- Не так давно, в самом начале двухтысячных, волею судеб я на какое-то непродолжительное время оказался совладельцем кафе при небольшой гостинице в одном из подмосковных городов. В светлое время постояльцы и местный люд из окрестных многоэтажек здесь ели и пили, а с наступлением темноты, порою до самого утра, в основном выпивали под распологающий к этому шансон - он на редкость соответствовал обстановке, меню, клиентуре и, как бы по умолчанию, стал музыкальной составляющей зала, привычно долбя свою тему из довольно-таки неплохого музыкального аппарата рядом со стойкой.
Работы было не так много, как хотелось бы, кадры, по независящим от нас причинам, периодически уходили в запой и мы - хозяева скромного малого предприятия - частенько обходились своими силами, вдвоём. Правда, зал оставался без официантов, но клиенты спокойно обслуживали себя сами и не жаловались. Кафе было круглосуточным и мне, полуночнику и гуляке со стажем, даже нравилась моя ночная жизнь за барной стойкой: и не спишь, и в кабаке, чего ещё желать...
Ну а когда последние клиенты расходились по номерам и квартирам, я заваривал себе крепкий кофе или наливал пива - не суть, ставил блюз и отходил от того, что было перед тем, что будет. Иногда этот кайф продолжался до конца смены, семи утра. Но обычно кто-нибудь да и заглядывал на огонёк: за сигаретами, чем-то ещё, из любопытства или просто поздороваться, а то и отдохнуть с бутылкой-другой чего покрепче, пачкой сока и закуской попроще... Как говорится, люди разные и заходы соответствующие. Всё это было предусмотрено характером заведения, прейскурантом и только приветствовалось администрацией.
Несмотря на постоянно меняющиеся лица - всё-таки кафе при гостинице, у нас были и завсегдатаи, а у них своя жизнь, основная часть которой, разумеется, протекала где-то там (иначе наши дела шли бы куда лучше), но тем не менее, какие-то фрагменты рисовались и здесь. У нас назначались встречи, свидания, отмечались праздники и дни рождения, знакомились и выясняли отношения, если только без рук, обмывали радости и топили печаль - словом было всё что полагается нормальному кабаку, ну а в нашем случае - кабачку.
Среди посетителей были и те, кто приходил сюда не в последнюю очередь к нам. Они тоже ели и пили или только пили, но при этом часами торчали у стойки и, что называется, общались. Появление новых гостей, приём заказов, расчёт, смена музыки, кухня, зал - всё это не мешало, а только придавало своеобразный оттенок беседе. Иногда к разговору подключались и те, кто шёл к барной стойке за чем угодно, но только не для того, чтобы застрять здесь на какое-то, порою довольно-таки продолжительное, время...
Сентиментальные песни средней громкости, смягчённый цветными плафонами боковой свет, табачный дым, алкоголь, гул голосов и звон посуды над столиками за спиной и нелюбопытный, но доброжелательный мужик напротив - это я о себе - делали своё кабацкое дело и любая тема казалась подходящей, а откровенность уместной. Участие женщин в таких ток-пьянках почти всегда, за очень редким исключением, сводило общение к флирту, что нормально вообще, а в ночном кафе тем более, или к спорам о равенстве полов, причём, по любому поводу и даже без него...
Поражает, с каким упорством женщины настаивают на равноправии, когда у них изначально все привилегии и льготы и на особом отношении там, где они оказались в результате борьбы за равноправие. Кстати, есть мнение, что эту самую борьбу затеяли не женщины, а совсем наоборот и отнюдь не в интересах прекрасного пола. Но об этом как-нибудь в другой раз... - здесь Палыч наконец-то заткнулся и, пересчитав почти готовые "ленинградские котлеты", понёс их в морозильную камеру, где они должны были созреть для второго лизона. Раньше я обязательно воспользовался бы подобной паузой, чтобы перевести разговор на спорт, новейшие гаджеты, криминал, шикарных женщин, бешенные деньги или что-нибудь ещё, по-настоящему прикольное и интересное. Но куда там!..
