Аннотация: Эпос и комикс - в семитомнике о неназываемом.
'А тот трубу изобразил из зада' (Данте, Ад, 21, 139, пер. Лозинского)
Юноша с торчащей (...) метлой - это приметно. Хоть в дантовом смысле, хоть в общечеловеческом. Для мальчишки в семь-восемь лет, ну, допустим, еще в девять (если совсем дебил, то и в десять) - еще туда-сюда, но у юношей уже вызывает недоумение (да какого Данте автор изобразил такой стрем?) Сложности самоидентификации налицо, даже если не оглядываться назад. На зад. И на трудности перевода не спишешь. Разве что на английский юмор, присущий всей британской детской беллетристике. Чеширский кот ведь улыбается только в русском переводе, в оригинале он ухмыляется. Винни Пух и Винни Прах.
Кратко о ГП:
Молодой-красивый-богатый-талантливый против старого-уродливого-нищего-бездарного.
Первый побеждает второго.
И так 7 раз.
Чичиков удачно обтяпал дельце с четырьмя и сломался на пятом, Германн выиграл подряд два раза и сбрендил на третьем, Остап Бендер не победил и единожды; ГП без удержу машет палкой 7 толстых томов (и лет!) всяк раз успешно отстреливаясь не от Винни, знаете ли, Пуха, а от самого... Интересно, автора никогда не обсчитывали в WallMart-е?
Меня спрашивают, почему я не читал циклопический цикл о ГП...
Вот потому.
И при этом спрашивающие уверяют, что это детская сказка, мол, надо читать снисходительнее.
И это тоже чушь. Это не детская сказка. Она для вполне пожилых юнцов.
Из всех щелей торчат метлы уши политкорректности, задрапированные под трансконтинентальный культурный код.
Разве это не продолжает традицию фэнтези Властелина Колец? - пытают.
Нет, не продолжает. Идет перпендикулярно.
ГП - это, прежде всего, шаблон (смотри отсыл к Довлатову, который не все догоняют).
Напомню, тем, кто 'забыл'. В основе европейской литературной традиции лежит эпос, американской - комикс. Причем, эпос - это жанр (и у него свои методы), а комикс - метод (и у него свои жанры), то есть понятия разноплановые. Есть исключения, но их мало. Это не значит, что Великий Гэтсби хуже Госпожи Бовари, но всему свой контекст. И контекст не должен чрезмерно отрываться от текста. Литература - это, к счастью, не что попало: хочу и наворочу. Смесь американского ура-победителя с рефлексивными традициями старой доброй Англии внутренне противоречива и кроме как дурновкусию ничему научить не может. Викторианский антураж внутренне полноценен и неполиткорректен сам по себе, а потому целостен и способен создать метамиф (Шерлок). Попросту говоря, метлы не должны торчать из контекста.
В основе ВК - эпос, и Толкиен органично существует в контексте Моисей - Гомер - Рабле - Диккенс - Толстой - ... Чтобы встроиться в этот контекст, он пошел на беспрецедентный разрыв <шаблона> Шекспира, превратив эльфов (женственный легкомысл в форм-факторе бабочки) в нордических метросексуалов, потрясающих <копьями> кольцами и собственным (!) эпосом. И, замечу, никакой пошлости. Потому что отшлифовано веками. Все серьезно до плинтусного уровня рекламного стереотипа, так что теперь и помыслить об эльфах иначе означает прослыть дураком (у, впрочем, дураков). И тут нельзя не заметить, что малейшее отступление от серьезности этого отполированного <шанкра> жанра мгновенно превращает его в пошлый хоровод атлантиков и кариатидок.
В основе ГП - неустойчивый сплав типа футбол плюс балет: клишированный комикс размером с эпос, имеющий генезисом самого себя в предыдущих томах (а не другие классические комиксы). При этом внешние атрибуты в наличии: униформа для героя обязательна - Зорро, Паук, Супермен. ГП носит парео навыпуск и колпак детсадовского маскарада (в жизни даже младший школьник надевает не девичий наряд, а жаждет побыть гусарским офицером и седлать хотя бы деревянного коня - уж точно его не заставишь заправить себе метлу промеж ног). Герой комикса летает на плаще или паутине, а перверсивный юноша в ГП - верхом на дамском помеле [потрясающе оригинальный ход автора, 'Мы в восхищении!' - сказал бы слуга Воланда - аплодисменты с трибун стадиона для увеселительного коктейля заокеанских игр - бейсбола, ам. футбола и баскетбола.] В наличии совокупная пошлость ограниченного метода как закономерная расплата за отступление от весьма жесткого канона комикса (не менее жесткого, чем канон эпоса).
ВК сложен: в глубокой подоснове текста находится эпический дохристианский (и при этом христианизированный) миф. Второй слой - непосредственно литературная ткань, напоминающая жаккард, где уже само переплетение нитей создает рисунок с гигантским деревом персонажей и событий. Читатель волен путешествовать вдоль сюжетных линий или поперек родственных связей - на его собственный выбор, как это происходит в тщательно проработанной системе греческих мифов. В ГП мы видим не картину, а построчную развертку. Попробуйте, например, ответить на вопрос, а каковы мотивы персонажей ГП, если отбросить их реактивное поведение?
