Аннотация: Что-то навеянное в 3 часа ночи. Возможно, возымеет продолжение.
У меня есть друг. Очень близкий друг... А, может даже, для меня она является кем-то ещё более важным и близким, чем кто-либо другой. И, если бы меня спросили, с кем бы я хотел умереть, я бы, не задумываясь, ответил: "с ней"... Однако...
Я всегда знал, что мы когда-нибудь станем заклятыми врагами. Когда-нибудь мы окажемся по разные стороны баррикад. Мы возненавидим друг друга всей душой и сердцем. И то, что казалось нам неимоверно важным, в этот миг навеки покроется толстой коркой непробиваемого льда. А после - разобьётся вдребезги. Не станет этого "чего-то очень важного" в нашей жизни. Оно уступит место боли, ненависти и мести. Да, потому что так и должно быть. Мы не вправе поменять судьбу... Я знал, что именно так оно и будет, но надеялся... Зря. Ведь этот час всё равно настал.
Я привык, что в моей жизни никогда не было хэппи-эндов. Не знаю почему, но я всё же иногда очень хотел верить в этот пресловутый "счастливый конец". И был дураком. Круглым идиотом и неисправимым тупицей, раз не замечал очевидного. Нет, не желал замечать. Видимо, от одной только веры жизнь не меняется. А жаль. Очень-очень жаль. Ведь если бы всё было действительно так просто и банально, наверно, я бы сейчас не чувствовал такую ужасающую, гнетущую, неисправимую пустоту в области сердца. Как будто только что оттуда выцарапали всё самое прекрасное, что было в моей жизни. Все воспоминания, которыми я жил. Эти острые когти выдрали её прелестный образ, что складывался по маленькой частичке мозаики в течение шести долгих лет. Неужели всё это было лишь иллюзией счастья? Раз так, значит "счастья" и вовсе на земле нет. По крайней мере, у меня.
Думаете, почему я так раскис? Где же мой оптимизм? Его во мне уже нет. Ничего уже нет.
- Ещё один шаг или ещё хоть слово - и ты покойник, Алан. И это - последнее моё предупреждение.
О, боже... Этот звонкий голос, похожий на перезвон хрустальных колокольчиков... Зачем он сводит меня с ума своими знакомыми переливами? И почему в нём кроется хладная сталь, ядовитая сталь предательства, властности и гнева? Я прежде никогда не слышал такого жёсткого и надменного тона в её голосе. Неужели я что-то упустил? Что-то настолько важное?... Может я ошибся, и это совсем иной человек?
- Алиса... я...
Чувствую её ледяное дыхание на своих промокших волосах. Такое близкое... родное... св...
- У тебя всё в порядке со слухом, идиот? Я не буду повторять дважды свои приказы, - холодное дуло пистолета сильнее надавило на мой висок, а предохранитель предупредительно щёлкнул.
- Положи оружие на землю, - колеблюсь секунду, всего одну секунду, хотя и интуиция мне подсказывает, что она не шутит. Она не любит шуток, - Немедленно, - чёткая размеренная интонация, не терпящая возражений. Я на "мушке" - мне некуда деваться. И она это отлично знает.
Осторожно наклоняюсь к земле, чтобы опустить на холодный пол из дорогой плитки пистолет. Есть шанс сбить её с ног, обезвредить, выхватить оружие, приставить к её груди и... Но разве я смогу на такое решиться?
- Отлично, Лоуренс, ты хороший мальчик.
Догадываюсь, что она улыбается. Улыбается... Да... Но совсем не так, как прежде. Эта была скорее кривая ухмылка, наполненная самодовольством и чувством победы. Победы над белой никчёмной пешкой чёрного расчетливого короля.
- Что же, теперь, когда нам никто не сможет помешать, и у тебя пропал последний шанс меня пристрелить, мы сможем, наконец, с тобой навеки распрощаться. Как друзья. Верно, Алан?
Снова произнесла моё имя. Этим голосом. Теперь сердце просто разрывается на части, на рваные куски последней глупой надежды. Оно пульсирует невыносимой болью, резонируя безумной агонией в висках. Его распарывают раскалённой кочергой и снова зашивают шёлковыми нитями. Кажется, если я загляну в её глаза, оно точно не выдержит - взорвётся, несмотря на адские пытки, оставляя на своём месте лишь пустоту, гложущую, высасывающую из меня все последние соки жизни...