Палыч - сорокалетний здоровяк с пиратской внешностью и голосом Левитана и дядя Вагиф - лицо с кавказским носом, усами и прочим восточным орнаментом, щуплый, но крепкий мужик под полтинник, внимательно, не перебивая, выслушав свежий анекдот или скандальную новость, неизменно одобрительно хмыкали с хилыми улыбками на физиономиях и, как ни в чём не бывало, продолжали перетирать какую-нибудь хрень, типа, современные технологии манипулирования массовым сознанием или великое переселение народов и взаимопроникновение культур... Я бы с радостью отгородился от них наушниками с громкой музыкой, но здесь на это был строгий запрет и мне оставалось только терпеть их общество и получать удовольствие от работы, что я и делал вот уже второй год...
Вымыв руки и насухо вытерев их висящим рядом с раковиной полотенцем, Палыч потянулся и, бросив оценивающий взгляд на ждущие обвалки внушительные фрагменты говяжьей туши, продолжил:
- По-настоящему душевное общение, как правило, случалось в сугубо мужской компании, когда гормоны не у дел, а права пола - не повод для самоутверждения. Практически каждый вечер и нередко далеко за полночь велись беседы за жизнь, любовь, дружбу, войну и мир, о преступлениях и наказании, о женщинах, Боге и дьяволе... Иногда этот коллективный полёт мыслей начинался с бытовухи, иногда причиной становилась чья-то беда или смерть, песня из динамиков или очередные сколько-то грамм практикуемого пойла.
Интересно то, что как бы тогдашние представления или фантазии собеседников-собутыльников о личном будущем не отличались от того, что случилось в дальнейшем, прогнозы на ближайшую, и не только, перспективу страны, народа, человечества были куда мрачнее сегодняшней действительности. Не говоря уже о конце света и апокалипсисе, объявляемых чуть ли не ежегодно с почти маниакальной периодичностью и обсуждаемых с утомительной регулярностью.
Какие только доказательства неизбежности предстоящей катастрофы не приводились за барной стойкой, на кухонных столах и страницах периодики, в сети и с экранов телевизоров... От кучи математических действий над назначенной датой конца света, с тем, чтобы в итоге получилось 666 (а в зловещем смысле трёх шестёрок сегодня не сомневаются даже буддисты с мусульманами и иудеями) до широко известного календаря малоизвестных майя. На мой взгляд, во всех этих доказательствах нет смысла, но есть надежда. И, как ни странно, это надежда на то, что страшное пророчество наконец-то сбудется!.. - С этими словами Палыч тяжело опустил говяжью ляжку на колоду и, выбрав подходящий нож для обвалки, посмотрел на дядю Вагифа. Тот задумчиво кивнул головой и поднял руку с оттопыренным указательным пальцем, давая понять, что ещё чуток и он скажет своё слово. Значит, до конца рабочего дня, как минимум часа полтора, эти двое будут нести околесицу и тащиться от утомившего меня до крайности общения друг с другом.
Дядя Вагиф взял с моего стола, на котором я разделывал мороженных кур, тазик с крылышками и, вернувшись к себе занялся приготовлением маринада для куриных крылышек "по-мексикански". Только разобравшись с соусом, который он по обыкновению мутил из томатной пасты, чили и пряностей, оказавшихся под рукой, чёртов усач откашлялся в сторону, мельком глянул на Палыча, нависшего над коровьей конечностью, подобно полководцу, обдумывающему план предстоящего сражения, и погнал эскадрон своих мыслей по скромным просторам мясного цеха при супермаркете:
- Это странно хотя бы потому-что бессмертие во все времена было сокровенным желанием человека, а страх смерти - врождённым. Наверное, верующих было бы куда меньше без постулатов всех действующих религий о бессмертии души. И ладно, если б конца света ждали озлобленные на всё и вся неудачники, неизлечимо больные или те, кому, как ни крути, жизнь невмоготу. Это хоть и печально, но более-менее понятно. Так нет же, вполне благополучные, состоявшиеся люди со своими планами на повышение, отпуск или что-то ещё, растящие здоровых детей, любящие и любимые настроены на беду. И на какую!..
Ясное дело, что театр, кино, беллетристика, художественная телепродукция и даже мультфильмы скучны и провальны без конфликтов, противостояния, крутых поворотов и преодоления всякого рода сложностей. Некоторые жанры целиком построены на страхе и насилии. Однако, если лихо закрученный триллер, в котором присутствуют смерть при загадочных обстоятельствах, напряжённый поиск убийцы среди родных и близких, постоянное ожидание беды, невыносимая атмосфера тотальной подозрительности и неожиданная драматическая развязка в конце - это успех его создателей, то случись нечто подобное с режиссёром, сценаристом или актёрами в жизни, никому и в голову не придёт поздравить их с удачей.
