Аль-Ради Мария. Камни преткновения

Нет у нас подушки, нету одеяла,

Жмёмся мы друг к дружке, чтоб теплее стало.

С. Маршак

Старые горы звенели от напряжения, камни глухо ворчали. Они были недовольны, их раздражали и приводили в ярость беспокойные создания, без нужды тревожащие их покой. Они должны были поплатиться за это. Немедленно. Сейчас.

Чарльз с трудом тряхнул головой, отгоняя наваждение. Полегчало мало -- мерзкое давящее чувство никуда не делось, и отмахнуться от него не получалось. Хотелось дать шпоры нервно переступающему с ноги на ногу чалому и убраться как можно дальше с этого склона, но место офицера для особых поручений было рядом с Проэмперадором Севера. А тот неподвижно сидел в седле, неотрывно следя за тем, как отряд за отрядом быстро уходили по узкой тропинке вдоль ручья. Серый в яблоках конь маршала стоял смирно, лишь беспокойно прядая ушами и то и дело фыркая. Лошади понимали, что оставаться здесь больше нельзя, Чарльз это тоже понимал, но Лионеля Савиньяка опасность, казалось, мало тревожила. Адъютанты и порученцы были разосланы по полкам с распоряжениями для командиров. Рядом с маршалом оставался только его офицер для особых поручений, для которого дела не нашлось.

Хвост колонны наконец показался и начал втягиваться на тропинку. Солдаты шли быстро. Давенпорт полагал, что сейчас уже все чувствовали разлитое в воздухе напряжение. Ему было муторно ещё с ночи, но за последний час тягостное чувство усилилось в несколько раз, превратившись почти в физическую боль. Камни заворочались на своих налёжанных местах, готовые слиться в единый поток, который сметёт всё живое на своём пути...

-- Господин маршал! Здесь больше нельзя оставаться. Ни минуты!

Чалый отчаянно рванулся вперёд, не желая погибать на этом скальном уступе, и Чарльз вряд ли сумел бы его удержать на месте, даже если б очень захотел. Он лишь крепче сжал поводья, чтобы не вылететь из седла. Справа распластался в прыжке серый мориск Савиньяка, устремляясь вслед втянувшейся наконец в ущелье колонне.

Горы содрогнулись и будто бы вздохнули. Шорох осыпи потонул в скрежете стронувшихся с места гигантских каменных глыб, начавших сползать вниз, всё набирая скорость. Под ноги коней хлынули мелкие и средние камни. До спасительной тропинки оставалось сотни три бье, когда раздался треск, похожий на пушечный выстрел, и огромный валун перегородил горловину ущелья. Чалый вскинулся на дыбы, Чарльз, не удержавшись, полетел на землю, чудом миновав груду некрупных камней с острыми краями. Вскочив на ноги, капитан успел увидеть, как над перегородившей путь к спасению глыбой мелькнул серый в яблоках круп, но всадника в седле не было.

-- Сюда, быстро! -- прорвался сквозь нарастающий грохот голос Савиньяка. Давенпорт, не раздумывая, бросился следом за маршалом в едва приметную расщелину, оказавшуюся входом в небольшую пещеру. Здесь было чуть тише, сюда пока не залетали камни. Камни катились по горным склонам снаружи, они покидали своё ложе, мчались вперёд, сталкивались с другими глыбами и увлекали их за собой, и вот уже к подножию стремится неудержимый поток, бурная река, которую ничто не в силах остановить. Он тоже был частью этого потока, который захватил его, и вырваться, выбраться на берег каменной реки было невозможно. Он мог только бежать вместе со всеми, вспарывая дёрн и ломая вековые сосны, до самой равнины, где камни смогут вновь уснуть...

-- Давенпорт! Давенпорт, очнитесь!

Чарльз вздрогнул и открыл глаза. Он стоял, вцепившись пальцами в холодные камни, сильная рука трясла его за плечо. Давенпорт рванулся в сторону, и маршал тотчас разжал хватку. Капитан медленно опустил руки и отвернулся от стены, тяжело дыша, как после долгого бега. Было тихо и темно. Чарльз чувствовал себя странно спокойным и каким-то опустошённым.

-- Обвал прекратился, -- сообщил Савиньяк, убедившись, что капитан пришёл в себя. -- К сожалению, выход из этой пещеры завалило полностью. Самим нам отсюда выбраться вряд ли удастся.

Тон маршала был совершенно спокойным, и виконт невольно позавидовал такому самообладанию. Он сам едва ли смог бы сказать о том же с подобной невозмутимостью, хотя страха он не испытывал.

-- Вы целы, капитан? -- осведомился Проэмперадор.

