После визита в купальни мне казалось, что уснуть я не смогу ещё дня два, но дурманящие запахи и расслабленные мышцы сделали свое дело: вернувшись в отведенные для меня покои, я тут же упала на кровать, завернулась в мягкое одеяло и забылась крепким, исцеляющим сном. Сновидения, которые меня посещали, отличались откровенностью и непредсказуемостью, и к служанке, разбудившей меня, у меня ни нашлось никаких тёплых чувств: слишком не хотелось прерывать чудный сон.
- Дайте мне минутку, - попросила я у прислужницы, и собственный голос показался низким, хриплым и чужим. Видения, навеянные сном, продолжали упорно стоять перед глазами, вызывая странную дрожь. Тело моё вдруг приобрело высокую чувствительность, реагируя на каждое прикосновение мягких тканей, устилающих кровать.
Умом я понимала, что эти чувства - просто воздействие психотропных веществ, которыми купальни Ящерицы были просто напичканы; однако, было этой неге что-то такое, что хотелось растянуть как можно дольше...
Тем не менее, к тому времени, как прислужница вернулась, мне удалось привести себя в относительно адекватное состояние: ужин с Ящерицей - не то мероприятие, на которое стоит опаздывать.
- С пробуждением, Госпожа! Ужин состоится через три часа, Вы должны быть готовы к тому времени.
- Три часа? - признаться честно, это меня насторожило, - А в чём же заключается подготовка?
Прислужница, светловолосая девушка лет двадцати, тепло улыбнулась:
- Пэри приказала одеть Вас и причесать так, чтобы ни один мужчина не смог отвести восхищенного взгляда от Вашей красоты.
- Ох, действительно, на такое три часа может оказаться мало, - пришлось мне признать, - Задачка не из лёгких.
Девушка не поняла моей иронии - или сделала вид, - и серьёзно ответила:
- Не переживайте, Госпожа. Хоть я и молода, но прошла обучение на должность компаньонки и наряжаю для торжеств саму пэри Эстатру. Поверьте, Вам понравится.
Три часа спустя, глядя на собственное отражение в зеркале ошеломлённым и неверящим взглядом, я вынуждена была признать: мне всё же понравилось. Не осталось даже сомнений в том, что девушка, колдовавшая над моим преображением, действительно обучалась с пятилетнего возраста в школе компаньонок, закрытом и крайне обособленном учебном заведении, где безжалостно ломали волю девочек, полностью переделывая их для нужд сиятельных пэри и обучая всему, что им необходимо знать.
Во что мне поверить действительно было сложно, так это в то, что женщина в отражении - это действительно я, а не какая-нибудь красивая незнакомая муэти, стоящая по ту сторону стекла.
Она была изящной, тонкой и гибкой, и белая блестящая ткань, напоминающая нетронутый снег, струилась вниз по её фигуре, перехваченная широким алым поясом. Рукава, неглубокое декольте и струящийся по полу шлейф украшала вышивка в тон поясу. Шея была абсолютно обнажена, что подчеркивало её длину и изящный изгиб. Волосы были поделены на три части и закручены вокруг изогнутых валиков на затылке; правый пучок украшал большой красный цветок. Только тонкие височные пряди падали вниз, переплетенные алыми лентами. Лицо осталось практически нетронутым - лишь немного бальзама, опять-таки красного, на губах.
И вот я видела в зеркале девушку, которая, казалось, воплощала кровь, пролившуюся на снег: такая же чуждая и притягательная. Её глаза казались огромными, губы - полными и сочными, фигура - изящной.
И она, кажется, все же была мной.
Это открытие шокировало и сбивало с толку. Мне это было в новинку - чувствовать себя привлекательной. "Интересно, что теперь сказала бы Госпожа Тасири о моей внешности?" - промелькнула в голове глупая, эгоистичная мысль.
- Вы прекрасны, Госпожа, - сообщила компаньонка одобрительно, - Пэри Эстатра не прогадала с нарядом. То, что могло выглядеть вульгарно на любой другой женщине, на Вас смотрится органично и достойно.
- Спасибо, - отозвалась я негромко и, не удержавшись, уточнила:
- А что, наряд подбирала пэри?
- Да, и Вы можете гордиться: ни одной из своих гостий она ещё не оказывала такой чести. Только наряд для Вас она запретила мне выбирать самой: сказала, что куда лучше успела Вас рассмотреть. Она не ошиблась.
Я вздохнула:
- Насколько я успела узнать пэри Эстатру, она крайне редко ошибается.
Наградой мне стала очередная быстрая улыбка на тонких губах девушки:
- Именно так, Госпожа. Прошу Вас, следуйте за мною.
