Аннотация: Атлантские Истории (Эпизоды из новых, пока не изданных, книг про Атлантиду Сумрачного Солнца)
Златоглазая Смерть Тирренского леса
Весть о том, что в окрестностях Милограда - столицы самого восточного княжества Тиррении Невриды, свила свое гнездо призрачно-бледная, как сама смерть, и неуловимая, как лепесток предутреннего тумана, Эриния, застала юного Нерея и его верного спутника Радима на пиру у местного наместника - князя Нуры.
Отрок и старик оказались в княжеских хоромах чисто случайно. Само собой, собравшиеся в увешанной медвежьими и волчьими шкурами палате для трапез дружинники Нуры, его волхвы и тайные и вездесущие осведомители князя навьи - понятия не имели, что перед ними не простые странники, но малолетний наследник архонта и прославленный на весь Пелагсикон ментор.
Вместе с тем, у Нерея и Радима не было ни единого шанса отказаться от навязчивого гостеприимства Нуры. Таков был, странный, испокон веков и неукоснительно соблюдаемый неврами обычай - первым на пиру имел право поднять за здоровье князя фиалу с медом только "чужак". А если он к тому же оказывался еще и странником, то князь был просто обязан после этого выполнить любую его просьбу. Даже самую необычную и бесстыжую, как, например, получить от князя столько злата и серебра, сколько его гость сможет унести, или, хуже того, позволить чужестранцу разделить в эту ночь свое ложе с одной из княжон.
Не знал только почетный и вместе с тем несчастный гость одного: с первыми лучами солнца его ждала верная смерть от руки князя. Это мог быть просто поединок, но значительно чаще - азартная охота всей княжеской дружины на вроде бы отпущенного утром после пира с миром и на все четыре стороны чужестранца.
Так должно было случиться и в этот раз.
Однако ... званых гостей на княжеском пиру оказалось сразу двое. К тому же, один из них был безобидным старцем, второй - безусым юнцом.
Лицезрея перед собой двух переминающихся с ноги на ногу странников, Нура пребывал в замешательстве. Конечно, он мог запросто приказать своим холопам выгнать одного из них взашей со двора. Но тогда бы это было нарушением священного обычая. К тому же, князь все равно не знал, которого из двоих оставить: ни отрок, ни уж тем более старец, без сомнения, не могли составить ему достойную, пусть даже всего на одну ночь, компанию на пиру.
В итоге, не мудрствуя лукаво и полностью подчинившись воле Макоши, князь принял решения оставить на пиру обоих, а поутру объявить охоту.
- Милостиво просим вкусить наш хлеб-соль, дорогие гости, - наконец, не слишком убедительно изображая на своем лице дружелюбную улыбку и нехотя приподнимаясь с трона, произнес князь в адрес гостей. - Я знаю, что вы прибыли издалека. Ваш путь был суров и, без сомнения, долог. Я буду искренне рад, разделить с вами мою трапезу и предложить вам на эту ночь свою защиту и кров. Более того ...
Нур запнулся на полуслове, переводя свой взгляд с чужестранцев на Верховного Волхва, вальяжно восседавшего на обшитом шкурами пне по левую руку от князя и самым постыдным образом "клевавшего" носом от навалившейся на него дремоты.
- Надеюсь, Премудрый и Почтенный Волхв уже и во всех подробностях посвятил вас в наш древний, как сам Сурья, обычай? - зловеще усмехнувшись, повысил голос князь, на этот раз не совсем понятно к кому обращаясь: то ли все еще к гостям, то ли уже к своему явно напрашивающемуся на гнев своего господина волхву.
- Пресветлый Князь Нур имеет в виду, - вовремя спохватился и захрипел тот, тщетно борясь с предательской зевотой, - что согласно нашему обычаю вам, уважаемые гости, предоставляется почетное право произнести первую здравницу на этом пиру. После чего вы оба можете попросить у князя все, что вашей душе угодно.
