Ал Сонуф : другие произведения.

Главный талант мужчины

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Кто ты? Кто твой враг? Чего ты хочешь?
<
   - ...генеральный Штаб решил присвоить вам внеочередное звание - контр-адмирал!
   Адмирал флота Вятрович, торжественный, как слон, сверкает иконостасом орденов и медалей, режет, точно бритвой, дежурной улыбкой, и с фальшивым одобрением похлопав по плечу, добавляет восторженно:
   - Поздравляем!
   И тут же, точно заметив неладное:
   - Что за хмурый вид? Разве так нужно встречать подобные новости?
   Только что премированный - статный черноволосый хлопец в лейтенантских погонах и с изрядно опухшим от немилосердных ударов лицом, откашливает в кулак, точно горло прочищая:
   - Я, ваша Светлость, польщен, но озадачен: не знал, пока на гауптвахте сидел, что капитанские лычки упразднили...
   Ох, и паскудная же у этого чернявого улыбочка - не смотри, что третьего дня, как по морде от телохранителей адмирала Джорджевича получил, а борзеет! Вятрович начинает понимать, отчего у коллеги на этого выскочку такой зуб - ну, помимо оглушительного проигрыша фамильного портсигара и скандала с обвинениями в мухлеже, закончившегося рукопашной схваткой и разгромом офицерской столовой.
   - Ты что же, сучий сын, в приказах Штаба сомневаться вздумал?! - самое время вырвать у наглеца инициативу и показать, кто тут кем приходится, - Марш в увольнительную на неделю! И чтобы на восьмой день был в Штабе как штык! Командование флотом принимать.
   - А что, весь флот теперь... тоже я?
   Да он издевается!
   - Воооооон! - отработанным командным голосом гаркает Вятрович и черноволосый выскочка, выполнив воинское приветствие, спешит покинуть негостеприимный кабинет адмирала.
   - Ну, что? Убедился? - адмирал Джорджевич, все время разговора молчавший в глубоком кресле у камина, лишь перебирая толстыми пальцами складки кителя на объемистом брюшке, решает подлить масла в огонь.
   - Говнюк, - бросает через плечо Вятрович, глядя в стрельчатое окно на восходящие над горизонтом луны, - но не робкого десятка. Он точно не запорет дело?
   - Точно, - прихлебывая вино, кивает Джорджевич, - у него опыта никакого, в космосе, считай, не был. А что с шахтерами раньше крутился - так, где их ржавые ведра, а где космофлот! Не, не переживай, Хадсон раскатает его в тонкий блин, екнуть не успеет. Потом, может быть, памятную плиту ему закажем, увековечим героя, так сказать. На задворках где-нибудь, чтоб "Альбиону" глаза не мозолить. И поделом, курве...
   Вятрович задумчиво играет бокалом, рассматривая тончайшую сеть концентрических кругов и линий, вычерчиваемых рукотворным сиянием на поверхности Светло - крупнейшего спутника планеты. Какая-то тревога не отпускает адмирала, но что именно теребит душу - не понять.
   - Ну, даст Бог, - шепчет он небесам за окном, - даст Бог...
  
   * * *
   Жизнь - лихая девица, капризная, с дурным характером. Крутит-вертит, как захочет - только думаешь, поймал удачу, ан нет - та уже вильнула зазывно крупом и ускакала вдаль, только пыль столбом. Вот и здесь: выиграл в карты у контр-адмирала Джорджевича три месячных жалования? Получи по морде от адмиральских телохранителей и добро пожаловать на гауптвахту. Соскочил с ареста раньше срока? Пройди, милый, прямиком в кабинет командующего, где тебя потреплют по плечу, пожмут руку и даже плеснут первоклассного командирского скотча. И вот так входишь в кабинет лейтенантом - а выходишь уже контр-адмиралом.
   - Да ты, братишка, совсем дурачок, - качая головой, констатирует Бранка.
   Ловит аугментированной рукой пробегающего мимо Ратиборку, поднимает легко на уровень лица, тычет композитным пальцем в воображаемую палицу малыша - пустую пластиковую бутылку, приказывает непререкаемым тоном:
   - А ну, брось каку!
   И, не дожидаясь исполнения, отбирает игрушку у малыша, тут же отправляя его к братьям и сестрам, не забыв попутно шлепнуть для порядка.
   - Скучная ты.
   Закинув руки за голову, Милко откидывается на тахту - многочисленные племянники только-только бросили играть с его новенькими нашивками и умчались во двор, гонять какую-то живность.
   - Я не скучная, я практичная, - Бранка упирает руки в бока, высится скалой, - это ты, раздолбай. Что не делаешь - вкривь и вкось. Верно, когда Боженька ума раздавал - ты в очереди за хитрожопостью стоял. В первых рядах.
   Милко только улыбается в ответ, любуясь старыми потолками подсобки позади фамильного бара. Открыл его их отец, а как Боженька прибрал - управляться взялась Бранка. Тогда ее, горного инженера, с разрезов уже списали, да и семерых детей поднимать - та еще работа, не до забоев. Так и стала Железная Бранка барменшей.
   Если спросишь Милко - так она на своем месте: у нее не забалуешь и заказ неоплаченным не оставишь. Еще и на чаевые будешь щедр: и в былые годы высоченная, крепко сложенная да молодая, Бранка могла легко в ухо заехать, да так, что контузит напрочь. А как травмировалась и аугментировалась - так совсем тушите свет: нынче сестрёнка жмет полтонны и стальной лом узлом завязывает. И, понятно, желающих бурагозить при ней - днем с огнем не сыщешь.
   - Что за шум, женщина?
   Любомир, Бранкин муж и бригадир подрывников. Поскрипывает экзоскелетом, грохочет связками инструмента - привычная картина. На совершенно буром от пыли лице - только и видно, что белоснежную улыбку, да живой взгляд.
   - Ты гляди, как твой шурин вырядился, - Бранка тычет металлическим пальцем в грудь Милко, - оно теперь не абы, кто, а цельный Одмирал!
   - Ого! С повышением, брат, - Милко ловит сильную руку Любомира, - это обмыть надо...
   - Что обмыть, дурень? Тут заупокой служить пора.
   Любомир не понимает, оборачивается, разводит руками.
   - У нас адмиралов, как на собаке блох, - Бранка кривится с отвращением, - семнадцать рыл на четыре ржавых посудины. И не нашлось дурака возглавить оборону против "Альбиона". А этому в голову стукнуло какую-то шишку за покером прокинуть. И вот в Адмиралтействе нашли терпилу! Самоубийца.
   - Ну, что поделаешь, если Джорджевич считает меня каталой? - ухмыляется Милко.
   - Так ты и есть катала! - всплескивает руками Бранка.
   - Я - честный игрок, - вскинув палец, резюмирует Милко.
   И продолжает, возвращаясь на тахту:
   - Таких, как он, не обыграть - себя не уважать. Он же раскладывает карты по достоинству и по масти, что повыше - ближе к руке, с каждого прикупа. И любой паре радуется, как дурачок. Это же как у ребенка конфетку отнять...
   - Этот ребенок тебя только что на эшафот загнал, - кривится Бранка, - ладно, поиграл и хватит. Собирайся, отправишься к бабе Соне, поживешь у нее, пока не уляжется. Все равно против "Альбиона" нам не выстоять, так хоть жив будешь - авось, как оккупируют, дезертиров искать перестанут...
   - А зачем? - улыбается Милко, - Я - солдат, присягал своей стране и бежать с поля боя не стану. Буду драться, раз такое дело.
   Бранка смотрит минуту, потом поворачивается к Любомиру.
   - Проверь температуру у шурина - он, походу, умом тронулся.
   - Бранка, - Милко приподнимается на локте, смотрит озорно, - ты такая бука! Вспомни, как говорил дедушка Йован, храни Господь его душу: главный талант мужчины - умение постоять за Отечество. А кто я такой, чтобы спорить с героическим предком?
   - Тебя убьют.
   - А вот это еще баба Соня надвое сказала, - ухмыляется Милко.
   И, повернувшись к Любомиру, спрашивает:
   - Слушай, сколько у вас пробивных зарядов на складах наберется?
   - Тыщи четыре, - потирая нечесаную бороду, отвечает тот.
   - Вот и отлично!
   Настает момент для Любомира удивленно вскинуть брови - гамма-заряды в пятнадцать килотонн для пробоев в условиях пониженного тяготения даже отдаленно не годились в качестве оружия. Постояв минуту, бригадир подрывников заключает:
   - Жениться тебе надо, барин.
   - На ком? - криво усмехается Малко, - На шлюшках-академистках или эмансипированных  феминах без сисек? Если ты все проспал, семья - давно пережиток, смысла в ней нет. Детей бабы рожать не спешат, а какие рожают - так от брака тем ни горячо, ни холодно: прав у безотцовщины даже больше, если по госпрограммам родились.
   Новоявленный адмирал снова откидывается на тахте.
   - Да и зачем все это? Мне одна нужна, та самая. Единственная. А таких, поди, - грустная ухмылка, - и не осталось уже...
   - Найди девчонку из шахтерских, - Любомир с грохотом бросает инструменты на стол, - такую, чтобы голова на плечах и кровь с молоком. Пусть детей тебе нарожает, с учений твоих дожидается. Как Бранка моя.
   - Ага, а как напьюсь - тоже на плече до постели носит...
   - Бесполезно это, - резюмирует Бранка, - интеллект - не трихомоноз, половым путем не передается.
   Внезапно, замолкает, стоит несколько секунд, потом поворачивается к трансмиттерам и включает новостной канал. Милко и Любомир подтягиваются - псевдотрехмерная проекция открывает вид на обширный зал, где выступает высокий статный военный в форме Виндзорского Анклава. Милко хорошо знает его - лорд-адмирал Хадсон, командующий флотилией транснациональной корпорации "Альбион". Адмирал спокоен, беспристрастен, ему почти скучно - будничным, бесцветным тоном он проговаривает вслед телесуфлеру простые слова: "восстановление конституционного порядка", "борьба с коллаборационизмом", "действенные меры против сербского сепаратизма", "мандат Содружества на военную операцию". Вот так вот просто, без затей, на весь мир им объявляют войну, а мир сидит и безучастно взирает на этот фарс. И, точно издевка над речами о законности, свободе и правопорядке, ленты новостей выхватывают изображения новехоньких виндзорских канонерок, отчаливающих от телескопических причальных стрел: на матово-серых бортах боевых судов, красуются нарочито небрежные надписи "србомлат".
   Бранка оборачивается - сразу и не узнать: точно потемнела вся, постарела.
   - Я не знаю, как, братишка, - голос ее кажется неживым, механическим, - но отмудохай этих ублюдков. Любой ценой.
  
   * * *
   ...Все шло, как шло. Вятрович поставил управлять ржавыми корытами дреамского флота какого-то летёху из тыловых и тот вполне оправдался, уведя корабли от столицы к шахтам на Светло. Не по плану, конечно, но так даже лучше - герой бежит еще до драки. Отправив пару вспомогательных кораблей блокировать космопорты, Хадсон развернул флот к планетарному спутнику.
   Шли догоняющим курсом почти полсуток - изматывающий марафон. Наконец, дреамские корабли, сделав два оборота и расстреляв все ракеты, укрылись где-то среди мегалитов добывающего оборудования. Без боекомплекта они неопасны - ими займутся потом.
   Хадсону скучно и хочется курить, плеснуть в бокал виски и прихватить за круп сочную красотку. Да просто снять чертов скафандр, наконец! Временами адмирал завидует винтажным героям из старых книг - те могли управлять звездным флотом в мундирах с аксельбантами, а ему приходится сидеть в коробке десять на тридцать футов в наглухо герметизированном скафандре и довольствоваться минерализованной водой из автопоилки, подгузником и, мать его, калосборником! Даже почесаться нельзя - и так, пока проклятый лейтенантишка Вятровича не соизволит, наконец, сдохнуть!
   - Всем кораблям, это "Дьюк", - голос старшего офицера связи отвлекает от липких мыслей, - дистанция сорок тысяч, начинаем маневр торможения.
   - Выведите флот в надир над жилыми секциями, - слова у Хадсона получаются какими-то вязкими, тягучими, - десять тысяч, стационарная орбита. Обработаем железометными установками.
   - Там только гражданские, сэр.
   - Мы этого не знаем наверняка, - Хадсон кривится с пренебрежением, - нужно подстраховаться.
   - Возможен значительный сопутствующий ущерб...
   - Я знаю, - безразлично резюмирует Хадсон, подтверждая отданные приказы движением руки.
   У объектов вокруг появляется инерция - судно подтормаживает вспомогательными двигателями, готовясь лечь на новый курс. Выход на стационарку потребует еще пары-тройки часов - перспективы не радужные. Как закончится, надо будет выпить бочонок виски и оттрахать пару кварталов...
   - Адмирал, они стреляют!
   - В смысле? - Хадсон чуть оживляется.
   - Транспортные электромагнитные катапульты, - штурман откашливается, - запускают транзитные астероиды с выработок. В нашу сторону, по широкой дуге.
   - Подробнее, - Хадсон косится на экраны компьютеров, подсказывающих множество траекторий запускаемых противником объектов.
   - Масса - несколько миллионов тонн, относительная скорость - пятьсот километров в секунду, - штурман медлит, - ближайший пройдет в пятидесяти километрах от нас.
   - Это агония, - отмахивается Хадсон, - продолжайте движение. Скорректируйте курс, чтобы уменьшить мертвую зону - не хочу сюрпризов. Как выйдите на низкую орбиту - расстреляйте...
   Не успевает договорить: вспыхивает предупреждающий свет и звучит сигнал тревоги. Хадсон матерится мимо микрофона, гаркает подчинённым:
   - Доклад!
   - Вспышка рентгена прямо по курсу... и... и быстрые нейтроны. Источник... - штурман медлит, - каменные глыбы...
   Пытается обернуться в неудобном скафандре:
   - Их нет...
   - Что значит - нет?!
   - Они... они разрушены. Это промышленные заряды, сэр! Дробление прямо на траектории. Скорость разлета - несколько километров в секунду, сплошным фронтом... это поле обломков. Повторяю! Поле обломков прямо по курсу!
   Хадсона обдает жаром, тут же бросая в липкий холод. Система захлебывается предупреждениями об угрозе столкновения, экипаж наперебой рапортует об опасности, а впереди, в какой-то жалкой минуте, медленно заполняет собой пространство несущаяся навстречу со скоростью пятисот километров в секунду, дробленая каменная шрапнель.
   - Маневр уклонения, - Хадсон не может узнать собственный голос, - маневр уклонения!!!
  
   * * *
   ...Вызов интеркома звучит навязчиво и мерзко. С трудом отогнав похмельную дрему, адмирал Джорджевич не глядя открывает канал и глохнет от громогласных раскатов командирского гнева:
   - Кого ты мне прислал?!
   Вятрович добавляет несколько емких определений, весьма однозначно характеризующих Джорджевича с самых неприглядных сторон.
   - Что... как... - квакает беспомощно тот, пытаясь оправдаться не знамо, за что.
   - Он раздолбал Хадсона! - на побагровевшем лица Вятровича проступает пунцовая сеточка вен, - В хлам! Весь флот, все двенадцать кораблей! В говно!
   - К-как?!
   - Горой щебня, сука! Швырнули транзитные астероиды с катапульт и взорвали прямо на траектории - полмиллиарда тонн гребаного щебня! На встречном курсе! Как из дробовика!
   Вятрович аж рычит от бессильной злобы.
   - Выскочка... без опыта... дурачок из тыловых... ты хоть понимаешь, сучий потрох, что он нас поимел? Нас! Поимел!!! Да "Альбион" за такое шкуру спустит... если раньше...
   Канал замолкает внезапно, точно отрезало. Адмирал Джорджевич еще несколько минут сидит в тишине, глядя куда-то в пустоту мутным взглядом. Даже не вздрагивает, когда щелкает дверной замок и в кабинет почти бесшумно входит пара людей в неприметной одежде.
   - Адмирал Джорджевич? - ответом им служит все тот же остекленевший, мутный взгляд, - Пройдемте с нами: нужно ответить на пару вопросов...
  
