмигрантов, Просперо стал маршалом Республики, а командиры Народной армии с тех пор не носили усов.
Фабио впервые видел знаменитого Железного Маршала так близко. Он, конечно, во все глаза глядел на железную руку, но она была закрыта мундиром и перчаткой и ничем не отличалась от настоящей.
- Здравствуй, Просперо, - сказал Тибул. Он встал на ноги. Два вождя Революции смотрели прямо в глаза друг другу.
- Имена врагов я назову завтра, как обещал народу. Если хочешь ещё о чём-то поговорить, тогда идём ко мне в кабинет.
- Идём, Тибул, - Просперо повернулся кругом и начал сгибаться, чтобы пролезть обратно во двор. Двери дома Летти казались рядом с ним дверями кукольного домика.
Симон-младший поднялся из-за стола и тоже хотел идти за Тибулом. Фабио уже узнал, что Симон был помощником и секретарём Неподкупного.
- Нет, нет, оставайся, гражданин Симон, прошу тебя, - сказал ему Тибул, - Можешь сегодня отдыхать.
- Когда гражданин маршал Республики уйдёт, прошу, зайди ко мне в кабинет, гражданин Фабио, - обратился Тибул к Фабио перед тем, как вышел из столовой.
После обеда Фабио опять позировал сёстрам Летти. Но теперь он едва мог усидеть на месте и почти забыл думать о том, как он будет выглядеть на портретах. Тибул позвал Фабио. Он хотел поговорить о чём-то важном. Может, о том, как поймать новых врагов народа. Конечно, Фабио был готов сделать всё, что угодно, чтобы помочь Республике и Неподкупному. Только вот из гостиной не было видно, ушёл ли уже Просперо.
Наконец, сёстры Летти закончили рисовать. Фабио вскочил, пробормотал "спасибо!" и, едва взглянув на портреты, побежал во двор, а оттуда вверх по лестнице в кабинет Тибула.
Перед кабинетом была приёмная, узкая, как каюта на рыбацкой шхуне. Фабио проскочил приёмную и распахнул дверь в кабинет. Больше всего он боялся, что Тибул не дождался его и ушёл.
Но Тибул оказался в кабинете не один. Перед ним стояли два тонких молодых гражданина. Точнее, гражданин и гражданка.
- Так кого же ты выбрал? - спрашивал гражданин Тибула прыгающим голосом.
- Ой! - воскликнул Фабио, - То есть, извините, гражданин Тибул, я думал, вы один!
- Ничего, гражданин, подожди немного в приёмной, пожалуйста, я сейчас, - мягко ответил Тибул.
Фабио обернулся, стремительно выскочил из кабинета, и только оказавшись перед закрытой дверью, понял, что он знает, кто разговаривал с Тибулом. Это были сами гражданин и гражданка, то есть брат и сестра Эквиа!
Хотя Фабио вышел из кабинета Неподкупного, мы вернёмся туда ещё на минутку, чтобы рассмотреть его гостей получше. Читатель, конечно, уже догадался, что к Тибулу пришли Тутти и Суок.
Наследник Тутти сразу отказался от титула, когда народ провозгласил Республику. Но оказалось, что Тутти был в семье не один. За границей нашёлся его троюродный брат по бабушке, Гин. Гин был герцог маленькой страны по соседству с Республикой. Это был глупый и жадный человек. Богачи, сбежавшие от революции, разыскали его и пообещали отдать половину всех своих денег, половину земель, рудников и заводов страны, если он поможет им отобрать власть у народа. Тогда герцог Гин объявил себя Претендентом, собрал армию из эмигрантов-толстяков и напал на Республику. Теперь вы понимаете, почему мы назвали его глупым - только глупый человек мог подумать, что можно победить народ, который завоевал свободу!
Конечно, народ знал, что Тутти совсем не такой, как его брат, что он стал простым артистом в балаганчике дядюшки Бризака. Но когда Тутти узнал, что на Республику напал Гин, он сказал остальным артистам: "Из-за моего брата Республика в опасности. Я не могу оставаться в стороне, когда народ сражается с врагами!" Тутти в тот же день записался в Народную армию, хотя ему было всего четырнадцать лет.
Тутти принял имя новое имя. Он стал гражданином Эквиа, что на языке обездоленных значит "Р а в е н с т в о". Его полубригада отправилась на юг страны подавлять мятежи обманутых. Гражданин Эквиа отважно сражался и терпел все невзгоды вместе со своими новыми друзьями - солдатами, да так, что никто бы не подумал, что этот юнец всю жизнь до революции спал на самых мягких шелковых простынях, ел только сладости и изводил капризами целую, как сказали бы солдаты, роту воспитателей и слуг.
