Кувыркун прятался в защитных зарослях перед Пространством и никак не мог заставить себя идти дальше.
Всю его не такую долгую жизнь сидел в подсознании страх перед таким вот злосчастным днём, когда он окажется один на один с необходимостью идти на ТУ сторону. И теперь, как во сне, и веря, и не веря в то, что страх его стал реальностью, Кувыркун горевал о своей недолгой жизни, которая сейчас запросто может оборваться глупо и бессмысленно.
Ходить через Пространство было опасно. Многие пытались, но вернуться сумели единицы. Одни погибли под Столбами, другие, вроде бы, перебрались, но сгинули на ТОЙ стороне, не подав о себе вестей. Кто-то считал, что ТАМ вообще нельзя жить, но большинство упрямо продолжало верить в некую мифически прекрасную жизнь, из которой просто не захочешь возвращаться. Спор о ТОЙ стороне, в колонии, где жил Кувыркун, вёлся уже давно, и разрешить его могли бы, конечно, те, кто пересек Пространство туда и обратно, но они, почему-то, молчали.
Кувыркун придерживался той версии, что за Пространством никакой прекрасной жизни нет. И веский аргумент у него имелся - собственный родной Дед, который ещё в юности сходил туда, вернулся, и теперь, как другие, отмалчивался. Но Кувыркун в дедовом молчании высмотрел то, что никак не хотели замечать сторонники лучшей жизни. Он увидел разочарование. А это убеждало лучше всяких слов, и Кувыркун не уставал говорить всем и каждому: "Живите здесь, чем вам плохо?"...
Но, видимо, было плохо, потому что, с завидным постоянством, поднималась в их колонии волна желания уйти туда, где лучше. И сдерживал эту волну только страх перед Пространством. А точнее, перед Столбами, которые появлялись там неизвестно откуда и всегда несли смерть.
Ходили слухи, будто можно было пересечь Пространство и ни одного Столба не увидеть. Но для этого требовалось провести очень длительный и сложный ритуал, который, к слову сказать, ничего не решал, потому что провести его результативно, (опять же, по слухам), мог только самый трудолюбивый, самый добродетельный, самый правильный, самый... Короче, такой, каким Кувыркун никогда не будет, потому что суетен, ленив и упрям в своих убеждениях. И главным из этих убеждений было то, что за Пространством лучшей жизни нет!
Кувыркун несколько раз подступал к Деду с вопросом, прав он или нет? Но прямого ответа так и не добился. Дед только досадливо поводил усами, и лишь однажды, когда, видимо, совсем допекло, сердито буркнул: "Сидишь на месте и сиди. Кто тебя туда гонит?".
Никто действительно не гнал, но всякий раз, когда поднималась в колонии тяга к переменам, Кувыркун чувствовал, как вылезает из подсознания затаившийся там ещё в детстве страх. Он боялся Пространства и не мог без дрожи вспоминать день, когда впервые узнал этот страх не как невидимое, неосязаемое чувство, а понял его почти физически, с дрожью, с истерикой, с полной потерей времени и сознания.
В ту пору и он, и трое его друзей были совсем юными и глупыми. Им приспичило перебежать Пространство из чистого озорства, с той бесстрашной детской уверенностью, что смерти для них нет, и никогда не будет. Просто дошли, весело болтая, до края защитных зарослей и побежали. Тля - веселый, беззлобный малый - бежал первым, когда вдруг внезапно споткнулся. Тяжёлые щиты на спине, которые всё они носили безопасности ради, тут же перевесили и завалили его на спину... Дурачок, он ещё смеялся, что стал совсем неуклюжим... И тут на него опустился Столб. Всего на мгновение, на один короткий-прекороткий миг, но этого хватило, чтобы от Тли осталось одно безобразное месиво...