   * * *
   ...Наемники Балеса из "Твин Блэйдс" как всегда шумны, развязны и вонючи. Не снимают скафандров, курят прямо в помещениях, заливают алкоголь в гидраторы, смердят перегаром и лапают девочек-сервов. Лихие рубаки в свободное время - сущий скот, но своих денег стоят. Хадсону претит необходимость привлекать этих ребят к операции на Дреаме, но выхода у совета директоров нет: после фиаско с флотилией корпорации, "Альбион" крайне ограничен в ресурсах.
   - Адмирал Хадсон, господин Белес, - голос секретаря-серва мил и вежлив до тошноты, - вас ожидают.
   Кабинет директора Крейга, главы совета директоров "Альбиона", поражает простотой и аскетизмом с одной стороны и каким-то подчеркнутым гигантизмом - с другой. Возможно, виной тому - вкусы хозяина этих стен, не один год прожившего за фронтиром. А возможно - его же, мягко говоря, невысокий рост.
   Сам Крейг в кресле с высокой, не по фигуре, спинкой, на фоне круглого окна с видом на звездную бездну, смотрится слегка комично - как злодей из дешевой космооперы. Маленького роста, пухлый, рано облысевший, с вечной одышкой и влажными губами, в белом деловом костюме с декоративными золочеными пуговками он неуловимо напоминает Доктора Зло, и потому какое-то время Хадсону было очень трудно воспринимать Крейга серьёзно. Зря: случайные люди на такие посты не попадают и этот пухлый коротышка тому - живой пример. Завидев Хадсона и Балеса, он кивает, приглашает присесть движением руки. Краем глаза адмирал замечает какое-то движение, бросает косой взгляд вбок - и тут же забывает обо всем.
   Напротив, в богатом кожаном кресле сидит, а вернее - полулежит, неземной красоты создание. На секунду мелькает мысль, что службы эскорта резко подтянули свои стандарты до недосягаемых высот, но Хадсон тут же отбрасывает эту мысль. Взгляд намертво прилипает к точеной, обтянутой черной тканью армированного гирокостюма фигурке, к изящным, нечеловечески тонким чертам лица, сильно заостренным ушам без мочки и чуть раскосым глазам со сказочной пурпурной радужкой. Красавица полулежит в кресле, забросив ножку на подлокотник, гладит с какой-то змеиной грацией роскошную, точно из живого серебра свитую, косу, спадающую через грудь к поясу и дальше, меж бедер - если расплести, до самых пят получится. А другой рукой - дразнит бабочкой на веревочке белого персидского котенка, любимца Крейга. Тонкая алая туника, наброшенная прямо на гирокостюм, видимо, призвана хоть немного сгладить вызывающую красоту инопланетной прелестницы, но со своей функцией справляется плохо. По крайней мере, двое мужчин, во всю пялящихся на совершенно игнорирующую их красавицу, сил отвести взгляд от этих красот в себе не находят.
   - Хадсон, - директор Крейг явно намерен вернуть мысли гостей в рабочее русло, - рад, что вы снова с нами. Не буду скрывать: я крайне разочарован. Адмиралтейство склонно к сдержанности в оценке ваших действий, но, если спросите меня - ситуация... вопиющая.
   - Это была ловушка, - Хадсон находит, наконец, силы оторваться от созерцания инопланетных прелестей, - вы обещали, что все на мази, а на нас расставили сети.
   - Не пытайтесь переложить ответственность, - Крейгу, кажется, совсем неинтересно, что скажет адмирал, - от вас требовалось блокировать Дреам, арестовать президента и ключевых министров, и вынудить Парламент подписать договор, а не гоняться за их флотом по всей системе.
   - Войны не заканчиваются, пока сопротивляются гарнизоны, - бросает надменно Хадсон.
   - ...Молоток. Слесарный инвентарь, не нуждающийся в тонкой обработке. Простая конструкция, простое предназначение. Ни изящества, ни гибкости.
   Чарующий голос. Ни акцента, ни малейших фонетических дефектов - и все же он будто не от мира сего. Хадсон оборачивается - инопланетная красавица все так же полулежит в кресле, лишь котенок у кресла играет сам с собой, а освободившаяся рука подпирает изящный подбородок в обрамлении подчелюстной арматуры гирокостюма.
   - Что? - переспрашивает адмирал.  
   - Канонерки "Акадан", - кажется, красавица его игнорирует, - типовые, из экспортных программ Хазангара. Вы покупаете самую дешевую комплектацию, пустую, как барабан - просто двигатели с оружием и малюсеньким постом управления. С кубриками, похожими на гробы и крайне низкой степенью автоматизации - ведь люди почти бесплатны. И, конечно, вы экономите на боевых компьютерах, предпочитая примитивные программные модели, отдавая стратегию и тактику на откуп несовершенному человеческому интеллекту.
   Хадсон переводит взгляд на Крейга, но не найдя ни поддержки, ни понимания, снова заглядывает в нечеловеческие пурпурные очи чужеродки.
   - Вы могли поступить хорошо, плохо и очень плохо, - в ее голосе - едва заметна непостижимая гамма чувств: то ли насмешка, то ли презрение, - могли развернуться кормой, включить тягу и погасить часть импульса, разрушив немного обломков. В конечном счете, маршевый двигатель был бы уничтожен, но нейтриумная изоляция сберегла бы остальной корабль, ВСУ позволила маневрировать, а сохраненное оружие - атаковать. С учетом доминирования на поле боя, это была бы победа. Можно было принять удар в лоб - фронтальная проекция канонерок "Акадан" в двадцать четыре раза меньше боковой, удар наверняка разрушил бы все системы вооружения, но они - модульные, их легко заменить. Шансы получить повреждения жизненно важных отсеков в такой ситуации - минимальны. Вы бы не смогли атаковать, но сохранили паритет и вышли из боя, сохранив флот - не так уж и плохо. И, наконец, можно попытаться отвернуть. Попытаться избежать неизбежного столкновения, подставив под удар борт, когда разрушения будут максимальными и в итоге - потерять все корабли. Фатальная стратегия. Да, компьютер мог бы помочь, подсказать - но вот беда: его не оказалось, а человеческий разум выбрал самый худший вариант.
   Красавица улыбается едва заметно.
   - Интересно, что это: саботаж или вопиющая некомпетентность? - задает она вопрос так, точно ответ на него ей совершенно неинтересен.
   - Кто вы такая? - прямо спрашивает Хадсон, с трудом сдерживая вспышку раздражения.
   - Я - Килен, д'алаан Дома Леландер, - едва заметная тень улыбки в уголках красивых губ, - и о чем это вам говорит?
   - Ни о чем, - отрезает адмирал.
   - Тогда к чему вопросы? - Хадсона не отпускает чувство, что над ним утонченно издеваются, - Имя лишь звук, важно не это.
   Она чуть подается вперед.
   - В ловушки попадают не корабли, - доверительным тоном сообщает Килен, - они лишь бездушные машины. Ловушки ставят на людей.
   И подмигивает озорно, лишь разжигая раздражение адмирала.
   - Что это значит? - Хадсон оборачивается к Крейгу.
   - Совет директоров настоял на участии госпожи Леландер в предстоящей операции. Мы не можем собрать флот в разумные сроки, а у нашей... гостьи, по счастливому стечению обстоятельств, имеется переизбыток огневой мощи, которой она согласилась поделиться с нами... за определенную цену.
   - Мои услуги стоят миллиард, - с едва заметной усмешкой сообщает красавица, заставляя и Хадсона, и Балеса подавиться воздухом, - не считая страховки. Так что, пожалуй, стоит осторожно расходовала столь драгоценный ресурс...
   Адмирал встречает взгляд Килен и скорее чувствует, чем видит издевку и снисходительное превосходство. Это бесит.
   - Сколько кораблей вы можете предоставить?
   - Думаю, хватит и одного.
   - Вы издеваетесь?! - Хадсон буквально сплевывает слова, - Всего один корабль?..
   Он не успевает закончить: пол внезапно уходит из-под ног, стены сотрясаются от удара непонятной природы, а включившаяся система экстренного оповещения хлещет по ушам сигналами тревоги и повторяющимся сообщением: "Опасное сближение. Объект большой массы".
   - Что это?!
   - "Всего один корабль", - все тем же насмешливым тоном сообщает Килен, - "Аскален", мой флагман.
   - Пресвятая Дева Мария... - сиплым голосом шепчет Балес, выглядывая в одно из боковых окон, и тут же начинает креститься.
   Хадсон ловит себя на мысли, что не хочет знать, чему именно поразился наемник.
   - Госпожа Леландер и ее флагман поступят в ваше распоряжение, адмирал, - Крейг смотрит на гостей поверх сложенных пальцев, - мы даем вам самых отъявленных головорезов Содружества и поддержку сильнейшей наемной флотилии в известном космосе - добудьте нам победу. И не облажайтесь второй раз, адмирал - иначе даже ваши друзья в Адмиралтействе вам не помогут.
   Хадсон, не говоря ни слова, поворачивается и резким шагом выходит вон.
  
   * * *
   ...Стук раздается точно в самой голове.
   - Эй, проснись, герой.
   Милко не без труда отрывает лицо от стола, приподнимает одно веко и смотрит на расставляющую опрокинутые стулья Бранку: у нее много работы после давешнего веселья. В баре бардак: почти неделю все - от докеров и забойщиков, до распоследних техников и военных пилотов, считают своим долгом выпить с национальным героем, опрокинувшим вражескую армаду. Так что бар переполнен с вечера и до утра, а после Бранке всякий раз предстоит много работы. Вот и сейчас, ожидая, пока брат вернется из царства Морфея в мир смертных, она собирает в мусорную корзину пустую тару и расставляет мебель по местам. Находит терминал оплаты, бросает взгляд на плэйнскрин, удивленно вскидывает брови и тут же оборачивается к брату:
   - Ты что, собирал деньги за выпивку, которую я поставила бесплатно?
   - Знаешь, как говаривал дедушка Аарон? - Милко самодовольно лыбится в ответ, - Главный талант мужчины - умение все оборачивать в звонкий шекель. Ну, и кто я такой, чтобы оспаривать заветы мудрого предка?  
   Бранка, кажется, ушам своим не верит.
   - Вот ты жидва...
   А Милко все нипочем.
   - Во-первых, это антисемитизм, - с видом заправского ментора, сообщает он, - а во-вторых - мы с тобой одной крови, а это, если не в курсе, по женской линии передается. Ладно, что там у тебя?
   - Две новости, - Бранка скидывает файлы на плэйнскрин стола и жестом отправляет брату, - плохая и очень плохая. В общем, ты у нас теперь национальный герой, так что завтра у тебя ланч с президентом, - очень трудно сдержать ухмылку в ответ на скисшую физиономию брата, - быть трезвым и при параде. Это плохое. А очень плохое - "Альбион" с поражением не смирился, так что жди гостей.
   Милко подхватывает файлы, сводит в планшетную проекцию, листает небрежно.
   - "Твин Блэйдс"? Знаю этих укурков - полные отморозки, но воюют лихо. Я ждал кого-то подобного.
   - Ты вторую страницу посмотри, умник.
   Милко сбрасывает инфофайл наемников в мусор, открывает следующий и аж присвистывает восхищенно:
   - Ух ты... - пальцы сами собой касаются псевдотрехмерного изображения, - красивая...
   Бранка чувств брата, видимо, не разделяет.
   - Знаешь, кто это? - ответом ей служит отрицательное движение головой, - Это Килен Леландер по кличке "Красная Королева", хозяйка и командующая частной военной флотилией "Фемунэ" - крупнейшей в Хазангаре. И прямо сейчас она с твоим "лучшим другом" Хадсоном везет нам самосвал жопораздерина экспресс-доставкой.
   - Ну, красавицей она из-за этого быть не перестает, - философски заключает Милко, откидываясь небрежно на спинку дивана, но продолжая разглядывать изображение Килен.
   - Она летает на кроваво-красном истребителе, - Бранка, кажется, ушам не верит - в безразличном легкомыслии брата ей видится что-то самоубийственное, - одно это говорит, что она на всю голову долбанутая! Да ты вообще знаешь, что такое истребитель?!
   Милко ухмыляется, сворачивает, наконец, портрет Килен и подается вперед, вдруг становясь серьёзным.
   - Истребитель, он же "призрачный боец", он же "призрак", он же "кошкодав" - потому что рвет остальных на поле боя, как волкодав котят. Полное номенклатурное наименование - "мобильный оперативный комплекс стратегического развертывания". Субспейсер. Венец военных технологий, основной боевой корабль Высоких народов. Единственная задокументированная встреча с подобным левиафаном известна как "инцидент в квадрате восемьдесят девять" - Второй ударный флот почти полностью погиб в схватке всего с одним истребителем Ковенанта Мицах, так и не сумев даже поцарапать это чудище. Это оружие Высоких для войн с себе подобными, сквозь нас пройдет, как плуг через навоз.
   И, закончив, снова превращается в легкомысленного сибарита:
   - Как видишь, я в курсе.
   - И что будешь делать?
   Милко усмехается, встает и, найдя свой китель, набрасывает на плечи.
   - Тошнить восемнадцать часов в космосе до президентской резиденции на Дреаме.
   - С истребителем и его хозяйкой! - не выдерживает Бранка.
   - А что делает профессиональный игрок, когда масть не идет, а у противника флэш?
   - Скидывает?
   - Блефует.
   И, подмигнув сестре, Милко идет к выходу.
  