-- Кажется, да, -- Чарльз прислушался к своим ощущениям. Саднило колено, которым он ударился, падая с коня, но в остальном он чувствовал себя нормально.

-- Что в Вашей фляге?

-- Касера.

-- Могу я её одолжить?

Чарльз отстегнул флягу от пояса и протянул маршалу. Глаза понемногу привыкли к темноте. Давенпорт видел, как Савиньяк смочил содержимым фляги платок и прижал к левой щеке.

-- Благодарю, -- маршал завинтил крышку и вернул виконту его имущество. -- Хотите пить?

-- Нет.

-- Хорошо. Питьё придётся беречь. Вы не чуете подземные источники?

-- Нет...

-- Жаль, -- похоже, маршал всерьёз допускал, что его офицер для особых поручений может обладать и таким талантом. -- Что ж, будем обходиться тем, что есть.

Давенпорт промолчал, не слишком представляя, на что рассчитывает Савиньяк. Выбраться сами они не смогут. Конечно, маршала станут искать, но вот найдут ли? Чарльз вспомнил, на что стали похожи скалы, некогда окружавшие Надорский замок, и понял, что шансов у них нет.

Лионель снял плащ, свернул его и сел в дальнем конце пещеры. Чарльз помедлил с полминуты и последовал его примеру, привалившись к неровной стене.

Камни молчали. Они выплеснули вековую ярость и вновь погрузились в сон. Горы успокоились, но на душе у Чарльза всё равно было муторно. Теперь тому была вполне определённая причина, куда ясней путаных, сумбурных снов и смутных предчувствий, только легче от этого не становилось.

Давенпорт поднялся и принялся мерять шагами их убежище. В вязкой тишине гулко отдавался звон шпор по каменному полу. Это раздражало, но и дальше сидеть на месте капитан был не в состоянии. В отличие от маршала. Савиньяк в своём углу сохранял полную неподвижность, казалось, он задремал, впрочем, почему бы и нет? Непрекращающиеся "догонялки" времени на сон офицерам оставляли немного, хотя про Савиньяка поговаривали, что ему хватает трёх-четырёх часов в сутки, но в это капитан Давенпорт не слишком верил.

Четырнадцать шагов в длину, девять в ширину, в глубине пещеры -- семь с половиной. Неровные пол и стены, потолок не видно в темноте, но рукой не достать. К тому, что ещё недавно было входом, ведёт узкая щель, в которую с трудом может пролезть один человек. Чарльз провёл пальцами по перегородившим путь на волю глыбам, попробовал надавить на выступающий камень. На пол с тихим, но гулко отдавшимся под скальным сводом шорохом посыпался песок.

-- Лучше не трогайте, -- посоветовал Савиньяк, который и не думал спать. -- Камни слишком неустойчивы, если начать их шевелить, они могут осыпаться внутрь пещеры.

Давенпорт вздрогнул от неожиданности и отшатнулся от завала. Отошёл и вновь сел у стены.

Минуты тянулись одна за другой. Часов у Чарльза не было, да даже если бы и были, разглядеть стрелки в темноте бы не удалось. Делать было решительно нечего. Звенящая тишина угнетала, хотелось поговорить, просто чтоб нарушить давящее молчание, но беседовать с Лионелем Савиньяком не тянуло совершенно.

Чарльз передвинулся на сложенном плаще, облизнул пересохшие губы, сглотнул, закашлялся, поперхнувшись вязкой слюной.

-- Пейте, -- маршал поднялся, разминая затёкшие мышцы, и протянул виконту флягу. Его голос звучал чуть хрипло, должно быть, тоже из-за пересохшего горла.

Давенпорт отхлебнул из фляги. Белое вино. Стало чуть легче, во всяком случае, перестали скрести кошки в горле.

-- Благодарю, -- Чарльз вернул флягу владельцу. Савиньяк забрал питьё, сделал глоток и завинтил крышку.

-- Вы не замёрзли? -- осведомился он, прохаживаясь взад-вперёд по пещере.

-- Нет, -- отрезал Давенпорт. Здесь было зябко, но пока он холода особенно не чувствовал.

-- У Вас есть касера. Станет холодно, выпьете.

Маршал вернулся в свой угол. Вновь повисло тягостное молчание. Чарльз пытался представить, что сейчас происходит за пределами этой ямы. Удалось ли арьергарду выбраться, или обвал зацепил и его? Далеко ли нашлось место для лагеря? Сколько времени будут искать Проэмперадора, прежде чем признают погибшим?

От вынужденного безделья, накопившейся за последние месяцы усталости и выпитого вина начало клонить в сон. Чарльз раза два или три проваливался в вязкое забытьё и вновь приходил в себя.