"Весь мир - театр"... - когда-то давно сказал английский драматург, пожалуй, не менее популярный, чем знаменитые Ванга и Нострадамус. В разное время, а иногда параллельно (или перпендикулярно) разные крутые личности и те, кто таковым себя считал пытались поставить свой спектакль в этом театре. Чьё-то шоу не выдерживало и одного представления и тогда крутого закалывали кинжалами, казнили на плахе, ссылали куда подальше, отправляли в отставку (большая редкость!) или гасила своя же творческая группа... Порою постановка переживала своего творца и несколько поколений играло в ней, пока это вконец не надоедало всем. В таком случае происходила смена репертуара со всеми вытекающими отсюда последствиями... Правда чаще всего меняются только трактовка, декорации и руководящий состав. Но, если актёров, а это действительное население города, страны, планеты, всё устраивает, то почему бы и нет...
Разумеется, пресловутое население не однородно и потому неоднозначно относится к переменам. Надежды плотно соседствуют с пессимизмом, энтузиазм - с недоверием, вера - с прагматизмом... Но независимо от ожиданий и тематических особенностей текущих событий (переворот, революция, конкурс красоты, война, демократизация, олимпийские игры, освоение космоса, неделя высокой моды, глобализация, да мало ли, что ещё!..) происходят дальнейшие оценка и классификация или, проще говоря, расфасовка людей группами и врозь по вновь уточнённым и соотнесённым признакам. В этом древнейшем и одном из основополагающих для нашей цивилизации процессе участвуют все кто близок и не очень, соседствует, знаком, сотрудничает, распоряжается, зависит, продаёт, покупает, любит, ненавидит, равнодушен и даже не в курсе, но пользуется. Словом - все!
Ещё до рождения, человек, едва обозначенный плодом, зародышем или ребёночком - кому как нравится, попадает под расовую, национальную, религиозную, а иногда социальную и половую классификацию. И весь этот начальный (если бы капитал!) груз для ещё только вынашиваемого см. выше собирают будущие родители, родные, близкие родителей и родных, врачи, соседи, сослуживцы - все, кому не лень. И понеслась!..
Дальше - только по нарастающей, с учётом предыдущих достижений и неудач, качества участия в текущей повседневности и возможной перспективности, плюс предположения о неизвестных, ускользнувших от внимания и утаиваемых фактах и серьёзные выводы, основанные на этих догадках... - Дядя Вагиф тщательно вытер лежавшей на краю стола тряпкой руки, взвесил поднос с уже готовыми "крылышками по-мексикански", оторвал выданный весами чек и, подойдя к перегородке между нашим цехом и торговым залом супермаркета, сдвинул наглухо закрашенное оконце в сторону и передал продавщице поднос с её экземпляром чека. Палыч, всё ещё терзающий говяжью ляжку, подождал, пока он уберёт свою бумажку в журнал, повернётся к нему и только тогда заговорил:
- Каждый человек по своему неповторим, уникален и потому звучит гордо и не попадает под универсальное определение или однозначную трактовку. Но, как член общества, человек - это просто некое физическое лицо, многократно измеренное, взвешенное, осмотренное, идентифицированное, зафиксированное, оформленное, приписанное, аттестованное, зарегистрированное и т.д. и т.п.. Словом, субъект, документируемый, оцениваемый и контролируемый тщательнейшим образом с момента рождения до самой смерти, а иногда и после, со своими правами и обязанностями, число которых может расти и наоборот, в зависимости от возрастных, социальных, общественно-политических, материальных, нравственных, юридических, государственных и прочих мыслимых и немыслимых границ и условностей, пересекаемых им на протяжении всей жизни.
