Возле городской стены была небольшая каменная пристройка, служившая в приграничном поселении чем-то вроде тюрьмы, камер с решётками в ней было всего пять плюс пара хозяйственно-складских помещений. Поскольку поселение было военным объектом и с дисциплиной здесь было строго, даже эти пять камер редко бывали заняты, все пять - так вообще никогда. Разве что иногда сюда укладывали отсыпаться через чур разбушевавшихся пьяниц из местных гражданских, да и то в этом случае даже дверей не запирали. Даже в случае гипотетического мятежа можно было просто напихать по несколько человек в камеру.
Сейчас было занято аж три камеры, что было местным рекордом за последние несколько лет. Осмотрев пленных, на которых уже не было перстней, что, впрочем, не помешало Андрею выявить лидера тройки( а он не сомневался, что это сработанная тройка, поскольку в финале боя вели они себя одинаково и держались особняком от тех двух, бросившихся в атаку, вроде как они не с ними) по специфическим мимическим морщинам и немного иному взгляду, более осмысленному и целеустремлённому, это явно был не простой исполнитель, весь вид этого человека говорил, что остальные двое у него в подчинении, даже сейчас, не видя его из своих камер.
За время разговора с Рикусом Кройцем и несколько минут, что он шёл к местному "каземату", а затем объяснялся с охраняющими пленных стражниками, северянин успел остыть, восстановить дыхание и вернул хладнокровие, впрочем, церемониться с пленными он не собирался, если будут играть в молчанку, он внутренне подготовился применить пытки и даже прихватил с собой нехитрый инвентарь. В принципе, при должном воображении, любые предметы интерьера можно использовать, как орудие причинения боли. От стражников удалось узнать то, о чём Андрей и так догадывался, немного прокачав ситуацию, но были и интересные детали. Так, например, подтвердилось предположение, что парламентёр блефовал, и город ночники сжигать не собирались, причём, даже получив дочь лорда. Городок они планировали использовать в своих целях, уже "убедив" лорда Лионелла сотрудничать. Основной же причиной такого внимания именно к семье Лионелл было приграничное положение провинции лорда и, кстати, контроль торговли с Нурингом, посредством этого самого городка. Также выяснилось, что отряда, высланного им в подкрепление, не должно было хватить для полноценной осады или открытого штурма, да и, по признаниям ночников, не совсем их это профиль. На деле же планировалось с наступлением темноты несколькими маленькими группами тихонько проникнуть в поселение, преодолев стены, хоть и каменные, но не отвесные и не очень-то высокие, после чего, группа, которой удастся найти и спеленать дочку местного правителя, должна спешно скрыться под прикрытием оставшихся. На самом деле примерно так Андрей себе их операцию и представлял. Единственное, поняв, что первый отряд из пятнадцати человек уничтожен, прибывшие в подкреплении ночники могли предположить наличие пленных и слив информации. Так что у них есть возможность скорректировать план и выкинуть что-нибудь неожиданное. Насколько изменится план, Хротгар не знал, но понимал, что попытка проникновения в город будет - это раз, будет оно, скорее всего, этой же ночью, поскольку с подходом лорда завал будет разобран быстрее и они не могут терять время - это два, ну и наконец, северянин был уверен, что в их план добавится пункт по устранению, или освобождению пленных. Скорее первое. Поскольку оставлять противнику живых информаторов ОПГ обычно не любят.
При осмотре пленных, от северянина не укрылись свежие синяки, ссадины, кровоподтёки и некоторая припухлость их лиц, очевидно последствия допроса. О, так с ними ещё мягко обращались!