Девушка привела меня в небольшую уютную гостиную, вся мебель в которой передвигалась за счёт длинных и подвижных, как у жуков, лапок. Пэри Эстатра и пэр Эйлт были единственными участниками вечерних посиделок; направив свои кресла поближе к полыхающему камину, они попивали что-то из стеклянных кубков и тихо переговаривались.
Увлечённые диалогом, они не расслышали моих шагов, потому мне ничего не оставалось, кроме как дать о себе знать.
- Добрый вечер, - поздоровалась я негромко, но пэры тут же умолкли, поворачиваясь ко мне.
Можно сказать, что мой дебют имел успех. Пэр Эйлт подавился и закашлялся; Эстатра улыбнулась, медленно поднялась из кресла и неспешно подошла. Некоторое время Ящерица просто рассматривала моё лицо, приподняв мне подбородок кончиком веера. Наконец, усмехнувшись, она резюмировала:
- Даже на Маэлите этот наряд не смотрелся настолько гармонично. Эйлт, ты мне должен ящик сирти - или у тебя будет наглость сказать, что я не выиграла спор?
Эйлт, прокашлявшись, заявил:
- Получишь свою выпивку, Сиятельная пэри. Клянусь демонами, в первый момент я её даже не узнал!
Эстатра рассмеялась:
- Брось. Эта девочка - просто сокровище, и мне жаль, что она - не для меня...
Оборот, который принял этот разговор, перестал мне нравиться окончательно, потому я поспешила вмешаться:
- Мне остается только благодарить вас обоих за комплименты, но мы, кажется, собирались ужинать. Или, быть может, мы ждём ещё кого-то?
- Вы очень проницательны, лэсса Омали, - улыбнулся Эйлт в ответ, - Мы хотим, чтобы на нашем маленьком ужине присутствовал также принц Эйтан; нам есть, что обсудить вчетвером. Посидите с нами, лэсса; Наследник должен с минуты на минуту вернуться.
- Разумеется, - кивнула я, подавив дурное предчувствие, и спокойно села в низкое кресло. Оно тут же расправило "лапки", поднимая меня на два локтя над полом, и подошло поближе к камину, встав между креслами Эйлта и Эстатры.
Оставаться в компании этих двоих было все равно, что совать голову в террариум. Не было сомнений, что они начнут задавать мне неприятные вопросы, на которые нужно будет что-то отвечать. Была лишь одна возможность потянуть время, и взгляд мой отчаянно заметался по окружающей обстановке, надеясь найти тему для непринуждённого разговора. На моё счастье, таковая обнаружилась довольно быстро.
- У Вас очень интересный перстень, пэр Эйлт, - улыбнулась я, - На нём руна Века Волнений. Этому украшению действительно семьсот лет?
- А Вы знаток, - мягко улыбнулся Сиятельный Пэр, - Да, этот перстень передался мне от матери; она была из основной ветви рода Журавлей.
- О, я должна была догадаться! Вы чем-то похожи внешне на пэра Эшира; он тоже из Журавлей.
- Эшир - мой троюродный брат. Не думал, что наше сходство бросается в глаза.
- Пэр, я не настолько глупа, чтобы не знать о фамильных доминантных признаках, передающихся всем без исключения потомкам. Их описал в своих трудах ещё Элиар Мудрый; в его "Слове закона" есть даже специальные гравюры с типичными портретами представителей разных родов. У Экиры Журавль, служившей натурщицей для того изображения, та же форма носа и подбородка, что и у Вас с Эширом, да и волосы такие же.
Эйлт усмехнулся:
- "Слово Закона" - книга спорная. Элиар писал её уже после смерти Снежного принца; рассудок его, если верить свидетельствам современников, был весьма туманен к тому времени, и это объясняет откровенную нелогичность этого эпохального труда. Ну, посудите сами: нос такой формы есть у десяти процентов жителей столицы; что, всех их принимать в род Журавлей?
- Вы утрируете, пэр. В расчёт берётся совокупность признаков.
- Ну, даже в таком случае я навскидку назову Вам человек десять моих знакомых, идеально подходящих под описание, но не имеющих никакого отношения к роду Журавлей. Между прочим, один из них - уличный торговец, просыхающий только по очень большим праздникам. Искренне сомневаюсь, что мы с ним - родственные души!
- Но и полностью исключать этого нельзя; он может быть одним из незаконнорожденных потомков. А Вам ли не знать, что одни и те же врождённые качества можно реализовать совершенно по-разному. Вы, пэр, тоже любите выпить - даже спорили на ящик сирти. Так что, у Вас с тем человеком уже есть нечто общее.
Пэр покачал головой:
- С помощью демагогии можно найти нечто общее между кем угодно - знаете, все мы братья и всякое такое. Но, по сути...
Что сказать - нет смысла приводить весь наш разговор, который многим показался бы на редкость скучным. С обсуждения наследственных признаков мы плавно перешли на историю Журавлей, а потом - на причины и последствия Промышленной войны, этот самый род возвысившей.