Однажды сержант был ранен в бою, и на его место товарищи выбрали Эквиа. В Народной армии солдаты сами выбирали командиров. Гражданин Эквиа оказался отличным военным - всё-таки его не зря учило столько учителей. В пятнадцать лет он уже стал самым молодым командиром полубригады в Народной армии. А за два месяца до того, как началась наша история, генерал Эквиа, которого Народное Собрание назначило Чрезвычайным Верховным Комиссаром Юга, вернулся в столицу во главе Южной армии Республики. Он объявил, что исполнил поручение народа, подавил Второй мятеж обманутых, и сложил свои полномочия. Он привёз с собой собранный на юге хлеб, и спасённые от голода горожане целый день носили Эквиа на руках.
Эквиа вступил в Клуб Худых. Этот Клуб создали Суок Эквиа и её молодые друзья - поэты, художники, актрисы, циркачи. В Клуб вступали те, кто любил Революцию и народ, кто ненавидел толстяков и богачей. Всё самое весёлое и интересное в Столице начиналось там. В Клубе сочиняли новые революционные песни, которые разлетались по всей стране. Клуб издавал лучшие в Столице газеты. Клуб устраивал революционные праздники. Все мальчишки знали, что члены Клуба - самые весёлые граждане в Столице.
Сами себя они называли худыми. Они говорили, что не имеют права толстеть, пока народ голодает, пока Республика и Революция в опасности. В знак этого многие из худых носили облегающие куртки и брюки.
Вот и сейчас вожди худых, гражданин и гражданка Эквиа стояли перед Тибулом, одетые в чёрные узкие брюки и рубашки. Гражданин Эквиа вырос из худенького мальчика в долговязого молодца с резкими повелительными жестами генерала. Гражданка Эквиа превратилась из славной девочки в изящную, гибкую молодую женщину. Золотые волосы брата ещё не успели отрасти после короткой военной стрижки, сестра заплетала свои длинные ореховые локоны в косу, как у крестьянок. Оба они по моде худых оттеняли чёрным веки и скулы, и от этого серые глаза на бледных лицах казались огромными.
- Тибул, скажи лучше нам, чем ему, пока не поздно! Мы твои друзья, вместе мы спасём Революцию, иначе Просперо всё погубит! - в последний раз попробовала Суок уговорить Тибула, но он только покачал головой.
- Завтра, друзья. Прошу, подождите до завтра.
- Посмотрим, - сказал гражданин Эквиа вместо "до свиданья", а Суок только неловко улыбнулась Тибулу. Они повернулись и ушли. На Фабио в приёмной ни один из них даже не взглянул, хотя он изо всех сил пытался попасться им на глаза.
"Ну и ладно", подумал мальчишка, и вошёл в кабинет Тибула.
Тибула в кабинете не было.
Глава IV. ПОРТФЕЛЬ ГРАЖДАНИНА АРНЕРИ
- Хорошо, что ты пришёл, гражданин Фабио, - прошелестел усталый голос откуда-то из темноты. Фабио чихнул от неожиданности, развернулся и увидел Тибула. Председатель Бюро сидел верхом на резном стуле в дальнем углу кабинета, куда едва дотягивался свет из окна. Тибул положил подбородок на спинку стула и покачивался взад-вперёд на задних ножках. Он был похож на раненую птицу, которую собаки загнали в камыши.
- У меня к тебе есть одна просьба.
- Я готов служить Республике, гражданин Тибул! Я сделаю всё, что ты скажешь!
- Не спеши. Это может оказаться опасно. Ты можешь рассердить очень могущественных людей. Такие ни перед чем не остановятся. Скажи, ты не испугаешься?
Глаза Фабио засияли. Он угадал верно. Неподкупный выбрал его!
- Я не испугаюсь, честное слово! Если хочешь, я поклянусь именем Республики, хотя я несовершеннолетний и мне пока нельзя, - Фабио не удержался, и спросил, - Гражданин Тибул, а это чтобы поймать новых врагов народа?
- Да, гражданин Фабио, это чтобы победить новых врагов.
Передние ножки стула мягко опустились на пол. Тибул оказался на ногах перед Фабио. Он положил руки на плечи Фабио, нагнулся и посмотрел ему в глаза.
- Это хорошо, что ты готов и не боишься. Тогда начнём, - сказал Тибул твёрдо. Он дёрнул себя за ухо, и в его руке оказалась чёрная загогулина, вроде большого рыболовного крючка.
- Иди в приёмную. Посмотри, нет ли кого за дверью, и если нет, запри дверь на щеколду. Вот это положи в ящик стола секретаря и закрой ящик поплотней, - Тибул осторожно положил в ладонь Фабио странный крючок.
Фабио так и сделал. Он вернулся в кабинет и спросил:
- А что это за штука, гражданин Тибул?
- Это устройство доктора Гаспара. Оно действует как слуховой рожок, только гораздо лучше. Последнее время я что-то стал хуже слышать, и доктор сделал его для меня.
- А зачем его прятать в ящик?