   * * *
   ...В столице весна и пахнет сиренью. Удивительно: долгий, кропотливый процесс терраформинга всего десятилетие, как приносит свои плоды - на гигантских скалистых пустошах Дреама, изрытых каналами и забитых климатическими установками, можно разве что дышать, но в маленьких оазисах, расцветших возле немногочисленных городов, чувствуется удивительная атмосфера Старой Земли.
   Президент Станкевич встречает Милко на открытой террасе президентского дворца. Смотрит долгим взглядом на раскинувшиеся вниз, к морю, городские кварталы. Собранные из типовых омниблоков белые коттеджи субурбий жмутся к горным склонам, утопают в зелени, глядя на искрящийся в полуденных лучах залив - пейзаж, будто сошедший со старых картин. Жаль, нет ни чаек, ни морских гадов - до заселения этих земель развитой фауной пройдут еще десятки, если не сотни лет. Вздохнув, Станкевич оборачивается, улыбается приветливо, жмет руку, приглашает в глубокое плетеное кресло. Прислуга - девочка-серв в строгом наряде, - расставляет питейные приборы, подает чай и душистую выпечку и, сделав безупречный книксен, оставляет их наедине.
   - Рад видеть вас, адмирал Бражич, - вздохнув, начинает Станкевич, - отрадно знать, что в нашем мире еще остались люди, верные присяге...
   - Ну, я лишь делал то, что должен, - Милко пожимает плечами, - да и адмиралом-то стал случайно...
   Президент усмехается и начинает собственноручно разливать чай.
   - Да-да, знаю эту историю: Вятрович с Джорджевичем на допросе соловьями заливались. Впрочем, каждый человек хорош на своем месте, - философски замечает Станкевич, отставляя заварной чайник, - как выяснилось, вы оказались на своем.
   И жестом приглашает к чаепитию.
   Милко пробует чай, попутно думая, что если бы его попросили охарактеризовать президента, то сделать это можно было бы одним словом: "средний". Средний рост, средняя комплекция, среднее лицо - не худое и не толстое, не красивое и не отталкивающее. Станкевич относился к тому занимательному типу людей, что вроде бы были и полезны, и, возможно, даже необходимы, но ничего выдающегося не совершали, ни поступками, ни внешностью в памяти совершенно не задерживаясь.
   - Я бы хотел послушать, как вам удалось одолеть Хадсона, - размешивая сахарозаменитель серебряной ложечкой, говорит президент.
   Милко опять пожимает плечами: бессмысленно вдаваться в подробности - у Станкевича наверняка есть полный отчет.
   - Ничего особенного. Это как покер: у него на руках фулл хауз с королями, а ты срезаешь его каре из двоек.
   - Вы игрок? - макая в чай сухарик, интересуется президент.
   - Профессиональный. До того, как пойти во флот, выиграл планетарный чемпионат.
   - И что же привело вас в Академию? - Станкевич кажется искренне удивленным.
   - Звезды, ваша Светлость, - Милко решает побыть откровенным, - три вещи, которые всегда увлекали меня: карты, звезды и недоступные женщины.
   - Не самый плохой набор для мужчины, - со знанием дела резюмирует Станкевич.
   Пару минут они просто пьют чай, вслушиваясь в шелест ветра верхушками деревьев.
   - Я буду откровенен с вами, Милко, - вздохнув, Станкевич ставит полупустую кружечку на блюдечко, - мы проигрываем. Так или иначе, нам не удастся сохранить независимость - увы, Содружество твердо намерено загнать нас в стойло, и у нас нет ни ресурсов, ни политического влияния, чтобы это изменить.
   Президент не говорит ничего нового - к чему все идет, стало очевидно еще несколько лет назад.
   - Так или иначе, - продолжает Станкевич, - мне придется подписать договор, и вопрос лишь на каких условиях и под чьим протекторатом мы будем жить дальше. Белая Ладога готовы нас принять, но накануне голосования по их резолюции в Ассамблее, на прямой конфликт с "Альбионом" и Виндзором они не пойдут.
   Президент вздыхает и, вдруг, кажется старше: власть и ответственность совершенно отчетливо давят на плечи этого незаметного человека.
   - Не буду скрывать: однажды вы уже совершили невозможное, и я вынужден просить вас повторить это снова, - Станкевич качает головой, отводя глаза, - любая, даже самая незначительная ваша победа, даст нам козыри на переговорах. От того, что вы сумеете противопоставить наймитам "Альбиона", зависит будущее всего Дреама.
   Ничего неожиданного - пожалуй, не стоило тратить время на ритуал личной встречи и просто изложить все по войс-протоколу или письмом. Пустые формальности, одинаково неудобные им обоим.
   - Буду стараться, ваша Светлость, - учтиво кивнув, дежурно отзывается Милко.
   - Если я что-то могу сделать для вас... - точно извиняясь за постановку невозможной задачи, начинает Станкевич.
   - Моя семья, - Милко и не собирается отказываться, - сестра, Бранка, и ее муж будут драться, но их дети...
   - Все понятно, - Станкевич кивает, - мы позаботимся, чтобы им ничего не угрожало. Что-то еще?
   - Да, - Милко отставляет опустевшую чашечку, - мне нужна информация - все, что вы сможете узнать о Килен Леландер по прозвищу "Красная Королева", хозяйке частной военной флотилии "Фемунэ". Сгодится все, любые подробности.
   Станкевич делает пометки в своем органайзере.
   - Хорошо. Постараюсь помочь.
   - Спасибо, ваша Светлость, - Милко поднимается, кивает учтиво, - а теперь, с вашего позволения, мне нужно возвращаться на Светло - готовиться к бою.
   И первый протягивает руку - не по уставу и протоколу, но позволяет закончить бессмысленный разговор. Станкевич все понимает, встает, отвечает рукопожатием.
   - Вы уверены, что Генштаб не лучшее место? - спрашивает он просто потому, что должен.
   - Уверен, - усмехнувшись, кивает Милко, - никто не поручится, что Вятрович и Джорджевич - единственные агенты "Альбиона" в Генштабе. А мне нужны те, кому можно верить.
   Станкевич кивает понимающе и вдруг по-отечески кладет руку на плечо:
   - Ну... тогда с Богом, солдат.  
  
   * * *
   ...Странный полумрак, черное сияние, смыкающееся в бесконечности какой-то осязаемой тьмой - кажется, его можно потрогать руками. Шестигранные призмы из неизвестного материала дюйм в поперечнике, формирующие помост под ногами, точно висят в пустоте. Каждый элемент, каждая грань, каждый штрих сложных, вызывающих тошноту при взгляде, геометрических орнаментов, покрывающих все видимые поверхности - выглядит резким, выпуклым, необычайно четким, точно игнорируя законы оптики. Кажется, пространство вокруг неуловимо меняется, хотя, вероятно, это лишь иллюзия - глазу тяжело за что-либо зацепиться, чтобы понять, что истинно, а что - нет.
   Прямо впереди, в какой-то полусотне футов, на сформированном все теми же темными призмами подиуме, в обрамлении двух длинных стел - собранный из небольших гексагональных чешуек трон. Стелы за ним - точно крылья, вразлет. Их тускло поблескивающие металлические поверхности покрывают объемные изображения эпических битв - облаченные в диковинные доспехи воины сражаются с себе подобными и существами, один взгляд на которых способен вызвать помутнение. Слева от трона, на единственной возвышающейся призме - парит без всякой опоры скрытый в искусно инкрустированных ножнах клинок с необычайно сложной гардой, плетеной рукоятью и резным навершием. А на троне, на самой границе света и тьмы - Килен.
   Кажется, она не могла измениться за пару дней - разве что алая туника больше не прячет угольно-черный гирокостюм в обрамлении гладкой, собранной из гексагональных элементов силовой арматуры. Все та же идеальная фигура, все тот же дивный лик, все те же, точно живое серебро, волосы и бездонные, как сама Вселенная, лиловые глаза. И в то же время - она другая: здесь, в этом странном, зыбком месте - точно ожившая Тьма, сияющая божественным внутренним светом.
   Она прекрасна, но холодна, как дыхание реликтового излучения.
   - Да уж, красавица, - Балес окидывает взглядом покои Килен, - ну и вкус у тебя! Интерьерчик, часом, не у Лавкрафта подсмотрела?
   - Лавкрафта? - взгляд куда-то в сторону, мгновенная пауза, - Хм... Вероятно, между мной и описываемыми им чудовищами можно найти что-то общее... на уровне метафор.
   - Да ладно, - Балес кидает на чужеродку сардонический взгляд, - откуда нам знать, - небрежный жест, - может под этой сексапильной шкуркой прячется склизкая тварь с щупальцами?
   Едва заметный бесшумный смешок - но взгляд лиловых глаз все так же пуст.
   - Не бойся, Мтубе Балес: разница между нами глубже, но менее очевидна.
   Наемник натянуто смеется, демонстративно потирая аугментированную кисть мощного военного протеза.
   - Кто тебе сказал, что я боюсь?
   - Твой запах, - взгляд Килен заглядывает в самую душу, - пульс, мельчайшие изменения топологии. Ты любознателен, интересовался вопросом и знаешь, на что способна цивилизация четвертого типа. Но больше всего тебя пугает не безграничная мощь наших военных технологий, а мое тело, которого ты так страстно желаешь. Вершина биотехнологий древнего народа, живой сосуд для живого Бога. Это не понятно тебе, неприятно, чуждо. Настолько, что даже звериная похоть не способна побороть животный ужас перед тем, что я олицетворяю.
   - Ну, в одном ты права: при случае я тебя так оттрахаю, что звезды ослепнут.
   Балес пытается улыбнуться понаглее, с вызовом, а получается лишь неестественный оскал.
   - Не сомневаюсь.
   В едва заметной улыбке Килен - по-прежнему лишь безразличное снисхождение.
   Это бесит.
   - Вы закончили? - трудно сказать, что раздражает адмирала Хадсона больше: утонченная надменность чужеродки или хамоватая наглость наемника, - Зачем вы пригласили нас сюда? - его тяжелый взгляд обращается к Килен, - Корабль у вас впечатляющий, но нам нужно готовиться к бою...
   - Разве вы не устраиваете военных советов с союзниками перед решающим сражением?
   - Вы получите директивы перед стартом. Обсуждать нечего.
   - Не могу согласиться.
   Она говорит мягко, вкрадчиво - и совершенно не понять, с издевкой или нет.
   - ВКС Дреама выставили охранение у Зоны Перехода - там дежурит их флагман, канонерка "Силезия". Вы планируете штурмовать Зону, уничтожить охранение и прорываться к низкой орбите Дреама.
   - Откуда вам известны планы командования? - в голосе Хадсона лязгают стальные нотки.
   - Имеющий глаза - увидит, - голос Килен все так же мягок, - ваши действия очевидны.
   - Что ж, значит вы сэкономите мне время...
   - ...увы, - Килен демонстративно пропускает слова Хадсона мимо ушей, - но это глупость. Я могу вывести ваш флот с Потока в любой точке пространства с точностью до одного фрема. Логично сразу заходить на низкую орбиту и сбрасывать десант, а "Аскален" обеспечит изоляцию района вплоть до пояса Койпера.
   - План утвержден Ставкой и изменяться не будет, - с трудом сдерживая раздражение, отрезает Хадсон.
   - Что вас больше интересует, адмирал: победа или месть?
   - Это не ваше дело, - Хадсон все-таки теряет самообладание: непонятно, как, но Килен провоцирует его, - я ветеран трех компаний и не вам, юная леди, учить меня искусству войны!
   - Искусству войны? - едва заметная искра во взгляде лиловых глаз.
   На секунду повисает тишина - кажется, можно услышать, как шелестит, искажаясь, само пространство-время, хотя и ясно, что это - иллюзия. Снова невозможно понять, как же голос Килен заставляет умолкнуть, но почему-то Хадсон не может произнести ни слова. Вдруг, Килен встает - резко, но одновременно - со змеиной грацией. Подходит к одной из стел, касается рукой - и статичное изображение отзывается, неуловимо меняясь. Ладонь чужеродки скользит по сверкающим изгибам батального полотнища, и древние воины маршируют по металлу вослед движениям ее пальцев.
   Пугающее, но завораживающее зрелище.
   - Миллиард лет назад, в пламени междоусобных войн... погибала Арборейская империя, - кажется, воздух вокруг холодает, хотя возможно - это лишь иллюзия, - простиравшаяся до самого края звезд, она умирала в агонии. Древние, как первородная Тьма, арборейцы утратили саму семантику конфликтов, забыли, что такое война; неразумные дети - молодые, сильные и бессмертные, истребляли их, стремясь занять место отцов...
   Пальцы скользят вдоль сцен, где неведомые чудища убивают людей, к другой, где трое воинов преклонили колени перед сходящими со звезд неестественно высоким фигурами.
   - ...перед лицом неминуемой гибели, арборейцы обратили свой взор к древнему миру, что был засеян одним из первых. Последнему, уцелевшему из первой волны... Там, в суровом климате, среди неприступных черных скал, сияющих ледников, знойных пустынь и грозовых океанов, выживал в бесконечной войне триединый народ.
   Изящные пальцы касаются изображений преклонивших колени воинов, и в этом прикосновении есть что-то нежное, преисполненное благоговения.
   - Телакри - холодные, надменные, как скалы родных фьордов, и неукротимые, как мощь северных ветров. Раптари - жесткие как пески пустынь с сердцами жаркими, как огонь самого Светила. Илнари... рожденный в море, среди тысяч островов, народ хитрых торговцев и лихих пиратов, - Килен оборачивается слегка, бросая на гостей косой взгляд, - мой народ.
   Она делает шаг к той части стелы, где косые шеренги воителей в сверкающих доспехах уходят в небеса.
   - Нас призвали на великую войну, - ее голос чарует и завораживает, а движения пальцев манят железных воителей за горизонт времен, - арборейцы возвысили нас, сделав своими защитниками. Это не спасло их, но, уйдя в небытие, они оставили нам... Наследие. Даже потеряв Отцов, мы не забыли своей миссии. Огнем и мечом мы опрокинули самозваных богов, забрав у них силу, власть и бессмертие. Мы утвердили Закон - Закон Хазангара, и тем прекратили великие войны. Миллиард лет, в бесконечной тьме, мы противостояли немыслимым ужасам, с которыми вам никогда не встретиться лишь потому, что мы истребили их все.
   Она поворачивается, смотрит свысока. Поднимает руку и кончики пальцев касаются резных ножен.
   - Мы - Меч, закаленный в горниле бесконечных войн. Оружие, сразившее несокрушимых врагов. Закон, отделивший Свет от Тьмы. И однажды... мы знаем: разделенный народ вновь станет единым, и тогда само мироздание содрогнется под поступью наших когорт. Настанет день, и мы отберем у Вселенной наше Наследие.
   Тишина: резкая, пронзительная, пугающая. Лиловые глаза Килен горят пламенем древней вражды - под этим нечеловеческим взглядом трудно дышать: там, в глубине, скрыты смыслы, знания и логика, недоступные людям. Вдруг, на краткий миг, под кожей чужеродки вспыхивает потустороннее сияние, растекаясь по венам жидким пурпурным огнем, и тут же гаснет, но уже не дает усомниться: Килен - что угодно, но только не человек...
   И вдруг - все исчезает, странная тяжесть уходит из сознания. И вновь дышится, и думается легко, не через силу, и неведомая силы не тянет к земле. Килен ухмыляется едва заметно:
   - Учить кого-то искусству войны? Вы такие...  милые.
   Она возвращается в кресло, перебрасывает через плечо роскошную косу, поглаживает тусклое серебро.
   - Кто ты, адмирал Хадсон? Кто твой враг? Чего ты хочешь?
   - Я...
   - Нет, - она обрывает его, - эти ответы не для меня. А здесь мы, пожалуй, закончим.
   И прежде, чем Хадсон успевает сказать хоть слово, их с Балесом точно засасывает в какую-то невидимую воронку. Пространство выворачивается наизнанку и, скользнув по телу упругой волной, выплевывает в стыковочный узел рядом с челноком. Балес отворачивается в сторону, матерится сквозь зубы, адмирал, подавив усилием воли приступ тошноты, надевает форменную кепи. Оглядев напоследок лишенное даже намеков на привычную архитектуру помещение, цедит сквозь зубы:
   - Надменная сука...
   И идет к кораблю.
   ...Килен сидит во тьме, поглаживая роскошные волосы.
   - Ма'Алтрана?
   Сартаал-альм, "говорящая со звездами" - астронавигатор контактных маяков. "Офицер связи", как называют подобных ей в этом пыльном звездном закоулке.
   - Да, Риклен?
   - Данные разведки, транслирую в ваш фантом.
   - Что-то особенное? - Килен уже получила и обработала все данные, но, как обычно, желает услышать мнение подчиненной.
   - Они вооружают буксиры.
   Молодец, девочка, обратила внимание.
   - Крылатые ракеты?
   - Сейсмологические разведчики. Еще: они демонтировали одно из силовых ядер вместе с токопроводящей обмоткой и устанавливают его на флагманский корабль.
   - Хм, - красивые губы Килен пересекает довольная ухмылка, - а это умно... Спасибо Риклен.
   - Связаться с нанимателями?
   - Зачем? - Килен едва заметно поводит плечом, - у Хадсона есть собственная разведка. К тому же, он склонен общаться со мной... через директивы. Не станем же мы покушаться на его власть? Это, пожалуй, будет как-то... нескромно. Ты свободна.
   Риклен, передав стандартный глиф воинского приветствия, отключается. Килен улыбается, откидывается расслаблено в кресле, забрасывает одну ногу на подлокотник, разглаживая косу вдоль тела. Смотрит сквозь тьму на возникшее в пустоте изображение высокого статного юноши в безвкусном черном мундире, и замечает ему с ленцой:
   - Ну, что ж... развлеки меня, Милко Бражич.
  