Сделанный как проект для богатого американского рынка, ГП в основе содержит не столько американский паралитературный штамп, сколько киношный стереотип в его наиболее плоском воплощении. Американцев не воспитывали на примерах атаки легкой кавалерии (под ними были кони вместо метел, да, да!) и тонкой красной линии (они держали в руках ружья вместо волшебных палочек, и я это серьезно). Но при всем при том настоящий американский литературный герой все же существенно эволюционирует, а ГП движется от себя к себе любимому и с градиентом от хорошего к лучшему. Принцип американского комикса: добро побеждает зло. Оно действует в наступательной манере, согласно библейскому завету '...и врата ада не одолеют ее'. ГП же рефлексивно отмахивается от злобной мухи. Не будем забывать, что ГП и его читателям-сверстникам под конец циклопиума лет 16 - 17. И в эти 16 - 17 лет (полово)зрелые правосубъектные отроки оперируют волшебной палочкой (!!!) Это не шутка: волшебной палочкой! И это история не девочки. С палочкой в руках и торчащей между ног метлой кривляется молодой человек (в том числе, читатель). Которому в этом возрасте доступно 90% мировой литературы и культуры вообще. Нет, ГП - не детская сказка. Детская - это 'Пятнадцатилетний капитан', 'Тимур и его команда', 'Дети капитана Гранта', 'Алые паруса'.
Взрослым же, взахлеб глотающим ГП, тем более не следует заниматься самообманом, дескать, читаю 7 томов не потому что захватывает подростковый хоррор, а потому что - качественная литература мирового уровня, типа, приобщаюсь. К этой же категории относится совершенно клишированный Стивен Кинг, некогда нашедший успешную коммерческую матрицу: тайна - 30 страниц, стремное детство по Фрейду - 300 страниц, разгадка - 15 страниц.
Можно было бы предложить автору литературный прием, применявшийся еще в 'Бове Королевиче' - если бы речь шла о литературе: главный герой в обмен на победу теряет в каждом томе (если уж без томов не обойтись) часть дарованных ему свойств (молодой-красивый-богатый-талантливый) и в конечном итоге, победив врага, становится обычным человеком. Что делать: таковы довольно жесткие законы подростковой беллетристики - нельзя все время давать взаймы и возвращать с прибылью, - надо жертвовать безвозмездно. А жертва - это последние две лепты, а не миллион от миллиардера. Однако автор предпочитает сталкивать героя с антагонистом, который на словах декларируется всесильным, а при этом с упоротостью царевича Дмитрия ежегодно 7 раз подряд напарывается на ножички волшебных палочек прославленного добродушного хлопчика.
ГП перпендикулярен литературной традиции Старого Света, открывающейся книгой Иова и продолжающейся 'Фаустом' и 'Мастером и Маргаритой'. (А проекция перпендикуляра - ноль.) Он перпендикулярен даже русским сказкам о злосчастном Иване. Чтобы чего-то добиться (любви, богатства, славы, власти) надо потрудиться и пострадать. ГП появляется на свет эпо-комикса в качестве процветающей знаменитости, это ему ровным счетом ничего не стоит, лотерея уже выиграна: 'молодой-красивый-богатый-талантливый'. Это '...' было сказано о пессимисте-Байроне, но мы помним его жертву, - как с ним дело кончилось, когда дело Греции началось. А с ГП никак не кончилось. Он ничем не жертвовал, вымахал в зрелого пошлого жлоба и в свои сорок все машет палкой, что делает многотомник, любой лютый том которого больше чем весь Байрон, раздутым троллингом настоящей литературы в паттерне 'А он метлу изобразил из ада'.
Короткое послесловие. Любители ГП и ВК могут, конечно, дальше не читать, а вот играющим на повышение стоит.
"Князь Петр Андреевич,
Признаюсь, что одна только надежда получить из Москвы русские стихи Шапеля и Буало могла победить благословенную мою леность. Так и быть; уж не пеняйте, если письмо мое заставит зевать ваше пиитическое сиятельство; сами виноваты; зачем дразнить было несчастного царскосельского пустынника, которого уж и без того дергает бешеный демон бумагомарания. С моей стороны прямо объявляю вам, что я не намерен оставить вас в покое, покамест хромой софийский почтальон не принесет мне вашей прозы и стихов. Подумайте хорошенько об этом, делайте, что вам угодно - но я уже решился и поставлю на своем.
Что сказать вам о нашем уединении? Никогда Лицей (или Ликей, только, ради бога, не Лицея) не казался мне так несносным, как в нынешнее время. Уверяю вас, что уединенье в самом деле вещь очень глупая, назло всем философам и поэтам, которые притворяются, будто бы живали в деревнях и влюблены в безмолвие и тишину:
Блажен, кто в шуме городском...
Правда, время нашего выпуска приближается; остался год еще. Но целый год еще плюсов, минусов, прав, налогов, высокого, прекрасного!.. целый год еще дремать перед кафедрой... это ужасно. Право, с радостью согласился бы я двенадцать раз перечитать все 12 песен пресловутой 'Россиады', даже с присовокупленьем к тому и премудрой критики Мерзлякова, с тем только, чтобы граф Разумовский сократил время моего заточенья.- Безбожно молодого человека держать взаперти и не позволять ему участвовать даже и в невинном удовольствии погребать покойную Академию и Беседу губителей российского слова. Но делать нечего,
Не всем быть можно в ровной доле,
И жребий с жребием не схож. -
От скуки часто пишу я стихи довольно скучные (а иногда и очень скучные), часто читаю стихотворения, которые их не лучше, недавно говел и исповедовался - всё это вовсе незабавно. Любезный арзамасец! утешьте нас своими посланиями - и обещаю вам если не вечное блаженство, то по крайней мере искреннюю благодарность всего Лицея.
Простите, князь - гроза всех князей стихотворцев на Ш.- Обнимите Батюшкова за того больного, у которого, год тому назад, завоевал он Бову Королевича. Не знаю, успею ли написать Василью Львовичу. На всякий случай обнимите и его за ветреного племянника. Valeas.