- Итак, граждане алкоголики, тунеядцы, хулиганы, - Начал новоявленный дознаватель свой монолог цитатой из старого советского фильма. Продолжил он уже своими словами, прохаживаясь взад-вперёд вдоль камер, сложив руки на груди. - Я обещал вам сохранить жизни в случае добровольной сдачи в плен. И в свете недавно открывшихся обстоятельств, я уже жалею о подобном решении. Впрочем, я буду верен слову, пусть даже данному отребью вроде вас троих. - Он поочерёдно указал на каждого пленного пальцем. - Однако, я не обещал, что ваши бывшие наниматели вас не убьют. И я и вы знаем, что сегодня ночью они собираются проникнуть в город. Как вы думаете, что они с вами сделают после всего, что вы нам поведали? И только от того, насколько вы будете искренними и проникновенными, отвечая на мои вопросы, зависит то, устроим ли мы на них здесь засаду, позволяя вам уцелеть, или наоборот уберём охрану, позволив им спокойно вас вырезать, как свиней. - Весь свой монолог он краем глаза отслеживал реакции заключённых, которые мало того, что находились в камерах, ещё и были пристёгнуты к стене оковами за руки и ноги. Если вначале они слушали в пол уха, то при последних двух фразах он увидел страх, поселившийся в глазах подчинённых, лидер же остался спокоен. Тогда он подлил масла в огонь: - Вижу, ребята, что ваш лидер считает себя особенным, что ему ничего не угрожает. Что ж, я обещал сохранить Вам жизни, но я ни слова не говорил про то, что вы останетесь здоровы, целы и невредимы. - С этими словами он поставил перед камерой командира столик, взятый из подсобки и начал молча и неспешно выкладывать инвентарь, делая вид, что пленные его пока не интересуют. Сначала на стол легла пара кинжалов, увидев которые лидер остался спокоен, затем арбалет с колчаном болтов, при виде которых вожак сглотнул, видимо вспомнив отдельные моменты недавней бойни перед поселением, далее на стол по одному перекочевали несколько гвоздей и гвоздодёр. При виде гвоздей казавшееся невозмутимым лицо главного приняло жалостливо-плаксивый вид, а по лицу обильно заструился пот. Последним на стол лёг ловким движением извлечённый из кобуры легендарный чёрный топор, которого троице пленных доселе видеть не доводилось. Хротгар опёрся руками на углы стола и, чуть наклонившись, повернул голову хищной улыбкой к главному и вперил в него взгляд безумного маньяка, искрившийся плотоядным блеском. Вот тут главарь окончательно сник, обмякнув в оковах и поднял сочащиеся страхом глаза на северянина. - Что Вы хотите знать? - бесцветным сломленным голосом начал он.
- Буквально полчаса назад я узнал, что Ваша гильдия похитила и удерживает в заложниках мать и сестру слуги леди Лионелл Курта, угрожая ему расправой над ними. - При этих словах гнев вновь пробудился в душе Северянина, глаза вспыхнули холодной яростью, а в голосе звучал металл. - Я хочу знать, где их удерживают, сколько там охраны, а также чья группа исполняла похищение, как их разыскать, а также кто конкретно угрожал этому пацану убить его сестру на глазах матери? - его изнутри колотило, он с трудом сдерживался, чтобы не порубить в фарш висящее перед ним тело.
- На все Ваши вопросы ответ один: похищение и вообще всё, что касалось Курта, было поручено двум группам под командованием Лелдона. У него платиновый перстень и ему подчиняются две тройки, у каждой свой командир. Одна тройка занималась похищением, транспортировкой и охраной заложников, у них Гарт за главного, вторая группа во главе с Картом прессовала слугу, следила, чтобы он не пропадал из поля зрения и не делал глупостей. Они же собирали с него информацию о передвижениях девки, а также были направлены в засаду на неё, к ним ещё перспективного новичка для надёжности отправили четвёртым. Когда же они не вышли на связь и от них целую ночь не было вестей, на рассвете отправили отряд из пяти групп, включая мою, в погоню, мы обнаружили тела группы Карта, брошенный лагерь со свежим, ещё дымящимся костром, чуть-чуть не успели, иначе бы сейчас я был по ту сторону решётки. - Безрадостно улыбнулся пленник, сразу поморщившись от боли в разбитой губе. Северянина же мысленно передёрнуло, когда он представил, как их берут ещё спящими. Да, впредь надо быть осторожнее с ночлегом. "Впрочем, больше дюжины конных, ломящихся сквозь лес, я бы услышал." - попытался он себя успокоить, правда, не особо успешно.