   * * *
   ...Жилые секции, последние двое суток гудевшие, точно растревоженный улей, теперь безмолвны. Не носится шумными стайками детвора, не гудят движками автокосилки, не скользит по белому силикатному покрытию дороги патрульный бот. Милко сидит в кресле на веранде, потягивая через соломинку мате, и смотрит на сбегающие вниз анфилады двориков и белых коттеджей. Принесенный людьми со звезд прогресс многое дал его поколению - новые жилые секции почти не отличались от кварталов на поверхности Дреама. Здесь даже есть голубое небо, и сменяют друг друга времена суток - иллюзия, конечно, но приятная. И всей разницы - система безопасности на основе пространственных коллизий да менявшееся при спуске к центру поселений на четверть тяготение. Мелочь на фоне возможности жить почти как на планетах.
   Милко сразу замечает неказистый фургончик сестры, выруливающий на дорогу из скрытого между уровней тоннеля. Вздыхает, закрывает щелчком пальцев проекцию шахматной партии, отставляет мате. Бранка подъезжает, паркуется, выходит из машины и идет знакомой размашистой походкой по белым камням, взбегающим по лужайке к дому.
   - Бездельничаешь? - с укором спрашивает она, ступая на силикатное покрытие веранды, - Эвакуация почти закончена. Ребята продолжают тренироваться, жгут топливные ячейки десятками - зампотех в бешенстве, но вроде топлива хватает.
   - Скажи, пусть не увлекаются, - Милко собирает рассыпанную по столу колоду карт, - надо отдохнуть перед вылетом: в скафандре не поспишь. Ты бы тоже вздремнула, - взгляд на сестру, - завтра день трудный.
   - Плевать, - дернув плечом, отзывается Бранка, - технари сняли ядро со второго реактора, Любомир уже ставит его на "Силезию". И тамперы на "соляры" приколотили - надеюсь, ты в курсе, что боеголовок на них нет?
   Риторический вопрос.
   - Первая ступень - Р31П, как на ракетах "Флешет", - Милко говорит так, будто это что-то объясняет, - отличается только боевая часть.
   Бранка смотрит на брата, ожидая еще каких-то объяснений, но тот игнорирует ее интерес. Так и не дождавшись, оборачивается, смотрит ввысь - проекцию неба выключили, и теперь ничто не заслоняет вид на мегалиты добывающих шахт, трассировочных тоннелей, вгрызающихся в плоть Светло машин. А далеко вверху, точно скелеты угрей, парят на стационарных орбитах транзитные электромагнитные катапульты.
   - Жаль бросать, - с сожалением говорит Бранка, зная, что Милко тоже смотрит на этих гигантов, - хорошо они нам послужили...
   - Брось, - отмахивается тот, - вернемся с победой - восстановим, а нет, так их все равно сожгут. Да, чуть не забыл: скажи Любомиру, пусть открутит от них гравитационные якоря.
   - Ты спятил? - искренне возмущается Бранка, - Они по шестьсот тонн каждый, а мы топлива итак последние запасы доедаем!
   - У зампотеха есть заначка, - улыбается в ответ Милко, - пусть не крысит: "Альбион" все равно отберет. А мне нужны эти якоря.
   - Зачем?
   - Пригодятся, - подмигивает Милко.
   Сестра смотрит на него, пытаясь понять, да не выходит. Он спокоен, уверен в себе и совершенно не беспокоится о надвигающейся опасности. Всего через сутки озверевший от унизительного поражения Хадсон в компании головорезов Балеса и при поддержке чудовищного корабля "Красной Королевы" будет у Дреама, а Милко ведет себя так, точно за его спиной собралась вся мощь Хазангара.
   - Слушай, я согласна, - Бранке нелегко избавиться от сомнений, - ты нашел оригинальный способ выиграть бой у Хадсона, но презерватив в дирижабль не надуешь. У нас сейсморазведчики вместо ПКР, грузчики вместо военных пилотов и буксиры типа "Солярис" вместо боевых кораблей, а ты собрался выходить с этим против Килен с ее красным кошкодавом?
   - Кстати, а почему красный? - точно вовсе пропустив ее слова, спрашивает Милко.
   - Мне-то откуда знать? - пожимает плечами Бранка, - Может, она так страху на нас нагнать хочет или у нее менструация не проходящая.
   - Ты не поняла вопрос: откуда ты знаешь, что корабль - красный?
   Бранка застывает с открытым ртом - вопрос кажется ей совершенно нелепым. Так и не найдя подходящей остроты в ответ, она лишь разводит руками.
   - Грубо говоря, ты веришь на слово, - ухмыляется Милко.
   А Бранка лишь глядит с укором.
   - Смотри, - Милко подается вперед, упираясь локтями в колени, - радиус ГСН ракет "Флешет" - сорок шесть тысяч километров, а радиус действия самих ракет ограничен только зарядом батарей их автоматики. Есть свидетельства поражения целей на дальностях свыше двух миллионов километров, а ведь "Флешеты" - ракеты ближнего радиуса. Вдумайся, - щелчок пальцами, - ближние дистанции космического боя измеряются десятками и сотнями тысяч километров - определить с такого расстояния цвет даже самого крупного корабля можно лишь в мощнейший телескоп и, вообще-то, нет ни одной причины этим заниматься. Так в чем смысл покраски корабля в красный цвет?
   Удивительно, но менее нелепым вопрос не становится. Бранка скептически смотрит на Милко, тот улыбается в ответ.
   - Это чистой воды психология, замешанная на теории игр. Смотри: чтобы победить, мне нужно знать, о чем думает соперник, - палец Милко стучит по лежащей на столе колоде карт, - а как этого добиться?
   Кажется, он и не ждет ответа от Бранки.
   - Закрой глаза, - она непонимающе смотрит на Милко, а тот жестикулирует, как заправский фокусник, - закрой, закрой, не бойся. Так, хорошо. А теперь скажи: во что я одет?
   Простой вопрос. Бранка открывает рот, чтобы ответить, но внезапно понимает, что простота эта - кажущаяся.
   - Твой китель и... - мозг судорожно ищет, но не находит ответ, - черт! Ты издеваешься?
   Почему-то эта выходка злит - Бранка поворачивается, чтобы уйти.
   - Нет-нет! - Милко останавливает сестру движением руки, - Подумай: мы неоднократно виделись, беседуем уже несколько минут, весь день работали вместе - я почти все время был на виду, но ты не можешь назвать практически ничего из того, во что я одет, хотя только что смотрела на меня в упор. Другой вопрос, - внезапно, он меняет тему, - перечисли бутылки в папином коллекционном баре по порядку, - вопрос снова ставит Бранку в тупик, - не можешь? А ведь ты ежедневно смотришь на них!
   - Понимаешь? - продолжает Милко, хотя и очевидно, что Бранка ничего не понимает, - Ты запоминаешь и сосредотачиваешься лишь на том, что непосредственно привлекает твое внимание, вещи, на которых ты не акцентируешься, твой мозг не анализирует и не воспринимает, они как бы выпадают из твоего восприятия. На этом построены и балаганные фокусы, и работа профессиональных катал.
   Бранка смотрит на брата - тот самодовольно улыбается в ответ. Понять, к чему он клонит, совершенно невозможно.
   - Для победы мне необходимо знать, о чем думает мой противник - и нет лучшего способа это выяснить, чем вложить ему в голову нужные мысли. А сделать это очень просто, если захватить его внимание и заставить видеть нужное и не замечать то, что должно остаться скрытым.
   Во всем этом, без сомнения, есть какой-то смысл, но связи с предстоящим сражением Бранка увидеть не может.
   - Важно захватить внимание человека и навязать ему нужный образный ряд, - самодовольная ухмылочка Милко начинает не на шутку раздражать, - вынудить думать, а значит - и действовать, выгодным тебе образом. Предсказуемым образом. В этом - фокус. Пойдем, покажу кое-что.
   Они уходят с веранды в дом. Бранка оглядывается по сторонам - удивительно, но здесь ничего не изменилось со смерти мамы, даже герань на подоконнике - с учетом раздолбайства Милко то, что ему удалось сохранить цветок, выглядит чудом.
   Они проходят дальше, в гостиную и вот тут Бранка останавливается и, окинув взглядом комнату, выдает потрясенно:
   - Черт. Да ты никак втрескался в эту суку?!
   Кажется, Милко обустроил в небольшой гостиной родительского дома храм Килен.  Стены, мебель, пол - все превращено в сплошной плэйнскрин, усеянный страницами из досье, псевдотрехмерными изображениями, образчиками настоящей живописи и разной степени талантливости и пошлости фанартом - трудно поверить, но, кажется, у "Красной Королевы" существует целое фанатское движение, натурально боготворящее эту инопланетную фурию. И в довершение - зарисовки самого Милко, набросанные на плэйнскринах широким штрихом: в черно-белых скетчах легко узнается облик Килен.
   ...Сидя здесь вечерами, в одиночестве, Милко рисовал своего врага - от мысли об этом Бранку передергивает.
   - А почему нет? - кажется, брат и не собирается развеивать ее опасений, - Ты только подумай: эльфийская принцесса, бороздящая звездный океан на гигантском алом звездолете... - Милко разводит руками, - разве это не сюжет из тех книжек, которыми мы зачитывались в детстве?
   - Вот только ты - не Флэш Гордон и не Бак Роджерс, - Бранка шагает к брату, - Милко, очнись, Бога ради! Это не космоопера! Ты сел играть в подкидного с Господом...
   - Не только сел, но и планирую выиграть.  
   Его самоуверенность пугает. Секунду Бранка не знает, что ответить, не находит слов. Подходит, берет за руку, заглядывает в глаза:
   - Послушай, братишка, я не знаю, что ты там придумал, но эту партию тебе не выиграть. Говоря твоим языком, они собрали флэш рояль. Этого не перебить с твоими "двойками".
   - Ты кое-что забыла, - ухмыляется Милко, - флэш ничего не решает, пока в колоде джокер.
   - И кто он, этот джокер? Ты?!
   - "Красная Королева" Килен.
   Звучит, как нечто само собой разумеющееся. Бранка разводит руками, а Милко, пользуясь тем, что стальная хватка сестры ослабла, падает в глубокое кресло.
   - Знаешь, кто такая Килен Леландер? Нет, - он жестом останавливает сестру, уже готовую сказать какую-то банальность, - на самом деле? Она д'алаан - дочь, любовница и спикер Аскалена Алатара Леландера, главы ее Дома.
   - Я так понимаю, с инцестом у них там не заморачиваются? - саркастически ухмыляется Бранка, приваливаясь плечом к стене.
   - Если уж ставить вопрос так, то это скорее апофеоз автофелляции... Ну, если представить, что у них там все, как у нас происходит, - делает ремарку Милко, - что вряд ли. Видишь ли, с точки зрения генетики Килен - это и есть Аскален Алатар.
   - Чего? - морщится Бранка, - Она клон что ли?
   Милко лишь паскудно улыбается в ответ.
   - Не совсем - геноконструкт. Тут, какое дело: этот пафосный дядечка как-то... "вознесся", - движение пальцами, точно закавычивая последнее слово, - стал "воал-кун" - сверхразумом, "живым богом", чтобы это ни значило. И теперь ему болтать со всякой чернью как бы... не по статусу. Да и вряд ли так просто понять такое существо. Так что он просто взял генетический материал от своей человеческой оболочки и сделал себе дочь-жену-распорядителя по своему вкусу, чтобы она служила ему в постбытие, правила Домом по его воле и от его имени.
   Бранка несколько секунд смотрит на Милко, потом кивает каким-то своим мыслям и резюмирует:
   - Охренеть.
   - Полностью согласен, - криво усмехается тот, - а теперь еще поинтересуйся, что такое великие алдарийские Дома. Мы о них мало знаем, но и от того, что известно - прозреешь.
   Бранка лезет в поисковик и ее брови начинают удивленно подниматься.
   - Но и это не все, - тасуя карты, продолжает Милко, улыбаясь ошеломленному взгляду сестры, - услуги Килен стоят миллиард, причем не наших тугриков-федералис, а полновесных салимкорских солитов, обеспеченных энергобанком Глобального Резерва. И прежде, чем ты свалишься в обморок от этой суммы, вспомни: ее корабль. Большая часть того, из чего он сделан, вообще оценке не поддается - мы не знаем, на каких физических принципах построено это космическое корыто, для нас он летает натурально на магии. Но и то, что я могу хотя бы примерно посчитать - тянет на триллионы и триллионы... короче, столько не бывает. Причем буквально. А у Килен таких кораблей - целая флотилия.
   Милко растасовывает колоду, как заправский фокусник. Внезапно, вынимает одну карту, показывает Бранке - джокер.
   - Подумай, сестренка: формально она - арборейка, как и мы, и все нам подобные. Но ее народ председательствовал в Хазангаре, когда по Земле еще вовсю шастали динозавры. Дочь салимкорского доминиона Алдария, прекрасное бессмертное создание, аватара живого бога, владеющая по праву рождения тысячами галактик, путешествующая на личном звездолете, цену которого невозможно назвать... и вдруг делает грязную работу для каких-то мелких олигархов с задворок Вселенной? Да мы же просто пыль на ее подошвах...
   Милко убирает карту, откладывает колоду в сторону.
   - Я изучил несколько тысяч томов записей ее похождений, - небрежный бросок пачки файлов на плэйнскрин стола, - логи боевых операций, брифинги, бортовые журналы ее врагов. Все, что можно найти. "Альбион" ошибаются, думая, что смогут ее контролировать, она - "дикая карта" и не подчиняется никому.
   Милко вынимает откуда-то сбоку логарифмическую линейку отца, крутит в руках.
   - Ты меня спрашивала, что я тут считаю? - небрежный жест в сторону исписанных уравнениями стеновых плэйнскринов, - Ее победы. Я проанализировал две тысячи боевых операций с участием ее ЧВФ, - кривая ухмылка, - они безупречны. Создал матрицу, рассчитал все варианты - во всех случаях она всегда поступала самым оптимальным образом. Выжать из ситуации больше - нельзя никакими средствами. Это даже не талант, это, мать ее, печать божья!
   - Я рада, что, когда она придет нас убивать, ты умрешь счастливым и восхищенным.
   - Она игрок, понимаешь? - кажется, Милко вовсе не слышит сказанных слов, - Профессиональный игрок. Человек, назубок знающий теорию игр. Катала.
   - И как ты собрался ее побеждать?
   - Никак, - обезоруживающая улыбка, - это невозможно.
   - Ну, отлично! - Бранка в сердцах всплескивает руками, - Чему тогда ты радуешься?
   Милко звонко щелкает пальцами.
   - Есть такие люди, для которых прелюдия важнее оргазма. Люди, которым важна сама Игра.
   Он снова откидывается в кресле, постукивая логарифмической линейкой по левой ладони.
   - Вопрос не стоит, "как победить?", "Красная Королева" все равно выиграет эту партию. Вопрос лишь в том, кто и что проиграет, и каков будет приз.
   Бранка смотрит на брата пару минут, пытаясь понять: есть ли хоть какая-то надежда или он спятил окончательно? И, так и не придя к согласию, резюмирует:
   - Нам всем каюк.
   - Не дрейфь, сестричка, - ухмыляется Милко, - во всем этом есть маленькая хитрость: Килен - безупречна и всегда поступает правильно. А значит - предсказуемо.
  
   * * *
   ...Тихое, почти осязаемое колебание тьмы.
   Затянутые черной квазиорганической тканью пальцы скользят по живому серебру волос, лаская роскошную косу, точно живое существо. В уголках губ прячется легкая ухмылка - кажется, Килен напевает что-то бездонной мгле безвременья, окутывающей ее. Изредка, веки закрытых глаз чуть вздрагивают, и в эти секунды под кожей "Красной Королевы" вспыхивает, растекаясь по венам, потустороннее пламя.
   Входящий сигнал, глиф приветствия - Риклен.
   - Ма'Алтрана, получены директивы. Флот адмирала Хадсона выстраивается на траверзе, ложатся на траекторию ухода.
   - Что ж, - не открывая глаз, отзывается Килен, - давай подыграем нашим маленьким друзьям...
   Она поднимает руку, рассекает воздух ладонью, точно переворачивая страницу - и мир вокруг выворачивается наизнанку, меняя плоскость пространства. Килен открывает глаза - узкий мыс навигационной палубы, висящие в пустоте радиально люльки навигаторов, собранные в многомерную проекцию пространственные карты, переплетенные нитями контрольных осей. Тьма и голубоватое сияние - типичный интерьер для мостика истребителя типа "Созвездие".
   - Всем постам - боевая готовность, уровень два, - Килен закидывает ногу на ногу, опирается на подлокотник, упирая подбородок в запястье.
   "Аскален" отзывается на команду активацией оборонительных систем.
   - Двигатели малой тяги, импульс пятнадцать, готовность тридцать.
   - Есть двигатели малой тяги пятнадцать, тридцать, - дублирует команду сартаал-геналу, первый пилот.
   Килен активирует интерфейсы прямого подключения, входя в симбиоз с кораблем и чувствует рядом утлые суденышки адмирала. Слишком близко: это раздражает "Аскалена", а значит и "Красную Королеву". На секунду мелькает мысль - а не поджарить ли парочку просто так, шутки ради? - но приходится противиться соблазну.
   - Двигатели малой тяги, - сартаал-геналу выполняет процедуру, - три, два, старт. Есть импульс пятнадцать.
   Хронометр отщелкивает пятнадцать делений.
   - Двигатели малой тяги - стоп. Корректировка по рысканью - два и семь.
   - Выполняю корректировку, - отзывается сартаал-геналу, - ложимся на траекторию ухода.
   - Стабилизироваться на траектории ухода. Реверсивный импульс - по готовности. Проложить курс по заданным координатам, приготовить канал к открытию.
   Килен скучно и дело не в типовых процедурах, выполняемых погодя и почти незаметно - работа на мостике привычна и давно не требует внимания: та часть ее сознания, что занята навигацией и командованием в тесной спайке с экипажем и кораблем, не нуждается в особом контроле. "Красная Королева" жаждет риска и игры, но понимает, сколь маловероятно подобное в предстоящей кампании.
   Это навевает мысли о бесцельно потраченном времени.
   - ...Двигатели малой тяги - стоп, реверсивный импульс выполнен, траектория стабилизирована.
   - Маршевый двигатель, постоянная тяга, тридцать процентов - готовность шестьдесят, - зрачки Килен чуть сужаются, фокусируясь на проекции многомерного космоса.
   - Есть маршевый двигатель тридцать, постоянная тяга, шестьдесят.
   Килен вздыхает и закрывает глаза.
   - Ма'Алтрана ...
   Снова Риклен.
   - Говори.
   - Получены новые данные: противник перебросил значительные силы в соседнюю систему. Даю координаты. Также перемещено большое число гравитационных якорей второго класса, цель - неизвестна.
   Килен усмехается бесшумно собственным мыслям.
   - Что-то не так?
   - Нет, Риклен. Напротив, это же замечательная новость! Возможно, нас ждут чудесные открытия... - Килен хлопает в ладоши, - готовься открыть канал телеметрии: мы летим на войну.
   - Маршевый двигатель, тридцать процентов. Готовность - пять, четыре, три, два... старт.
   Отыгрываемый системами компенсации перегрузок импульс ощущается легким толчком.
   - Маршевый двигатель, тяга - тридцать. Уход по готовности, - рапортует сартаал-геналу.
   - Курс проложен, - докладывает сартаал-килон, корабельный штурман.
   - Канал открыт, - подытоживает Риклен.
   Килен открывает глаза, и, заглянув в бездну пространства-времени, за пределы света и тьмы, командует спокойным, ровным голосом:
   - Входим в Поток.
  