То же кафе, с которого я начал разговор, не могло бы нормально функционировать и потеряло всякий смысл без некоторых процессов перечисленных выше. Любой человек, зашедший сюда перекусить или просто скоротать время за чашкой кофе и чего-то ещё, автоматом становился клиентом со всеми вытекающими отсюда товарно-денежными отношениями с персоналом и администрацией. Периодически заглядывая в кафе, он переходил в разряд постоянных клиентов, приобретая тем самым некоторый приоритетный статус перед остальными. А отмечавшийся за стойкой несколько раз в неделю завсегдатай, совершенно справедливо мог рассчитывать на определённые льготы и особое отношение, в рамкам правил заведения, конечно. И всё же, при этом, всегда свою роль играли личная симпатия и наоборот.
Казалось бы, те же деньги, тот же продукт, не детей же крестить или в разведку... Но не тут то было! По обе стороны барной стойки, по первому впечатлению, по внешнему виду и речи происходила моментальная оценка визави, с течением времени и по мере необходимости корректируемая с учётом поступающей информации и личного опыта. И так везде, всегда и со всеми! Даже то, что мы кого-то не замечаем - результат оценки нами этого кого-то, если только бедолага не прячется или не находится вне зоны видимости. Другой вопрос - верна оценка или нет?..
Последняя фраза, про бедолагу, которого не замечают, задела меня и я решил вмешаться. Бросив нож в очередной ящик с мороженными курами, в расчёте на то, что это заставит их прерваться и привлечёт внимание ко мне, я глазами показал на часы над весами, хорошенько ополоснул руки, правда, так и не смыв неприятный запашок холода и смерти, проверил в кармане ли сигареты с зажигалкой и, выйдя из цеха, пошёл длинными, унылыми коридорами на складской двор. Отметившись в журнале и на ходу перекинувшись ритуальными, ничего не значащими фразами с тоже вышедшими передохнуть знакомцами, я зацепил три пустых пивных ящика и присел в сторонке. Ждать пришлось недолго и через пару минут Палыч с дядей Вагифом, устроившись рядом, наслаждались тем, что сидят облокотившись о стену, что ещё молодое весеннее солнце - прямо в лицо, что в натруженных пальцах только сигареты, а в лёгких - табачный дым, разбавленный свежим апрельским воздухом...
Пока они, по обыкновению молча, ловили свой незатейливый кайф и нежились в лучах солнца, я пытался разобраться во всём том, что за последний час напихали мне в уши по самое не могу. Я хотел сделать этих двоих на их же поле и понимал, что для этого надо проникнуться темой и направлением беседы, начать с того места, где остановились, ну а там, глядишь, и нужная линия нарисуется.
После перекура, на обратном пути меня задержал Витёк из коптильного с просьбой одолжить до зарплаты и я уже думал, что опоздал, что Палыч или дядя (чтоб его!) Вагиф уже завелись - не остановить и на сегодня реванш отменяется... Но, к моему удивлению, когда я вернулся, тот и другой молча сортировали разделанное Палычем мясо и у меня ещё оставалась возможность опередить их. Подойдя к своему столу с обрыдлыми курами, я взял нож, точило и, типа ни к кому не обращаясь, начал потихоньку, не спеша, выдавать:
- "Разделяй и властвуй!" - говаривал некий очень крутой древний римлянин, разбираясь с препятствиями и проблемами, стоящими изначально и возникающими по ходу пьесы, на его пути к вершине власти. Но на самом пике этого нелёгкого восхождения те, кого он принимал за своих, с приятными улыбками на свежевыбритых лицах, по-свойски обступили его, спокойно сидящего в своём кресле в сенате и, выхватив короткие римские мечи, скрытые в красиво уложенных рабами складках тог, набросились на того, кто так опрометчиво им доверял. Доверял, невзирая на предупреждения, которыми пренебрёг, и даже несмотря на своё собственное знание о неблагонадёжности предполагаемых заговорщиков. Так погиб человек, давший своё имя летнему месяцу, самодержцам, сечению, салату и персонажу Алена Делона в забойной французской кинокомедии про галлов. Человек, разделявший, чтобы властвовать был убит теми, кого он недооценил и наоборот...