- Да видишь ли, я не уверен, что гражданин Арнери не сделал так, чтобы слушать через свой рожок то, что слышу я. А как раз сейчас ему не нужно знать, что здесь будет. Да и никому другому тоже, кроме тебя, Фабио. Закрой дверь кабинета, задёрни шторы, и садись к столу.
Мы бы с удовольствием сейчас же рассказали о том, что случилось дальше в кабинете, но читатель сам видит, что Тибул это просто-напросто запретил. Можем уверить, что всё разъяснится, тем более, что неизвестными останутся каких-то двадцать пять минут.
Итак, через двадцать пять минут Тибул говорил Фабио:
- Нести в руках неудобно, да и заметно будет. Возьми в приёмной портфель. Гражданин Арнери оставил его мне, вместе с пожеланиями одуматься и прислать его обратно во Дворец Правосудия уже со списками новых врагов. Пожалуй, мы с тобой найдём ему лучшее применение.
Фабио принёс портфель и передал Тибулу, однако его мысли были заняты совсем другим:
- Гражданин Тибул, но если это так опасно, то пусть тебя возьмут под охрану! Наша секция Гавани, да что там, любая из секций Столицы будет рада отправить добровольцев, чтобы тебя охранять!
- А что будет дальше, Фабио? - покачал головой Тибул, - Сегодня добровольцы одной Секции будут охранять меня от граждан из других секций. Завтра окажется, что для блага народа нужно сделать что-то, что может не понравиться этим добровольцам - значит, придётся выставлять вторую охрану, уже против них. Да и городской дом - слишком доступное место, любой может перепрыгнуть с соседней крыши, или выстрелить в окно. Знаешь, чем это кончится? Тем, что мне, избраннику и другу народа, придётся набирать гвардию из иностранцев и уехать из Столицы в какой-нибудь замок с высокими стенами, чтобы править оттуда страной так, как я хочу, и чтобы народ мне не мешал. Знакомо, правда? Помнишь, кто так делал? Ну вот, держи, - с этими словами Тибул возвратил портфель Фабио
Фабио взял портфель и опустил голову.
- А как же тогда быть?
Тибул положил руку ему на плечо.
- Ничего не бояться и никогда не унывать, гражданин Фабио, вот как. Не забывай - у нас теперь есть свобода, и мы сильный и храбрый народ. И никаким врагам с этим ничего не поделать. Человека можно убить, посадить в клетку, запугать, обмануть, подкупить. А народ нельзя. Ни старые короли этого не смогли, ни Три Толстяка, и никто не сможет. Помни: что бы ни случилось, народ всё равно победит всех врагов и завоюет хорошую жизнь. А если мы с тобой поможем народу - это получится быстрее, может, даже совсем скоро, через год, - тут Фабио поднял голову и Тибул увидел, что он сумел наконец уговорить улыбку показаться на лице мальчишки.
- Так что держись, Фабио, и знай: враги уже проиграли. Они и сами это скоро поймут, я уверен.
Фабио тщательно затянул ремешки на портфеле. Он решил, что пришло время задать вопрос, который его чрезвычайно волновал.
- Гражданин пред... Тибул, а можно мне тогда взять пистолет? Я видел, что у тебя лежит отличный шестиствольный пистолет, а сам ты его не носишь.
- Это старое пугало, которое мне подарили оружейники? - теперь уже Фабио сумел развеселить Неподкупного. Но Тибул изо всех сил постарался сдержать улыбку и серьёзно объяснил:
- Эта штука весит, как цирковая гиря - настоящая гиря, как в балаганчике дядюшки Бризака, без обмана. Заряжать её нужно целый час. А точность боя у неё такая, что с пяти шагов в мишень ростом с прусского гренадёра попадает одна пуля из трёх. Я сам был на испытаниях. Конечно, когда только началась война с Претендентом, мы были рады любому оружию. Это ведь первый пистолет, сделанный в новых народных мастерских, в честь этого его мне и подарили. Но с тех пор во Дворце Науки придумали такое оружие, что старое по сравнению с ним выглядит плохой шуткой. Против нового барабанного Гаспара с той железякой лучше не выходить, Фабио, ты её только успеешь вытащить, а в тебе уже будет семь дырок от пуль. Гражданин Арнери давно обещал мне один такой, только так и не подарил - видно, забыл, - тут Тибул наконец усмехнулся.
- Да даже если бы он у меня был, я вовсе не хочу, чтобы ты вступал в бой с солдатами. Твоим оружием будут ловкость и быстрота. Пистолет тебе только помешает, - Фабио незаметно вздохнул. Он, конечно, не очень-то и надеялся, но попробовать стоило.
- Я готов, Тибул. Мне идти? - деловито спросил он.