   * * *
   Милко смотрит в окно.
   Диспетчерский пункт второй стартовой площадки пуст - все, даже дежурные операторы постов управления, спустились вниз. Милко притушил свет - полумрак в помещениях галереи контрастирует с подчеркнуто ярким освещением консольных переходов, где сейчас необычайно людно. Выстроившись в шеренгу, стоят буксировщики в красно-серых рабочих комбинезонах, за их плечами толпятся техники, обслуга, инженеры, диспетчеры, клерки - все, кто так или иначе, имеет отношение к работе площадки. Вдоль бесконечной шеренги людей, медленно движется торжественная церковная процессия, возглавляемая священником в золотой фелони. Иконы, свечи, песнопения - удивительная торжественность для простого и, пожалуй, формального молебна. Святой Отец останавливается возле каждого буксировщика, говорит несколько слов, осеняет крестом и идет дальше. Люди крестятся, кланяются и целуют икону. Милко молча наблюдает и невозможно понять, какие мысли роятся в его голове.
   - Не спустишься к ним?
   Бранка.
   Милко едва заметно пожимает плечами.
   - Я атеист.
   Оборачивается, делает шаг навстречу, но вдруг, точно передумав, присаживается на край диспетчерского пульта.
   - Я не верю в то, что где-то есть бессмертное всемогущее существо, которому не безразлична моя судьба, - Милко смотрит на донышко кружки с кофе, которую держит в руках и, точно решив что-то, отставляет ее в сторону, - и тем более сомневаюсь, что ему важно, делаю ли я какие-то пассы руками в его честь.
   - А во что ты веришь? - Бранка подходит, садится в одно из кресел, смотрит на брата.
   - В математику, - спокойно отзывается Милко, - в безупречную логику математических законов. Если в этом мире и существует истинный Бог, то имя ему - математика, а ей, как ты понимаешь, плевать на церковную утварь и разрисованные дощечки.
   Милко ухмыляется невесело, складывает руки на груди.
   - Сюда летит д'алаан - титанида илнари. Дочь самого воинственного из Доминионов Салимкора, аватара живого бога. Такие, как она, играючи опрокидывали целые армии, ее мощь неописуема, но даже она - лишь бледная тень своего повелителя. По своей воле, они опустошали целые миры, а их невероятные звездные армады - галактические кластеры. Они бесконечно сильнее нас, и все, что я могу им противопоставить - математику, чьи законы не поколебать даже богам.
   Милко вздыхает и, хрустнув костяшками пальцев, кивает через плечо.
   - Нашим людям нужна надежда. Но если я ошибся, - грустная усмешка, - мы все сегодня умрем и никто - ни Бог, ни дьявол, нам не помогут.
   Милко умолкает. Встает, снова подходит к окну, смотрит на завершающуюся внизу церемонию. На плечо ложится сильная ладонь сестры и он почему-то не может сдержать улыбки.
   - Я тебе одно скажу, братишка: что бы ты не думал, Бог всегда с тобой, - Бранка пожимает плечами, - видно, на роду так написано. Да и ценит он, говорят, блаженных - а ты у нас еще тот "не от мира сего"...
   И треплет жесткие волосы Милко. Адмирал Бражич пытается увернуться, что не просто, смеется беззлобно. Встречает взгляд сестры - в нем, за напускной беззаботностью - сомнения, страх и беспокойство за него, Милко, на чьи плечи легла вдруг ответственность за судьбу целого мира. Он не подает вида, улыбается как можно беззаботнее, кивает в сторону стартовой площадки.
   - Пора.
   - Скажете пару слов, адмирал Бражич?
   - Вот уж чего никогда не умел...
   - Идем и не дрейфь: это - твои люди, они не страшнее Килен. Ну, разве что когда выпьют...
   Они спускаются вниз, проходят через аварийный шлюз и ступают в залитую светом утробу стартовой площадки. Десятки типовых буксиров "Солярис", зависшие над площадкой на рельсовых направляющих, отсвечивают ярко-желтой краской, поверх которой кто-то грубо намалевал изображения двуглавых орлов на красных щитах. Их пилоты и обслуга стоят внизу - люди удивительно спокойны, их взгляды направлены на Милко.
   Адмирал Бражич останавливается в дюжине шагов от толпы, нащупывает свою колоду карт в кармане. Почему-то это успокаивает.
   - Однажды мне сказали: ты никогда не будешь летать, - Милко оглядывает лица своих людей, - из-за полученной в детстве травмы, тебе не выдержать боковых перегрузок. "Я могу попытаться", ответил я, "это невозможно", возразили мне. А через четыре года я получил высшую, пятую категорию допуска к полетам и сдал вступительный экзамен в Академию Космофлота. Мне говорили, что бесполезно выходить за стол финала планетарного чемпионата - новичку не победить игроков из первой пятерки, это невозможно. Но я все равно сел за стол и ушел с главным призом. Мне говорили, что Хадсон непобедим, противостоять "Альбиону" - абсурдно, победить в этом бою невозможно, но я нашел способ разгромить их.
   Милко умолкает на мгновение и вынимает из кармана колоду. Смотрит на карты с каким-то непостижимым ожесточением, а потом поднимает взгляд, вновь вглядываясь в лица своих людей.
   - Люди любят кидаться словом "невозможно", потому что это удобно. Но "невозможно" - не приговор. Не константа, не физический закон. "Невозможно" - это оправдание. Лени, слабости, нежеланию бороться, недостатку мотивации - без разницы. Мой дед, Йован Бражич, любил повторять: "главный талант мужчины - умение постоять за Отечество", другой мой предок говорил, что нет для мужчины ничего важнее защиты и процветания семьи. Но нельзя любить и бороться за Родину на тридцать процентов. Нельзя защищать тех, кто тебе дорог, наполовину. Нельзя просто сказать себе: ну, вот, я сделаю что-то как-то, формально и спустя рукава, а то, что не получится - просто невозможно. Нет! Всю жизнь я делал то, что другие считали невозможным лишь потому, что знал: для того, кто отдаст борьбе всего себя, всего до конца, невозможное станет возможным.
   Милко расправляет плечи и начинает демонстративно тасовать карты.
   - Время для оправданий закончилось. Сюда движется непобедимая сила, которую невозможно остановить - так говорят. Но за нашими спинами - все, ради чего мы живем, все, что мы любим, все, что нам дорого. И в предстоящем бою даже смерть не станет нам оправданием: сегодня, у наших рубежей, мы их остановим. Сделаем невозможное - возможным.
   Он умолкает и ответом ему служит лишь блеск в глазах его людей. Кивнув и улыбнувшись криво, Милко командует, не повышая голоса:
   - По машинам!
   Грохот форменных ботинок по сорбционным решеткам консольных переходов взрывает тишину. Стартовая площадка наполняется шумом человеческих голосов, гулким эхом стартовых команд, шипением и лязгом гидравлики. Милко кивает Бранке - та усмехается в ответ, показывает весьма двусмысленных жест и идет к своему буксиру. Ему тоже пора. Милко подходит к своей машине, застегивает комбинезон, подключает с помощью техников дренаж и лезет в скафандр. Внутренний контур начинает подстраиваться под анатомию тела, ребята из поддержки закрывают люк на спине, подключают скафандр к системам жизнеобеспечения и микроклимата, отходят. Один показывает характерный жест руками, и лебедка поднимает скафандр вместе с блоками контроля и жизнеобеспечения в кокпит буксира. Милко привычно цепляет подошвами педали, защелкивает предохранительные захваты на поясе и между лопаток, подключает телеметрию и каналы связи. Весь обслуживающий персонал спешно покидает площадку, и пилоты в паре с операторами начинают предполетное тестирование - в автоматическом и ручном режиме параллельно. Наконец, датчики готовности светятся зеленым и знакомый голос дает добро на старт.
   Свет гаснет, уступая место предупреждающей иллюминации. Машина наклоняется назад и уже через полминуты Милко видит лишь двери стартового шлюза. Опорные направляющие стыкуются с телескопическими рельсами и мощные гидравлические системы пропихивают многотонную машину внутрь зева стартового шлюза, тут же закрывая бронированные переборки.
   - "Тито-первый", ключ на старт!
   Автоматика разблокирует управление основной двигательной установкой, машина набирает тягу, выводя движки на рабочие значения. Внешние двери шлюза медленно раздвигаются в стороны и Милко видит звезды.
   - Старт через десять. Девять...
   Милко слушает обратный отсчет. Открывает и выбрасывает на плэйнскрин кокпита личный файл - отзываясь его командам, на матовой поверхности вспыхивает нарисованный от руки портрет Килен. Милко улыбается, сводит изображение в уголок, к самой раме кокпита и бросает сам себе тихо:
   - Что ж, сыграем...
   Отсчет заканчивается, и машина срывается с направляющих, проваливаясь в звездную бездну. Рядом, стартуют одна за другой десятки ее товарок, поднимаясь над портовыми конструкциями Светло настоящим роем светлячков.
   - Обалдеть, - пробивается в эфир голос одной из диспетчеров, - вы когда-нибудь поднимали столько бортов одновременно?!
   - Вся эскадра на крыле, - отзывается ей восхищенно мужской голос, - останемся живы - будет, что рассказать малым.
   Они перебрасываются между собой еще несколькими фразами - Милко хочет одернуть, но, помедлив, оставляет как есть. Вместо этого, удостоверившись, что траектория ухода выбрана верно, включает автопилот и передает в канал:
   - "Тито-первый" - ускорение!
   Ему отвечают сотни отметок подтверждения.
  