Семьи, рода, племена, народы, страны, касты и классы, религия, убеждения и даже их толки и толкования так или иначе, вдоль и поперёк делили и делят человечество на своих и чужих. Если изначально подобная идентификация диктовалась врождёнными рефлексами и базовыми инстинктами, то в дальнейшем, с возникновением и развитием общества, с появлением иерархии, ростом роли и значения общественных отношений, это привычное разделение стало весьма действенным и практически безотказным средством достижения власти и влияния. На протяжении всей истории человечества интересы отдельных лиц, кланов и партий постепенно и систематически подменяли собой суть и смысл естественной борьбы за выживание и генетическое продолжение. Это привело к возникновению и созданию химер, искусственных разделительных барьеров по внешнему периметру и внутри государств и различных блоков, содружеств, сообществ, союзов и т. д. и т.п..
То есть, другими словами, если когда-то деление на своих и чужих было одним из условий выживания, то в дальнейшем оно стало обязательным, основополагающим правилом любого процесса, основной целью которого является власть. Поэтому, чтобы властвовать или пользуются тем, что уже есть, или разделяют по-новой. И именно поэтому у всех политических, религиозных, экономических, национальных и расовых химер первейшая задача - объяснить и, во чтобы то ни стало, сохранить деление мира на своих и чужих, как единственно верный вариант идентификации и жизненно важную необходимость!
Речь идёт именно о химерах, зачастую подменяющих, а для кого-то уже полностью заменивших, веру в Бога - компромиссами во спасение души и эксклюзивными правами на Божий промысел, национальное самосознание и любовь к Родине - шовинизмом и патриотическим снобизмом, демократию - демагогией и экспансией... И ведь, как говорится, пипл хавает!
Тем временем Палыч с дядей Вагифом зарядили машинку под купаты и приходилось напрягаться, чтобы перекричать её мерзкое завывание:
- Итак, начиная с древности, разделяли, чтобы властвовать. Это работало во все времена и работает сейчас. Но если так было всегда, то не факт, что так будет всегда! Основные инстинкты (а я сейчас не о жажде обладания Шерон Стоун и желании покурить с ветерком) такие, как инстинкт самосохранения и воспроизводства, те же, что и на заре человечества. Вот только само понятие "человечество" появилось гораздо позже и с тех пор это понятие, да и отношение к нему претерпели существенные изменения.
Человечество разрослось до немыслимых когда-то размеров и, вместе с тем, стало гораздо ближе и ощутимее, что ли, каждому человеку. Настолько ближе, что формулировки, типа "за заслуги перед человечеством", "во имя человечества" стали довольно-таки распространёнными клише, причём по поводу и без повода. Конечно, ими чаще всего пользуются, те кто рулит, хочет этого или обслуживает тех и других... Но даже то, что ради обладания властью, ради сохранения её в своих руках обращаются к глобальному, объединяющему понятию, уже о чём-то говорит!
Кто владеет информацией, тот владеет миром! Сказавший это - достоин того, чтобы его имя знал каждый и лично я обязательно заполню этот непростительный пробел, но сейчас не об этом...
Несмотря на то, что до относительно недавнего времени информация и информированность, были привилегией избранных и, отчасти, профессионалов, всё равно её целенаправленное использование, манипулирование общественным мнением и текущими и предстоящими процессами требовали мастерства, чутья, навыков, таланта, в конце концов! Да всего не перечислишь...
Но сегодня, в эпоху широко доступного интернета и прочих средств массовой информации, информированность - это вопрос желания иметь своё мнение и умения анализировать и сопоставлять факты, их подачу и интерпретацию и делать выводы, с учётом времени и обстоятельств происходящего. Даже если считать, что не так уж это и мало, то желающих знать, умеющих сопоставлять, анализировать и делать выводы на сегодняшний день более, чем достаточно для того, чтобы на порядки усложнить манипуляции с информацией и её использование в каких бы то ни было целях скрытно, без разоблачения истинной мотивации, имён и публичной огласки. И ведь число таких желающих знать и владеть информацией, а значит и миром, только растёт!..