- Ну а дальше ты знаешь. Семью пацана, скорее всего, держат в лесной землянке посреди болота, что в пяти лигах к востоку от дороги, в лесу. Там по центру болота небольшой такой островок есть каменистый, заросший кустами по берегу, с северного края этого островка два крупных камня стоят по типу арки, там вход в землянку. Не факт, что держат именно там, но в столице провинции, откуда похитили, точно держать бы не стали, там слишком близко и с собаками по запаху можно отыскать, а этот секрет достаточно далеко, кроме того болотные пары сбивают нюх псинам, а островка того с берега болота не видно, да и гать не помечена, не зная не найдёшь. Там с западной стороны болота есть мёртвый дуб, почерневший от молнии, вот у него гать и начинается, дальше палкой прощупывай. Что же до заказчика, то здесь имени я не знаю, да и вообще вряд ли кто-то знает. В ночной гильдии знаешь только своего непосредственного начальника, ну или других равных ему, если вместе ходили на дело. Да и то тех в лицо только. Однако, говорили, что всю операцию касательно девки продумывал главный по провинции Лионелла.
Когда Хротгар вернулся к столику и начал потихоньку убирать инвентарь, пленные с облегчением выдохнули. Минуту спустя, когда он уже собрался уходить, в голове молнией сверкнула неожиданная идея... "А что, стоит попробовать, всё-таки в этом мире боги - не пустой звук." - Лицо северянина расплылось в предвкушающей улыбке. Он вышел, перекинулся парой слов со стражниками, после чего он вновь вернулся в закуток с камерами, но уже в сопровождении двоих хитро улыбающихся охранников.
- Открывайте! - Произнёс он с задором, а стражники чинно принялись отпирать засовы камер, все три скованных тела, как по команде, одновременно вздрогнули. - Итак, ребята, вы оказали мне посильную помощь, я хочу оказать вам ответную услугу: сейчас вы при свидетелях принесёте клятву жить благородно и больше не преступать закон, после чего я велю снять с вас оковы и можете быть свободны! С чистой совестью начнёте новую страницу своих жизней.
- Что, так прямо после клятвы и отпустите? - недоверчиво уставился на него главный.
- Да! - подтвердил возрождённый. Пленники вылупили на него свои глаза в немом удивлении, всё ещё не веря в своё счастье и наивность северянина, по прежнему находясь под впечатлением от инвентаря.
- Мы согласны! - Несколько секунд спустя хором выпалили они, словно боясь, что он передумает.
- Ну вот и отлично! - Произнёс он в ответ, поспешив сразу добавить, снимая с шеи цепочку с мьёльниром: - А чтобы у вас даже мысли не возникло нарушить клятву, произнося её, вы должны будете крепко сжимать в руке священный символ моего народа. Это мьёльнир, молот бога грома Тора, он будет ещё одним свидетелем вашего исправления. - Если бы им не мешали стены, пленные гильдейцы переглянулись бы, им всё меньше нравилось то, во что они вписались. - Ты, как самый главный, будешь первым, как твоё имя? - обратился северянин к главарю.
- Повторяй за мной, Зирт, - произнёс с коварной улыбкой "освободитель", вкладывая оберег в ладонь лидера и крепко сжимая её в кулак своей рукой. В следующую секунду жертва начала визжать и извиваться - Да не дёргайся ты, это кара за совершённые тобой преступления, как только произнесёшь клятву, всё прекратится. Возьми себя в руки, будь мужчиной! Так, повторяй: Я, Зирт... признаю и раскаиваюсь... в совершённых мной преступлениях... Я клянусь перед Тором и присутствующими здесь людьми... впредь жить благородно и не преступать законов... как людских... так и божественных. - Продолжая истошно извиваться, периодически срываясь на визг, Зирт всё же повторял намеренно затянутый и сочиняемый Хротгаром на ходу текст. Когда он, наконец, закончил произносить текст клятвы, а северянин по одному разжал его пальцы, пригоревшие к оберегу, а затем отлепил амулет от ладони, Зирт уже даже не кричал и не извивался, находясь в полуобморочном состоянии.
Проведя тот же "ритуал" над остальными двумя пленными, "просветитель" заметил, что последний даже обмочил штаны. Полив их водой из ведра, чтобы пришли в себя, а заодно не воняли потом и мочой, когда три утомлённых безвольных взгляда сосредоточились на нём, он закончил речь:
- Клятва принесена и услышана, пусть знаки, оставшиеся на ваших ладонях, всю жизнь служат вам напоминанием о том, как тяжело искупить содеянное. Всё, теперь вы свободны! Ребята, отстегните их.