   * * *
   Холодно.
   Не смотря на поддерживаемый в скафандре микроклимат, тело бьет мелкая дрожь: умом Милко понимает, что у пространства вокруг нет температуры, в скафандре поддерживается микроклимат, а иней в уголках рамы кокпита - просто последствие истечения газа из отключенной системы подогрева, но первобытные чувства берут верх. Чтобы отвлечься, адмирал Бражич начинает тереть пальцем в толстой гермоперчатке заиндевевшие участки. Внезапно Милко понимает, что ему не хватает портрета Килен в уголке - за последние дни он как-то привык к неусыпному взору "Красной Королевы". Усмехается сам себе: да уж, адмирал Бражич, влип ты конкретно...
   А напротив, за стеклом - звезды, пронзительны, холодны и невероятно многочисленны. Далеко-далеко впереди, маячит на их фоне темная громада двойной скобы компенсатора ударной волны, отмечающей парой навигационных огней условную границу трассы Зоны Перехода. На такой же закреплен и буксир Милко, разве что из кокпита ее не увидеть - "рога" компенсатора отбрасывают косую тень, скрывая засевшие в засаде эскадрильи, и только. Влево-вправо, сколько хватает взгляда, маячат навигационные огни других компенсаторов, далее, за пределами трассы, разбегающиеся по траекториям подхода. Удивительно: даже в космической пустоте, с ее невероятными дистанциями, человечество устанавливало маяки, точно стремясь наполнить космос привычными ориентирами.
   Где-то далеко, в десятках тысяч километров, на концевых компенсаторах, работали в открытом космосе люди Любомира, готовясь управлять Зоной вручную. От их слаженных действий зависел успех всего предприятия - как, впрочем, и от действий всех остальных. Если кто-то облажается, погибнут все. Милко трет иней у рамы кокпита и прикидывает вероятности провала - не веселые подсчеты, надо сказать. Флот вторжения сойдет с Потока на относительной скорости в триста километров в секунду плюс-минус пять процентов - значит, расстояние до засады они преодолеют чуть более, чем за две минуты. Если Милко просчитался с дистанцией атаки - они проскочат и тогда все пойдет прахом. Если нет - дистанция уже не будет иметь принципиального значения: при такой скорости разлета ретирадные пушки кораблей адмирала будут бесполезны.
   На прикрепленном металлическими хомутами прямо к раме примитивном проводном передатчике вспыхивает лампа вызова. Милко просил сохранять молчание, используя даже проводную связь лишь в качестве резерва, но именно сейчас не против услышать чей-нибудь голос.
   - В канале, - щелкнув тумблером, отзывается он.
   - Я задницу отморозила, - сходу заявляет Бранка под одобрительные смешки других пилотов, - твоя "снежная королева" решила нас заморозить нахрен?
   Кажется, они треплются по резервной связи уже не одну минуту.
   - ...она еще не явилась, а мы ее уже не любим, - продолжает Бранка, - где ее носит? У нас так все п@здюли простынут!
   Милко не может удержаться от смешка и лишь качает головой, а кто-то в канале вполне искренне смеется.
   - Я писал инструкцию для каждого: чтобы ни случилось, ни в коем случае не стреляйте в "Аскален" - для нас это вопрос жизни и смерти. Одно попадание - и даже испугаться не успеете, - решает напомнить он.
   - А что это вообще за дрянь? - спрашивает кто-то.
   - Истребитель? - Милко задумывается на секунду, - Оружейная платформа, обмазанная непробиваемой броней, но с нуль-варпом и прочими фокусами. Про вооружение точно ничего не известно, но жалит эта дрянь смертельно и на огромной дистанции. Предполагают, что работать по локале истребители могут сразу из-за пояса Койпера.
   - Так зачем вообще лезть в локаль?
   - Потому что роляет не Килен, роляет Хадсон, - Милко заканчивает соскабливать иней со стекла кокпита, - а ему нужно показательно сломать нам лица, иначе не отмоется - все, каюк карьере. Даже если он принесет ключи от президентского дворца, потери лица при Светло ему не простят. Так что он из ботинок выпрыгнет, чтоб нас растоптать.
   Приемник общей связи щелкает, открывает канал и режет слух знакомым голосом оператора контроля:
   - Перехват управления! Зона Перехода активна, приварп через три... две... они здесь!
   И тут же умолкает, забитый системами РЭБ прибывающей флотилии.
   Зато в эфир проводной связи вторгается голос Любомира, донесенный сквозь тысячи километров пустоты старой-доброй оптикой:
   - Долбиться в жопу самоваром... Атас, детишки, педобир в локале!
   - Точнее?
   - Да куда точнее! - Любомир явно взволнован, - Тут такая херня приварпала в ноль... это видеть надо ребята! Я... попробуем измерить по угловым... да ну нахер! Двенадцать километров длины, размах термотрансмиттеров... такой же! Да как эта хреновина вообще летает?!
   - Гонишь, старик, - недоверчиво ворчит кто-то.
   - Сейчас сам увидишь, дятел неверующий!
   - Это не корабль, это гребаная елда размером с город! - Бранка явно впечатлена словами мужа, - Да если бы эта их капитанша была мужиком, я тебе клянусь: у нее была бы самая маленькая пиписька во Вселенной. Слушай, у сучки явно какие-то комплексы...
   - Соберитесь, нам их еще побеждать сегодня, - отзывается, становясь серьезным, Милко.
   - Ты чокнутый, братишка, - не без недоверия отзывается Бранка, - чокнутый, как есть...
   Возможно. Возможно он сошел с ума, делая ставку на "дикую карту", возможно, вся эта авантюра - сумасшествие чистой воды и он просто дергает тигра за усы, рассчитывая отсидеться у Бога за пазухой. А возможно - нет.
   Вот и проверим.
   ...Тьма оживает, выстраивая многомерную проекцию звездной системы, дополняя архивные данные актуальной информацией. Килен открывает глаза, смотрит на сложные фрактальные диаграммы, прислушивается к тонким чувствам "Аскалена". Опасность. Да, дорогой, здесь должна быть засада - адмирал Бражич играет в блеф, а значит сведет все к первым минутам противостояния.
   Неплохой ход, надо признать.
   - Отметка на сенсорах, пять и семь десятых н-фрем - канонерка, тип "Анторакс", ложится на курс перехвата.
   - Это их флагман, - спокойно констатирует Килен, - пока - игнорировать.
   - Хадсон в канале, - прислав глиф приветствия, замечает Риклен.
   - Леландер! - адмирал не утруждает себя приветственными речами, - Когда враг будет в зоне вашей досягаемости?
   - Мы можем стрелять немедленно, мой адмирал, - отзывается с легкой ухмылкой Килен, - однако в сложившейся ситуации, будет разумнее подойти и отключить корабль подавляющим полем...
   - К черту полумеры, - адмирал явно настроен решительно, - расстреляйте "Силезию".
   - Это может быть ловушкой, адмирал...
   - Сбейте их! Сейчас же, - отрезает адмирал и отключается.
   - Ну, мое дело предложить... - пожав плечами, замечает равнодушно Килен, - второй: одиночный импульс, пять процентов - огонь!
   ...Последнее, что успевает донести канал связи с флагмана "Ланкастер" - чье-то изумленное "чем же она так жахнула?!", оборванное бездонной тишиной.
   - Какая неожиданность... - Килен не может сдержать сарказм, наблюдая на сенсорах распространение волн гамма-излучения, быстрых нейтронов и тяжелых частиц, уничтожающих сенсорные сети кораблей "Твин Блейдс" и флагмана адмирала. А "Аскален" доволен - для него смертоносный поток подобен ласковому теплому бризу, ласкающему кожу.
   - Неестественно высокая плотность реакции, - докладывает Риклен.
   - Взрыв силового ядра, - усмехается Килен, - стандартный ан-энергоблок планетарной электростанции. Интересно, вся масса судна стала энергией или на что-то антивещества не хватило?
   ...Нестерпимо яркая вспышка, затмевающая звезды и растекающаяся по космосу громадной, медленно растворяющейся в черноте вуалью ионизированного газа. Ее источник скрыт от глаз массивом компенсатора и это, пожалуй, спасает людям в засаде жизнь: тяжелый металл принимает на себя основную массу гамма-излучения, но и то, что проникает в кокпит, зажигает предупредительную иллюминацию радиационных сенсоров. Скафандр впрыскивает противорадиационые препараты и стимуляторы - Милко морщится и смотрит на закрепленный на запястье плоский экран дозиметра: тот почернел, едва не дойдя до "смертельных" значений. Отлично, теперь "фонить" будет все - от корпуса буксира до шнурков на ботинках, лететь придется на препаратах.
   Ладно, не важно: выживут - в лазарете все поправят, а мертвецам дезактивация ни к чему.
   Связь мертва - даже "на проводах" сейчас помехи, так что Милко щелкает "трещоткой", отдавая команду крылу и тянется к рубильнику. Щелчок, запуск первичного контура, разогрев двигателей - все вручную, никакой автоматики. Проводка перегрета излучением, но сейчас это скорее благо. Проверка маневровых, калибровка на глаз векторов тяги, привычное поигрывание педалью и расстыковка на пневмопатронах. Машина "клюет носом", падая в звездную бездну - ориентиры теряются сразу, вдруг, порождая легкое головокружение. Быстрый взгляд на синхронизированный с плоскостью трассы гироскоп, отстройка по вектору, разворот - и перед глазами открывается роскошный вид на бездну в бесконечной анфиладе из компенсаторов ударной волны. Стабилизация на траектории: без использования точных сервоприводов - еще тот аттракцион, но выбора нет. Форсаж, перегрузка - утлое суденышко Милко бросается вперед.
   Давление, шум в ушах, горечь на губах. Секунды разгона - две, три, десять. В углу вспыхивает сигнал готовности - система "переварила" последствия электромагнитного импульса и ионизирующего излучения и готова к старту. Загрузка основных интерфейсов, активация систем связи и навигации - один за другим, приходят подтверждения от кораблей крыла. Вместе с данными полетных систем, появляется и привычный облик Килен. Милко улыбается самому себе, вводит коррекцию курса, включает систему наведения, бросает в канал:
   - Работаем по фокусу, чет - "альфа", "чарли", "эхо", "гольф", нечет - "браво", "дельта", "фокстрот".
   ...и выжимает гашетку.
   - ...Множественные малоразмерные цели.
   - Буксиры "Солярис", - Килен даже не утруждает себя взглядом на показания сенсоров, - это Бражич.
   - Заградительный огонь?
   - А они в нас стреляют?
   - Э... никак нет.
   - Ну, - поглаживая косу, ухмыляется Килен, - значит, будет как-то невежливо открывать огонь первыми, правда?
   Ответом ей служит лишь тишина.
   ...Машину бьет крупная дрожь - железометы Гаста проливают в пространство потоки раскаленного металла. Плохое охлаждение: вся система перегревается за пару секунд и клинит на деформации, но это уже не имеет значения - Милко выдергивает шнур пневмопатрона и отстреливает ставшее бесполезным оружие. Машины несутся вперед, добивая остатки горючего: баки можно будет заполнить, как только войдут в Поток. Огни компенсаторов по правую и левую руку сливаются в тонкие линии - никакого сравнения с пулей: скорости различаются на многие порядки. Внезапно - сигнал сближения, темная вспышка, отблеск кармина на чешуйчатой плоти, и тут же - снова лишь линии света в мерцающей пустоте.
   - Хм, а он и правда красный, - точно мысли вслух, проговаривает Милко.
   Слева и справа, к крылу примыкают беспилотные буксиры, многократно увеличивая численность эскадрильи. Милко смотрит на таймер обратного отсчета - если Любомир еще жив и в сознании, самое время открывать канал. Щелчки тумблерами, активация кустарно перенесенного с "Силезии" навигационного компьютера, ввод курсовых данных. Где-то за спиной огрызаются огнем ретирадные пушки кораблей адмирала - системы флота вторжения, наконец, перезагрузились. Тщетно: скорость разбега раз в пятнадцать больше скорости их снарядов.
   - Курс проложен, - констатирует Милко, - крылу: идти по транспондеру.
   ...Ожившая связь доносит далекий голос Любомира:
   - Канал открыт, канал открыт!
   Милко выдыхает шумно, бросает косой взгляд на изображение Килен в уголке стекла и командует в канал, одновременно выжимая двойную клавишу активации субпространственного транспондера:
   - Входим в Поток!
   ...Килен наблюдает, как эскадрильи Бражича покидают систему, разглаживая с ухмылкой свою роскошную косу.
   - Зафиксируйте курс буксиров.
   - Корабли перемещаются в систему LD-40320, - докладывает Риклен, - временной горизонт: два тридцать одна при перемещении в составе соединения.
   - Хорошо, - кивает Килен собственным мыслям, пристально вглядываясь в переплетение навигационных осей.
   - Адмирал в канале.
   Килен вздыхает и, воздев горе очи, шепчет что-то беззвучно. Небрежным жестом открывает канал и бесшумную магию света и тьмы, оплетающую мостик "Аскалена", распугивает звериный рев адмирала:
   - Леландер!!! Какого хрена вы натворили?!
   - Это не мы: наше оружие убивает очень... избирательно.
   - Тогда что это было?!
   - Полагаю, брандер, - Килен с кошачьей грацией потягивается в кресле, - адмирал Бражич заминировал корабль с помощью силового ядра электростанции, накачав его дополнительным антивеществом. Взрыв ослепил наши системы и позволил атаковать встречным курсом.
   - В вас он не стрелял...
   - Что за намеки, адмирал? - вскинув бровь, интересуется Килен, - Во-первых, Бражич не дурак и знает, что не сможет повредить "Аскален", а во-вторых - по вашим канонеркам он тоже не стрелял, его целью были баржи Балеса. Это логично: полученные повреждения сильно затруднят десантную операцию.
   - Вы установили, куда они сбежали? - уже спокойнее, спрашивает адмирал.
   - Да, соседняя система, LD-40320, - Килен подпирает подбородок запястьем и всматривается в отметки на субпространственны сенсорах.
   - Сможем их догнать?
   - Да, но зачем? Силы врага покинули систему - Дреам беззащитен...
   - Вводите нас в Поток, ложимся на догонный курс.
   - Адмирал, - голос Килен мягок, почти елеен, - это не разумно: мы распылим силы и поставим под угрозу десантные корабли. К тому же, в LD-40320 нас может ждать еще одна ловушка...
   - Согласен с Леландер, - вторгается в диалог голос Балеса, - LD-40320 относится к Шиманской демилитаризованной зоне и патрулируется Белой Ладогой, наше появление там может спровоцировать русских...
   - Да плевать мне на русских! Балес - отправьте две канонерки с баржами, блокируйте Дреам и готовьте операцию. Остальные - со мной. Леландер - ложитесь на догонный курс и вводите нас в Поток - нужно разобраться с Бражичем.
   Адмирал отключается. "Красная Королева" вздыхает, откидывается в кресле, поглаживает косу, глядя в пустоту сквозь сияющие проекции множественных реальностей.
   - Что будем делать? - спрашивает Риклен.
   - Выполнять приказ, - отзывается Килен, не сводя взгляда с чего-то далекого, лежащего за пределами и "Аскалена, и существующей реальности, - надеюсь, у адмирала Бражича найдется для нас еще парочка сюрпризов...
  
   * * *
   Поток.
   Низкотемпературная плазма и тяжелые атомы, несущиеся вихрем внутри искажающей мир каверны из экзотической материи. Из вывернутого наизнанку мира, от черного к темно-фиолетовому впереди до багрового в черный - позади. Сумасшедшей круговерти звезд и галактик почти не разглядеть за пределами искажающей все и вся гравитационной линзы, в горячем вихре кинетического "бульона", "стекающего" в воронки Бассарда и облизывающего растопыренные радиаторы. Милко усмехается, вспоминая недавнее чувство холода - вот и согрелись: нет лучшего способа почувствовать себя цыпленком-гриль, чем прокатиться через Поток в негерметичном кокпите. Косой взгляд на данные термометра - "за бортом" больше пяти сотен по Кельвину. Даже с учетом разреженности среды и минимального количества заряженных частиц, машина все равно нагревается и набирает ощутимый заряд. И если с теплом проблем нет - конвекционные радиаторы нагреваются до двух тысяч, так что набегающий поток их вполне сносно охлаждает, то заряд деть некуда.
   - Горизонт - четыре минуты, - сообщает Милко в канал, снимая данные с транспондеров.
   Он знает: люди устали. В Потоке связь извне не работает - по крайней мере, та, что построена на известных человечеству принципах, а потому невозможно понять, удался ли их план и заглотил ли наживку Хадсон. Да и сам по себе межзвездный полет на "Солярисах" - испытание: хоть эти машины и проектировались с возможностью участия в спасательных операциях, пилотам предоставляли лишь минимальный комфорт.
   - Командир, на три часа!
   Милко бросает взгляд вбок, с трудом поворачиваясь в скафандре. Да, что-то не так: равномерное искажение каверны вдруг вспучивается сферически, расползается по другим плоскостям, точно где-то там, в немыслимом переплетении полей массы, рождается чудовищный фурункул и почти тут же - рассекает мир темным силуэтом. Три изогнутых щупальца, "согнутые" эффектом линзы, нависают над стайкой буксиров чудовищными когтями и вдруг - распрямляются в идеальные узкие крылья термотрасмиттеров чудовищных размеров. Исполинский левиафан, реликтовое чудовище из иных миров, буквально вваливается в их пространство, увлекая за собой тройку канонерок.
   - Синхронизация, - констатирует Милко.
   Внезапно, беспокойство и сомнения, терзавшие его последние часы, уходят: им сели на хвост, и бешеная гончая "Альбиона" взяла след.
   - Да как это вообще возможно?! - голос Бранки звучит сиплым: кажется, она боится.
   ..."Аскален". Он невероятен: в обводах его вытянутого тела есть что-то удивительно гармоничное и в то же время - чужое, не похожее ни на что. Он надвигается, расправив двумя веерами шесть узких термотрансмиттеров в голубой короне циклопических плазменных радиаторов, похожих на крылья бабочки, а его чешуйчатая плоть отражает тусклые отблески далеких светил, отливая кармином. Три канонерки адмирала и флотилии "Твин Блэйдс" на фоне выглядят мелкими рыбешками, сопровождающими величественное морское чудовище
   - Держать строй, - спокойно приказывает Милко, - код "красный-зулу", работайте корабли адмирала. Беспилотники держать перед противником.
   - Выполняем!
   ...Свет. Тьма. Светящиеся пунктиры навигационных осей, беспрестанно меняющаяся топология пространства. Спокойный взгляд лиловых глаз, изящные движения руки по живому серебру волос, едва заметная улыбка на чувственных губах.
   - Противник открыл огонь - беспилотные буксиры запускают сейсморазведчики.
   - А корабли адмирала?
   - Ведут заградительный огонь, пробуют контратаковать.
   - Отлично, - улыбка на губах Килен становится чуть заметнее, - сбивайте сейсморазведчики и начинайте атаковать беспилотники, но по одному-два - подгадайте так, чтобы пилотируемые буксиры уцелели к моменту выхода из Потока.
   "Красная Королева" наблюдает, как выполняют ее приказание. Внезапный вызов в приватном канале, глиф приветствия - Риклен.
   - Слушаю тебя.
   - Ма'Алтрана, - саартал-альм старается быть вежливой, даже осторожной, но "Красная Королева" все равно чувствует ее сомнения, - не понимаю: мы подыгрываем противнику?
   - Нет. Мы поддерживаем статус-кво, - Килен поводит едва заметно плечом, - Риклен, ты давно служишь мне и должна знать: меня не интересуют их игрушечные войны, мне нужен лишь джек-пот. К тому же, разве тебе не интересно, что придумал для нас адмирал Бражич? Нечасто в нашей работе случается интрига...
   - Как пожелаете, ма'Алтрана, - отзывается Риклен.
   Если она и сомневается в решениях Госпожи, то никак этого не демонстрирует.
   - ...Заградительный огонь! - адмирал стискивает зубы, наблюдая множественные отметки на сенсорах, - Перехватчики ближнего поля - к готовности. Что делает Леландер?!
   - "Аскален" ведет огонь, подавляет противника, - отзывается радарный пост, выдавая полученную информацию на командирский плейнскрин, - без них мы бы не справились...
   - Откуда у них "Флешеты"? - вторгается в канал Балес, - И как они стреляют... в Потоке?
   - Это русские, - кулаки Хадсона сжимаются до хруста перчаток скафандра, - у разведки была информация, что Дреам связывался с Белой Ладогой, но аналитики утверждали: русские им не помогут.
   - Обосрались твои аналитики, адмирал, - подливает масла в огонь командир наемников, - спасибо Леландер, иначе бы дрянь дело...
   Хадсон лишь скалится в ответ и матерится бесшумно, выключив микрофон.
   - Адмирал, тридцать секунд до места назначения!
   - Готовьтесь к переходу в объективное пространство...
   - Госпожа Леландер в канале!
   Хадсон не успевает среагировать: говорить с чужеродкой нет никакого желания, но прежде, чем палец успевает выжать клавишу блокировки, в канале раздается ее чарующий голос.
   - Адмирал, мы ждем инструкций...
   - Veni, vidi, vici, - Хадсон хлопает ладонью по подлокотнику кресла, - пора заканчивать этот цирк. Преследуем их в систему, заходим на орбиту коричневого карлика и подавляем огнем любое сопротивление.
   - Адмирал, - Килен, похоже, вновь не согласна с планом, - неразумно идти за противником: мы можем сойти на высокой орбите...
   - Их осталось не больше дюжины. Сойдем на низкой орбите, разрядим корпуса и возьмем их "тепленькими"...
   - Там могут быть русские... - осторожно вставляет Балес.
   И когда только этот черножопый успел спеться с белобрысой ведьмой?
   - Выполняйте приказ.
   - Это ловушка, адмирал, - прямо заявляет Леландер.
   - У вас самый мощный корабль в галактике, - накапливавшееся последние часы раздражение выплескивается наружу, - так раздавите их!
   И, оборачиваясь к навигационному посту, Хадсон приказывает:
   - Курс не менять. Сходим за Бражичем и подавляем противника огнем. Все посторонние корабли в зоне операции... уничтожить.
   - Как прикажите, мой адмирал...
   Хадсон и забыл, что Леландер до сих пор в канале.
   ...Потеряв почти все беспилотные корабли и расстреляв все ракеты, остатки эскадрильи Бражича корректируют траекторию, готовясь к выходу из Потока. "Аскален" сокращает дистанцию, увлекая за собой канонерки адмирала и "Твин Блейдс". "Красная Королева" спокойно следит за показаниями телеметрии, отстукивая пальцем по бедру мгновения до выхода. Три, два, один... Каверна схлопывается, выбрасывая корабли в объективное пространство и "Аскален" тут же сотрясает серия ударов, точно корабль внезапно покатился по огромной стиральной доске. Огни тревоги, быстрые корректировки от экипажа, поток данных - все это малоинтересно Килен.
   - Ма'Алтрана...
   Риклен. "Красная Королева" ухмыляется криво, перебрасывает косу через плечо, точно шарф, выпрямляется в кресле.
   - Дай, угадаю: гравитационные якоря?
   Саартал-альм ничем не выдает ни удивления, ни каких-то иных чувств.
   - Так точно.
   - Масса растет?
   - Да и стремительно выходит за пределы возможной компенсации...
   - То есть мы падаем, - констатирует Килен.
   И вдруг, невесомое безмолвное адажио света и тьмы, укрывающее мостик "Аскалена", наполняет ее искренний, заливистый смех. Экипаж молчит, не нарушая мгновений непонятного веселья своей Госпожи. Все заканчивается так же внезапно - Килен бросает взгляд на параметры орбиты корабля и откидывается в кресле, закидывая ножку на ножку.
   - Наши действия? - осторожно интересуется саартал-альм.
   - Расслабься, Риклен, - ухмыляется "Красная Королева", - и получай удовольствие: кажется, наша пьеса входит в финальный акт...
  