Вдруг, как-то сразу, противный вой мясорубки за спиной прекратился и последняя фраза, которую я прокричал, не успев среагировать на внезапную тишину, прозвучала нелепо. Дядя Вагиф оставил Палыча чистить машинку после купат, подошёл к моему столу и стал вместе со мной разбирать разделанных кур на заготовки для завтрашней смены. Но оба старпыра молчали, как партизаны, и мне пришлось продолжать, несмотря на охрипший голос и досаду на себя за то, что повёлся и влез в этот бестолковый разговор:
- Не знаю, существует такой термин, как "инстинкт самосохранения общества" или это называется как-то иначе, но подобного рода качество всегда было присуще нациям, народам, странам, а если говорить о настоящем, то и всему человечеству. Иначе чем объяснить, что даже успешные поначалу война, революция, гонка вооружений и прочие движения, затеянные и получившие ход под справедливыми, обнадёживающими лозунгами, но ведущие к искусственным, химерическим и, значит, тупиковым и гибельным для цивилизации и человечества целям, ждут катастрофа и крах после того, как позитивный заряд движения исчерпан. К сожалению, это происходит не так сразу, как хотелось бы... Но ведь инерцию и все связанные с нею проблемы ещё никто не отменял.
В то же время, даже берущие своё начало в далёком прошлом перспективные процессы местного значения, продолжаются и сегодня, но уже совсем в других масштабах, с неизмеримо большими охватом и значением!..
Никому, из живущих ныне, не придёт в голову назвать наше время "Золотым веком". Разнокалиберные конфликты и войны по всему миру, господство политики избирательной справедливости и двойных стандартов на всех уровнях и во всех направлениях, несовместимость некоторых задекларированных в конституциях прав и обязательств в реальной действительности, сосуществование довольства и пресыщения с нуждой и голодом, повсевместные бытовые проблемы, противоречия и неутолённая жажда самореализации и, как результат, неудавшиеся или загубленные судьбы и жизни... Всё это и ещё многое другое, не перечисленное здесь, но на самом деле не менее важное, не даёт основания нашим современникам считать своё время "золотым". Хотя, наверное, подобная человеческая требовательность к современности и неудовлетворённость ею будут всегда, пока не исчерпан позитивный заряд нашей цивилизации...
Тем не менее, скольким предыдущим поколениям, жившим задолго до нас, да и не так давно, наша действительность - с её утомительным, но восьмичасовым рабочим днём, несовершенным, но обязательным образованием, с правоохранительными органами, постоянно подозреваемыми в коррумпированности и порочности, но работающими, пусть даже в интересах существующего режима, на поддержание и соблюдение объективных порядка и законности, с нещадно и, к сожалению, нередко справедливо критикуемыми, но гарантированными пенсиями и бесплатной медициной, зачастую долгожданным и битком набитым, но вполне доступным общественным транспортом и... всего не перечислишь - такая действительность показалась бы чудесной и благословенной!
Наверное, вышесказанное может показаться призывом радоваться тому, что есть и довольствоваться малым... На мой взгляд, умение радоваться тому хорошему, что есть - отнюдь не последнее дело, хоть и не каждому дано. Но сейчас не об этом. Сейчас о том, что не беда, если "Золотой век" - это не сегодня, а завтра или неблизкое будущее, даже если это будущее без нас. Золой век в прошлом - вот это беда, даже если это и наше прошлое тоже! - с этими словами я убрал последний поднос с заготовками в холодильник и пошёл мыть руки.
- Да минует нас чаша сия! - Палыч, сидевший с дядей Вагифом на одном из разделочных столов, спрыгнул с него, потянулся и стал стягивать с себя рабочий халат. - Тютелька в тютельку уложился, паршивец! Мы теперь не успеем ну ни о чём... Ни о великом переселении народов ни о взаимопроникновении культур... Что скажешь, дядь?
- А что тут говорить... - дядя Вагиф, продолжая сидеть, потянулся и посмотрел на часы. - Может оно и к лучшему, что не успеем. Правда, я бы с удовольствием послушал что-нибудь про спорт, криминал или шикарных женщин где-нибудь в ближайшей пивной, но ты не в теме, а Малой...
- А Малой ждёт не дождется, когда мы на какое-то время, пусть даже ненадолго, уйдём в прошлое! - радостно подхватил Палыч и одобрительно хлопнул меня по плечу. Меня слегка качнуло и в то же время улыбнуло: опять старые пройдохи меня разводят, как пацана. Только почему-то сейчас это на раздражало, а наоборот, прикалывало и я опять повёлся:
- Мужики, вам везёт! Я сегодня на редкость добрый и такой благотворительный!.. Так что, ноги в руки и погнали по пиву! У меня как раз накопилась куча интересного про новейшие гаджеты, криминал и шикарных женщин!..