На самом деле, помимо свершения возмездия, северянин преследовал и ещё одну цель: теперь, с ожогами на пальцах и капитальными такими клеймами на правых ладонях, они на несколько недель становились неопасны, будучи не в состоянии держать оружие, кроме того, все трое помечены так, что в случае побега по таким особым приметам их сможет опознать любой. Даже на внешней стороне ладони остался след.
Но, когда он вытолкнул на улицу последнего вольноотпущенца, выйдя следом, он замер с раскрытым ртом, глядя вверх, как и двое стражников, вышедших раньше. Бывшие же зэки вообще пали на колени, благоговейно моргая глазами, лицезрея чудо: небо, на котором меньше часа назад не было ни облачка, было полностью закрыто чёрными грозовыми тучами, на фоне которых тут и там вспыхивали росчерки молний. Послышались первые раскаты грома.
Придя в себя, Хротгар первым делом закрыл рот и оглянулся по сторонам. Убедившись, что больше никто не видел его глупого вида после столь убедительной "проповеди" в застенках местной тюрьмы, он оттёр от оберега пальцем кусочки спёкшейся кожи и вернул мьёльнир на законное место на своей шее. После чего хлопнул освобождённых зэков по плечам и произнёс:
- Тор засвидетельствовал клятву. Ваши новые жизни только что начались!
****
Не желая терять более времени, он направился в дом старосты. Где-то на полпути упали первые капли, а перед тем, как войти, он огляделся вокруг, уже шагов за тридцать от него сквозь плотную пелену воды, хлещущей с неба, было ничего не видно. Это был потрясающий шанс незаметно для врага выйти из крепости, причём, что-то подсказывала ему, что милость бога грома не продлится долго, надо было этим пользоваться, пока ливень не начал стихать. Сейчас Андрей был просто счастлив, что мать Хротгара вышила на внутренней стороне плаща (чтобы не бросалось в глаза), который подарила ему в дорогу, рунное заклинание защиты от влаги, иначе шерстяное сукно давно бы промокло насквозь.
Найдя хозяина дома и изложив ему свой план вызволения семьи Курта, северянин уже собирался покинуть гостеприимный дом, когда Рикус остановил его практически в дверях вопросом:
- А как же леди Зирая? Вы же обещали её защищать! А если ночная гильдия нападёт за время Вашего отсутствия, воспользовавшись этим ливнем, как прикрытием? - осуждающе смотрел бородач на северянина.
- О, на этот счёт можете быть спокойны, вы же сами не откроете им ворота? - заговорщицки подмигнул северянин в ответ, - Пока на улице льёт, как из горного водопада, через стену они не перелезут, их попросту смоет! А к моменту окончания дождя я рассчитываю уже вернуться. Сегодня сам Тор на моей стороне, так что можете не беспокоиться понапрасну! - Улыбнулся он и вышел на улицу. Оседлав Мрака, он выехал в ворота и направился в сторону того леса, который на допросе указал глава пленной группы. Льющаяся с небес вода так сильно шумела, что северянин практически не боялся выдать себя стуком копыт. Уже подъезжая к опушке, он достал щит и топор, в лесу могли скрываться члены гильдии, готовящиеся к ночной вылазке. Скрывать же символ клановой принадлежности уже не имело смысла, поскольку, учитывая геноцид, которому он вскоре собирался подвергнуть членов пресловутой гильдии, конфликт с ними и так был неизбежен и уже не столь сильно вызывал опасения. К тому же, скоро приедут его друзья. Увлечённый этими мыслями, он поздно заметил три силуэта, стоящие на его пути, которые с мечами наголо бросились на него.