- Я тебя провожу немного, - с этими словами Тибул обхватил Фабио рукой вокруг живота, приподнял и легко шагнул вместе с ним на тяжёлый дубовый стол посередине кабинета. Тибул с осторожностью поставил Фабио на стол, поднял руки и толкнул потолок над собой. Чёрный квадрат открылся прямо над головой Тибула на расчерченном полосами теней потолке. Тибул подтянулся и одним длинным движением нырнул в эту неожиданную прорубь. Каблуки его сапог мелькнули перед лицом Фабио, и через мгновение вместо них появились руки, которые втянули мальчишку на чердак. Люк тут же закрылся и чердак погрузился в темноту. Тибул взял Фабио за руку и куда-то повёл.
- Через этот люк папаша Летти вывел меня из дома в день Первого Восстания. Тогда гвардейцы Трёх Толстяков подожгли город, чтобы найти меня, но я сбежал от них по крышам, - голос Тибула гулко звучал сразу со всех сторон, как будто он и Фабио оказались внутри изгибов огромной валторны.
- Кто бы мог подумать, что и при народной власти он пригодится, и снова для того же! - Тибул печально покачал головой. Голова в темноте угодила точно в толстую балку под крышей. Раздался глухой стук. На Фабио сверху посыпалась пыль и упал кто-то многоногий, но испугался и тут же пропал.
- Н-н-не буду ругаться, а то вдруг услышат, - с большим чувством прошипел сверху Тибул.
Наконец Тибул и мальчишка выбрались через ещё один люк на крышу. Солнце катилось к горизонту и заставляло жёлтые стены соседних домов светиться розовым светом.
- Пригнись, гражданин Фабио, а то с улицы тебя будет видно. Вон там ты сможешь перешагнуть с крыши Летти на соседнюю. На ней лежит лестница для трубочиста, видишь? Ну всё, прощай, Фабио. То есть, до свиданья.
- До свиданья гражданин Тибул, - ответил Фабио. Он пригнулся, сжал ручку портфеля доктора Арнери и осторожно пошёл по крытому черепицей скату. Через два шага он обернулся, но Тибула уже не было на крыше.
Фабио легко перескочил на соседний дом и спустился вниз по лестнице. Он оказался в узком и совершенно пустом переулке. Никто не видел его, даже вездесущие воробьи, видно, сюда не залетали. Но налево была улица Гранильщиков, и Фабио не удержался. Он встал на четвереньки в уже знакомой читателю манере, подполз к углу дома и осторожно высунул голову на улицу. У дома Летти никто не стоял. Человечек в синем плаще семенил по улице в сторону набережной. За спиной Фабио послышалось цоканье копыт по мостовой. Фабио нырнул обратно за угол и поднялся на ноги. Он взял портфель и пошёл по переулку в сторону от улицы Гранильщиков.
"Даже если мне не показалось, и тот человечек был доктор Арнери, это ничего, - решил Фабио. - Он всё равно не мог услышать нас с Тибулом".
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МАРШАЛ РЕСПУБЛИКИ ПРОСПЕРО
Глава V. СТРАШНАЯ НОВОСТЬ
Солнце взмыло из-за моря рыжей кометой и протянуло над Столицей паутину лучей. Лучи изрезали ночь на клочки, и те неслышно опали на землю уличными тенями. Утреннее небо выгнулось над городом голубой аркой. Вскоре по краям арки выросли колоннами чёрные дымы из заводских труб и ремесленных мастерских. Столица просыпалась. Фонари гасли. Только под огромным непрозрачным куполом в центре города самый большой в мире фонарь продолжал гореть вечным неживым светом над огромной Площадью. Потоки света падали на собравшихся внизу людей. Они превращали тысячи разных лиц в одинаковые бледно-жёлтые маски, обращённые к трибуне на южном конце Площади.
Фабио сидел верхом на фортаторе на Площади Свободы. Он ждал Тибула. Полстолицы ждало Тибула на Площади вместе с ним.
Куда девался чёрный портфель - остаётся неизвестным. Во всяком случае, уже вчера вечером Фабио явился на представление балаганчика дядюшки Бризака с совершенно пустыми руками, засунутыми глубоко в карманы штанов.
От сильного волнения Фабио даже не смог досмотреть представление. А ведь это и правда было последнее представление балаганчика в Столице.
Затем Фабио дошёл до причалов, а оттуда отправился домой и лёг в постель пораньше, чтобы не проспать. Он попросил тётю Аглаю разбудить его в семь утра, на рассвете. Поскольку на тётю Аглаю надежды было мало, он также попросил разбудить его пораньше дежурного по дому гражданина Хореса и сержанта ночного патруля Секции гражданина Кастора. Потом он взял взаймы у соседки, бабушки Леро, хрустальные водяные часы с колокольчиком, которые её внук принёс пять лет назад из бывшего Дворца Толстяков, и выставил колокольчик на шесть тридцать. Он улёгся в постель прямо в одежде, чтобы утром не терять времени на одевание. Несмотря на все эти приготовления, а может, и благодаря им, Фабио проснулся сам, за час до восхода солнца. Он вскочил и немедленно помчался на Площадь Свободы. И всё равно когда он пришёл, народу на Площади было столько, что он едва нашёл место на крайнем фортаторе.
