Их одежды цвета тумана, белены и макового молока, а речи их полны лжи и видений. Их храм называется Домом Снов, но правильней назвать его Домом Дурмана - в месте, где он стоит, из-под земли исходят испарения: они туманят взгляд, путают мысли и насылают мороки.
Жрецы поклоняются Дрита́ну, Владыке Снов и Белому Господину: тому, что не владеет землей, стадами и храмовыми дружинами - но к его голосу прислушиваются цари. Его голосу - а также его слуг. Как видите, и от дурмана бывает толк, ведь кто из жрецов могущественней белых?
Ме́ннеф Летописец
Он вошел в Дийя́р на рассвете, вместе с полусотней путников.
По холмам от реки расползался туман, грязными лохмотьями укутал стены и башни. Они все ждали и тихо переговаривались - точно не решаясь потревожить предутреннюю мглу: крестьяне, торговцы, горожане, кому не посчастливилось жить в пределах стен... Как они уживаются со своим заработком? Каждый день встают затемно, чтобы часы спустя добраться до склада или причала в гаванях? Та́мес признал, что не имеет понятия. Он был во многих уголках Царства, но городская жизнь оставалась для него загадкой. Слишком редко он выбирался за пределы чисто убранных кварталов.
Тяжелые, окованные медью створки натужно заскрипели - аккурат, когда над крышами поплыл низкий гул. Сердце Ата́мы, бронзовый гонг в храме времени - он первым возвещал новый день. Ему вторили низкие и высокие, грубые и звонкие голоса гонгов со всего города. Было приятно вновь оказаться в месте, где измеряют время. Ученый дал зарок никогда впредь не пускаться в столь долгий путь.
- Полумесяц за вход, четыре за провоз телеги! - крикнул стражник.
- Как пройти... - начал Тамес и вложил в его ладонь медь, но тот лишь закричал:
- Медяк за вход! Живей, не то не поспеете до караванов!
Он пересек гулкий зал на нижнем этаже башни и вышел с другой стороны, на пыльную привратную площадь. Солнце пока не добралось до побеленных стен, однако купола горели огнем, а мрамор верхнего города слепил глаза. Здесь были дикари из Рассветных королевств: белолицые, светловолосые, в штанах вместо шаровар и бесформенных рубахах. Встречались и степняки с юга, и пара наемников, и жрец в накидке из вороньих перьев... Ученый понял вдруг, что не знает, как себя вести с этими людьми. Он привык к меценатам. Те слушали его речи, спорили до хрипа - но никто не норовил схватиться за нож.
- Мир твоему дому, - Тамес обратился к торговцу, что продавал фрукты и жареный миндаль. - Как мне пройти к Дому Снов?
- С заката? - прищурил глаза лоточник. Седая бородка его и одежда пропитались пылью.
- Я из столицы, - кивнул ученый.
- Видишь на холме белое здание? Это ложа торговцев. От взвоза, что ведет вверх, иди по Священной дороге. Бери в первую улицу налево. Там спросишь. Тебе скажут.
- Спасибо...
Тамес направился прочь, но торговец схватил его за рукав.
- Эй, а медь?
Потертая монетка поменял владельца, и ученый усмехнулся: похоже, деньги малому приносил не только товар.
Он дал себе время получше узнать город, и то было его ошибкой. Купцы Дийяра кичатся могуществом, но Сакр еще двести лет назад писал, что все деньги не выпрямят кривые запутанные улочки. Когда-то Дийяр стоял на холмах посреди болотистой низины. То, что прежде помогало держать оборону, стало проклятием: чем больше денег текло по Золотому тракту, тем гуще строились дома и уже становились улицы. Неровные кирпичные стены обступили Тамеса. Три, четыре... однажды он насчитал все шесть этажей.
Выложенные плитами ступени. Спуск, поворот, алтарь Великой Матери...
На пяти холмах стоял гордый и грязный Дийяр, и все пять были копией друг друга. На каждом высились дворцы из мрамора, а широкие улицы, сбегая со склонов, тут же терялись в сети подворотен и закоулков.
Тамес готов был взвыть в голос.
Этого следовало ожидать... Он с самого начала знал, что его не примут с распростертыми объятиями, а стоит дийярцам узнать, зачем он пришел - кто знает, не поведут ли его пыльными улицами, вывалянного в смоле, с криками и улюлюканьем. Или они посмеются над глупым книжником? Нет... нет, нельзя об этом думать!
Когда пустой живот напомнил о себе, ученый нашел харчевню: не такую чистую, как ему хотелось, но и не такую пыльную, как дюжина пройденных. В чадном полумраке хозяин блестел от пота и походил на медного богатыря из детских сказок.