- Пресветлый Князь искренне рад разделить с вами мою трапезу и предложить вам на эту ночь свою защиту и кров. Более того, наш князь очень почтительно относится к странникам, и вы можете попросить у него все, что пожелаете. Я уверен, он обязательно выполнит вашу просьбу. И пусть нас всех покарает Сварог, если ваше желание не будет исполнено народом невров еще до того, как высохнет первая капля предутренней росы!
- Колдун лукавит, - украдкой зашептал в самое ухо Нерея Радим. - Невры не любят чужестранцев, и за всякий свой дар они потом потребуют от нас нашу свободу, а то и жизни. А посему, проси у князя его доспехи и все оружие. Это наш, пусть маленький, но все-таки шанс покинуть Милоград живыми.
- Пресветлый Князь и ты, Почтенный Волхв, - произнес он уже в полный голос, обращаясь к Нуру и беря в руки тщательно отполированный и инкрустированный серебром волчий череп с хмельным зельем, услужливо предложенный ему холопом, - искренне благодарим тебя и твой народ за столь радушный прием. Однако, мой спутник еще слишком молод, чтобы бражничать с тобой и твоей дружиной на равных. Да и в здравницах он особо не силен. А посему, позволь за обоих поднять сей кубок с медом за то, чтобы Богини ваши Жива с Долей никогда не обходили дом твой стороной.
- Спасибо за добрые слова, старик, уважил, - дождавшись, когда чужеземец отхлебнет из кубка, поблагодарил его за здравницу князь Нур. - Что ж, молви, чего желаешь ты от князя невров получить? Злато, рухлядь или, может, быстрого и сильного как ветер жеребца?
- Спасибо князь, - вежливо отказался от предложенных даров Радим. - Я в жизни всем доволен. А вот мой спутник ...
- Сдается мне, что он тебе не просто спутник, а ... благородный господин? - переводя свой взгляд с Радима на Нерея, усмехнулся князь. - Уж больно ты о нем заботишься, старик. Ну, да ладно. Меж собой разбирайтесь сами. Так все же, что за дар желает получить твой спутник-господин?
- Все твое оружие, шлем и кольчугу, Пресветлый Князь, - скороговоркой выпалил Нерей, бесстрашно выступая вперед и нисколько не тушуясь под суровым взглядом князя. - Ты обещал - одаришь всем, что захочу!
- А парень-то не промах, и не дурак! - обмениваясь многозначительными взглядами со своим волхвом, процедил сквозь зубы Нур. - Однако, раз обещал - исполню! Но зачем они тебе? В моих доспехах ты утонешь, а меч с копьем - ты вряд ли сможешь раньше, чем лет этак через пять-шесть, поднять.
- Я сын воина и хочу таким же стать! - гордо вскинув голову, не сдавался Нерей.
- Ну, тогда, держи ... Финист-рубака! - Нур без предупреждения выхватил из ножен свой клинок и под громкий гогот своих дружинников с силой, как копье, запустил его прямо в грудь Нерея.
К его немалому удивлению отрок не просто увернулся от просвистевшего на расстоянии всего двух пальцев от его плеча металла, но успел перехватить клинок за рукоять, и уже через мгновения его жало оказалось нацеленным прямо в сердце князя.
- Однако, - вырвалось у Нура в неожиданно повисшей над столом трапезной тишине. - Кто тебя такому научил, юнец? Да как ты вообще, презренный смерд, посмел ...
- Не вели казнить, Пресветлый Князь! Дозволь сначала тревожную весть до тебя донести, - оборвал не на шутку рассвирепевшего Нура на полуслове ураганом ворвавшийся в трапезную, весь перепачканный грязью и кровью дружинник прежде, чем грубо оттолкнуть в сторону Нерея и упасть перед князем на колени.
- Ты еще кто? - прорычал Нура, тщетно пытаясь по старой памяти выхватить из пустых ножен клинок и жестоко наказать наглеца.
- Я Ратибор, Пресветлый Князь! Сокольничий твоего двоюродного брата Нарева! Беда князь приключилась! Беда! Пресветлый Нарев не сможет быть у тебя на пиру! Ни сейчас, ни завтра ... никогда!