Хротгар лягнул коня, направляя его на ближайшего мечника, который мгновением позже сгинул под копытами верного скакуна, неудачно увернувшись от опускающегося на голову чёрного топора. Следующий попытался блокировать удар мечом, но удар был такой силы, что меч отклонился назад, разрубив лицо противника от левого глаза до подбородка, последний супостат бросился, было бежать, но в следующее мгновение рухнул навзничь, брызгая кровью из перерубленной шейной артерии, его голова чуть откатилась, остановившись в паре метров от мёртвого тела. Победитель короткой стычки спешился и принялся прочёсывать окрестности, не могло же их быть всего трое? И действительно, шагов через двадцать из плотного молодого ельника вышла ещё троица. Двое с мечами и один с парными кинжалами. Нападать не спешили, тогда северянин с рёвом ринулся вперёд, прыгнул, пропуская под ногами меч, и, слёту, врезал клёпаным сапогом в лицо бившего, услышав костный хруст. Не разглядывая, челюсть или переносицу сломал врагу, он принял на топор удар второго нападавшего и, едва он успел приземлиться, на щит пришёлся удар кинжалов. Вскочив из присяда после приземления, он отбросил мечника на шаг назад, в следующую секунду бодая кинжальщика щитом, упёртым в плечо. Кинжальщик от сильного толчка упал на землю с разбитой краем щита губой и получил мощный удар ногой в лицо, шея безвольно хрустнула под весом северянина, а тело упавшего дёрнулось и обмякло, в этот момент Хротгар ощутил сильный удар в затылок, от которого несмотря на шлем, из глаз буквально посыпались искры. В этот момент он порадовался своей предусмотрительности (не купи он тогда шлем, был бы сейчас мёртв) и, прикрывшись щитом, резко развернулся, уже занеся руку для удара топором. Мечник, заглянув в глаза северянина, невольно попятился назад, держа оружие перед собой. Прикрывая щитом лопатку, со стороны, где был меч соперника, раздухарившийся воин быстро пригнулся, поднырнул под руку мечника так, что попытка удара лишь немного чиркнула по умбону щита, после чего перерубил бедолаге незащищённое колено. Чёрная сталь топора прошла через плоть противника, как раскалённый нож сквозь масло, лишь немного "запнувшись" о кость. Не удержав равновесия, покалеченный соперник упал наземь, обильно поливая мох кровью и оглашая лес криками боли. Секунда и Хротгар, упёршись ногой в грудь свежего трупа, извлекал своё грозное оружие из лица жертвы, удар пришёлся чётко между глаз. Оглядевшись, северянин вернулся к тому, кого первым ударил ногой, тот удар в лицо не должен был убить его. Однако, реальность оказалась страшнее: подняв тело за плечи, разглядывая кроваво-костяное крошево, оставшееся от носа и всего, что было ниже, он обнаружил, что голова свисает беспомощным капюшоном, видимо, тот удар был слишком сильным и шея не выдержала. Жаль, ведь хотелось допросить. Обобрав тела на предмет денег, перстней и оружия и разместив добытое добро в одной из седельных сумок коня, который лишь фыркнул, учуяв запах крови, спокойная животина, и в той перестрелке, когда болты гномьих арбалетов вокруг летали, не брыкался и не дёргался. Всё-таки правильного он конягу тогда выбрал.
Обшарив окрестности на предмет других гильдейцев и никого не обнаружив, кроме лошадей убитых врагов, Хротгар спрятал Мрака вместе с остальными лошадьми в том же ельнике, где до этого "гнездилась" последняя встреченная тройка ночников, дальше двинувшись уже пешком, поскольку кроны деревьев неплохо прикрывали местность от дождя и так было незаметнее. Больше никого не встретив, он тихо дошёл до края болота, найдя мёртвый чёрный от попавшей молнии дуб, нащупал гать и двинулся по болоту, простукивая свой путь концом предусмотрительно срубленного берёзового шеста. Поскольку та куцая растительность, что всё же росла на болоте, была редкой, низенькой и какой-то болезненной, то льющаяся с небес вода снова хорошо скрывала лазутчика от глаз и ушей возможных дозорных. Было ощущение, что ливень даже усилился со времени входа в лес. Несколько раз северянин проваливался ногой мимо гати, в его сапогах хлюпала вода, ощущения были на редкость мерзкие. В отвратительном настроении, он наконец, добрался до кустистого берега островка. Аккуратно раздвинув кусты, он заметил двоих часовых, кутавшихся в плащи с капюшонами спиной друг к другу на противоположных берегах острова. Не покидая кустов, северянин достал арбалет и, тщательно прицелившись, пустил болт в голову одного из дозорных, когда тот перевёл взгляд с гати на что-то у себя под ногами. Оглянувшись на второго, одновременно вкладывая болт в заново натянутый арбалет, Хротгар убедился, что из-за шума дождя тот не слышал щелчка спускаемой тетивы. Тихий свист болта и ещё один ночник распластался на мокрой земле, зажав руками грудь, из которой торчал окровавленный наконечник. Выбравшись из кустов, северянин пригнувшись направился к "арке" из двух облокотившихся друг на друга камней, стараясь ступать как можно тише. В шаге от входа он услышал приглушённые дождём голоса из землянки. Аккуратно, чтобы не быть замеченным, он заглянул в зев прохода.