Что толку скрывать? Я наслаждалась, и удовольствие не мог мне испортить ни пристальный, чуть насмешливый взгляд пэри Эстатры, ни тревога за Эйтана, проснувшаяся с новой силой. Это было настоящее чудо: разговаривать с умным, привлекательным, начитанным и взрослым мужчиной, уверенном в своем знании и умеющем его преподносить.
Всё же, мало кто из посетителей Библиотеки даже здоровался со мной, не говоря уж о том, чтобы вести беседы; общались со мной в большинстве своём студенты, слишком идеалистичные и неопытные, чтобы уметь производить такое впечатление.
Пэра Эйлта, как и, впрочем, Эстатру с Эйтаном, отличало от моих давних знакомых даже не происхождение или общие черты характера, а какое-то особое отношение к миру, свойственное только людям, многое повидавшим. Ни напускная холодность Змея, ни мягкость Эйлта, ни элегантная непринужденность Ящерицы не могли спрятать главного - блеска глаз из-под ресниц, который, казалось, говорил: "Я прошёл все уровни Бездны, заплатил всем, чем только можно платить - и, если надо будет, повторю этот путь".
Думаю, благоразумная женщина, увидев в чьих-то глазах подобных демонов, должна бежать, не оглядываясь, подальше. Что поделать - у меня всю жизнь были сложности с инстинктом самосохранения, и к подобным личностям меня тянуло, словно магнитом.
В какой-то момент кресло моё, очевидно, повинуясь приказу Эстары, приблизилось почти вплотную к тому, что занимал пэр; это не насторожило: угрозы я не ощущала, а общаться удобнее, когда расстояние меньше.
... - Насколько я знаю, императрицу Эмиль отравили, когда ей было двадцать три, именно из-за того, что она была противницей Промышленной Войны, - заметила я.
- Не совсем так, - улыбнулся пэр, - Как ни странно это прозвучит, но, скорей всего, причиной её гибели послужила банальная ревность со стороны соперниц: в политической картине смерть Эмиль мало что могла изменить.
- Тоже разумно, - кивнула я и нахмурилась, обдумывая услышанное, - Все равно на ход войны это не повлияло. Но - Вы отлично знаете те события, пэр, хотя произошли они более семисот лет назад. Вы интересуетесь историей?
- Любой хороший политик, лэсса, должен досконально знать прошлое своей страны и своего рода. Я действительно когда-то изучал эту тему досконально, даже нашёл развалины первой резиденции Журавлей.
Готова поспорить, в моих глазах засветилось искреннее, неприкрытое восхищение:
- Вы были тем, кто нашёл легендарный Дас Ихтас, где хранились древние письмена и амулеты?
Пэр Ящерица был польщён, и это, кажется, даже не было игрой.
- Да, это был я, - сказал он с непередаваемой гордостью на лице. Я тут же почтительно поклонилась:
- Примите моё восхищение: это была потрясающая работа...
- И абсолютно бессмысленная, помимо всего прочего, - прервал меня резкий, подозрительно знакомый голос, в котором дрожала нескрываемая ярость. Я подняла взгляд и встретилась глазами с Наследником Ишшарры, который, видимо, неслышно вошёл в комнату и слушал нашу болтовню уже некоторое время.
Облегчение в моей душе смешалось со страхом: по непонятным мне причинам Змей пребывал в состоянии бешенства. Но что в нашем разговоре могло его так разозлить?
В зелёных очах Эстатры, прикрывшей нижнюю половину лица веером, блестел смех. По-видимому, её сложившаяся ситуация откровенно забавляла; увы, о себе того же я не могла сказать.
- Ваше Высочество, с возвращением, - пропел Эйлт, стремясь, очевидно, разрядить обстановку, - Мы Вас ждали.
- О, я вижу, - кивнул Эйтан рассеянно, бросив на меня взгляд, полный ненависти. От этого внутри у меня, казалось, разлился жидкий лёд.
Разочарование накатило на меня вязкой удушливой волной, сильной, как никогда ранее. Не скрою, разглядывая себя в зеркале в тот день, я надеялась, что такой смогу понравиться Эйтану. Нет, я не питала надежд, что он полюбит меня сразу и навек; однако, мне хотелось увидеть в его глазах то же восхищение, что выказал Эйлт. К сожалению, вместо этого меня окатили ледяным презрением, которое напрочь выбило из колеи.
- Прошу к столу, - тоном рачительной хозяйки пропела Эстатра, привлекая внимание присутствующих. Ужин на четыре персоны, как оказалось, уже ожидал нас; когда и кто успел его принести, я не заметила.
Мы расселись за квадратным столом, и мне с иронией подумалось: Сахрос не зря заставил меня выучить назначение всех столовых приборов. Я медленно ела, не чувствуя вкуса, и прислушивалась краем уха к разговору пэров.