- Что случилось с моим братом, смерд? Что? - лихорадочно тряся за грудки гонца, взревел Нура. - Говори, а то собаками затравлю, а твои потроха брошу на съедение диким вепрям!
- На нас напали!
- Кто? Где?
- На Волчьей тропе, что проходит через дубраву. Той, что в десяти стадиях от Милограда. Двоих моих товарищей эта тварь сразу задрала, как матерый волчара баранов. На женщин, смердов и детей даже внимания не обратила. А твоему брату когтями по горлу полоснула и еще живым в Черный бурелом поволокла. Я один ушел. За подмогой.
- Эриния? - мертвенно побледнев, обронил князь.
- Судя по повадкам - очень похоже, - закивал насмерть перепуганный волхв.
- Воевода, собирай дружину, и седлайте коней! На этот раз этой бешеной твари от меня не уйти. Богиня она, или смертная, мне теперь уже наплевать.
- На-а, парубок, держи кольчугу, - неожиданно вспомнив про своих гостей и протягивая Нерею свою плетенную из стальной проволоки рубаху, бросил Князь, - От мести Богов она все равно не спасает. Поедешь с нами. Если ты так же искусно владеешь луком, как моим мечом, можешь пригодиться.
- Дайте этому отроку коня, - приказал он уже своему стольнику. - И чтоб по резвее. Эриния на детей не бросается. Глядишь мы ее так и облапошим. Раз уж в честном бою Доля на ее стороне.
Скакать безлунной ночью во весь опор через бурелом, по корням столетних сосен и елей, да еще при этом время от времени проваливаясь в рытвины и ямы, было занятием не из приятных.
К тому же, двухпудовая кольчуга с чужого плеча, болтающиеся на поясе и больно бьющие по коленям ножны и булава не давали Нерею даже пошевелиться в седле, тем самым делая из него скорее гремящую металлом на каждой встречной кочке поклажу, чем ловкого и прошедшего надлежащую выучку наездника.
Поэтому, не было ничего странного в том, что юноша быстро отстал от основной, возглавляемой самим князем, группы преследования и заблудился как среди плотной стеной окружавших его лесных великанов, так и в хитросплетении своих собственных страхов.
Неожиданно серая тень метнулась в сторону одинокого всадника из кроны высоченного дуба, выбила юношу из седла и, смрадно дыша, склонилась над его уже бездыханным телом.
В течение нескольких минут лесная тварь тщательно разглядывала и обнюхивала свою жертву, прежде чем победоносно фыркнуть, крепко вцепиться клыками в ее одежду и, зловеще урча, затащить на нижнюю, самую массивную ветку дуба.
Очнулся Нерей от оглушительного птичьего щебета и невыносимой боли в правой ноге.
Прежде, чем открыть глаза, юноша мучительно застонал и предпринял отчаянную попытку сесть.
Однако, стоило ему только пошевелиться, как он тут же потерял твердую опору и под громкий треск ломающейся древесины беспомощным тюфяком рухнул вниз.
К счастью ему удалось вовремя сгруппироваться, и основной удар при падении пришелся не столько на его израненную ногу, сколько на спину и копчик. Но и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы юноша взревел от боли и на какое-то время снова распрощался с сознанием.
Вторая попытка юноши прийти в себя оказалась для него не менее мучительной, чем первая. Только на это раз он сразу открыл глаза и бросил лишенный всякой надежды взгляд на свою ногу.
Так и есть, самые худшие его ожидания оправдались: правая голень выглядела как бугристая и непомерно распухшая сарделька иссиня-багрового цвета. Без сомнения, это был перелом, который он получил при падении с неврской лошади.
Но были и хорошие новости. Если не считать сломанной ноги и нескольких неглубоких ссадин, вчерашней ночью Нерей еще легко отделался...
Юноша непроизвольно огляделся по сторонам, и его взору открылось жуткое зрелище: вокруг него и древесного ствола в беспорядке были разбросаны человеческие останки. Частично обглоданные неведомым зверем, подгнившие и источавшие тошнотворное зловоние, они привлекали к себе тучи назойливых и нудно жужжащих мух и жуков.
