Мы будем писать... романтику! - заговорщицки прошептал муз, наклоняясь к самому уху.
- Романтику? - оскорбленно переспросил Некий Никому Не Известный Графоман.
Муз подозрительно прищурился, но все же продолжил, к концу фразы чуть ли не облизываясь, как кот на сметану:
- Ты же хочешь, чтобы читали? Тогда романтика. А еще лучше - драма! И эротики туда, да. И крови немножко, а финал потрагичней.
Графоман насупился и нервно щелкнул зажигалкой. От слова "романтика", в сочетании с его собственным творчеством, его слегка мутило. От идеи писать эротику и затяжные тщательно проработанные душевные муки главного героя и вовсе хотелось отмахнуться одеялом. Но Муз был непреклонен. Фраза "если хочешь, чтобы читали" давалась ему особенно пафосно и убедительно, а с музами не спорят. Даже если у них не вполне соответствующий вкус.
Драма, видимо, безответно любила Графомана и далась ему довольно легко, без лишних ужимок и вечеров со словарями. Муз оказался прав - читали. Даже обзывали "талантом". И возвращались читать снова. И она, Драма, по большому счету, была ничуть не хуже того, что любил сам Графоман. И ее даже можно было тоже любить, определенно. Но только этому конкретному писаке никак не удавалось поверить, что все отлично. Он, знаете ли, тешил себя надеждой, что творить надо от души. Иначе ничего путного из такой писанины не выйдет. А привередливая душа к драме была совершенно не благосклонна, часто коверкая чудесные трогательные строки своим неуместно неромантичным взглядом на вещи. Но Графоман был упрям, Муз был настойчив, а "манеру писать" нужно было только подточить и подкорректировать.
А то, что мутит... Графоман привык и неважно, что когда-то мечтал писать совсем иначе. Мечты частенько бывают нежизнеспособны. Главное ведь, чтобы читали, правда?