- Мира тебе, господин.
Тамес задумался, что тот видит перед собой. Путник, еще довольно молод, худощав... одежда пыльная, но добротная. Откуда же взялось "господин"? Если его повадки бросаются в глаза - их приметит и менее безобидная публика.
- Гранатовое вино, баранина, лепешки? - начал перечислять хозяин. - Четыре медяка, господин. Клянусь Бедной, дешевле нет даже в гаванях!
Если это портовая еда, местные рабочие хорошо живут. Тамес махнул рукой.
- Я так голоден, что сжевал бы крысу!
Пока мальчонка на побегушках крутился меж кухней и общим залом, хозяин завел беседу:
- Давно в Дийяре? Жара в этом году оголтелая. Увидел бы ты город в сезон цветов!
- Откуда ты знаешь, что я чужак? - поинтересовался Тамес. - Откуда вы все знаете?
- Твой говор, господин. У нас говорят, вы на побережье разговариваете с вином во рту.
- У нас говорят, что жители Дийяра лают, как в рассветных землях, - Тамес смягчил слова улыбкой. - Но я стараюсь говорить, как вы.
Хозяин только ухмыльнулся.
- И что же привело господина в Дийяр?
- Хочу увидеть Дом Снов. Своего рода, паломничество.
- Давненько вас таких не было. Что, аж с самого побережья?
- Из столицы, - кивнул ученый.
- Не хочу оскорбить твои чувства, господин... - хозяин замялся. - Но, кажется, жрецы сами не верят в свои россказни.
Мальчик поднес Тамесу миску - но даже голод не перевесил любопытства. Ученый задержался подле хозяина.
- Но почему? - переспросил он. - Я слышал, за пророчествами приходили и князья, и вельможи, и... даже цари?
- Давно это было.
- Что же изменилось?
- Маску Царя Царей надевают колдуны, - трактирщик сплюнул. - Им без нужды, что мог бы сказать владыка.
- И все же я хочу его видеть.
- Твое право, господин, - хозяин пожал плечами. - Ты ешь, ешь... За пару медяков Амр проводит. Видят боги: не знаю чужака, который бы не заплутал в первый день.
В полутьме харчевни, среди смеха, проклятий и стука костей Тамес не заметил, как подступили сумерки. Когда они с мальчиком вышли в путь, в ущельях улиц скопилась мгла, а в окнах загорелись масляные лампы. Амр шел быстро, бесшумно ступая в пыли, ученый, как мог, поспевал за ним.
Стараясь не запнуться и не влезть в конский навоз, Тамес не сразу заметил, как они появились - пять теней выступили словно из стен. Он понял, что что-то не так, лишь когда мальчик вжался в него, пятясь от молодчиков.
- Эй, чужак, не найдется медяка для голодных? - нарушил тишину самый крупный.
- Да, поди, не один... - этот голос звучал из-за спины.
- А то и серебряк отыщется.
В темноте было не разглядеть их лиц, лишь глаза поблескивали да слышался шорох одежды. Поодаль, за пару кварталов, поднял вой пес.
Тамес отступил к стене, где, кажется, никто не поджидал.
- У меня ничего нет, - хрипло выдавил он.
- Ну-ну, не скромничай, - отозвался первый. Луч света прорвался меж ставен и скользнул по лицу, высветив задубевшую кожу и раскосые, как у степняка, глаза. - У тебя славная одежка. Наверняка в ней завалялась пара монет.
Лопатки ученого коснулись стены. Мальчик вцепился в его рукав, но в любой миг был готов дать деру.
Потратить две луны на дорогу, чтобы оказаться здесь? Отступиться так близко от цели? В поясницу уперся выступ искрошившегося кирпича, а тени надвинулись совсем близко - Тамес слышал запах их дыхания.
- Это недоразумение, - произнес он, выставив руку. Вокруг ладони полыхнуло призрачное пламя, разбросав мятущиеся тени по лицам. - Я привык не носить денег. И полагаться на другое.
Он крепче сжал плечо мальчика и потратил еще каплю сил, чтобы зажечь холодным светом глаза.
"Да это колдун!" - донеслось до Тамеса. Мышцы мальчишки одеревенели: тот был испуган едва ли не больше прежнего.
- Лучше разойтись по-доброму, - заметил Тамес, и тени попятились. Пара вздохов - и они рассыпались по подворотням. Только сердце громко бухало в груди: напоминало, что они не привиделись.
- Пойдем, - глухо выдохнул ученый.
Мальчик повиновался со слепой покорностью.