Движимый смутными подозрениями, Нерей запрокинул голову и сосредоточил все свое внимание на ветвях столетнего дуба. Интуиция его не обманула: почти с каждой из них свешивалась окровавленная рука, нога или даже верхняя половина туловища несчастной жертвы. В одном из явно свежих тел Нерей узнал Ратибора, в другом - человека, лицом очень похожего на самого князя Нура.
От всего увиденного Нерея передернуло, и он с трудом справился с приступом тошноты.
Между тем, вот так просто лежать и ждать, когда он сам станет очередным блюдом на пиру неведомого зверя, было глупо. Юноша это прекрасно понимал. Поэтому, наскоро смастерив из попавшихся ему под руку кусков дубовой коры что-то вроде лубков, осторожно наложив их с двух сторон на свою сломанную голень и замотав всю эту незамысловатую конструкцию рукавом от рубашки, юноша пополз прочь, как можно дальше от страшного места.
Где-то на расстоянии около двух стадиев от дуба он нашел своего мертвого коня, а рядом с ним разорванную кольчугу и, о чудо! меч, подаренный ему князем Нуром. Это уже был шанс. Пусть призрачный, но все же шанс если не на спасение, то хотя бы на то, чтобы не стать для лесной твари легкой и безобидной добычей.
Ободренный этими мыслями Нерей заставил себя подняться на ноги и, опираясь на княжеский меч, как калека на палку, заковылял по звериной тропе в направлении замеченного им витиевато-продолговатого просвета в глубине леса. Это вполне мог быть ручей или даже небольшая речушка?! Что было очень даже кстати, так как близился полдень, и к требовательному урчанию голода в желудке юноши добавилась еще и невыносимая жажда. Помимо этого, юноше не терпелось как можно быстрее смыть с себя засохшую кровь и пыль и, наконец, избавиться от тлетворного запаха, которым, как ему казалось, за все то время что он провел на и возле злосчастного дуба пропиталась не только его одежда, но и волосы и вся его кожа.
Но не успел он преодолеть и полплетра, как из оказавшегося у него на пути кустарника раздалось резкое, на высоких нотах мяуканье, быстро перешедшее вначале в надрывное фырканье, а затем и в жалобный хрип.
Юноша поспешил опереться о ствол ближайшей к нему березы, дабы тем самым высвободить руку с мечом и приготовиться к схватке с врагом.
Уже в следующее мгновение из кустов к его ногам выкатился оранжево-пятнистый клубок из двух намертво вцепившихся друг в друга животных. В первом из них Нерей безошибочно узнал матерого лиса, а вот в роли его противника выступал двухмесячный котенок леопарда.
Не долго думая, юноша плашмя ударил мечом по спине лиса, тем самым заставив его громко взвизгнуть, разжать свои зубы, попятиться в кусты и броситься наутек. Обливающийся кровью и измотанный схваткой котенок остался на тропе, жалобно мяукая и испуганно поглядывая в сторону юноши.
Нерей не выдержал, поспешно наклонился и взял котенка на руки. Тот был уже не в силах сопротивляться.
Рана на его шее была глубокой, но не смертельной.
Пожертвовав оставшимся рукавом своей рубахи, юноша аккуратно перевязал животному голову и уже собирался взять его с собой к водопою, когда неожиданно почувствовал чей-то прикованный к нему взгляд. Вдобавок, уже через мгновение у него за спиной раздалось уже знакомое ему раздраженное урчание, а ветер донес тошнотворный смрад лесной твари, по вине которой он стал калекой и пленником леса.
- Ну, вот и все! Кажется, скорого свидания с Хароном и Цербером мне уже не избежать, - самопроизвольно вырвалось у Нерея.
С этими мрачными мыслями он медленно, стараясь не делать резких движений, опустил затихшего котенка обратно на тропу, покрепче сжал в своей ладони рукоять меча и приготовился, как подобает благородному атланту, встретить свою смерть лицом к лицу и с обнаженным оружием в руках.
Выждав еще минуту, юноша собрался с духом и резко обернулся.