-- Я бы не советовал засыпать, сидя под холодной стеной, -- маршал снова поднялся и подобрал плащ. -- Впрочем, Вы правы, следует воспользоваться нашим положением хотя бы затем, чтобы выспаться.

Виконт молча поднялся и принялся расстилать плащ в стороне от маршала, но тот неожиданно окликнул его:

-- Давенпорт, один плащ Вас не спасёт, равно как и меня. По-хорошему, и двух маловато, но так всё же будет лучше. Кладите свой плащ поверх моего.

Капитан помедлил, но подчинился. Идея столь близкого соседства с Савиньяком не вызвала ни малейшего восторга, но Чарльз был вынужден признать правоту маршала. Хотя в один плащ можно было бы хотя бы завернуться, а так...

-- Снимайте мундир и рубаху, капитан, -- невозмутимо сказал Савиньяк, одну за другой расстёгивая пуговицы.

Чарльз замер, непонимающе уставившись на маршала. Должно быть, он ослышался... Что он делает?

-- Не смотрите на меня таким удивлённым взглядом, -- с усмешкой произнёс Проэмперадор, хотя разглядеть выражение лица в темноте он не мог. -- Вашей репутации ничто не угрожает, зато так мы меньше рискуем замёрзнуть в этом каменном мешке, -- маршал бросил мундир поверх двух расстеленных плащей и взялся за ворот рубахи. -- Раздевайтесь, Давенпорт. Это приказ.

Чарльз вздрогнул, как от пощёчины, но субординация взяла своё, и он начал судорожно расстёгивать пуговицы мундира, не находя, что ответить. Это уже переходило все границы!

-- Господин маршал... что Вы намерены делать? -- всё же выдавил из себя капитан.

-- Я намерен спать, -- отрезал Савиньяк, опускаясь на импровизированную постель и поворачиваясь на бок. -- И Вы, полагаю, тоже. Ложитесь, капитан, спиной к спине и накройтесь оставшейся одеждой.

Лионель Савиньяк снова всё решил за всех, не считаясь с чужим мнением. Чарльз стянул рубаху и лёг в чётком соответствии с полученными указаниями. Так в самом деле стало теплее. Чарльз с раздражением отметил, что маршал в очередной раз показал, что его мало волнуют мнения и чувства окружающих его людей. Даже самое разумное в сложившихся обстоятельствах решение выглядело как прихоть, природу которой нет смысла объяснять другим.

Лежать было не слишком удобно, но усталость довольно быстро взяла своё, и Чарльз провалился в сон.

Сон разума рождает...

Ф. Гойя (в сокращении)

Он из последних сил карабкался на крутой каменистый склон. Над самой головой висели свинцовые тучи, готовые вот-вот разразиться потоками холодной воды. Пока что их лишь время от времени вспарывали белые зигзаги молний, на несколько секунд заливая серые скалы полупризрачным светом. Давенпорт знал, что ему обязательно нужно взобраться наверх прежде, чем хлынет ливень, и лез по почти отвесной стене как можно быстрее, но всё равно невозможно медленно.

Полыхнула очередная молния, и Чарльз увидел на достаточно широком уступе у себя над головой замершего у обрыва отца. Он смотрел на сына и ободряюще ему улыбался. Чарльз улыбнулся в ответ и во вновь сомкнувшейся темноте нашарил очередной камень, затем следующий, ещё один... Пальцы схватили пустоту. Давенпорт потянулся вперёд, надеясь, что достиг нужного уступа, но левая рука неудержимо заскользила по слишком гладкому камню и сорвалась. Давенпорт полетел вниз, отчаянно пытаясь уцепиться хоть за что-то. Под руки подвернулся крупный валун, Чарльз повис на нём, судорожно ища опору под ногами. Нужно было снова карабкаться самое меньшее от середины склона, а времени оставалось всё меньше.

Снова сверкнула ослепительная вспышка, виконт взглянул наверх, чтобы получше рассмотреть скалу и ещё раз увидеть отца. Но вместо Энтони Давенпорта на каменном карнизе стоял как всегда невозмутимый Лионель Савиньяк и холодно смотрел на лезущего наверх офицера.

- Быстрее, капитан! У Вас нет времени срываться, - голос маршала легко перекрыл свист ветра, его не заглушил даже раскат грома.

Чарльз стиснул зубы и полез вверх, цепляясь за каждую трещину в камне. Откуда здесь взялся Проэмперадор Севера и куда делся отец? Почему он не дождался сына? Нужно скорее добраться до маршала и сказать ему об отце... Что сказать? Неважно! Он здесь был, теперь его нет, это неправильно...