Дом Снов возвели из нума́рского мрамора, красного - и бесценного, как милость Царя Царей. В ночи он казался темнее темноты, лишь редкие факелы выхватывали из мрака пятна блестящего, цвета охры, камня.
- Вот. Это он... - проскулил мальчик. - Отпусти меня!
- Как хочешь.
Тамес разжал пальцы, и Амр тут же припустил прочь.
- Тебе что, не нужны деньги? - крикнул вслед ученый, но тот уже не слышал. Тамес улыбнулся.
Его Дар так слаб, что может зажечь фитиль или заставить светиться глаза. Детский трюк... Тамес даже не учуял бы другого мага - но и этого хватило, чтобы мальчик улепетывал со всех ног.
Пожав плечами, ученый стал взбираться по утопающей во мраке лестнице.
Были годы, когда Владыка Снов обладал влиянием - не чета теперешнему. Только те дни давно забылись: чародею на троне ни к чему милость богов, и Владыка Снов пострадал первым. Слишком далекий, чтобы ему возносили мольбы. Слишком привязанный к мгле своего дома, чтобы о нем помнили во всем Царстве. Даже дийярцы - и те его позабыли: проще и надежней полагаться на магию, чем на обманчивые видения.
Об этом думал Тамес, приближаясь к темному дворцу. Тот был выстроен в дни величия, но теперь обветшал и опустел. Створки его дверей соперничали с воротами, через которые ученый вошел в город - но дерево растрескалось, а галереи оставались пустыми и темными.
Тамес забарабанил в двери: сперва кулаком, а затем и обеими руками. Прошло несколько минут, когда на ступени легла полоса света - слева открылась крохотная калитка.
- Кого там несут бесы?
- Паломник, - громко сказал он в темноту. Тамес не знал, видно ли его, но развел руки, показывая, что в них нет оружия.
- Иди проспись и приходи утром, - донеслось до него. - А то и вовсе проваливай. На трезвую голову сообразишь, куда шел.
- Я трезв! - с обидой отрезал Тамес.
Теперь он увидел говорившего - его фигура заслонила свет. Маленький, как карлик или ребенок, он был одет в длинные одежды, и вот в его руке оружие было.
- Я трезв, - отчетливо повторил ученый, - и никуда не уйду. Я прошел сотни схенов, чтобы здесь оказаться, мне некуда идти. Я могу ждать у дверей, если хочешь. Но дальше их ты меня не прогонишь.
- Огрызаешься... - усмехнулась темнота. - Это хорошо. Пойдем.
На свету показался старик, крохотный и съежившийся, едва по грудь ученому. Если бы не дряблая кожа и седина, Тамес и впрямь принял бы его за ребенка. Под стать репутации владыки: было что-то неправильное, извращенное в изборожденном морщинами лице и крохотных пальцах, сжимавших рукоять ножа.
- Ну! Чего уставился? - глаза привратника смотрели колко и зло. - Ты идешь или нет?
Он повел Тамеса в темный внутренний двор, поросший странными деревьями - их черная кора поблескивала в лунном свете, как чешуя. Они миновали причудливую арку с резными ликами не то людей, не то чудищ - и ученому казалось, будто все они смотрят на него.
- Мы идем в храм? - поинтересовался он.
- Мы идем к жрецам, - отрезал привратник. - Или думаешь, в Дом пускают каждого?
Тамес думал, против какой силы он идет, однако не сказал ничего.
Это место тяготило его. Казалось, темнота знает, зачем он пришел - и шепчет проклятия в тишине странного сада. Костлявые деревья тянули к нему ветви. Лики на арке смотрели в спину каменными взглядами. Они все знали: и лица, и темнота и даже воздух - они знали и были не рады ему, отрицателю. Пришедшему, чтобы поколебать их власть в старинном дворце.
На мгновение ученый усомнился в цели путешествия. Сын мага, он всю жизнь был рационалистом. Он привык верить в людей: их магию, золото и оружие. Но некая враждебная сила, казалось, и впрямь обитала здесь - и наблюдала с тех пор, как он перешагнул порог.
"Глупости, - сказал он себе. - Храм строили, чтобы производить впечатление. Конечно, мурашки по коже! Жрецы - вот главная забота".
Но и она не заставила себя ждать.
- А вот и наш паломник. Тамес... аби-Беха́р, верно?
Ученый вздрогнул и резко обернулся, а провожатый бухнулся на колени и коснулся лбом мозаичных плиток под ногами.
- Все хорошо, Газд, я позабочусь о госте, - мягко сказал незнакомец.
Удивительно, как они его не заметили: на говорившем были молочно-белые одежды, и в ночи он походил на призрака. "Цвета тумана, - вспомнил Тамес. - Их одежды цвета тумана, белены и макового молока, а речи их полны лжи и видений".