Внутри, освещаемые неровным светом небольшого костерка, общались двое мужчин. Держа арбалет наготове, северянин сразу обратил внимание на золотой и, предположительно, платиновый перстень. Отлично, и руководитель всей операции здесь! "Ты не умрёшь быстро, гнида!" - подумал Хротгар, пуская болт в висок носителя золотого знака отличия и, держа наготове топор во второй руке(на этот раз щит он решил не использовать), ворвался в помещение. Взмах топором и кинжал, который уже успел достать платиновый, со звоном падает на пол, вместе с правой кистью, а Лелдон, так, кажется, звали это ничтожество, со свиным визгом, корчась от боли, падает на пол, зажимая оставшейся рукой культю, из перерубленных сосудов которой, на пол струями выплёскивалась тёмная венозная кровь.
- Погоди немного, сейчас я помогу! - угрожающим тоном произнёс невольный палач, опуская топор лезвием в пламя. - Это же ты придумал похитить мать с малолетним дитём и угрожать её сыну их смертью? - Кивнув в угол, где на соломе лежал перевязанный в нескольких местах суконный мешок, а рядом с ним на какой-то рванине лежал, барахтая в воздухе ручками и ножками грудной младенец с кляпом во рту. Увидев кляп, видимо, вставленный в рот грудной девочки, чтобы не досаждала плачем, Хротгар озверел. Он подошёл к визжащему на полу ничтожеству и рывком за свежий обрубок руки резко поставил того на ноги. В глазах одного из командиров ночной гильдии, которая наводила страх на всю округу, плескался ужас, когда северянин подносил к ране раскалённое до красна лезвие топора. Он даже визжать перестал, онемев от липкого, колотящегося в голове страха. Но как только раскалённый металл с шипением коснулся раны, ненадолго возникшую тишину разорвал настолько пронзительный вопль, что у выполнявшего сейчас волею случая роль полевого хирурга заложило уши. Уложив обоссавшегося от страха выродка на пол поближе к костру и наступив ему на грудь, чтобы не рыпался, "добрый доктор" вновь принялся нагревать лезвие, ведь кровь пока не до конца остановилась. - Ты не умрёшь быстро, падаль! Заткнуть рот грудному ребёнку, чтобы есть не просил! Это какой же отрыжкой демонов нужно быть, чтобы сотворить такое? Тебя мало просто убить, ты должен страдать перед смертью, каждой клеточкой своего тела раскаиваясь в том, что совершил! - Раскалённое лезвие снова прижгло культю, сопровождаясь на этот раз уже только хриплыми жалкими стонами. Наверное голос сорвал. На этот раз кровь перестала литься, а рана чернела свежим спёкшимся угольком. Хротгар развязал одну из завязок мешка, очевидно, содержащего мать Курта, тщательно связал выродка добытой таким образом верёвкой, после чего, обыскав тело и убедившись, что при нём нет ничего, чем можно разрезать путы, вышел из землянки под дождь. Где-то через час он вернулся обратно и поволок супостата за шиворот на улицу, достав кляп изо рта ребёнка и заткнув рот пленного. Северянин думал о том, чтобы быстрее развязать женщину и снять мешок, но потом резонно рассудил, что ей лучше не видеть того, что он собирался учинить над Лелдоном. Он специально выбрал место на острове, которое из-за дождя не видно от входа в землянку. Увидев, что его ждёт, гильдейский командир принялся извиваться, словно червяк, в его глазах была бездна агонии и безысходности. А ожидало его ничто иное, как грубо отёсанный тупоконечный кол, вбитый рядом с большим камнем, одна сторона которого полого поднималась, заканчиваясь обрывом на высоте примерно полутора метров. Хротгар, взвалив тело на плечо, поднялся по пологой стороне камня, словно по лестнице, поставил, придерживая за шкирку, чтобы не убился, приговорённого на край камня и вспорол кинжалом по шву штаны на заднице Лелдона, после чего, обхватил его за поясницу и поднял над вершиной кола. Северянин старался не смотреть, как поджавший ноги под себя казнимый, ведомый его руками ловит вершину кола между ягодиц и немного проседает под своим весом. Немного придавив его плечи сверху, фиксируя, Хротгар отряхнул руки, спрыгнул с камня и прошёл немного вперёд, наблюдая, как эта визгливая гнида вращая от боли глазами и извиваясь, аки глист, только ещё глубже проталкивает кол внутрь себя, проседая на нём ниже и ниже под собственным весом. Северянин специально вытесал кол тупым, чтобы он не мог проколоть внутренности и вызвать преждевременную смерть от кровопотери. Постояв ещё минут пять, наблюдая, как пучит глаза и извивается в агонии боли этот мерзкий червь (про себя он уже решил, что больше всех животных Лелдон похож на червя или глиста), и окончательно убедившись в том, что он уже никуда не денется от своей судьбы и не выживет, новоиспечённый палач с чувством выполненного долга отряхнул руки и отправился освобождать мать Курта.