   * * *
   - Она попалась, попалась!
   Бранка почти кричит в канал, ей отвечают десятки восторженных голосов. Милко улыбается уголком рта и, выключив связь, откидывается назад в скафандре, включая систему вентиляции у затыльника - промокший насквозь подшлемник плохо справляется со своими задачами, роняя капли пота на лицо. Резко развернувшиеся после выхода из Потока, "Солярисы" его звена теперь "дрейфуют", скользя над поверхностью коричневого карлика "дюзами вперед". В отдалении, как пара алых росчерков в тусклом свечении субзвезды - "Аскален", и три едва различимые на фоне черноты космоса звездочки - корабли адмирала и "Твин Блэйдс".
   Милко чувствует слабость и опустошение. Вздыхает в непроницаемой тишине, бросает взгляд на изображение Килен в уголке кокпита и, улыбнувшись едва-едва, шепчет в пустоту:
   - Твой ход, "Красная Королева"...
   - ...Множественные отметки на сенсоре, - данные обрушиваются на командирский плейнскрин подобно водопаду, - дистанция - одиннадцать тысяч, около трех сотен буксиров типа "Солярис" и пара спасательных судов с Дреама.
   Хадсон бросает косой взгляд на схему построения противника.
   - Они атакуют?
   - Никак нет, - отзывается оператор лидарного поста.
   - Адмирал, - голос Балеса в канале кажется каким-то сиплым, - если эти корабли вооружены так же, как те, что мы преследовали, у нас проблемы: обстрел такой интенсивности мы не отразим.
   - Знаю, - отмахивается Хадсон, - свяжите меня с Леландер.
   Вызов идет дольше обычного. Наконец, в канале раздается знакомый чарующий голос "Красной Королевы":
   - Я вся внимания, адмирал.
   - У нас проблемы, - Хадсон старается ничем не выдать истинных чувств, - необходимо подавить противника огнем...
   - Боюсь, в настоящее время я не могу вам помочь, адмирал.
   Звучит, как пощечина. Хадсон буквально кожей чувствует паскудную ухмылку на губах Килен.
   - Какого... дьявола? - цедит он сквозь зубы.
   - Мы терпим бедствие, адмирал, - против ожидания, в голосе "Красной Королевы" нет и намека на привычную издевку, - мой корабль облеплен гравитационными якорями, их слишком много, и мы исчерпали возможности компенсации. Мы сходим с орбиты и, если срочно не решим эту проблему - в течение нескольких часов "Аскален" рухнет на коричневого карлика.
   По спине пробегает предательский холодок.
   - Поднимите орбиту маршевым двигателем, - по тону Хадсона не понять, отдает он приказ или просто советует.
   - Отрицательно, - Килен все так же спокойна, но очевидно: от привычной самоуверенности не осталось и следа, - нам не хватит тяги. Масса растет по экспоненте, если не избавимся от якорей - кораблю конец. Простите, адмирал, но я не могу вести бой: нам нужно спасать команду и "Аскален".
   Она отключается. Крупная капля пота скатывается от насквозь мокрого подшлемника, щекоча бровь. Адмирал, в нарушение устава, разгерметизирует скафандр, рывком поднимает забрало и трет лицо грубой перчаткой.
   - Адмирал... - слегка осипший голос командира операторов радарно-лидарного поста не предвещает ничего хорошего.
   Хадсон вскидывает взор, скользит взглядом по данным сенсоров средней дальности, цедит ругательство сквозь зубы.
   - Что еще?
   - Две новых отметки на сенсорах. Дистанция - сорок семь тысяч, идут по брахистохронной орбите.
   - Военные корабли, - не спрашивает, а утверждает Хадсон, - сигнатуры получили?
   - Сейчас... - секундная пауза, - два носителя типа "Аспидекс", в полном боевом оснащении, получаем телеметрию... - еще пауза, - подтверждены вымпелы Содружества, бортовой четыреста два "Наварин" и четыреста семнадцать "Гангут".
   - Белая Ладога, - констатирует Балес.
   Звучит, как приговор.
   - Твою мать, только их не хватало... - бросает адмирал мимо микрофона.
   - Носители передают сообщение на всех частотах, - докладывает офицер связи.
   Данные приходят на адмиральский плейнскрин, Хадсон активирует передачу и лишенный каких-либо эмоций мужской голос проговаривает с акцентом:
   - Бортовой двести тридцать девять с эскортом, бортовой четыреста семнадцать. Вы находитесь в пределах демилитаризованной зоны, установленной Шиманской конвенцией. Приказываем заглушить двигатели, деактивировать орудийные системы и приготовиться принять досмотровые команды. Бортовой двести тридцать девять, подтвердите.
   Хадсон откидывается в кресле.
   - Запрос игнорировать, передавать телеметрию. Кто у них там командир?
   - Согласно штатному расписанию - капитан второго ранга Эльдар Хусаинов.
   - Вызовите его, - адмирал переключается на закрытый канал.
   Ждать приходится пару минут. Наконец, в канале раздается молодой сильный голос:
   - Капитан второго ранга Хусаинов, эскадрон Белой Ладоги, ВКС Содружества.
   Почти без акцента.
   - Капитан, говорит адмирал Оливер Хадсон, эскадрон Виндзор, - Хадсон быстро пролистывает личное дело собеседника, - мы ведем преследование военных преступников из системы Дреам.
   - Адмирал, при всем уважении, в соответствии с положениями Шиманской конвенции, вам запрещено находиться в данной системе. Согласно мандату Совета Безопасности, я вынужден требовать немедленного досмотра ваших кораблей.
   - Это исключено. Мы обладаем мандатом на проведение полицейской операции...
   - Ваш мандат ограничен пределами системы Дреам, - кажется, капитан "Гангута" не настроен сотрудничать.
   - Вы меня не слышите, капитан? В вашей системе находится целый флот сепаратистов с противокорабельными ракетами на борту!
   - Отрицательно, - спокойно возражает Хусаинов, - гражданские суда с Дреама проводят учения по выполнению спасательных работ. Они запросили официальное разрешение, в том числе по линии Минобороны. Все корабли были досмотрены, никаких ракет на них нет и быть не может.
   - Мы только что были вынуждены вступить с ними в перестрелку! - с трудом подавляя все растущее раздражение, бросает Хадсон.
   - Я правильно понимаю: вы стреляли в гражданских? - пропустив выпад мимо ушей, с нажимом уточняет Хусаинов.
   - Вы меня не слышите?! Они - сепаратисты и военные преступники...
   - При всем уважении, Содружество не находится в состоянии войны, - с непроницаемой вежливостью напоминает Хусаинов, - и вы - не суд, чтобы решать, кто является преступником, а кто нет. Прошу вас подчиниться законным требованиям, иначе мы будем вынуждены применить силу.
   Этого пропустить Хадсон уже не может:
   - Слушай меня, капитан. Я - старший по званию и не тебе указывать мне, что делать. Ни ты, ни твои манкурты не поднимутся на борт моего корабля.
   - Я правильно понимаю, - в голосе капитана лязгают стальные нотки, - вы отказываете выполнять законные требования, санкционированные федеральным Правительством?
   - Мне плевать, что ты там понимаешь, - Хадсон больше не сдерживает ни презрения, ни неприязни, - у меня есть задача и я ее выполню. А встанешь у меня на пути - пожалеешь. Это понятно?
   Связь молчит несколько секунд.
   - Вы нам угрожаете, адмирал? - спрашивает Хусаинов, наконец.
   Голос капитана не выражает никаких чувств.
   - Именно, - скривившись с отвращением, отвечает Хадсон, - я здесь по приказу моего правительства. И если ты, азиатская морда, будешь мне мешать, отправишься следом за своими дружками с Дреама...
   - Так высылайте ж к нам, витии, своих озлобленных сынов... - отрешенно произносит Хусаинов по-русски.
   - Что ты там бормочешь? - раздраженно спрашивает Хадсон.
   - Переведешь, не переломишься, - отзывается капитан и отключается.
   Хадсон сидит полминуты, глядя невидящим взглядом в одну точку. Рука в толстой перчатке скафандра то сжимается в кулак, то разжимается с трудом, точно сведенная судорогой.
   Дела приобретают скверный оборот.
   - Адмирал! - голос командира операторов радарно-лидарного поста выводит адмирала из задумчивости, - Носители поднимают эскадрильи хайверов!
   - Подробнее.
   - Стандартно: ставят по одному звену в защиту, по три - отправляют курсом перехвата...
   Вот, значит, как.
   - Всем постам, - лицо адмирала, отдающего приказы, похоже на восковую маску, - боевая тревога! Торпеды-перехватчики - к готовности, железометные и рельсовые орудия - к готовности... - секундная пауза, - орудие "Нова" - к готовности!
   Люди на мостике переглядываются, но выполняют приказ.
   - Если хайверы противника выйдут на рубеж атаки - открывайте огонь по носителям. Используйте орудие "Нова" - нужно избавиться от вражеских кораблей как можно быстрее...
   Вызов в канале.
   - Хадсон, черт!
   Балес, будь он неладен.
   - Вы собрались стрелять по кораблям Содружества?!
   - Они нам угрожают, - глухим, неестественным голосом отзывается Хадсон, - они поддерживают сепаратистов, а значит - преступники и должны быть уничтожены...
   - Адмирал, у тебя что, повылазило?! - Балес явно не очень-то согласен с формулировками Хадсона, - Ты собрался развязать войну между анклавами?!
   - Я делаю, что должен. И тебе советую.
   - Там двадцать четыре хайвера в шести звеньях, это сто сорок четыре ракеты "Флешет", - командир наемников и не думает уступать, - ты чем собрался отражать такой удар? Они нас размажут!
   - Используем Леландер.
   - Она вне игры!
   - Кто тебе сказал?! - внезапная вспышка гнева, - Вам заплатили! Обоим! Тебе и ей - за то, что вы добудете нам победу. И мне плевать, что вы там себе надумали! Вас наняли, чтобы вы сражались, а не разбегались, как крысы, стоит лишь появиться малейшей угрозе. Бражич, сепаратисты, русские - мне плевать, вы будете сражаться, потому что я, Оливер Хадсон вам приказал!
   Балес молчит несколько секунд - в канале слышно лишь его тяжелое дыхание.
   - Да пошел ты, - выдает он, наконец, - я на такое не подписывался!
   И отключается.
   - Балес! - Хадсон щелкает селектором каналов - тщетно, - Вызовите "Ананси", немедленно!
   - Адмирал, - голос оператора узла связи кажется неживым, механическим, - корабли "Твин Блейдс" не отвечают. Они деактивируют орудийные системы и глушат реакторы...
   - Трусы... - ни к кому не обращаясь, сплевывает слова Хадсон, - вызывайте Леландер.
   Вызов идет долго - слишком долго, но когда начинает казаться, что ответа не будет, знакомый голос "Красной Королевы" заполняет канал связи, оплетая сознание:
   - Я слушаю вас, мой адмирал.
   - Мне нужна ваша помощь, - Хадсон сразу переходит к делу, - мы решим проблему с вашими якорями... потом, но здесь и сейчас мне нужна ваша огневая мощь! Подавите противника огнем - сожгите чертовы буксиры и этих предателей!
   - Адмирал, нам нужны программные ключи от якорей, а они есть лишь у Бражича. Я не смогу...
   - Выполняйте приказ! - рявкает Хадсон.
   - Ты забываешься, адмирал...
   ...Этот голос звучит не в канале связи - он всюду, наполняет помещения, палубы, резонирует в самом существе, заставляя людей на мостике против воли втягивать головы в плечи. В нем есть все - шепот далеких звезд, неукротимая мощь черных дыр, бесовская сила предвечных кошмаров, но нет ничего человеческого. Как и тогда, на борту "Аскалена", неведомая сила сжимает горло, душит, лишает воли к сопротивлению, порождая в самом существе древний, атавистический ужас перед непостижимой стихийной мощью нечеловеческого существа, облаченного в плоть красивой молодой женщины.
   - Я - алдарийская д'алаан, титанида илнари, не в моих правилах прощать провалы. Твоя глупость, недальновидность и некомпетентность вынуждают меня идти на уступки моим врагам - и сама Вселенная свидетель: я этого не люблю... Здесь и сейчас, я принимаю командование и в твоих интересах более не оспаривать мои решения, или познаешь мой гнев, адмирал. Знай... свое место. Леландер - связь закончила.
   Ощущение холодной руки, сжимающей горло, пропадает резко, внезапно, бросая в ледяной пот. В наступившей на мостике непроницаемой, звенящей тишине, кто-то находит в себе силы прошептать:
   - Это что, нахрен, было?!
   Но ответить некому. Люди дышат тяжело, возвращаются постепенно к работе, поглядывают косо на застывшего в командирском кресле адмирала. А тот сидит, подняв забрало и закрыв руками лицо - точно неживой монумент, застывший во времени и пространстве...
   - ...Спасибо, Риклен, - благодарит Килен, поглаживая серебро своих роскошных волос, - думаю, теперь наши маленькие друзья примут мои слова к сведению. Что ж, - "Красная Королева" встает из кресла, подходит к ограждению командирской палубы, опирается, смотрит озорно в переплетение координатных осей и фракталов многомерного пространства, - пора поставить точку в нашей трагикомедии. Вызови... адмирала Бражича. Через открытый канал - хочу, чтобы все слышали.
   Риклен безмолвно выполняет приказ и уже через секунду над пространством навигационной палубы вспыхивает изображение - знакомое лицо за стеклом массивного скафандра.
   ...Они смотрят друг на друга - два заочно знакомых противника, разделенных сотнями километров космической пустоты. Трудно понять, что они видят друг в друге - даже Риклен, что служила "Красной Королеве" десятки человеческих жизней, даже Бранке, растившей Милко с пеленок. А всем прочим - не дано вовсе.
   - Добра и Мира, адмирал Бражич, - нарушает затянувшееся молчание Килен.
   - Добра и Мира, Госпожа Леландер, - отвечает тем же древним приветствием Милко.
   - Вы ведь понимаете, что я могу легко уничтожить и вас, и ваших союзников? - спрашивает с легкой улыбкой "Красная Королева".
   - И потеряете корабль, - кивает Милко.
   - Это верно, - соглашается Килен, - так что, если спросите меня, у нас патовая ситуация.
   - Согласен, - снова кивает Милко.
   - И что вы предложите мне, адмирал?
   - Мы не можем сражаться и победить, - кажется, Милко пожимает плечами, - ситуация и впрямь патовая. Так что, я думаю, самое время... начать переговоры.
  