- В день Принятия Власти пробраться во Дворец будет нереально, - задумчиво заметила Эстатра, отпив вина из бокала, - Экис бросит все ресурсы на то, чтобы вас остановить. При таком раскладе остается только одно. Вы понимаете меня, Ваше Высочество?
Эйтан медленно кивнул:
- В этот день мы должны уже быть во дворце.
Ящерица пристально посмотрела на Змея:
- И когда же Вы планируете это сделать?
Принц откинулся на спинку кресла и соединил кончики пальцев, глядя на Эстатру поверх столовых приборов:
- Завтра.
Пэри медленно кивнула:
- Предположим; каким образом?
По губам Эйтана пробежала озорная улыбка:
- Завтра в городе начнутся беспорядки, пэри. Все прислужницы и компаньонки, которых утром по стечению обстоятельств отпустят в город из Павильона Цветов, будут в спешке возвращаться обратно; я вернусь с ними.
Эйлт усмехнулся и с каким-то новым выражением в глазах посмотрел на принца Эйтана; Эстатра приподняла брови:
- И в качестве кого, позвольте узнать, Вы планируете пройти мимо стражи? Представиться носильщиком?
Принц передёрнул плечами и вытащил из рукава небольшой именной медальон компаньонки. Эйлт фыркнул, нарвался на тяжёлый взгляд Змея и опустил глаза в тарелку. Эстатра склонила голову набок:
- Позвольте, Ваше Высочество. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но Вы действительно собираетесь пробраться в Золотой Дворец, притворившись женщиной?
- Да, именно, - невозмутимо подтвердил Серебристый Змей.
Со все возрастающим восхищением я подумала, что Наследник Ишшарры - безумец, каких поискать; именно потому, собственно, у него и были все шансы много добиться.
Эстатра покачала головой:
- Признаю, мысль недурна. Но Вы, кажется, не понимаете: Магический Альянс действительно не располагает иллюзиями, способными обмануть магию Ворот Двенадцатого Яруса. Даже если Вы воспользуетесь одним из ходов для прислуги, защита распознает столь сильную магию.
Змей приподнял бровь:
- Возможно. Но, насколько мне известно, по указанию моего отца все Ворота перенастроили: они пропускают косметическую магию первого-второго уровней.
Эстатра прищурилась и побарабанила пальцами по столешнице, взвешивая варианты. Я задумчиво посмотрела на принца. Да, он не был богатырём, но перепутать его высокую жилистую фигуру с женской было, на мой взгляд, весьма затруднительно. Да и лицо...
- Обычной косметикой тут не обойдёшься, - резюмировала пэри, - Изменение цвета глаз или волос, равно как и размера груди, не даст нужного эффекта, если только стражники на воротах не страдают косоглазием пополам со слабоумием. Никто в здравом уме не возьмёт в компаньонки женщину такого роста, а подкупать стражу на воротах опасно: они ненадёжны. Ведомством дворцовой стражи заведует Эрив Бык, а его лояльность сомнительна.
Я нахмурилась, обдумывая сложившуюся ситуацию; фраза о цвете глаз и волос навела на интересную мысль...
- Я могу изобразить компаньонку, - сообщила я спокойно, - Чарами второго уровня вы измените мне цвет волос и глаз, на кожу нанесёте пудру. Сомневаюсь, что кто-то сможет меня узнать, но медальон компаньонки все скажет за меня. Эйтана же мы нарядим прислужницей, несущей купленную поклажу. Насколько я знаю, в Павильон Цветов служанок выбирают крепких и мужеподобных, чтобы смогли в случае необходимости таскать лохани с водой и покупки.
Эстатра прикрыла глаза, что-то обдумала и кивнула:
- Да, отличная мысль. Не думаю, что кто-то заподозрит неладное.
Эйтан холодно покосился на меня и повернулся к Эстатре:
- Да, я согласен. Но компаньонку будет изображать не она.
Мне показалось, что меня окатили ушатом холодной воды. Ящерица только мягко улыбнулась:
- Почему же? У Омали весьма подходящая внешность; только взгляните, как ей к лицу костюм Маэлиты! Я лично подобрала его для неё.
В глазах Эйтана промелькнуло ледяное бешенство, направленное, впрочем, уже не на меня. Запоздало я осознала, что сегодня предстала перед Змеем в наряде той самой куртизанки-муэти, с которой принц познакомился в детстве.
Захотелось убить Эстатру Ящерицу. Но, даже в тот момент, я не могла ею не восхищаться.
Откинувшись на спинку кресла, Эйтан негромко сказал:
- Так или иначе, я не могу взять её с собой; прямые солнечные лучи для неё убийственны. Мне придётся позаимствовать одну из Ваших компаньонок, пэри.