Только теперь ученый по-настоящему испугался. В отличие от карликов и каменных лиц, незнакомец, знающий твое имя в чужом городе - действительно опасен.
- Кто ты? Ты меня знаешь?
В ответ раздался легкий смешок.
- Ты не забыл, куда шел? Здесь всегда знают больше, чем говорят.
- Ты не ответил на вопрос, - Тамес попятился, но быстро понял, что за спиной привратник.
Снова смешок.
- Тебе придется меня простить. Меня зовут А́джах Серый, в этом Доме я главный слуга владыки. Разумеется, я знаю все, что его касается.
Этот ответ объяснял не больше прежнего, и ученый замялся. Все было слишком странно, слишком... гротескно, как в одном из видений Белого Господина. Жрец слегка подался вперед.
- Ну же, достойный Тамес... Ты пришел, чтобы увидеть жрецов и пройти в Логово. Вот я перед тобой. Отчего ж ты колеблешься?
- Не люблю, когда чужаки вынюхивают каждый мой шаг.
- Ученые вообще не любят, когда кто-то знает больше них, - зубы Аджаха блеснули в лунном свете. - Должно быть, ты устал. В палатах жрецов найдется и вино, и еда, и кров для путника.
Не такого приема он ждал. Но если это морок, то весьма привлекательный: Тамес много отдал бы за чашу вина и мягкую кровать.
- Или ты хочешь ждать у дверей?
В голосе жреца слышалась насмешка. Поколебавшись мгновение и прокляв свою самоуверенность, ученый последовал за ним.
Они очутились в небольшой комнате, где ждал стол, уставленный блюдами с лепешками, густо приправленным мясом и фруктами. Откуда бы Аджах ни узнал о госте - он сделал все, чтобы не ударить лицом в грязь. Здесь было тихо и спокойно: теплого цвета панели укрыли стены, а газовые занавеси слабо трепетали от движений воздуха.
- Мне понятно твое удивление, - заметил жрец. - Сложно поверить, что эти покои окружает храм из кровавого камня.
Тамес вспомнил, что читал о белых жрецах, и хмыкнул. Нет, богатству он не удивился. Должно быть, слуги Белого Господина и сейчас содержат дворцы.
- Вы подготовились, - отметил ученый.
- Особому гостю особый прием, - усмехнулся Аджах.
Он был подтянутым, с тонкими чертами лица, а в темных волосах пробивалась седина. Жрец откупорил запотевший кувшин и протянул гостю чашу сладко пахнущего вина. Тамес нашел на дне медовый осадок и лепестки цветов - и тут же обругал себя за неосторожный глоток. Простецы страшатся мглы под храмом, но он-то должен знать, что это логово - опасней того, что внизу.
- Чем же я... необычен? - наконец спросил он.
Положив в рот маслину и заставив ученого ждать, пока он прожует, Аджах заговорил:
- Ты Тамес аби-Бехар, и твой отец был магом в столичной обители. Тебе не досталось Дара, но ты вырос среди чародеев и стал книжником. Конечно, ты не обычный паломник! Тебе нет тридцати, но по двум твоим книгам учат магов. Твое имя с уважением произносят в столице, в Ги́ллу Тхан и в Хаджея́ре. А приверженцы твоих речей рассеяны по всему Царству.
- Может, ты знаешь, зачем я приехал?
- Ты отрицатель, - жрец пожал плечами. Пальцы его поглаживали серебряный бок чаши. - Не нужно служить владыке, чтобы догадаться. Вы живете, чтобы сражаться с богами.
- Не с богами, - поправил его Тамес. - С властью жрецов и храмов.
- Но это еще более странно, - Аджах поднял брови, его лоб прочертили три морщины. - Только дети и отрицатели могут представить себе мир без богов. Ты выступаешь на базарных площадях, но рукоплещут тебе вельможи, которые специально пришли послушать. Простые люди продолжают ходить в храмы. Каждый день. Они просят, благодарят, молятся - так же, как до чародеев на троне. Кого ты намерен лишить храмов? Простой люд?
- Боги палец о палец не ударили, чтобы внять молитвам!
- Так было не всегда, - жрец вновь пожал плечами. - Раньше боги являли нам чудеса.
- В век легенд, - ввернул ученый.
- Есть достаточно свидетельств... что все это было. Или ты и это отрицаешь?
- Мы считаем, это были не чудеса, а обыкновенная магия.
- Обыкновенная магия... - Аджах усмехнулся. - А ведь когда-то в Царстве не было чародеев. Никто о них не слышал.