Фабио хотелось есть, но еды на столбе взять было негде. Он не хотел разговаривать с сидящими выше его ребятами, потому что боялся проговориться о том, что было с ним вчера, или неудачно соврать. Хорошо хоть, что поблизости не было братьев Флипон, которые видели его в карете доктора Гаспара.
Фабио стал слушать, что говорят внизу.
Люди стояли плотно, плечом к плечу. Лица у всех были обеспокоенные. Многие негромко переговаривались с соседями.
- Должно быть, Бюро объявит новыми врагами плясунов, - важно говорил плешивый канцелярист в сюртуке с нашитыми на локтях накладками.
- А это кто такие? - удивилась прачка в зелёной косынке.
- Ну как же, гражданка, это те, кто подражает бывшим толстякам. Они не хотят в свободное от труда время помогать Республике, - тут канцелярист принял значительный вид и даже поднял вверх палец, - или хотя бы участвовать в революционных шествиях и праздниках. Вместо этого они где-то достают одежды, какие носили дворяне, и собираются по домам друг у друга, чтобы петь старые песни богачей и танцевать старые танцы! Против них уже вторую неделю выходят статьи в "Вестнике Свободы"!
- Я боюсь, как бы за нас не взялись, - вполголоса говорил один мастеровой другому с другой стороны столба, - говорят, будет новый Указ Бюро. Кто не будет работать сверхурочно для фронта, тот вредитель.
Второй мастеровой угрюмо кивнул и зашептал в ответ:
- А к нам в мастерскую вчера явился сам гражданин Себастьяни, уполномоченный Комиссара по труду в Столичном округе. Собрал нас всех и говорит, вы опять не сделали в срок колёса для пушек по заказу Бюро. Я думаю, говорит, это оттого, что среди вас вредители и враги народа. Подождите, говорит, скоро народное правосудие до вас доберётся. А как мы успеем, если и так работаем до ночи, а Бюро каждый раз даёт срок на работу всё меньше!
Вдруг загремел и зазвенел Марш Победы Народа. Все разговоры прекратились. Все взгляды скрестились на трибуне. Фабио со своего края Площади видел только, как крошечный человечек появился на вершине высокой красной пирамиды. Музыка оборвалась на середине, обиженно взвизгнула труба.
- Гра... граждане, - сказал незнакомый срывающийся голос из фортаторов, - граждане! Тибул умер!
Эти два слова смяли и закрутили толпу. Люди кричали, метались, сталкивались, бросались с кулаками друг на друга, вставали на колени, падали.
- Неправда!
- Враги убили Тибула!
- Республика в опасности!
- Нужно созвать Собрание!
- Бежим!
- Скорее к дому Тибула!
- К оружию!
- Что же теперь делать? - кричали со всех сторон. Женщины плакали, и многие из мужчин плакали вместе с ними.
Фабио как будто ударили по голове, всё поплыло у него перед глазами. Тибул, конечно, сказал ему вчера, что положение очень опасное, но Фабио не мог поверить, что враги в самом деле поднимут руку на Неподкупного!
Мальчишка изо всех сил обхватил столб фортатора, как испуганный малыш обнимает мамину ногу, и от ужаса даже зажмурил глаза. И тут он услышал, как прямо внизу, под ним, какой-то гражданин шепчет хриплым голосом:
- Что, испугались, граждане революционеры, плачете? Думали, только вы можете убивать? Думали, ваш Тибул бессмертный, раз у него Табакерка? Ешьте теперь сами кашу, которой других кормили, да смотрите, не поперхнитесь! Ничего, скоро всем вашим друзьям народа конец, всей вашей проклятой революции! Уж теперь мы, честные люди, посмеёмся!
Фабио сел прямо и открыл глаза. Он как наяву увидел перед собой Тибула. Тибул говорил: "Если со мной что-то случится, и я не смогу завтра назвать имена врагов, останешься только ты, Фабио. Тогда многие из врагов проявят себя. Ты увидишь, что врагов у Республики куда больше, чем кажется теперь. Но все они будут притворяться друзьями народа, борцами за Революцию. Тебе придётся разобраться, кто остался другом народу и кому ты сможешь доверять. Жди и наблюдай. Может быть, тебя будут искать. Скрывайся от врагов и ищи друзей. Когда разберёшься - тогда иди к друзьям. Отдай им то, что в портфеле, и всё расскажи. В твоих руках будет спасение Революции".
Фабио спустился на землю и стал проталкиваться через толпу к краю Площади. Он только взглянул на шепчущего гражданина - обычный недобитый толстяк, щёки аж свисают. В своё время и до него народ доберётся, а сейчас не он страшен. Он не говорит громко оттого, что боится. А значит, пусть себе шепчет. Нет, по Тибулу нанёс удар кто-то пострашнее, кто совсем не боится! И этому кому-то Фабио нельзя попадаться на глаза.