- Нет! Я пойду с Вами! - вырвалось у меня. Это было глупо и очень по-детски, но как можно было отпустить его одного?
Эйтан бросил на меня один короткий, испытывающий взгляд, который должен был заставить меня замолчать. Но отступать я была не намерена. На самом деле, мною двигало не просто слепое упрямство, как могло показаться на первый взгляд. Тот же Снежный Принц, мой давний кумир, писал в своих откровениях: желаешь быть победителем - всегда оставайся в гуще событий. Потому, как бы ни хотелось нежиться эти несколько дней в тёплой постельке или читать о войнах древности, я не могла себе этого позволить.
- Я пойду с вами, - повторила я твердо.
- Нет.
- Да.
- Нет, и прекрати мне перечить, простолюдинка!
Мой разум отчаянно метался, пытаясь найти ответ. Что, что может заставить Наследника мне подчиниться?
Каюсь, не будь этих нескольких часов, проведённых в купальнях Ящерицы, мне бы и в голову не пришло сделать это; но слова Ящерицы о том, что Эйтан любит муэти, вкупе с моим внешним видом, внушали уверенность.
Я медленно поднялась из кресла и подошла к принцу. Плавным, осторожным движением я взяла его ладонь в свои руки и поцеловала.
- Мой Император, - шепнула я, стараясь повторить те интонации, что слышала в купальнях в голосе Эстатры, - Я клялась, что пойду с вами ко конца и стану Советником. Прошу, позвольте мне исполнить эту клятву.
Произнеся эти слова, я упала перед Императором на колени, позволяя белоснежной ткани волной струиться по полу. Получилось очень красиво, между прочим...
- Прошу Вас, - глядя на него снизу вверх, прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами, - Моё место - рядом с Вами; не прогоняйте меня. Прошу Вас!
Он смотрел на меня, и в глубинах серых озёр дрогнуло что-то - не понять.
- Встаньте, лэсса, - наконец, отозвался он, - Я исполню Вашу... просьбу.
- Благодарю, - я быстро склонила голову, чтобы не было видно широкой торжествующей улыбки, помимо воли набежавшей на губы.
- Что же, - Эстатра, которая, кажется, наслаждалась происходящим, соизволила вмешаться, - Эйлт, проводи лэссу Омали в её комнату; нам с его Высочеством, думаю, следует согласовать некоторые детали....
Пэр Ящерица тут же подхватил меня под руку, уводя из комнаты. Потемневшие глаза Эйтана, провожавшие нас взглядом, стали для меня бальзамом на душу - определённо, мне нравилось чувствовать себя привлекательной; особенно - для него.
- Это было красиво, - усмехнувшись, заметил Эйлт, когда мы отошли от закрывшейся за нами двери на достаточное расстояние.
- Благодарю, - отозвалась я спокойно.
Ящерица тихо рассмеялся:
- Вы очаровательны, лэсса!
Шальная кровь гуляла в моих жилах, побуждая делать глупости; повернувшись с улыбкой к пэру, я негромко заметила:
- Думаю, это та фраза, которую Вы произносите чаще всего.
Эйлт качнул головой с широкой улыбкой:
- Нет, она вполне может конкурировать со словами: дорогая, мой долг не позволяет нам быть вместе!
Я расхохоталась:
- Дайте угадаю - Вы часто бываете в провинциях?
- Что поделать - контролирую их работу, - лукаво подмигнул пэр в ответ.
Вернув ему весёлый взгляд, я двинулась вперёд по узкому извилистому коридору, размышляя. Разумеется, я могла понять женщин, которые влюблялись в пэра: он, безусловно, умел очаровывать людей, хотя и казался порою несколько слащавым. Но лгать самой себе не стоило: флиртовал он со мною явно не по собственному желанию, а по совету Эстатры, имеющей определённое пристрастие к театральным постановкам. Мне показалось, что пэри пыталась вызвать в Змее ревность - и не могу сказать, что она совсем уж не преуспела.
Тревожил вопрос: зачем она столь упорно толкает меня к нему? Мне слабо верилось, что причина действительно кроется в маловразумительном путанном сне, якобы ниспосланном ей богами. Опять же, сбивал с толку тот факт, что Эллина, единственная дочь Эстатры, работала в Библиотеке весьма продолжительное время. Я задавалась вопросом: связано ли это со мной, или во мне говорит обострившаяся мания величия?
Из омута раздумий меня вырвало осторожное прикосновение чьей-то тёплой ладони к моей щеке.
Вздрогнув, я подняла глаза и встретила внимательный, чуть сочувствующий взгляд пэра Эйлта, о котором в тумане раздумий успела позабыть.