- Лишнее свидетельство, что маги были жрецами и творили "чудеса" именем богов.
- Ты молод, достойный Тамес, - вздохнул жрец. - И эта земля еще молода. Мы живем слишком близко к рассветному океану. На западе, за Внутренним морем, за пустыней - лежат закатные царства, откуда пришла вся магия. Люди там живут на границе мира мертвых, куда уходит солнце, и знают куда больше нашего. Они давно пережили это: и чародеев, и отрицателей, и боги по-прежнему живут на западе, как жили всегда.
Вся его насмешливость куда-то делась. Аджах умолк, словно сказанное опечалило его.
- Так зачем ты пришел? - наконец, спросил он. - Бросить вызов владыке?
- Ученые вообще не любят воинственности, - вернул его фразу Тамес. - Даже отрицатели. Я просто хочу посмотреть.
- Зачем?
- Меннеф Летописец пишет, что секрет оракула в тумане. В этих испарениях, из-под земли. Я не знаю... - честно признался Тамес. - Я просто хочу войти в Логово и увидеть собственными глазами. И если вы говорите с владыкой, а не с мглой и не голосами в голове... я хочу переброситься с ним парой слов.
- Далеко же ты шел, чтобы... переброситься парой слов, - жрец повторил его интонации.
- Потому что слуги других богов славно устроились! - резче, чем ему хотелось, ответил Тамес. - Их боги слишком велики, чтобы отвечать смертным. Жрецы лишь толкуют их волю, а сами боги молчат. Они называют твоего владыку мелким южным божком, но каждый раз указывают сюда. Не все владыки молчат, говорят они. Я не вижу смысла в боге, который не отвечает молитвам... Но если так - я пришел увидеть того, что, по слухам, не глух.
- Ты молод, достойный Тамес, - повторил Аджах. - Спроси любого крестьянина, и тот скажет, что боги ему отвечают. Но ведь ты хочешь спора, а не ответов.
- Не спора. Мы просто хотим знать больше: и о Логове, и о твоем боге. Вельможи, придворные, чародеи. Отрицатели по всему Царству. Все те, кто знает, что я предпринял этот поход, - подытожил Тамес. - Чтобы войти в Логово и, если нужно, поклониться Белому Господину. Если я его найду.
Жрец молчал. Его губы напряглись, а брови сдвинулись, так что было ясно, что он думает. Сказать по правде, ученый не хотел оказаться на его месте.
Они были в каждом городе и на каждой базарной площади - доказывая, что в просвещенный век, с его магией, поклонение богам бессмысленно. Порой отрицатели собирали толпы, порой - камни и гнилые фрукты, но равнодушно их не встречали нигде. Запретить ему войти в Логово? Над владыкой станут потешаться по всему Царству. Пропустить? Наверное, они оба не знали, чем все обернется.
Ученый помнил, что он известен: у слуг владыки не возникнет искушения от него избавиться.
- Хорошо, - Аджах вздохнул, словно то было решение о жизни и смерти. Может, так оно и было? Тамес отогнал непрошенную мысль. - Ты войдешь в Логово на рассвете. Я провожу тебя.
Он встал, и складки одежд распрямились, словно высеченные резцом скульптора. Он казался почти величественным - как поверженный властитель или мученик за веру.
- Хорошенько выспись перед встречей с Владыкой Снов. Как бы странно это ни звучало, - усмехнулся жрец. - Наверху комната для гостей, а к утру за тобой придут.
В теплом свете на его лице не читалось неприязни. Ученый мог поклясться, что оно выражает лишь печаль и покорность судьбе. А еще он мог поклясться, что самая сложная часть его паломничества - только началась.
- Иди за мной след в след, - предупредил жрец, для большего эффекта подняв руку.
Перед ними лежал зал, освещенный сотнями лампад, но блеклый свет едва разгонял мглу. По полу струился туман - должно быть, тот, что дурманил разум входящим в Логово. Тонкие красные колонны поднимались из него и терялись в дыму от курившихся на жаровнях листьев ралха.
- Расставили ловушки? - хмыкнул ученый.
- Этот туман поднимается из Логова, - подтвердил догадку Аджах. - В полу провалы. Не зная дороги, сломать шею легче легкого.
Спал Тамес плохо, остаток ночи блуждая по незнакомым улицам, преследуемый карликами и нищими - и проснулся вялый, с тяжелой головой и злой на себя за эту слабость. Срывать раздражение на жреце было глупо. Но как он ни старался, оно все же прорывалось язвительными нотками.
Вот как сейчас.
- Неудивительно, что к владыке ходят все меньше!