Кувыркун, вспомнив об этом, затряс головой. Не хотел, чтобы снова "прилипло" к глазам кошмарное видение, без которого он, довольно долго, не мог ни жить, ни спать - так велико было потрясение. И оно осталось на всю жизнь самым-самым, хотя потом видел Кувыркун немало и других трупов на Пространстве. Ничто не могло перевесить того, первого, такого близкого, видимого во всех подробностях... И, как ни тряс Кувыркун головой, а всё же пришло - видение его самого, размазанного в кашу, ни на что не похожего, и менее всего на то, что он представлял собой теперь.
О, ради всего святого, если правда, что Столбы - это ноги Богов, то пусть они сегодня займутся иными заботами! Ведь есть же у них и другие дела, кроме того, чтобы давить на Пространстве глупцов, ищущих лучшей доли! А ведь Кувыркун, здесь даже не за этим...
От досады он чуть не заплакал. И занёс же какой-то недобрый ветер того проклятого Чужака в их колонию! Явился с севера, с тех земель, куда никто и не стремился никогда, и сразу завёл старую песню о лучшей жизни на ТОЙ стороне. Спрашивается, откуда ему знать, этому недоумку из захолустья?! Но все слушали, согласно кивали и снова заметались в сомнениях. А главное, засомневалась и она - Трещотка - подруга Кувыркуна, с которой всё его будущее давно уже было договорено и слажено. Она слушала Чужака тем внимательней и уважительней, чем больше кривился он на всю их колониальную жизнь, такую устроенную и размеренную.
Уж Кувыркун и высмеивал подругу, и стыдил, и ругался с ней. А потом они совсем уж рассорились. Трещотка обозвала его трусом и ушла. Совсем ушла. Сбежала с Чужаком ночью, ни с кем, не попрощавшись, и оставив ему, Кувыркуну, тяжкую обязанность идти следом за ней, на поиски. Не мог же он, в самом деле, допустить, чтобы глупенькая Трещотка мыкалась в той, лучшей жизни с каким-то проходимцем!
Дед, узнав о решении внука, впервые за много лет, разволновался. Долго наблюдал за сборами и, наконец, не выдержал. "Не ходи, - сказал тихо и куда-то в сторону. - Нет там ничего. Такая же жизнь, как здесь. Только зря страху натерпишься... Не ходи".
Хорошо сказано, а, главное, вовремя. Как теперь не ходить, если без Трещотки жизнь словно оборвалась? "Раньше не мог сказать? - разозлился Кувыркун. - Сколько народу ушло и, может быть, погибло!". "Может и погибло, - проворчал Дед, - а может, и нет. Живут себе так же, как тут жили, и в ус не дуют... Но по мне, когда с мечтой идут и с охотой, то мешать не следует, иначе так всю жизнь и промаются - могли, дескать, лучше жить, да не решились. А в тебе ни мечты, ни веры, ни охоты особой. Зачем идти, если ни на что не надеешься?". "Уже надеюсь", - ответил Кувыркун и ушёл.
Что он мог ещё сказать? У них в колонии о любви не принято было разглагольствовать. Сошлись двое и всё, пускай себе живут, никому не мешают. Но Трещотка... О ней нельзя так просто. Она была и мечтой, и единственной верой в лучшую жизнь, которая обязательно наступит, когда они сойдутся...
Кувыркун вздохнул и поднялся во весь рост. Надо идти, пока есть ещё надежда быстро отыскать Трещотку. Времени прошло немного - далеко они не ушли. Надо идти и самому. Утешало то, что новых трупов на Пространстве не было, значит, им удалось перебежать, а там, кто знает, может и ему повезет. Вот только бы не споткнуться. К тяжелым щитам спина привыкла, но, не дай бог, на них упасть!
Кувыркун подобрался, резко выдохнул воздух и бросился вперед.
Пространство приняло его в свое густое, жаркое нутро. Здесь, как на ладони - никакой защиты, кроме той, что на спине, да и та, скорей, помеха. А бежать далеко и очень, очень неудобно. Это со стороны Пространство кажется ровным, а на деле...