- Мы пришли, лэсса, - сказал он тихо. Изумлённо моргнув, я уставилась на знакомую дверь, изукрашенную синими и тёмно-зелёными узорами. Когда мы успели миновать коридор гобеленов, ведущий в крыло для гостевых покоев, ускользнуло от моего внимания.
- Простите, что огорчил Вас своими необдуманными словами, лэсса. Можете не верить, но это не входило в мои планы.
Я посмотрела на Эйлта с искренним изумлением, силясь понять, о чём идёт речь. О каких словах, способных меня огорчить, он тут с таким раскаянием говорит? "Нет, она вполне может конкурировать со словами: дорогая, мой долг не позволяет нам быть вместе!" - всплыла в памяти давешняя реплика Сиятельного. Стало смешно.
В первый момент я хотела было сказать правду, но быстро передумала и опустила глаза к полу: откровений на этот вечер было более чем достаточно.
- Бросьте, пэр. Вы всего лишь сказали правду, - бросила я с горечью, отворачиваясь, - Спокойной Вам ночи.
Закрыв за собою дверь в покои и привалившись к ней спиной, я беззвучно рассмеялась. Шальная, пьяная весёлость снова накрыла с головой, и подавлять её в себе не хотелось. Медленно пройдя через всю комнату, я остановилась у зеркала и посмотрела на себя.
За всю жизнь я прочла немало книг. Рассказывали они не только о полководцах, правителях и дипломатах; были там и лирические стихи-такху, и записки различных лиссэс, работавших много лет назад в Доме Удовольствий, и дневники древних Императриц. Вообще, в Ишшарре каждый выдающийся человек обязан был оставить после себя письменное слово для потомков - это было правило, что вело свои корни ещё со времен Большой Воды. Этот закон гласил: "Люди - не вечны. Информация - вот истинная ценность".
И вот, читая о великих женщинах нашей истории, я сгорала от зависти и трепета, и ещё - восхищалась ими, не пытаясь судить или оценивать их поступки, однако зная: мне никогда такой не быть. Но в тот день, полный противоречивых и странных впечатлений, скрытый за туманом дорогих дурманов, я поняла: красота - это свойство ума, а не тела. Красивой женщину делает не то, какой видят её остальные, но то, какой она себя ощущает и подает, то, что она показывает окружающим. Для себя я сделала вывод, что женская привлекательность - всего лишь разновидность дипломатии.
Медленно сбросив верхнее платье, я расплела причёску, чувствуя странное волнение и предвкушение, гадая, придёт ли Эйтан ко мне сегодня. "Ну да, - промелькнула чуть истеричная мысль, - Вдруг ему снова захочется поболтать о крокодилах?"
Настроение резко упало; эти эмоциональные "качели", обострившиеся после посещения купален, успели основательно утомить. Я знала, что мне следует отдохнуть, ведь следующий день будет, можно сказать, судьбоносным. Вероятность того, что мы с принцем переживём это туманное "завтра", была невысока, и понимание этого только усиливало нервное напряжение.
О том, чтобы спать в таком состоянии, не могло быть и речи. Я решила воспользоваться универсальным методом возвращения душевного равновесия - направилась к книжным полкам. Разумеется, в женском гостевом покое не нашлось никаких серьёзных произведений, но, честно говоря, это к лучшему: не в том я пребывала состоянии, чтобы разбираться в хитросплетении древних интриг или нагромождении сложных терминов. Три тома "Записок красными кисточками", популярного чтива о постельных играх Императоров (считалось, что только Императорская Сваха имеет право писать алыми кистями), пришлось мужественно проигнорировать. Покусав губу, я остановила свой выбор на увлекательном научном труде, именуемом "Сто принципов правильного ведения домашнего хозяйства".
Признаюсь, сначала чтение шло не слишком хорошо; отвлекало буквально все: и шелест дождя за окном, и неудобное кресло, в котором сложно поджать ноги, и запахи, долетающие из сада. Однако, постепенно дело пошло на лад: мозг сумел сконцентрироваться на поставленной перед ним задаче, и глава, повествующая о правилах приготовления мясных блюд, начала казаться интересной и не лишённой логики. К тому моменту, как я добралась до разведения и повадок домашней птицы, окружающий мир окончательно растворился, погружаясь в книжный туман. Впрочем, дальнейшие события показали: тот день в моей судьбе не был предназначен для душевного умиротворения и вдумчивого чтения.
Я увлечённо рассматривала гравюры с изображениями различных пород свиней, когда на меня упала чья-то тень, заставив подскочить. Что уж там говорить: после всего пережитого за эти безумные дни, спокойствие моё было подорвано. Осознав, что кто-то стоит за моей спиной, я пружиной взвилась над креслом, перехватывая книгу поудобнее: автор был человеком основательным, и весил его эпохальный труд немало. При желании, увесистый том можно было использовать как оружие против нежданного визитёра.