Увидев, что женщина испытывает страх перед ним, он, заваривая в котелке над костром прямо в землянке похлёбку, представился:
- Меня зовут Хротгар из клана Чёрных Топоров, меня прислала Вас освободить леди Лионелл. - При этих словах женщина заметно расслабилась и на её измученном лице даже появилась тёплая улыбка. - Прошу меня извинить, что не развязал сразу. Мне не хотелось проводить казнь этого выродка на Ваших глазах.
- Так он мёртв? Этот изверг... Ну, их главный. Я его даже в лицо из-за мешка не видела, только слышала. Но всё равно могу сказать: это не человек, а просто какое-то исчадие преисподней в человеческом обличии. Я не поклонница насилия и казней, но это чудовище, после всего, о чём они говорили здесь со вторым бандитом, должен умереть страшной смертью. - Решительно и с толикой надежды тихо произнесла женщина, уже покормившая ребёнка и теперь пытающаяся его укачать.
- На этот счёт можете не волноваться, он прямо сейчас умирает долгой и крайне болезненной смертью. И мучиться ему ещё как минимум несколько часов. А то и дней. - Сообщил женщине её спаситель достаточно спокойно, он уже не испытывал к нему того жгучего чувства ненависти, побудившего его к столь лютой казни. Словно отпустило, стало как-то легче на душе. Когда он оставлял Лелдона умирать от медленного и постепенного разрыва кишечника, насаживаясь под своим весом всё глубже на кол, тот перестал его волновать, для северянина он был уже мёртв.
- Рада слышать, что он умер смертью, достойной его никчёмной и жестокой жизни. - Задумавшись о чём-то произнесла женщина.
Трапеза прошла в тишине и полном молчании, затем Хротгар отдал женщине свой плащ, и они двинулись через болото, северянин нащупывал палкой путь через болото по гати, а мать, укрытая от дождя плащом, одной рукой придерживая спящего младенца, другой держась за плечо сопровождающего, неспешно ступала след в след за проводником.
Добравшись до лошадей, Хротгар усадил на одну из них мать с ребёнком, которая, как выяснилось, не умеет ездить верхом, так что пришлось привязать уздечку к луке седла Мрака. Привязав также, одну к другой, остальных лошадей, он выехал в сторону крепости. По дороге северянин заметил, что ливень начинает стихать, что значило: надо спешить, милость Тора близка к завершению. Поняв это, он прибавил ходу. Вскоре он уже сквозь шум ливня объяснялся со стражей сквозь ворота.
Когда створки ворот поселения закрылись за ним, всадник вздохнул с облегчением. "Успел" - промелькнуло в его голове. Даже затёкшая за шиворот и набравшаяся в сапоги, а теперь чавкающая в них, холодная вода не могли омрачить его радости. Поставив коней на конюшне Кройца, он проводил женщину в дом и, передав её в заботливые руки хозяина дома и его слуг, поднялся к себе, разделся, развесив одежду сохнуть, разгрузил свежие трофеи из рюкзака в кучу в углу комнаты, куда сваливал и все ранее собранные трофеи, после чего с блаженством на лице растянулся на кровати. Спустя минуту он уже спал.