Люди вокруг Фабио шли в одну сторону, и он поневоле пошёл вместе со всеми. Вокруг него шли пожилые работницы, все они плакали, закрыв лица красными загрубевшими ладонями, и добиться от них ответа, куда идёт народ, было невозможно. Тогда мальчишка задрал голову. Он смог разглядеть только, что справа дороги стоят дома, а слева - нет, но уже и по этому догадался, что граждане направляются по Набережной реки к дому Тибула. Вместе с толпой он прошёл до поворота на улицу Гранильщиков Там все повернули направо, а Фабио побежал дальше вдоль реки в сторону Гавани. Он решил, что просто-напросто останется дома, с тётей Аглаей. Там он и будет прятаться. Тётя уж точно не была врагом, а кому ещё можно доверять, Фабио пока знать не мог.
Когда Фабио подошёл к своему дому, за дверью подъезда его встретил сухонький старичок с молодыми быстрыми глазами. Старичок был одет в выцветший голубой сюртук с синими узорами на месте отпоротых кружевов. Он сидел за столом в бывшей привратницкой и читал газеты. Это был гражданин Хорес. Видно, он с кем-то поменялся и сегодня опять дежурил по дому. Раньше он был адвокатом. Недавно он вышел в отставку по старости, и теперь скучал.
- А, малыш Фабио, как ты быстро вернулся! Слышал, у нас всё утро говорят, в Военный порт вчера Просперо привёл, что ли, десять батальонов солдат Северной армии? В темноте, тайно! А в газетах об этом ничего. Хороши же наши журналисты, нечего сказать! Так-то они следят за новостями! А у тебя какие новости? Что сказал наш Неподкупный? - спросил гражданин Хорес, откладывая газеты.
- Сказали, председатель Тибул умер! - ответил Фабио.
Гражданин Хорес часто-часто заморгал. Всё его лицо съехалось к середине, и он несколько раз сдавленно кашлянул.
- Какое горе для Республики. Что же теперь с нами будет без Неподкупного? - наконец сказал он тихо.
Фабио согласился, и попросил всем говорить, что его нет - он будет печалиться дома.
Тётя долго не открывала дверь, а когда открыла, то очень удивилась, что Фабио вернулся домой так рано. Обычно мальчишка с утра до ночи пропадал где-то в городе. Скорее уж можно было ожидать, что он совсем не явится ночевать, чем застать его дома днём. И тётка, и племянник так отвыкли видеть друг друга, что между ними вышла неловкая пауза. Молчание нарушил живот Фабио. Живот громко заурчал.
- Тётя, а можно мне поесть? - спросил Фабио.
- Пойдём на кухню, мальчик, - ответила тётя Аглая, - И ты забыл сказать "пожалуйста!".
Фабио был отведён на кухню и получил ломтик хлеба и немого сыра на фарфоровой тарелке с пастушком. Тётя налила ему в кружку жидкого голубоватого молока и села за стол напротив.
- Тибул умер, - сказал Фабио.
- Тибул? - удивилась тётя, - Этот знаменитый гимнаст? Наверное, упал на представлении со своей трапеции, так? Это, конечно, очень печально. Но теперь ты видишь, мой мальчик, какая опасная жизнь у этих циркачей. А ты ведь всё время бегаешь смотреть на их представления. Как ты не понимаешь, глупенький, что восхищаться ими наивно! Лучше бы ты ходил в театр, как Мели и Детта. Из пьес, по крайней мере, можно вынести моральные уроки.
Фабио делал вид, что рот у него набит едой, и только неопределённо мычал и кивал головой в ответ. Тётю такие ответы, кажется, устраивали, потому что она продолжала говорить.
Между тем Фабио огорчился. Он видел, что с тётей Аглаей стало ещё хуже. Было очевидно, что она всё меньше понимает, где находится и всё больше думает, что сейчас на дворе времена Трёх Толстяков, а может, и вовсе Старого Короля.
Фабио давно бы привёл к тёте доктора. Его останавливало только то, что ей самой, от этой странной болезни, кажется, было только лучше.
Когда родители Фабио погибли, его взяли к себе дядя Антуан и тётя Аглая. Два года назад фрегат "Революционер", на котором дядя Антуан служил вторым помощником, не вернулся из похода на Острова. Потом одна за другой умерли дочери дяди и тёти - старшая, Мели, на обязательных работах - её арестовали как лентяйку, а младшая, Детта, от простуды, когда прошлой зимой Столица из-за Второго восстания обманутых осталась без угля и дров.
Тётя Аглая тогда так горевала, что всё время плакала и не могла даже спать. Но потом она начала принимать пилюльки.