- Спокойно, - мне на плечи легли тёплые ладони принца, - Это всего лишь я.
Честно признаться, этот факт не прибавил мне ни капли спокойствия. На обнаженных плечах как-то чрезвычайно остро чувствовалось тепло рук, которые Эйтан не спешил убирать. Глядя на него снизу вверх, я невольно припоминала слова Эстатры Ящерицы, и щёки мои пылали. Душевного равновесия не добавлял тот факт, что облачена я была исключительно в нижнее платье, тонкое и плотно облегающее тело. В общем, сейчас, вспоминая тот миг, я нахожу немало факторов, способных оправдать все глупости того вечера. О которых, впрочем, у меня так ни разу и не получилось пожалеть...
- Ваше высочество, - пробормотала я, когда молчание неприлично затянулось, - Что опять привело вас в мою спальню? В последнее время это становится традицией...
Он раздраженно повел плечами и отдёрнул руки, о чём я тут же пожалела. Это заставило разозлиться на саму себя, и, соответственно, на стоящего напротив индивидуума, который набычился и упрямо сложил руки на груди.
- Не знаю, что ты там себе надумала, - зло бросил мой ночной гость, - Я пришёл уточнить, не изменила ли ты свое решение, только и всего! Итак6 ты точно хочешь пойти со мной?
Я невольно поморщилась и резко захлопнула книгу, небрежно отбросив её на ковёр.
- Разумеется, да. Мне казалось, что мы имели удовольствие это весьма бурно обсудить за ужином. Хотите, чтобы я снова встала перед Вами на колени?
Он резко развернулся к выходу и бросил через плечо:
- За все последствия отвечаешь сама. У меня не будет времени нянчиться с великовозрастным младенцем, которого гложет жажда острых ощущений!
Злость в моей душе заклекотала с новой силой, срывая остатки напускного спокойствия.
- Я всегда сама отвечаю за последствия, - проговорила я звенящим от ярости голосом, - Это, Ваше Высочество, вообще свойственно женщинам!
Эйтан стремительно развернулся ко мне. Ноздри его раздувались, и на скулах играли желваки. По всему выходило, что мне следовало остановиться, но здравый смысл, как по волшебству, напрочь покинул свою хозяйку.
- Скорее, для женщин это нетипично. Совершая поступки, они не думают о последствиях! Чужие чувства - просто игрушка. Для всех женщин! - рявкнул злой, как несколько демонов, принц. Вот тут, опять же, мне стоило прислушаться к сказанным им словам и вникнуть в их смысл. К сожалению, тогда ваша покорная слуга совершенно не была способна на логический анализ ситуации. Вдохнув побольше воздуха, я выдала фразу, способную по гениальности конкурировать с предыдущим монологом Змея:
- Я не похожа на других женщин, Ваше Высочество. Рожей не вышла! Недаром только ко мне в спальню Вы приходите исключительно для того, чтобы читать морали, ломать мебель и рассказывать о крокодилах! Знаете, это не то, чем я бы хотела заниматься по ночам!
И тишина. Ярость с лица его высочества схлынула, уступив место калейдоскопу каких-то непонятных чувств, а я ощутила сильное желание провалиться сквозь землю: ко мне только тогда пришло осознание того, что именно я сказала...
- Правда? - услышав этот вкрадчивый голос, я невольно сжалась в кресле, стараясь не смотреть на Змея.
- Простите, - проговорила я хрипло, - Я хочу остаться одна.
- Понимаю, - спокойный голос принца звучал совсем рядом со мной, - Я мог бы уйти. Но это было бы глупо с моей стороны, не так ли?
Медленно, словно во сне, я подняла голову. Наши взгляды встретились, и меня словно ударило молнией: по телу прошла волна дрожи, и все приобретённое спокойствие растворилось, смытое волной различных, но одинаково сильных эмоций. Предвкушение, страх, сомнение, решимость, надежда, влечение - все смешалось, оставляя непонятное томление.
Эйтан стоял в шаге, внимательно глядя на меня; кажется, ни одна из эмоций, промелькнувших на моём лице, не стала для него секретом. Он медленно поднял руку, не отводя глаз, и негромко, жестко велел:
- Иди ко мне.
В его глазах не было ни тени неуверенности - сомнения отпали. Он думал, что я без возражений подчинюсь приказу... он был прав.
Быстро, не давая себе подумать, я вложила свою руку в его. Змей тут же с силой сжал пальцы. "Останется синяк" - подумала я отстранённо; это было не важно.
Всё так же глядя в глаза, он резким рывком поднял меня на ноги, притягивая к себе, и обнял так крепко, что стало тяжело дышать. Его запах, терпкий и безумно приятный, окутал меня, заставив вздрогнуть.
