Она с усилием заставила себя отвернуться от окна в сторону говорившего.
-да, их трудно не заметить, сэр Вальдек. - впервые за долгое время она позволила себе в голосе легкую, чуть горьковатую иронию. - давно?
-да уж, почитай 2дня, как крутятся вокруг замка, миледи. - рыцарь тяжело по-крестьянски вздохнул и взъерошил пепельную от частых седых прядей шевелюру. - думали, авось, пронесет. Наш замок взять - не конфетку у ребенка от... обрать, многих положат. А им тут словно маслом намазано. Пугнули, 3отряда положили... ан, нет, с подкреплением вернулись.
Как всегда, когда рыцарь ощущал себя виноватым, в его словах прорезался явный деревенский говор, и она против воли усмехнулась тому, как Вальдек коверкает на свой лад отточенные военные фразы.
-вы не виноваты.
-но я, миледи...
Не удержал, не уберег, да?
Во всей его позе, в широких, привыкших с детства чувствовать землю ладонях, теперь безоружно разведенных в стороны, в жесткой складке губ, а главное в серых, словно выцветших от яркого солнца глазах, насквозь просвечивала повинность и стремление принять наказание. Любое.
Не защитил, не спас, не сумел, ту, которую поклялся оберегать до конца. Что там орки, пылинки должен был с нее сдувать. А он... рыцарь... Чего же стоят все его клятвы, если в нужный момент, он не может сделать ничего? Осада, мать ее.
Не нужно было даже особой магии, чтобы читать его лицо как открытую книгу.
Каждое мгновение с ним она цедила как дорогое вино, каждая секунда, каждая минута рядом хоть немного успокаивала ее больное, рваное сердце. Она много пережила в жизни, гораздо больше, чем могла выдержать. С ним ничего не болело, не саднило, не страдало, и ей было хорошо.
Она опять отвернулась к окну. Зеленая шевелящаяся бездна, живая, готовая убивать, рвать когтями, готовая смести все на своем пути, завораживала и притягивала ее.
-мы не выстоим, -шевельнулись ее губы. Сама не заметила, как сказала это вслух.
-ниче миледи, я с вами, - его ладони вдруг мягко, даже по-собственнически опустились на ее плечи, спиной она смогла почувствовала каждую частичку его тела, теплое дыхание на волосах. Так как и должно было быть. Всегда.
И было хорошо и как-то неправдоподобно покойно смотреть вместе на живую колышущуюся тьму внизу.