Эти пилюльки появились после Революции, когда доктор Гаспар организовал производство разных лекарств для всех - оказалось, они нужны не только больным. Тогда Народное Собрание провозгласило, что каждый гражданин имеет право быть счастливым и весёлым, и что все лекарства отныне будут бесплатными. Слабые пилюльки - розовые, голубые и салатовые - каждый мог свободно брать в столбиках. Запас в них каждое утро пополнял Комиссариат Здоровья. А более сильные - красные, синие и зелёные, гражданин мог получать по одной в день в своей Секции по предписанию доктора. Больше одной пилюли в день принимать было опасно.
Тётя Аглая стала пить сначала зелёные пилюльки, от которых сон делался крепким и здоровым. Но она всё равно продолжала сильно горевать. Тогда кто-то посоветовал ей попробовать красные. От красных, "весёлых глазок", человеку становилось радостней жить, он чаще улыбался и веселился. Фабио тогда обрадовался, что тёте Аглае стало лучше. Но потом она, видно, стала пить по нескольку разных "глазок" сразу.
Говорили, что если проглотить на ночь сразу зелёную и красную пилюли, то будут сниться самые прекрасные и радостные сны. И, будто бы, если к этому добавить ещё и синий "глазок", который обостряет внимание и память, то такими снами можно будет управлять и видеть во сне то, что хочешь.
А тётя Аглая, конечно, хотела вернуть прошлое, то время, когда были живы её муж и дочери, - и вот она нашла средство это сделать. Она вновь стала спокойной и весёлой, а к Фабио она всегда была добра. Только сны теперь не покидали тётю и наяву. Ещё хорошо, думал Фабио, что она никогда не разбиралась в политике и не любила о ней говорить. Иначе бы Фабио пришлось запирать тётю дома, чтобы её странные разговоры не приняли за контрреволюционное подстрекательство.
Скоро тётя сказала, что ей нужно идти в комитет Секции по здоровью, засобиралась и ушла - наверное, получать пилюльки.
Фабио остался сидеть на кухне. Он так и эдак вертел на столе пустую тарелку с голубым пастушком и думал, с чего начать поиски друзей и как получше спрятаться от врагов. Как назло, вскоре прямо под окном - квартира тёти Аглаи была на втором этаже - кто-то начал кричать сердитым голосом и громко топотать ногами. Конечно, придумать что-то разумное в такой обстановке было совершенно невозможно. Фабио подошёл к окну и выглянул на улицу. Тут же он отскочил назад.
Прямо под окном, у подъезда, было полным-полно солдат в синих мундирах с ружьями. Офицер - это его крик оторвал Фабио от размышлений - командовал: "Сержант Рамо! К чёрному ходу и никого не выпускать! Лейтенант Нерис! Оцепить весь дом! Всех, кто будет прыгать из окон - задержать!"
Фабио метнулся к выходу из квартиры, осторожно открыл дверь и выставил ухо на лестницу. Внизу хлопнула дверь подъезда и раздались голоса.
- Капитан Дельгар, Девятая лёгкая полубригада Северной армии! В этом доме живёт гражданин Фабио?
- Дежурный по дому гражданин Хорес! День добрый, гражданин капитан. А что случилось? Какое у вас дело к гражданину Фабио?
- У меня приказ об его аресте.
Сердце Фабио едва не допрыгнуло до макушки. Однако его голова осталась совершенно спокойной. Потом он сам себе удивлялся. А пока Фабио вбежал в свою комнату и запихнул под мышку всю одежду, какую нашёл. Потом мальчишка заскочил в спальню тёти Аглаи и открыл шкатулку под зеркалом. Он схватил было деньги, но передумал, вернул на место и закрыл шкатулку. Он взял и сунул в карман только бонбоньерку - коробочку с пилюлями и снял с крюка тётину накидку. Через миг Фабио уже очутился в коридоре. Он накрылся накидкой с головой, взял дядину трость, стоявшую в углу, сгорбился, громко захлопнул дверь и потопал вниз по лестнице. Разговор в привратницкой между тем продолжался.
- Я вам повторяю, гражданин капитан Дельгар, какая вам разница, где живёт гражданин Фабио, если его нет дома?
- Тогда мы всё здесь обыщем, гражданин... кха!
- Гражданин Хорес, с вашего позволения. Сначала предъявите приказ об обыске в доме.
- Вот он. Приказ самого Маршала Просперо!
- Очень хорошо. Но приказ об аресте и обыске согласно Декрету Собрания Третьего Года об арестах граждан должен быть сначала завизирован Председателем Секции, а подозреваемому предоставлен общественный защитник.
- Это срочный приказ, он подлежит немедленному исполнению, без всяких виз и защитников! Немедленно ответьте, где квартира Фабио!
- Срочные приказы может издавать только Верховный Обвинитель Республики, или... о, простите. Добрый день, бабушка Леро! - поприветствовал гражданин Хорес сутулую фигуру в серой накидке.
- Добрый день, гражданин Хорес! - дрожащим голосом ответила фигура из-под капюшона и прошаркала мимо офицера к выходу. Двое солдат расступились перед ней.