   * * *
   ...Осязаемая тьма, пронизанная потусторонним сиянием. Тишина, наполненная неясным движением пространства сложной топологии. Взгляд глаза в глаза сквозь пустоту - впервые их разделяют не световые года, а дюжина шагов. Милко Бражич - высокий, статный, в слегка помятом мундире, со скованными руками и Килен Леландер - алдарийская д'алаан, аватара живого бога, хозяйка частной военной флотилии "Фемунэ". Она сидит на троне из живого металла, поглаживает роскошную косу, и смотрит на своего пленника - в этом взгляде нет ни гнева, ни презрения. Он отвечает ей взглядом - без дерзости или вызова, но с едва заметной улыбкой в уголках губ.
   - Ва-куна, Милко Бражич, - пугает тишину ее чарующий голос.
   - Ки'лим, ма'Алтрана, - с легким кивком, отзывается он.
   - Какой галантный... - едва заметная улыбка красивых губ, - да, ты прав: теперь я - твоя Госпожа. Хорошо, что ты знаешь, как обращаться ко мне.
   Он в ответ лишь улыбается чуть шире и пожимает плечами.
   Она прекрасна. Ни одна репродукция, ни одно изображение не может передать этой непостижимой вакхической красоты, слитой с потусторонним холодом вечности. Милко - пленник, но почему-то сейчас это не имеет значения: приятно просто созерцать ее воплоти, знать, что она рядом. А "Красная Королева" отводит взор, смотрит недолго на застывшее во тьме, знакомое изображение карандашного рисунка.
   - Хорошо нарисовал, - констатирует она, наконец.
   - Благодарю.
   Она встает с каким-то змеиным изяществом, перебрасывает косу через плечо, шагает навстречу.
   - Ты не испытываешь некоторого дискомфорта от осознания, что твой народ так легко продал тебя на переговорах?
   Скользкий вопрос, но Милко отвечает легко и непринужденно:
   - Я предполагал подобное развитие событий.
   И снова эта таинственная улыбка на красивых, чувственных губах.
   - Ну, и как ты думаешь - зачем ты здесь?
   - Есть лишь два варианта: вы собираетесь меня казнить или наградить. И второе, смею предположить, вероятнее, чем первое.
   В его словах нет ни вызова, ни дерзости - просто констатация факта, очевидного им обоим.
   - Ты прав, - легко соглашается Килен, подходя ближе; Милко вдруг ощущает какую-то совершенно несвойственную неловкость, - к тому же, тут пришло письмо от твоей сестры - обещает свернуть мне шею, если с твоей головы хоть волос упадет, - и снова искренняя, добрая улыбка, - такая забавная...
   - Простите ее.
   - Пустое.
   Она рядом. Ее запах, ее дыхание, перестук ее сердец - Милко вдруг понимает, что почти перестал дышать. За ее плечами ощущается неукротимая запредельная мощь, но это не пугает, скорее - чарует. Ее красивые пальцы касаются его груди слева, скользят вверх, ложатся на плечо. Движение почти ласковое, но Милко чувствует феноменальную физическую силу - будь ее воля, и она легко раздавит ему кости.
   Да уж, Бражич, не ищешь ты легких путей...
   Килен чуть поворачивает голову, заглядывает в глаза - он отвечает на ее взгляд. Что-то неуловимое в выражении лица, вспышка потустороннего лилового пламени, растекающегося под кожей, чувство сдавленности, несвободы, точно "Красная Королева" сжала в кулаке его живое, трепещущееся сердце.
   - Кто ты, Милко Бражич?
   Ее голос звучит эхом целой вселенной - всюду и нигде.
   - Игрок.
   - Кто твой враг?
   - Я. Мои слабости. Мои сомнения.  
   Он отвечает, не думая, немедля - только так можно спастись.
   - Чего ты хочешь?
   Ей нужна только правда: попробуй слукавить - и она раздавит тебя, как насекомое. Что ж, он будет искренним:
   - Мы оба знаем ответ, ма'Алтрана.
   Выкрутился. Чувство сдавленности и несвободы проходит внезапно, точно наваждение - было и нет. Изящные, но сильные пальцы касаются щеки, лиловые глаза д'алаан заглядывают в самую душу. Она улыбается. Касается указательным пальцем его оков и констатирует, точно между прочим:
   - А это нам больше не нужно.
   Наручники спадают с запястий. Килен ловко ловит их и выбрасывает куда-то во тьму, тут же возвращаясь в свое кресло.
   - Ты ведь знал, что я могу легко сбросить твои якоря? - спрашивает она через плечо.
   - Главное, что этого не знал Хадсон, - усмехнувшись, отзывается Милко.
   Удивительно, но что-то изменилось: точно невидимая стена между ними пала, и вот они уже общаются совершенно непринужденно, как старые друзья. Точно он знает ее всю жизнь: удивительное, ни с чем не сравнимое откровение.
   Килен падает на свой трон, садится расслабленно, закидывает ножку на подлокотник, расправляет косу вдоль тела. Он наблюдает, с трудом сдерживая улыбку.
   - Умные каталы всегда работают в паре, - Милко вынимает карты и начинает их неспешно тасовать, - пока один провоцирует игроков делать более смелые ставки, второй выжидает момент и собирает куш. Ситуация, когда сильнейшие игроки договариваются действовать сообща, в итоге увеличивает прибыль обоих - это аксиома.  
   Не глядя вынимает одну карту, показывает Килен - джокер. "Красная Королева" удовлетворённо кивает в ответ.
   - Молодец. Условия моего контракта предусматривают жесткие санкции, если работодатель подвергает мою жизнь и жизнь моих людей ненужному риску. Хадсон завел нас в ловушку, угрожавшую мне потерей корабля, несмотря на неоднократные предупреждения с моей стороны, так что с учетом страховых и отступных, его недальновидность увеличила мою прибыль... примерно вдвое. Ты не мог победить в честном бою - очевидно, поэтому развернул ситуацию так, что мне стало выгоднее подыграть тебе, чем твоим врагам, - странный взгляд, движение кончика языка по губам, - и мне это нравится.
   Проклятие, не надо так, женщина! Милко делает вид, что увлечен картами и это лишь раззадоривает его Госпожу.
   - Что ж, настала пора вознаградить твой талант, - он снова встречает ее взгляд, - и какую же награду ты счел бы... достойной?
   - Увы, Госпожа, - с ней нельзя быть неискренним, - единственный ответ, который я могу дать, вы сочтете неслыханной дерзостью.
   - А если нет?
   Уела. Милко чувствует, как заливается краской - это фиаско, адмирал Бражич. А Килен лишь улыбается уголками рта, вполне довольная его смущением.
   - Мне нужен адъютант, - решает она более не ходить вокруг да около, - человек, думающий, как я, но не зашоренный, не из моего народа. Что скажешь, Милко Бражич?
   - Зависит от того, какой ответ оскорбит вас, моя Госпожа, - небезуспешно борясь со смущением, отзывается он, - немедленное согласие или просьба дать мне подумать?
   - Меня оскорбит лишь неискренность.
   Милко складывает колоду, трет ребром карт переносицу, закусывает губу и задает самый нелепый, по его же, адмирала Бражича, мнению, вопрос:
   - А платят хорошо?
   Килен усмехается бесшумно, кивает:
   - Более чем.
   - Когда приступать?
   - Немедленно. Отправляйся в медблок - тебе... укажут дорогу. Находиться на борту "Аскалена" без гирокостюма опасно для жизни, а ношение этой одежды требует... подготовки. Процедура необратимая, долгая и неприятная, но, думаю, твоя... награда, компенсирует эти неудобства. Когда закончишь - возвращайся: нужно будет многое обсудить, - щелчок пальцев - и за плечом Килен, прямо в темноте, вспыхивают голограммы десятков контрактов по всему кластеру, - нам предстоит много работы.
   - Как прикажете, ма'Алтрана, - учтиво поклонившись, Милко поворачивается и делает шаг во тьму.
   И именно в этот момент, лишь на долю секунды, его губы перечеркивает победная ухмылка...
  
   * * *
   - Да как у него это получается?!
   Бранка быстрым шагом пересекает главный зал пустого бара и, скинув рабочую куртку, всплескивает руками.
   - Ты о чем? - спрашивает Любомир, вынося из подсобки коробку с выпивкой.
   - О моем долбанном братце! - Бранка обессиленно падает на диван и трет металлическими пальцами виски, - Вот же хитрожопый сукин сын!
   - Получила от него весточку?
   Любомир ставит коробку на барную стойку, выходит в зал, подходит не спеша и садится на диван напротив жены.
   - Какой там, - взглянув на мужа, вздыхает Бранка, - его теперь от этой эльфийской принцессы за уши не оттащишь...
   - Не понял, - мотнув головой, признается Любомир.
   - Да что там непонятного? Ты снимал с корабля этой сучки якоря?
   - Нет, - Любомир пожимает плечами, - я думал, Милко дал им коды...
   - А он-то их откуда знает? Он их что, программировал? Он коды эти у тебя даже не запросил, потому что не нужна ему эта информация.
   Любомир смотрит на жену непонимающим взглядом, разводит руками.
   - А... тогда как?
   - А ты не понимаешь? - Бранка качает головой, - Он же все время заставлял нас танцевать какие-то странные танцы: в этот красный самотык с крылышками не стрелять, там пролететь, там посигналить, а вот тут - джигу сплясать. А она - тоже хороша, могла бы нас сразу на засаде хлопнуть, но исправно во все ловушки попадала, точно ей там медом намазано. А после переговоров? Мы же как думали: она с "Альбиона" бешеные отступные затребовала и вместо части денег забрала Милко, чтобы за позор свой отыграться. А я вот после их отлета поняла кое-что: не такая она мелочная, чтобы вот так мстить. Она его не мучить-пытать в свое логово повезла, а просто спасла.
   - В смысле? - Любомир аж на диване подскакивает.
   - В прямом. Ведь если так посмотреть, после подписания договора братец мой становился не просто ненужным, а очень даже мешал. Всем и сразу. Виндзору - из-за нанесенного позора, Ладоге - потому что против воли втянул их в это дело, новой администрации - как влиятельная в народе фигура. Так что не было у Милко будущего на Дреаме - не убили бы, так чего похуже придумали. А так - все довольны, да и кто его теперь из когтей этой фурии выцарапает?
   - Но подожди, - Любомир останавливает жену движением руки, - ты же говорила, что она его погубит?
   - Говорила, - легко соглашается Бранка, - потому что дурой была. А потом, когда они якоря наши скинули и улетели, одно с другим сложила и поняла кое-что.
   Она наклоняется вперед, упирается аугментированными локтями в колени, складывает ладони, смотрит прямо в глаза.
   - Они с самого начала были в сговоре, понимаешь? В душе не представляю, как наш хитрожопый поц умудрился запудрить мозги этой кровожадной Галадриэли, но вышло, что вышло: эти двое нас всех развели. Тебя, меня, "Альбион", все Содружество. Выставили Хадсона идиотом, Виндзор - на бабки, остальных - на нужные условия мирного договора, а сами укатили в закат на красном звездолете при лавэ и хабаре. Разве что надписей "только поженились" и "вы - лохи!" неоновым светом не хватало.
   И, сказав это, Бранка откидывается обессиленно на спинку дивана.
   - Всегда знала, что мой братец - гребаный катала. Но вот такой кидок - это даже для него... смело.
   Любомир тоже откидывается назад, трет задумчиво бородатую скулу, думает о чем-то с полминуты.
   - Но в конце-то, выходит, все не так уж плохо получилось? - замечает он, наконец, - Оккупацию шакалам из "Альбиона" обломили, Дреам защищает Белая Ладога, а Светло получил статус свободной экономической зоны на три десятка лет. А если ты права, и у шурина моего с этой принцессой что-то срастется - то вообще замечательно: знать, нашел наш неприкаянный бабу себе под стать. И зачем загоняться тогда?
   - Да я не загоняюсь, просто... - Бранка вскидывает взор, - это же каким запредельным самомнением и космической наглостью нужно обладать, чтоб вот такие дела делать? И ведь он таки соблазнил эту полубогиню - ни больше, ни меньше. Эх, права была бабушка Соня: пострел наш талантлив не в меру...
   Бранка вдруг замолкает, смотрит внимательно на мужа. Он - опять перемазанный в пыли, рыжая борода - начёсана, а серые глаза смотрят знакомым живым взглядом. Эх, свинтус... Встает рывком, подходит к Любомиру и, ничтоже сумняшеся, садится ему на колени, лицом к лицу. Стягивает майку, оставаясь в одном лифе, мочит край об язык и начинает вытирать грязные полосы с его лица.
   - Бра-а-анка, - стонет Любомир, но сопротивляться и не думает.
   - Слушай, дети ведь только завтра вернутся? - уточняет шепотом Бранка, точно сама не знает.
   - Да, вторым кораблем, - кивает Любомир, еще не понимая, куда клонит супруга.
   - Ты заднюю дверь закрыл?
   - Ага.
   Она отвечает кривой ухмылкой, а в глазах - уже озорные чертики хороводы водят. Отбрасывает майку, приподнимает Любомиру голову за подбородок и целует - ярко, с напором, как лишь она умеет. А он и не думает сопротивляться: привлекает к себе одной рукой, другой сжимая упругое бедро супруги.
   Бранка цепляет край рабочей футболки мужа, отстраняется и рывком снимает, обнажая его покрытую мелким рыжим пушком, мускулистую грудь. Металлические пальцы протезов скользят по коже, вдоль застарелых шрамов - она знает их все. А он - привычным движением снимает с нее лиф, притягивает к себе целует в шею, чувствуя ее сильные объятия. Да вдруг, чуть отстранившись, спрашивает, точно боясь после потерять мысль:
   - Слушай, а что это за штука с "талантом мужчины"? Вы все шутили-шутили, а я спросить забывал...
   - Старая история, - улыбается Бранка, взъерошив волосы мужа, - помнится, в детстве мы с Милко часто слушали, как спорили бесконечно деды, Йован и Аарон, все решая, что дороже настоящему мужчине: Родина или семья. И так они спорили, бывало, до закатных звезд, а бабушка Соня, четыре десятка лет, счастливо прожившая за Аароном в браке, расставив по столу бахш и форшмак, усмехалась, помню, и шла в дом, не мешая сватам решать извечное.
   Бранка подается вперед, прижимаясь к обнаженной груди мужа, смотрит в глаза, поглаживая щетинистую щеку.
   - Мы все думали: чему она усмехается? - хитрая полуулыбка, озорной блеск в глазах, - А вышло так, что бабушка не первый год на свете жила и таки имела сказать: главный талант мужчины - знать, чего хочет женщина. Та самая. Единственная.
   И, уже наклоняясь для нового поцелуя, почти шепотом:
   - А кто мы такие, чтобы спорить с мудрыми предками?..
  
  

2018 г.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"