- Не бойся, девочка моя, - шепнул он, обдав участок над ухом дразнящим теплом дыхания. На губы мои помимо воли набежала улыбка; разум же, наоборот, временно покинул свою хозяйку, оставляя её на волю чистых инстинктов. Обняв его в ответ, я постаралась как можно сильней вжаться в это крепкое, жилистое тело, и медленно провела языком по его шее, слизывая бисеринки пота и чувствуя, как дыхание становится прерывистым и неровным.
- Нет, мой Император, - шепнула я хрипло, слыша, как бешено бьется его сердце, - Мне не страшно.
Эта фраза, произнесённая мною вслух, послужила тем самым спусковым крючком, который послал все остатки самоконтроля к демонам в бездну. Не осталось ничего вокруг, только его ласки, то жесткие и болезненные, то нежные, как перышко; когда он подхватил меня на руки, я обвила его ногами, чувствуя, как тело моё обретает небывалую гибкость и чувствительность.
Остальное помнится мне урывками; его пальцы и губы на моем теле, мои запястья, прижатые к постели, волны боли и наслаждения, смешивающиеся в одну чистую эйфорию, заставляющие тело выгибаться дугой, пробирающие - до кончиков пальцев, до каждого нерва, до глубины души...
Это чувство... я не раз читала о нём, но никакие слова не могут передать этого. Кажется, что в нескольких мгновениях сочетаются и взлёт, и падение, и абсолютная власть, и рабская покорность, и бескрайняя свобода, и сладкие оковы, и безумная боль, и ослепляющее наслаждение, и жизнь, и смерть. Это как идти по грани, по тонкому лезвию... увы, я до сих пор не знаю, как можно было бы правильно передать это словами. Это нужно только ощутить.
Чуть позже, лежа в кольце его рук, меня обнимающих, и вдыхая запах, я обдумывала произошедшее. Безусловно, во мне не было стыда, сожаления или сомнений, которые могла бы испытывать женщина на моём месте; я поняла для себя: удовольствие - это не то, чего стоит стыдится. Да и вообще, скромность - та добродетель, которую я советовала бы всем оставлять за дверью опочивальни. "Никогда не бойся; мужчина - животное. Он мгновенно учует сомнения и страх" - всплыли в моей памяти строки из записей одной лиссэс. Только в тот миг я начинала понимать, о чем именно она писала.
Но это было уже не важно.
Тело сладко, приятно ныло; облизав губы, я ощутила привкус крови - кажется, Эйтан прокусил их. В голове промелькнула весьма странная мысль: когда-нибудь и я попробую его кровь на вкус...
Заставив себя отвлечься от праздных размышлений и повернув голову, я взглянула на лицо Серебристого Змея. Он все ещё тяжело дышал, пот блестел на его коже, а волосы, которые я несколькими мгновениями ранее сжимала судорожно сведенными пальцами, пребывали в беспорядке.
- Спасибо, - шепнула я негромко, ласкающее проведя подушечками пальцев по его лицу. Не думала, говоря откровенно, что он ответит, но Эйтан, глядя в потолок, негромко отозвался:
- За что ты сейчас благодаришь?
Быстрая улыбка пробежала по моим губам:
- Вы были правы. Я ещё никогда не чувствовала себя настолько живой.
Та ночь кончилась быстро; для меня и вовсе она пролетела, как миг. Наблюдая, как комната наполняется серым утренним светом, я осторожно выбралась из объятий Эйтана и с ненавистью уставилась на громадный алый шар, подымающийся над горизонтом. Снова, как и всю мою жизнь, он делил все пополам, отбирая все, что было мне дорого, и всех, кого я любила.
В тот миг, наблюдая, как под натиском света тает ночь, возможно, последняя в моей жизни, я чувствовала, как ширится и растет чёрная ненависть в моей душе.
Я ненавидела солнце. Всей душой.
Между тем, день все больше вступал в свои права; свет становился все ярче, заставляя мои глаза слезиться, а кожу - неприятно покалывать....
- Хватит! - Эйтан, чьего приближения я даже не заметила, резко задвинул плотные шторы, - Зачем ты это делаешь? Тебе так нравится боль?!
Я с улыбкой опустила глаза на своё обнаженное, испрещенное синяками тело. Медленно подняв руки, оглядела синие пятна, охватывающие запястья. Чуть прикусив губу, я посмотрела на Эйтана долгим, дразнящим взглядом, замечая, как резко участилось его дыхание, и негромко сказала:
- О да, пожалуй, мне нравится боль.
Он медленно шагнул ко мне, но я отступила на шаг назад.
- Не сейчас, - сказала я мягко, - Нам предстоит отправиться на аудиенцию со смертью, а к ней не принято опаздывать. Думаю, пора начинать приготовления - Вы же не хотите, чтобы из-за нехватки времени девушка, в которую Вас превратят, была страшной, как демон из бездны?..