Ой! Кувыркун споткнулся, но устоял на ногах. Надо быть осторожнее, того и гляди Столбы появятся, и тогда... Перед глазами снова возник Тля, отчаянно пытавшийся встать на ноги. И в тот момент, когда страшная картина его смерти заполнила сознание, Кувыркун снова споткнулся, а потом замедленно, успевая понять и отчаяться, повалился на бок, и тут же тяжелые щиты завернули его на спину.
Всё... Конец!
Кувыркун рванулся раз, другой... Бесполезно.
И тут появились Столбы.
Они шли по Пространству прямо на него, и Кувыркун закричал, что было сил, забарахтался, забил в воздухе ногами... Невозможно представить, что сейчас тебя размажет по земле какая-то запредельная, гигантская сила! Неужели у богов нет никаких других дел?! Он не может погибнуть так глупо, так быстро и бесполезно! Пусть нет мечты о ТОЙ стороне, зато есть любовь и одна, единая вера в то, что любая жизнь лучше такой вот смерти!
Кувыркун отчаянно рванулся в последний раз, собрав воедино не только силы, но и всю невозможность собственной гибели, и не поверил сам себе, когда оказался на ногах. Он слегка завалился на другой бок, выровнялся, и тут случилось второе чудо - Столбы остановились! Кувыркун опасливо скосил на них глаза, а потом, не раздумывая, что и почему, бросился вперёд.
Кажется, и бежал-то совсем недолго, но вот уже другая сторона, защитные заросли и... всё, снова в безопасности! Столбы, правда, ещё стоят, да и чёрт с ними! Видимо, боги все же нашли чем заняться.
Кувыркун остановился, никак не веря своей удаче. Ни радости, ни облегчения - одна только смертельная усталость и дрожь, расползающаяся по всему телу. А ещё досада, злая и раздраженная, на недавнюю слабость. И Кувыркун вдруг подумал, что всю жизнь боялся не смерти под Столбом, а вот этого позорного бессилия при его приближении, когда ты сам ничего уже не решаешь...
"И всё-таки я смог встать на ноги", - подумал он, пытаясь унять дрожь. А потом прокричал вслед удаляющимся Столбам:
- Я здесь! Я добежал! И готов, если надо, вернуться обратно! Шиш вы меня достанете!
Он хотел прибавить кое-что покрепче, но почуял за спиной какое-то шевеление и обернулся, готовый принять, что угодно, даже бой.
- Кувыркун?!
Из зарослей появилась изумленная Трещотка. Мгновение смотрела, а потом почти завизжала радостно:
- Кувыркун, миленький! Я думала, что ты боишься.., что ты никогда, никогда... А ты здесь, ты перебежал... Господи, как я рада!
Она прижалась к нему щекой, и даже крылья распустила от восторга.
- Рада, рада, - заворчал он, крайне довольный. - Давай уж, показывай, где тут лучшая жизнь начинается?
Трещотка весело рассмеялась.
- Да нет тут ничего, всё то же самое. Только без тебя не так, как-то... Я и сюда вышла, потому что назад собралась. А тут ты... ЗдОрово! Теперь вместе вернёмся...
Человек шёл по тропинке, не глядя под ноги. Настроение было хорошее и, если бы не комары и жара...
Он отмахнулся от очередного зудящего насекомого и тут увидел под ногами жука, отчаянно бегущего через тропинку. "Во несётся, - подумал человек, - видать дел невпроворот. Смотри не споткнись, деляга...".
И тут жук споткнулся, раз, другой... Сначала устоял, но во второй раз завалился на бок и на спину, беспомощно колотя по воздуху ногами.
Человек остановился. "Добегался, дурак. Раздавить, что ли?", - лениво подумал он. Но жук вдруг извернулся, встал на ноги и рванул дальше ещё, кажется, быстрее. "Ну, беги себе", - милостиво подумал человек.
Настроение у бога сегодня было хорошее.