Как ни странно, но звериная тропа, насколько хватило взора юноши, была пуста. Ничего подозрительного не удалось Нерею обнаружить и в сумраке обступившего тропу с обеих сторон леса.
Озадаченный, он снова оперся на свой меч, как на костыль, и вспомнил про котенка. Но тот тоже бесследно исчез. У ног юноши остались только окровавленные лохмотья, некогда служившие рукавом его рубахи. А еще несколько сломанных веток кустарника и клок рыжей шерсти.
Толком ничего не понимая, Нерей растерянно пожал плечами и в гордом одиночестве продолжил свой путь к ручью.
А когда юноша, наконец, до него добрался, то обнаружил на берегу тушку недавно задранного зайца. И, как ему показалось, странную белесую тень, которая при его приближении метнулась в прибрежный ивняк и бесследно растворилась в его густой листве.
Окончание дня Нерей помнил уже достаточно смутно. Остаток сил он потратил на то, чтобы тщательно вымыться с ног до головы, развести на берегу небольшой костерок и полакомиться свежей зайчатиной. Затем он наспех соорудил что-то вроде шалаша в развилине самой толстой и ветвистой из сосен. Как он умудрился туда забраться со сломанной ногой, для самого Нерея было неразрешимой загадкой. А вот строить шалаш на земле, памятуя про повсюду развешанные в хоромах князя Нура волчьи и медвежьи шкуры, он не рискнул.
Закончив с домоустройством, он устало опустился на пол шалаша и сразу же, не в силах более противиться власти Гипноса, крепко уснул.
Проспал он без малого двое суток. Сказалась усталость, перенесенные страдания и нервное напряжение.
Когда он спускался с дерева, то обнаружил в развилке его нижних ветвей защемленную тушу молодого кабанчика, а у подножия дерева - следы борьбы и мертвого волка со сломанной шеей.
Значит, Эриния приходила снова и не только принесла ему пищу, которую он в силу своей временной немощи вряд ли смог бы добыть самостоятельно, но еще и смогла этот свой дар успешно защитить от нахлебников - падальщиков.
Вот только, зачем ей все это было нужно?
Сколько Нерей не пытался найти ответ на этот вопрос, ничего путного ему в голову так и не приходило. Между тем какое-то смутное чувство ему подсказывало, что столь странное поведение бессердечной Богини как-то связано не только с котенком леопарда, которого он спас, но и с кошмарным дубом-могильником и мертвыми телами дружинников Нуры на его ветвях.
А это значило, что ему, Нерею, непременно предстояло снова вернуться к дубу и тщательно во всем разобраться. Благо его правая нога, хотя и болела, но уже не так сильно досаждала своему хозяину. Последнее позволяло юноше тщетно надеяться на то, что она была не сломана, а просто сильно вывихнута при падении.
Помимо всего прочего, была еще одна причина, по которой Нерей не собирался сидеть, сложа руки, и торопился разобраться в сложившейся ситуации. Юноша нисколько не сомневался в том, что после гибели брата Пресветлый князь ни за что не оставит в покое Эринию. Он и его дружинники будут снова и снова пытаться ее найти и свести с нею счеты. И каждый раз эти попытки будут заканчиваться свежими мертвецами на ветвях злосчастного дуба. И так может продолжаться до бесконечности ...потому как атлантские Богини неуязвимы и по своей природе бессмертны.
Кто-то должен был весь этот кошмар остановить. И лучшего всего на роль этого "кого-то" по воле Недоли подходил именно Нерей.
А посему, наскоро позавтракав запеченной в золе ляжкой кабанчика и сердцевиной прибрежного камыша и выстругав из подходящей хворостины посох, юноша отправился по звериной тропе обратно к злосчастному дубу.
Дорога отняла у него часа два, и все обошлось без особых приключений. Как если бы Эриния не только обеспечила ему свою опеку, но еще и разогнала всех окрестных зверей по их лежбищам, берлогам и норам.
Когда в поле зрения юноши попал злосчастный дуб и братский могильник у его подножья, стоял уже полдень.
