Воздух был горячим, а солнце - палящим: климат, как ни крути, действительно мне не подходил. Благо что Ишири, надо отдать ей должное, быстро поняла мою проблему, потому исхитрилась соорудить замечательное укрытие, состоящее из зонтика и выступа скалы, увенчанного побитой судьбой и жизнью сосной. Также компаньонка отыскала где-то бутыль с терпким ягодным винцом, слабеньким, но очень вкусным. На предложение "выпить со мной" мои спутники ответили категорическим отказом, потому в уютной тени своего укрытия устроилась в гордом одиночестве.
Никаких разговоров снаружи не доносилось: Ишири и Латин молчали, очевидно, не имея общих тем для обсуждения. Я пила вино, прислушиваясь к шороху волн, и просто ждала.
Дамил с Сонаком вернулись спустя два часа, и не одни. Сопровождали их двое юношей, облаченных в странные бесформенные одежды. Увидев меня, местные жители изумленно расширили глаза и быстро заговорили между собой на шэрдонском. Используя свои смутные книжные познания, я сумела разобрать только слова "луна" и "невозможно".
Такая реакция настораживала, потому, используя общепринятые дружественные знаки, я подняла ладони в приветственном жесте и чуть склонила голову. Вопреки опасениям, молодые люди в бесформенных одеждах тут же ответили на мою вежливость неожиданно подобострастными поклонами.
Дамил что-то сказал шэрдонцам, и они, ещё раз поклонившись мне, принялись деловито навьючивать поклажей странных лошадок, длинноухих и коротконогих. Зверьки казались нелепыми, но, как выяснилось впоследствии, отлично переносили путешествия по горной местности. Мулы, как их называли местные, также обладали вполне спокойным, флегматичным нравом, потому именно их использовали в качестве ездовых животных хрупкие леди.
Пользуясь тем, что наши спутники отвлеклись, я повернулась к Дамилу, ожидая объяснений.
- Это послушники монастыря Сильтоне, - пояснил капитан, - Там мы переночуем сегодня, пока нам соберут все самое необходимое.
Я нахмурила брови, силясь понять услышанное.
- Эти люди - Жрецы?
- Можно сказать и так, - бросил капитан, явно утомленный нашей затянувшейся, по его меркам, беседой.
Кивнув, я покосилась на спутников с куда большим уважением - служители любого бога во все времена были людьми почитаемыми. Также стало понятно, почему они облачены в серые бесформенные балахоны, подпоясанные бечёвкой: я читала, что Адад, местное верховное божество, проповедует аскетизм.
После небольшой заминки, вызванной моим неумением ездить верхом, Дамил все же водрузил меня на мула, подхватив поводья. Ишири же, как оказалось, в седле держалась весьма сносно и без посторонней помощи. Этот факт, кажется, слегка разозлил капитана - по крайней мере, взгляд его, брошенный на компаньонку, выражал непонятное отвращение.
Впрочем, была я не в том состоянии, чтобы обращать на это внимания. Да, признаюсь: было страшно. Да, ладно, я была просто в ужасе! В бытность мою деревенским ребёнком меня, уродца-муэти, к коням не подпускали и близко. Другие дети катались на лошадях - но, конечно же, только не я. И тут вдруг - ехать верхом... судорожно вцепившись в луку обеими руками, я распрямила спину, чувствуя, как дышит и шевелится животное. Боги, пожалуйста, пусть у них в этом Храме найдется хоть какая-нибудь завалящая повозка!
В общем, как-то так текли мои мысли, пока мышастой масти конек медленно, но уверенно трусил вверх по извилистой горной тропке, следуя за Дамилом, ведущим его твердой рукой.
И надо сказать, что постепенно, миг за мигом, страх мой отступал. Да и, право слово, много раз заглянув в глаза смерти, пристало ли мне бояться длинноухой лошадки? Ответ на этот вопрос был очевиден, потому, глубоко вдохнув, я загнала панику поглубже и постаралась оглядеться. Было это нелегко, ибо капюшон сильно закрывал обзор, а солнце нещадно слепило глаза. Однако, оно того стоило: картина, открывшаяся моему испуганному взору, впечатляла.
Храм, к воротам которого вела нас неприметная тропка, возвышался на неприступной скале. Овеваемый ветрами, омываемый морем, он отчего-то мало ассоциировался у меня с аскетизмом и служением, что считались неизменными атрибутами культа Адада. Напротив, как по мне, это каменное строение буквально кричало о вызове. Эти амбразуры одним своим видом говорили - воде и ветру, врагам и богам - что были всегда и будут. Вопреки всему.
- Потрясающая архитектура, - прокомментировала я негромко, - Внушительная и сильная. Я ожидала иного.
- Это пограничный гарнизон, - отозвался Дамил, - Если Ишшарра когда-нибудь нападёт на Шэрдонию, это одна из крепостей, которая первой примет удар.
- То есть, местные Жрецы - воины? - нахмурилась я; все то, что я знала о боге Ададе, мирном и довольно апатичном, противоречило такому предположению.
- Монахи, - поправил меня Сонак, - Младшие Жрецы Адада зовутся монахами. И, в данном случае, они действительно воины.
- Почему Вас это удивляет, Госпожа? - поинтересовалась Ишири, выныривая из своих мрачных дум, - Ведь в нашей стране тоже бывают Жрецы-воины.
Я поморщилась:
- Да, но это логично, что воинами становятся Жрецы богов войны, смерти, мести, оружия, наконец. Но как могут воевать служители бога, который запрещает убийства? Это как-то противоречиво. Или культ Адада раздроблен, и имеет разное трактование?
- Вам не понять этого, Госпожа, - отозвался Сонак.
Я раздраженно поглядела на Крыса, но обострять ситуацию не стала.