- Храму Дритана и не нужны толпы, - спокойно ответил жрец. - Мы сами решаем, кого впускать в Логово, и сами провожаем гостей.
На взгляд Тамеса, это смахивало на дешевый театр, из тех, что разыгрывают бродяги-недже́ти на праздник урожая - но на сей раз он смолчал.
- Мы сейчас под Бычьим утесом, - прокомментировал жрец. - А прямо над нами ложа торговцев.
- Как высоко?
- Довольно высоко, - Аджах обернулся. На его губах играла улыбка. - Дом очень велик. Даже дийярцы не помнят его размеров. А ведь они все это строили.
"Производишь впечатление?" - подумал Тамес. Нужно отдать должное, жрецу это удавалось...
Храм давил на ученого. Он сам не знал, в чем дело - будто тяжелый взгляд наблюдал за ним, не отрываясь. Туман казался удушливым. Колонны - слишком хрупкими, готовыми подломиться, обрушив свод. Все в этом месте... нет, не говорило - кричало, что лучше бы ему убраться.
- Что меня... ждет? Внизу? - чтобы отвлечься, спросил Тамес. - Есть какие-то правила в Логове? Что-то, что нужно... или что нельзя делать?
- Ничего, - заверил жрец. - Ты идешь к богу, он все решит за нас. Но если хочешь наставления - не стоит кричать в туман богохульства.
Он вновь был насмешлив и самоуверен, от вчерашней покорности не осталось следа. Это тоже действовало на нервы - ученый не понимал, с кем имеет дело.
"А речи их полны лжи и видений"...
- Вот и пришли.
Они остановились у грубо вытесанной каменной лестницы, ведущей вниз - и скрывавшейся в тумане через десяток ступеней. Лишь сейчас Тамес отметил, как здесь тихо. Ни эха, ни движений воздуха. Внизу же было и того тише: густая ватная мгла пожирала звук, свет и самый воздух.
- Внизу находится сеть пещер, - начал объяснять Аджах. - Как спустишься, просто иди вперед. Старайся не сворачивать, там легко заблудиться. Просто иди, иди... всегда вперед. Все паломники говорят, что через час-другой владыка явится сам.
- Как мне вернуться?
- Владыка выведет тебя. Вход всегда находится за пару минут, сколько бы ты ни шел до этого.
От перспективы потеряться в голодном мареве по коже побежали мурашки. Тамес повел плечами, прогоняя холодок меж лопаток.
- В крайнем случае мы спускаемся в Логово через сутки, - закончил жрец. - Мы найдем тебя. Но за сотни лет это пришлось делать всего дважды.
Ученый решил бы, что слуги владыки хотят от него избавиться - если бы не читал то же самое в воспоминаниях. Туманные или нет, эти указания оставались неизменными уже столетия. Что, впрочем, не делало их понятней для рационалиста.
- А свет? - спросил Тамес. С раздражением, он отметил, как испуганно звучит его голос.
- Не понадобится, - отрезал Аджах. - В тумане довольно светло. Ты сам увидишь...
Он понял, как неубедительно звучат его слова, поскольку сразу добавил:
- На худой конец, ты всегда можешь вернуться. Пока не встретишь владыку, вход еще нужно поискать. Но никуда не сворачивай - и ты его найдешь.
- Хорошо...
Тамес понял, что чем больше расспросов, тем меньше ему хочется идти в Логово. Пора собраться с силами и шагнуть вниз. Таящееся под храмом не становилось краше, но толочься у дверей было бы еще хуже.
Так он и поступил.
- Помни: никуда не сворачивай, - вслед ему сказал жрец.
Ученый не ответил. С этой минуты и пока он не выйдет на поверхность, храм и слуги владыки - меньшая из его забот. Совсем скоро Логово это подтвердило: обернувшись через минуту, Тамес не увидел ни Аджаха, ни начала лестницы.
Теперь, когда ученый был один, он полез за пазуху и выудил на свет тряпичную маску, набитую изнутри сухими травами. Дома, в столице - он потратил месяц, ставя опыты с формой и подбирая действенный состав. Плотная ткань закрыла нижнюю часть лица, в ноздри ударил резкий травяной запах. Теперь он был похож на сказочного уродца - но полегчало сразу. Может, Тамес и бессилен против туманов Логова, но туман в мыслях отступил.
Касаясь рукой стены и нащупывая ступеньки, ученый начал медленно спускаться.
Лестница петляла, резко поворачивала, выписывала немыслимые спирали - точно сбивая с толку. Неизвестно, кто и когда ее вырубил - наверное, задолго до того, как появился Дом - но он рассчитывал запутать паломников. Тамес быстро потерял счет поворотам и утратил чувство направления. Оставалось спускаться и шаг за шагом считать ступени. После сотой ученый забросил это бестолковое занятие.