Прежде чем вплотную приблизится к дереву, Нерей опасливо огляделся по сторонам и на всякий случай обнажил свой меч. Нет, не против Эринии, для атлантской Богини это было бы просто насмешкой. Но так, на всякий случай, против диких зверей, который по какой-либо причине вдруг могли на время забыть про навязанное им перемирие и набросится на юношу в самый неподходящий момент.
Вселив в себя таким образом уверенность, Нерей решительно подошел к дубу на расстоянии вытянутой руки и запрокинул голову назад.
Он ее не знал, что именно ищет, но то, что мертвые тела неврских дружинников были на своих местах, беспросветная дубовая крона хранила тишину и густой сумрак, его несколько успокоило.
Наконец, где-то на высоте одной восьмой плетра от земли Нерей заметил просторное дупло и сразу понял, что это именно то, что он искал.
Забраться по ветвям так высоко для раненного юноши было делом не из легких. Но все же он справился и осторожно заглянул в затаившуюся темноту.
Практически сразу ему в нос ударил зловонный аромат гниющего мяса, наложенный на запах дубовой коры.
Нерея это не остановило. Запалив с помощью походного кремня и трута припасенную для подобного случая лучину, он подтянулся на одной руке и проник вовнутрь.
На удивление, дупло оказалось достаточно просторным и сухим. На самом его дне юноша обнаружил мертвую тушу самца пятнистого леопарда и трех, тоже мертвых и очень на него похожих котят. Судя по всему, животные погибли не менее месяца назад, но дубящие вещества и отсутствие влаги фактически превратили их в мумии. Поэтому, в отличие от быстро разлагающихся тел дружинников Нуры снаружи, тела животных так хорошо сохранились.
Но главное было не в том, что животных убили. А в том, кто и как это сделал. Тело взрослого самца было буквально нашпиговано стрелами, по оперению и наконечникам которых Нерей безошибочно определил, что выпущены они были явно из неврских луков. Котятам же просто размозжили головы боевыми булавами или даже просто дубинами.
- Так вот в чем дело, Пресветлый Князь Нур! - начал кое о чем догадываться Нерей, туша лучину и выбираясь из дупла наружу. - Знать, не спроста на тебя, именно на тебя и твоих дружинников, обрушился гнев безжалостных Эриний. Ты не просто убил священного леопарда... Но еще и лишил его законного права на продолжение рода! Что ж, нет и никогда не будет тебе за это прощения, князь! Ни среди людей, ни среди ...
И тут его осенило. Он вдруг понял, почему мстительная Эриния охотится только на родственников князя и его дружинников, а ему, отроку, сохранила жизнь.
Стоило ему только спуститься с дерева, как его догадка сразу же подтвердилась: из густой кроны дуба сначала раздался пронзительное дребезжание, а затем вполне безобидное "уа-уа". После чего сквозь нависшую над самой землей листву бесшумно проскользнула серая тень, как по волшебству превратившаяся в лунном свете в грациозную, белую как мел от кончика носа до кончика пушистого и непомерно длинного хвоста, дикую кошку.
Одарив Нерея равнодушным взглядом своих горящих желтым пламенем глаз, лже-Эриния вновь издала призыв, похожий на издаваемый пилой. Дождавшись когда ей на встречу из леса выскочит и присоединится к своей матери двухмесячный котенок, которого Нерей сразу узнал по свежей ране на шее, белая и гордая хозяйка неврских лесов чинно прошествовала мимо замершего в оцепенении юноши и бесследно растворилась в начавших сгущаться сумерках.
Нерей проводил "священное семейство" восхищенным взглядом и заспешил по звериной тропе к своему шалашу.
Свой меч на этот раз он решил не обнажать, так как безошибочно знал, что его грозная покровительница все время находится рядом.
А на следующее утро он снова обнаружил у подножия своего жилища мастерски умерщвленную ударом мощной лапы, но свежую дичь. Это был тетерев.
Многозначительно усмехнувшись, юноша с благодарностью принял очередной дар Пардус, так он окрестил самку-альбиноса леопарда, и внимательно прислушался - не раздается ли над неврским лесом звук охотничьего рога князя Нура.