Через мгновение на улицу из подъезда вылетело и диким скачком бросилось вверх и направо вдоль стены странное маленькое существо в сером плаще. Солдаты, стоявшие напротив выхода, немедленно кинулись его ловить. Тогда Фабио, который освободился таким образом от трости и накидки, выскочил из-за двери сам. Он побежал влево от подъезда, проскочил между бегущими солдатами, и изо всех сил понёсся по улице прочь.
Глава VI. ПОГОНЯ
Фабио летел по Якорной улице, едва касаясь земли. Низкие окошки первых этажей с одинаковыми геранями и котами на подоконниках проплывали мимо него бесконечными дорожками карт из тётушкиного пасьянса. Солдатские сапоги бухали по мостовой прямо за его спиной. Крики "Стой!" мячиками прыгали между стенами домов. Прохожие оборачивались на стук и крик и стремительно отскакивали в сторону с перекошенными лицами и округлившимися глазами. Ещё бы им не отскакивать - ведь прямо на них бежала целая рота солдат с ружьями наперевес, подбадривая себя диким рёвом!
Посреди улицы топтались пятеро граждан с синими лентами на куртках и с ружьями - дневной патруль Секции. Фабио подумал, что окружён. Он уже хотел броситься в сторону, но патрульные, видимо, узнали в нём своего и расступились. Фабио крикнул "Спасибо!", проскочил между ними и помчался дальше. Зато уж перед солдатами патруль, наоборот, сомкнулся. Ведь он затем и был поставлен Секцией, чтобы останавливать и проверять подозрительных граждан. Гражданин Фабио был свой, патрульные его знали, и ни в чём не подозревали. А вот бегущие за ним солдаты как раз показались им очень подозрительными. Во-первых, они зачем-то преследовали благонадёжного гражданина. Во-вторых, они были солдатами. Дело в том, друзья мои, что моряки вообще не любят солдат. И уж тем более они не любят, когда солдаты целыми ротами гоняются по улицам портовых кварталов за племянниками их товарищей.
По шуму и треску за спиной Фабио понял, что его преследователи на полной скорости столкнулись с патрулём. Фабио этого не видел. Но мы можем заверить читателя, что кутерьма получилась отменная. Передние солдаты упали вместе с патрульными, сзади на них навалились другие, и посередине улицы мгновенно выросла куча-мала из отчаянно ругающихся людей. Хорошо ещё, что ни у кого к ружьям не были примкнуты штыки, так что все упавшие отделались только синяками и шишками.
Фабио подумал, что это, пожалуй, замедлило, а может, и остановило солдат. Он осмелился оглянуться. Увы! Несколько людей в синих мундирах проникли через преграду и продолжали за ним гнаться. Правда, они бежали уже не так близко к Фабио. Они кричали: "Остановись! Именем Республики! Приказ Маршала!" Фабио даже показалось, что кто-то из них выкрикивал: "Не бойся!" Но такое было совершенно невероятно, так что мальчишка тут же забыл эти слова, точнее, эту слуховую галлюцинацию.
Вдруг Фабио так и подскочил на бегу: "А что если они увидят, что отстают, и начнут стрелять!" Он даже пригнулся от страха и наподдал побыстрей. Но ни выстрелов, ни свиста пуль он не услышал, и от этого немного приободрился. По крайней мере, застрелить его, кажется, пока никто не собирался.
Крики преследователей стали совсем редкими, но грохот сапог и не думал затихать. Фабио подумал: "А куда я, собственно, бегу?" Он как раз приближался к высокому островерхому дому из красного кирпича, который стоял в конце Якорной улицы. Его называли Дом Секции. В нём размещались Председатель и комитеты Секции Гавани и заседал Трибунал Секции. Можно было, конечно, заскочить прямо туда и попросить защиты, но Фабио сам слышал, что у солдат был официальный приказ об аресте. Он решил, что как раз в Трибунале от приказа его могут и не защитить: "Ну, может, найдут мне адвоката, только мне ведь нужна свобода, а не адвокат".
Фабио было некогда подумать об этом дальше. А между тем, если бы у него было время, он бы додумался до таких вещей, которые ему бы, скорее всего, не понравились. Дело в том, уважаемый читатель, что как-то так выходило, что Революционные Трибуналы, когда они судили обвинённых в преступлениях против народа, почти никого и никогда не оправдывали. Они даже не очень внимательно выслушивали оправдания обвиняемых и их защитников. Пока Фабио был зрителем таких процессов, ему это, конечно, нравилось - ведь получалось, что ни один враг народа не уйдёт от возмездия, и не сможет своими хитрыми уловками запутать справедливый и строгий Суд Народа. Теперь же, когда он стал жертвой несправедливого обвинения врагов Революции, ему бы совсем не показалось правильным, что никто в Трибунале не станет слушать его оправдания. Но мы возвращаемся к Фабио, который приближался к двум расходящимся улицам.