И почти сразу лестница обманула его. Как и все в этом проклятом месте! Обнаружив под ногой пустоту, Тамес потерял равновесие и упал ничком. Маска помогла ему не расквасить нос, но ученый больно расшиб колени, и сухая веточка впилась в лицо. Чертыхаясь и проклиная свою неуклюжесть и строителей Логова, он поднялся на колени.
Туман был почти живым. Он не просто окружал ученого - он клубился и двигался, принимая размытые, будто бы знакомые формы. Как и говорил жрец, сверху сочился свет, так что сказать "не видно ни зги" все же нельзя... Просто все стало ненастоящим. Расстояние, формы - во мгле ничего не скажешь наверняка.
"Никуда не сворачивай"...
Как будто в этом месте хочется свернуть! Тяжело поднявшись на ноги, Тамес заковылял прочь.
Он поймал себя на мысли, что немного завидует верующим - они-то принимают все за чистую монету. Для них проклятая дымка божья милость. Она и впрямь была красива: холодная, мерцающая мгла струилась по земле, и в ней как будто выблескивало нечто... как ледяное крошево. Мгла была переменчивой, как блики солнца на поверхности ручья, а выше - полупрозрачной, как газовые занавеси. Да, это несомненно чудо: если не божественное, то чудо природы. Сложись его жизнь иначе - и Тамес бы восторгался ею. Непременно восторгался. В прошлом. До смерти Джедда...
На мгновение мелькнула мысль, что блестки в тумане и призрачные образы... что мгла все же действует, несмотря на маску - мелькнула и растворилась.
Это было одно из самых ярких воспоминаний, связанных с братом. Пожалуй, не самое приятное, но яркое. Ему исполнилось... да, лет пятнадцать, а Джедд аккурат разменял второй десяток - когда Тамеса угораздило напиться, да так, что мир кружился вокруг. Что это был за повод? Не иначе любовные дела, которые в юности не очень отличают от конца света.
- Тебе бы хватит... - незаметно подойдя сзади, проговорил брат.
В его словах звучало беспокойство, но Тамес, еще не окончательно одуревший от выпивки, почувствовал, как щеки залила краска стыда.
- А по... моему в самый раз, - сидя на полу и глядя снизу-вверх, сказал он.
Джедд махнул рукой слуге за спиной парня.
- Сперва ты поешь, - не терпящим возражений тоном приказал он. - Потом можешь пить дальше и рассказывать.
Угрюмое желание противоречить исчезло, сменилось свойственной пьяным сентиментальностью.
- Ты всегда заботился обо мне, да? - Тамес икнул, и потупился, уставившись в ковер, на котором уже выстроился рядок бутылок. - На тебя... так много свалилось после смерти отца. И еще я...
Недолго думая, Джедд сел на пол возле брата и приобнял его за плечи.
- Ну? Что произошло? - как с маленьким ребенком, заговорил он.
Старый слуга не нашел ничего лучше, чем поставить поднос с мясом и овощами прямо на ковер. Парень говорил долго, взахлеб, Джедд внимательно слушал и порой напоминал о еде. Он был мудр в свои двадцать с лишним. Он заставил брата поесть, а потом выпить: и еще, и еще - пока того не вырвало.
- Надо поспать, Та́ми, - напоследок сказал брат, назвав его, как некогда называла мать.
Наутро юноша едва ворочал языком, и его тошнило - но беды прошлой ночи отступили, прочно увязавшись с тем, как его рвало в туалетной комнате. Джедд был мудр в свои двадцать с лишним... И действительно о нем заботился.
А потом его не стало.
Должно быть, после его смерти Тамес и стал отрицателем. Горе - странная штука. Оно меняет тебя, кем ты ни был прежде. Обычных людей оно толкает в храмы - и отвращает от богов верующих. Он тысячи раз молил и клял, давал бессмысленные обеты в семейном святилище - пока Джедд сгорал от лихорадки наверху. Но боги оставались глухи и слепы. Как и всегда.
"Туман действует, - наконец признал ученый. - Проклятье, он действует!"
Тамес прибавил шагу, как будто это могло скорей привести его к цели. Теперь, когда он был здесь, ученый наотрез отказался лгать себе. Он пришел в Логово, не веря в богов. Но в глубине, в самых дальних тайниках души - он шел, чтобы дозваться. Зачем? Выставить им счет или продолжать молить? Хорошо бы знать...
- Эй, чужак, не найдется медяка для голодных?
Тамес вздрогнул. Сердце бухнуло: раз, другой - и забилось часто-часто.