Так продолжалось изо дня в день в течение месяца. Все это время, пока нога Нерея окончательно не зажила и он смог охотится сам, Пардус великодушно, раз в две-три ночи приносила к облюбованному юношей дереву то тушку кабана, то зайца, а то даже и целого оленя. Дюжину раз он издалека видел ее вместе с котенком, который взрослел не по дням, а по часам, и на охоте во всем пытался подражать своей матери.
По истечению же тридцать пятого дня своего лесного отшельничества Нерей, наконец, услышал пронесшийся над лесом ему знакомый звук княжеского рога.
На следующее утро он заспешил к злосчастному дубу и, обнаружив на его самой нижней ветви еще теплое тело Пресветлого Князя невров Нуры, понял, что все должно быть кончено - либо сейчас, либо уже никогда.
Вернувшись обратно в свою хижину, он собрал свои скудные пожитки и принялся ждать наступления ночи.
С появлением первой звезды Нерей без сожаления покинул свое поднебесное убежище и попытался вспомнить все те азы астрономии, которым его успел научить Радим.
В каком направлении и на каком расстоянии от него находится Милоград, Нерей точно не знал. Но, определив по звездам, где находится юг, он поутру форсировал ручей и направился вглубь девственного леса, по которому еще не ступала и по расчетам юноши еще долго не будет ступать нога неврских охотников и следопытов.
С перерывами на сон и охоту он шел двое суток подряд, прежде чем сделать серьезный привал и смастерить себе на одном из деревьев новую хижину.
Дождавшись, а в этом он нисколько не сомневался, когда у подножия его жилища снова появится свежезабитая дичь, а значит и новое гнездо Пардус с котенком в ближайшей округе, юноша продолжил свой путь.
Так продолжалось в течение месяца. Юноша уводил свою лесную покровительницу все дальше и дальше от злосчастного дуба и жилища людей. Он остановился только тогда, когда по его расчетам гнездо Пардус стало отделять от Милограда не менее тысячи стадий пути. А значит, бывшая лже-Эриния и ее возмужавший котенок могли себя чувствовать в безопасности от людей, а люди - от них.
Когда это случилось, и наступил момент его вынужденного прощания Нерея с дикой кошкой, Пардус это поняла или даже почувствовала. Она сама пришла к Нерею лунной ночью, позволила человеку не только к себе приблизиться, но и нежно поцеловать себя в очаровательно вытянутую мордочку. При этом ее смертоносные когти оставались втянутыми, а клыки скрыты под изящными щечками. Нерею даже показалось, что ее желтые глаза полны слез, а жалобное мурлыканье напоминает женский плач и стенания.
Но, несмотря на все это, юноша заставил себя последний раз нежно почесать дикую кошку за правым ухом, прежде чем, повернуться к ней спиной и навсегда попрощаться.
Дорога обратно в Милоград заняла у Нерея более полутора месяцев. Не обошлось и без ностальгии: он все же на целые сутки задержался в своем самом первом шалаше возле проклятого дуба.
А следующим вечером он был в княжеских хоромах нового правителя Милограда.
Разумеется, в Милограде, да и в самой метрополии, Нерея все давным-давно похоронили. Все, кроме Радима, который терпеливо ждал, и оставался, пожалуй, единственным во всей Атлантиде человеком, все еще верившим в благополучное возвращение из Черного Неврского леса малолетнего наследника Царя Священной Атлантиды Евэмона.
Юноша был искренне благодарен своему ментору за подобную преданность. Но прежде, чем он дал волю своим чувствам, Нерей собрал в знакомой ему трапезной всю дружину, родственников и домочадцев покойного Князя Нура. Ну и, само собой, его приемника.
- Ошибочно принятый за Эринию дикий зверь, ставший причиной смерти вашего Князя, мертв, - не без гордости заявил он всем собравшимся. - Жителям Невриды и ее прекрасной столицы Милограда отныне и во веки веков более ничего не угрожает. Кроме глупости, жестокости, самоуверенности и алчности их самих. Зверь пал от моей руки. Вот его шкура!
