Свадьбу гуляли прямо в общежитии. Им повезло. Сейчас они уже в однокомнатной квартире со своим нехитрым скарбом. Пожалуй, самое ценное в нем, это чугунная двухпудовая гиря, да одна раскладушка на двоих. Но чего-то не хватает. Точно, забыли в общежитии маленький мельхиоровый чайник. Надо заглянуть туда и забрать его.
- Здесь чайник, цел и невредим. Тебя вчера спрашивала какая-то молодая не то девушка, не то женщина с маленькой девочкой. Я сказал, что ты только что женился, дал ей ваш новый адрес.
Никто к нам не приходил. Да и кто мог прийти, если мы в этом далеком от дома и учебы крае находимся без году неделя, и никаких знакомых здесь быть не может. В глаза от чайника брызнул солнечный зайчик:
- Неужели? Быть не может! - отразился в сознании зайчик.
***
В те зимние каникулы он, как обычно, приехал к маме. У нее квартировала семья молодых иногородних студентов, муж и жена. Муж уже уехал на каникулы, а она собиралась отбыть завтра.
Разговор с незнакомкой не клеился, и мать сказала:
- Что вы маетесь? Посмотрите, какая прекрасная погода, идите, погуляйте.
Он взялся познакомить ее с местными достопримечательностями: музеи, старинные церкви, кинотеатры. Да, еще стадион. Именно здесь он научился поднимать тяжелые чугунные гири. Подошли к стадиону где-то со стороны, так что пришлось пробираться через сугробы. Преодолеть забор ему не составило бы труда, но она. Нет, она тоже полезет через забор, а он поможет ей.
Он помнит это странное волнующее чувство, когда из-под выскользнувшего под рукой края короткой шубки он ощутил мягкую женскую ягодицу. А потом они блуждали по городу, уже погружающемуся в вечерний зимний сумрак.
Муж ее не любит. Вот и уехал один, не дождавшись, когда она сдаст последний зачет. Он вообще какой-то странный. Раньше ухаживал, а теперь только учит и учит, почти не разговаривает. И в кино вместе с ней не ходит, сколько можно так жить? А у вас в столице много интересных мест, куда можно пойти отдохнуть? Здесь же только вот эта одинокая танцплощадка.
На танцплощадке зимой танцы не устраивали. Но было много скамеечек, и почти все заняты целующимися парами. Тоже присели. К нему вернулось странное волнующее чувство. Когда-то ведь надо начинать. Вот друзья рассказывают любовные истории, а он молчит. Молчит так, как будто тоже все знает и умеет, но не хочет рассказывать.
Она не позволила даже поцеловать себя, а руки вообще оттолкнула: она беззащитная женщина, и не надо пользоваться ее одиночеством и слабостью. Конечно, конечно, он просто так, и вообще пора идти домой.
Домой шли молча, и перед самым домом она вдруг сказала:
- Ты знаешь, мне почему-то захотелось тебе отдаться.
- Нет проблемы, - ответил он, как будто это для него было обыденным делом, - приходи сегодня ночью ко мне, когда мама спать ляжет.
Конечно, он ждал, но потом понял, что так просто наград не получают, и вскоре заснул. Проснулся от ожога: что-то необычайно нежное и гладкое скользнуло вдоль его ног, и еще сонный он чуть не захлебнулся от ее страстного поцелуя.
Он не знал толком, что делать дальше. Уточнить рукой заветное место боялся: оно до сих пор существовало только в его воображении.
- Ты что? Не туда, - прошептала она, и сразу же помогла ему сделать так, чтобы все было правильно.
Назавтра она не уехала. А перед его отъездом на учебу сказала:
- Возьми на память этот чайник, будешь в своей столице пить чай.
***
- Не может быть, - стучало у него в виске, когда он протягивал своей молодой жене старый мельхиоровый чайник.