Нет, не заставляй только смотреть в свои глаза.
Резкая боль в голове - это она, кажется, наотмашь врезала мне рукоятью пистолета в макушку. Со всей силы, не жалея. Что-то тёплое струится по моей щеке. Кровь?.. Что же, не выдерживаю, ноги становятся постепенно ватными, а в глазах темнеет. Пытаясь устоять, я подаюсь вперёд, надеясь найти опору в стекле широкого окна, высотой от потолка и до пола. Большое и, вроде, надёжное. И снова происходит всё это так медленно, так невероятно, как в кино. Как будто там, наверху, кто-то бесконечно нажимает на паузу, прокручивает мои внутренние часы назад, замедляя, чтобы насладиться всей трагичностью и иронией момента. Да, именно иронией.
Она рывком развернула меня лицом к себе, заставив тем самым почти всем весом повиснуть в её руках, облокачиваясь лишь на окно позади меня. Когда она стала такой сильной?... Она приподняла мой подбородок дулом пистолета. Самые уголки её губ продолжали хранить в себе ликование и злорадство, оставаясь притом такими же безучастными, бесстрастными и, наверно, холодными.
Нет... Зачем?... Нет... Не смотреть в её глаза, лишь только губы... Да, эти сладкие ангельские очертания на её лице, что обещало меня доставить первым же экспрессом в ад. Не отводить бы взгляд от них навеки... Эй, вы, там, наверху, остановите этот кадр хоть ещё на одно лишнее мгновение. Неужели это для вас так сложно? Хочу запомнить если не вкус, то хотя бы черты её уст, давших слово отправить меня на тот свет так холодно, так безразлично.
Я сам решился посмотреть в её очи... Всего на одно мгновение, чтобы и их не забыть никогда. Но уже не смог больше отвести взгляд: манящее, одурманивающее притяжение таилось в глубине её разных глаз. Один, такой знакомый, - тёплый, светлый медовый, другой же - такой холодный, отталкивающий ярко-сиреневый. Да, всё верно, теперь я точно знаю, почему пошёл бы за этим человеком, не зная его лица. Пошёл бы из-за непоколебимой уверенности, холодного расчета и, одновременно, безумства, спрятанного глубоко внутри этого проницательного взгляда.
Я невольно улыбнулся. Всё ведь могло пойти действительно совершенно иначе, согласись я тогда на её предложение. Я был бы счастлив, следуя за ней.
Детские черты лица, уверен, мягкая и бархатистая мраморная кожа, короткие серебристые волосы, пронизанные насквозь каплями дождя, хоть и накрыта была её голова надёжным капюшоном чёрного плаща. Хрупкие черты, словно у коллекционной куклы. И как они, такие прекрасные, могут быть наполнены таким смертельным ядом ненависти? Гордости? Лицемерия?
Я видел всё это, и вместо вспыхнувшей прежде ненависти, меня стали переполнять совсем иные чувства. Я считал секунды, проведённые с ней. Я... я любил её?
...Но ядовитая ухмылка не спадёт с её сладостных губ. Нет. Непоколебимы её намерения, не столь далека заветная цель. Она будет идти к ней, перешагивая через трупы людей, сыгравших в её жизни роль пешек. Беспощадная и безразличная. Она будет править этим миром.
- Твоё последнее желание, Алан? - и пистолет снова впился дулом в мой висок.
...Желание? Оно всего одно: опомнись, сверни с этого пути!
Но разве, правда, этого я хочу?
- Поцелуй меня... Алиса.
Холодный сиреневый свет заструился мягкими волнами из её правого глаза. Он исходил от метки. Триклятой метки, заклеймившей навек её своими адскими способностями и прихотями, изменившей мою лучшую подругу, превратившей её в такое.
На её устах заиграла настоящая улыбка.
- Да, как пожелаешь, Лоуренс, - и мёд, смешанный с вязким ядом, мимолётно коснулся моих обветренных губ, уже забывших, что такое настоящая нежность. И в глазах её на секунду промелькнуло сожаление. И пальцы медленно нажали на курок.