С этими словами Нерей швырнул на пиршеский стол рыжевато-желтую, испещренную черными пятнами двух типов - сплошными одиночными и расположенными по окружности в виде розеток, шкуру леопарда. Шкура была чуть заметно подгнившей и вся в дырочках, в контурах которой безошибочно угадывались следы от четырехгранных наконечников неврских стрел...
Примечание
ФИНИСТ - сокол, птица-воин, инкарнация бога войны - Волха, защитник Руси. Известен по одноименной сказке. В контексте рассказа данный эпитет (в значении "Аника-воин, дерзкий птенец") используется в язвительной (саркастической) форме.
НАВЬИ - души умерших людей и животных. Делятся на дружественных (мертвецы своего рода, умершие предки-"деды") и враждебных (мертвецы соседних и чужих поселений). В зависимости от этого помогают или вредят людям.
МАКОШЬ(миф. слав.) - богиня судьбы и урожая, мать счастливого жребия. Вместе с помощницами Долей и Недолей она определяет судьбу людей и богов. Она - пряха, прядет нити судьбы, подобно античным мойрам. Макошь ходит по Земле в виде молодой женщины и примечает, кто как живет, как соблюдает обычаи, запреты.
ВОЛХ(миф. слав.) - бог войны, сын Матери Сырой Земли и Индрика-Змея, супруг Лели. Свергнул с престола своего отца Индрика, взял в жены царицу темного царства - Пераскею, стремился покорить Рипейское царство и весь мир, но из-за любви к Леле отказался от своего намерения. По другим мифам, сын смертной женщины и чудовища (в разных мифах различного). Победив с помощью колдовства своего отца-зверя, стал повелителем подземного мира. В былинах известен под именем ВОЛЬГИ ВСЕСЛАВОВИЧА/ЗМЕЕВИЧА. Покровитель чародеев и бог войны. Повелитель подземного мира. Инкарнации - волк, орел, водяной змей ("Коркодел"), реже - тур и сокол. Как союзник Перуна и Святогора упоминается в "Русских Ведах".
СУНЕ, СУРЬЯ(миф. слав.) - Солнце, божество солнца
СВАРОГ(миф. слав.) - Бог неба, создатель мира и отец богов. Старший сын РОДА, повелитель неба и небесных явлений. Отец большинства богов. Правитель в ИРИИ. Отличался строгостью. Считался покровителем кузнеч-ного дела и супружества (ковал брачные узы, связывал людей в семьи). По легендам, первым установил закон единобрачия: "един муж - едина жена", за нарушение которого следовала строгая кара, вплоть до смерти. Он завершает творение Вселенной, устраивает "поднебесную", достает с помощью уточки Землю из первичного Океана. Сварог - небесный кузнец. Когда он ударил молотом по "бел горюч камню", родился бог огня Сварожич-Семаргл. Он населил Землю, создал первых людей из камня, научил их кузнечному ремеслу. Дал им законы. Он супруг ЛАДЫ и отец многих богов.
ЖИВА(миф. слав.) - богиня жизни, сестра Перуна. Богиня лета и плодородия, подательница благ. Жена Даждьбога и мать его сына Ария, чей внук Кий, по легенде, основал Киев-град. Как супруга ДАЖДЬБОГА считалась родоначальницей рода славян-ских князей. Спасла Дажьбога от своей сестры - Марены.
Цербер (Кербер) (миф.) -- чудовищный трехглавый пес со змеиным хвостом, охранявший вход в подземное царство. Цербер сторожил не столько вход в загробное царство, сколько выход из него: мертвых он охотно впускал, но на волю не выпускал никого. Благодаря своей бдительности и недоверчивости вошел в пословицу. Порождение Ехидны и Тифона, брат Сфинкс, химеры и др.
Координатор Проекта "Русское Атлантологическое Сообщество (Ассоциация) - РАС(А) - http://paca.ucoz.ru/
Член редколлегии и один из авторов Альманаха: "Кронос". Альманах о тайнах древних цивилизаций: глобальные катастрофы и исчезнувшие цивилизации. Выпуск 1. - М.:Вече, 2013. - 480 с. (подробнее - http://www.www.veche.ru/books/show/4112/)