Они вышли из пелены, точь-в-точь как прошлой ночью, и туман бурлил у их ног, как морской прибой.
- Такая славная одежка и такая сильная магия, - раздался голос из-за спины.
Это было колдовство или впрямь месть злорадного божка - потому что напоминало кошмарный сон. В нем все перемешалось: глаза грабителей светились холодным и тусклым светом, а кисти рук горели призрачным огнем.
"Это видение. Это бред, всего лишь бред..." - твердил ученый, переводя взгляд с одного на другого.
- Думаешь, чем припугнуть теперь?
"Это бред, - упрямо повторил Тамес, твердо упираясь ногами в землю. От страха колени его дрожали. - Морок. Просто стой твердо и все пройдет".
Тени обступили его со всех сторон. Пять призраков с мерцающими, словно звезды, глазами.
- Наверное, думает, чем бы нам помочь...
Одетая в блеклое пламя рука протянулась к нему, и Тамес почувствовал исходящий от нее холод. Тот был вполне реален: колючий, злой, он обжег плечо там, где на него легла ладонь призрака.
Ученый опомнился. Рванувшись, он скользнул меж теней и устремился прочь. Леденящий душу вой распорол тишину, и мшистая, пахнущая землей и гнилью тень бросилась на Тамеса.
Он побежал. Сквозь завесы тумана чудились похотливое хихиканье, рык, чавкающие звуки. Что-то тяжелое елозило по земле... Сердце всполошено прыгало в груди, точно норовя выскочить через глотку наружу.
Ученый собрал все колдовские силы и наугад бросил за спину, во мглу. Что-то взвыло, хрипло захохотало не то по-человечески, не то по-звериному. Дыхание рвалось из груди, казалось, сейчас разорвет легкие.
Уже недалеко...
Впереди маячил позолоченный купол храма. Тамес не задавался вопросом, откуда тот взялся - в тумане все казалось правильным и уместным. Как во сне.
Совсем близко... Ватные ноги подгибались. Тошнота встала поперек горла, выступила на лбу испариной. Бесполезная маска царапала лицо. Вот он, храм! Из всех богов посвященный самому неподходящему - Тау́рре, госпоже дома и семейного очага. И такое сойдет. Любые боги не терпят нечисти.
Тамес остановился. Пыльный пустырь затянули колышущиеся занавеси мглы. Внутри проглядывали размытые силуэты. Словно войско теней выстроилось между ним и высокими дверями.
- Я сказал, тебе хватит! - рыкнула мгла за спиной.
Тамес вздрогнул, заслышав джеддов голос. Мотнул головой стряхивая наваждение... Брат мертв. Это тени. Призраки. Они там, во мгле, ждут, пока он ступит внутрь.
Статуи беременной богини смотрели на него поверх дымки: призывно, обещая покой и безопасность. Войско теней застыло, навострило оружие. Следило тысячей взглядов. Тамес зажмурился, вспоминая слова с детства затверженной молитвы.
- Таурра, защитница очага, хранящая каждый дом от невзгод. Благословенно дитя твое...
Он запнулся, позабыв слова. Туман всколыхнулся, подался навстречу.
- ...молю о спасении. Кто, если не ты, хранительница? Славься, мать! Славься, защитница...
Дикая смесь голосов ударила по ушам, оглушила, так что он сам не слышал молитвы. Только холод в правом плече не давал забыться, сойти с ума от творящегося безумия.
- ...солнцем и отцом-землей заклинаю: защити!
Туман откликнулся надломленным фальцетом.
Что-то изменилось. Словно по жилам побежало долгожданное тепло. Тамес сделал шаг - и туман подался назад. Откатился, как откатывает от берега волна. Внутри шуршало, плакало, давилось слезами и спешило поскорей убраться с дороги.
Еще шаг. Туман расступался, образуя проход, и смыкался за спиной, провожая Тамеса безнадежным и отчаянным воем.
Еще шаг. Со статуй улыбалось умиротворенное лицо Таурры.
Два шага... один. Последний. Ученый упал, распластавшись по полу. Холод остался позади, за дверьми. Разочарованный вой превратился в плаксивое:
- Хватит...
Тамес зажмурился, не в силах слышать джеддов голос - и провалился в беспамятство.
Ученый не знал, сколько времени прошло. Когда он пришел в себя, он с трудом приподнялся на локтях. Сперва встать на колени. Затем подняться. Фрески стен крутились в безудержном хороводе, кровь шумела в ушах, как гул столичных рынков.
Вроде, отпустило... Только слабость сделала тело ватным и непослушным. Так бывает. Всегда, когда выжимаешь колдовской Дар досуха.