Начинался дождь, через несколько минут обещавший превратиться в настоящий потоп, а до спасительного уступа было ещё неблизко. Молния опять расколола давящее на плечи небо, чётко высветив стройную фигуру в чёрно-белом мундире с алой перевязью на фоне серо-чёрной громады горы. Маршал стоял в той же позе и с тем же выражением холодного безразличия на лице, сквозь которое, впрочем, начинало проглядывать нетерпеливое раздражение.

- Поторопитесь, капитан! Что Вы там застряли?

Резкие слова словно подхлестнули Давенпорта, заставив поспешнее шарить руками по холодным камням в поисках очередной зацепки. Только бы не сорваться ещё раз! Если он не доберётся сейчас, это будет конец. Маршал развернётся и уйдёт, не оглядываясь, и не станет дольше ждать своего офицера для особых поручений. Мысль же о том, что Савиньяк будет наблюдать за его падением со своей всегдашней невозмутимостью, привела едва ли не в бешенство. Чарльз подтянулся на руках, упёрся коленом в очередную выпуклость на скале, снова подтянулся. В небе полыхнуло, и виконт увидел в нескольких бье перед собой высокие маршальские сапоги и понял, что наконец вскарабкался к цели. Оставалось только влезть на проклятый уступ. Давенпорт последним отчаянным усилием втащил себя на карниз, неудачно навалившись боком на твёрдый край обрыва и распластавшись на скале прямо у ног Проэмперадора, который по-прежнему стоял неподвижно, даже не думая хотя бы протянуть руку, чтобы помочь измотанному капитану подняться на ноги. Собрав остатки сил, Чарльз кое-как встал и натолкнулся на равнодушный взгляд Савиньяка.

- Надеюсь, Вы принесли карту?

Карту? Ах да, он же должен был принести маршалу карту предгорий, он сунул её за обшлаг мундира, но мундир остался в палатке... Чарльз судорожно огляделся и увидел за спиной Савиньяка три тёмных провала.

- Нам туда! - махнул он рукой в сторону одного из них. Он не имел понятия, что там, но точно знал, что это единственная верная дорога.

Узкий горный туннель, по которому они бежали, шёл чуть под уклон. Неровные камни под ногами были скользкими и влажно поблёскивали в свете факела, который Давенпорт сжимал в руке. Чарльз взглянул вниз и заметил на рукоятке факела бурые пятна. Оказывается, он ободрал ладони в кровь, взбираясь на скалу, но боли почему-то не чувствовал.

Под ногами захлюпало, нога капитана скользнула по ставшему мокрым камню. Не удержавшись, он упал с невысокого уступа, оказавшись по колено в ледяной воде. Подземное озерцо было нешироким, его нужно было перейти, и Чарльз продолжал бежать, но вода затрудняла движения. Каждый шаг требовал неимоверных усилий, противно заныло колено и почему-то левый бок, спина взмокла от напряжения, а берег приближался чудовищно медленно...

- Давенпорт! - Проэмперадор в совершенно сухой одежде стоял на противоположном берегу и пристально смотрел на своего офицера для особых поручений.

Чарльз добрёл до края озера и попытался вылезти, но поскользнулся на выглаженных водой камнях и едва не свалился в ледяное озеро уже целиком. Сильная рука маршала крепко схватила его под локоть, выволакивая на каменистый берег.

- Нужно прогрызть проход, - сообщил Савиньяк, ещё не дав виконту отдышаться. - Вас, кажется, огорчало отсутствие дела. У меня есть для Вас поручение. Особое. Идёмте.

Слева открылся другой туннель, круто уходящий вниз, из которого выкатывались странные круглые камни.

- Хватайте их и затаскивайте в нишу, - распорядился маршал, махнув рукой на небольшое углубление в стене подземного коридора. - Они будут грызть.

Чарльз непонимающе уставился на катящиеся вверх валуны и на указанное маршалом место в скале. Здесь ничего нельзя трогать, это бессмысленно и опасно! Давенпорт повернулся к командующему Северной армией, чтобы сказать об этом, и натолкнулся на не допускающий возражений взгляд прищуренных чёрных глаз.

- Тащите камни, капитан. Это приказ!

Чарльз вздрогнул и помимо воли шагнул вперёд, схватил тяжёлый валун и втолкнул в едва заметную нишу. Раздался противный скрежет, на пол заструился мелкий песок, но не успел Давенпорт донести второй камень, как первый откатился назад и устремился вслед за своими собратьями вверх по поперечному ходу, не желая прогрызать сердце горы. Давенпорт тоже этого не хотел, но тело капитана против его воли продолжало выполнять полученный безумный приказ...

По спине потянуло холодом, и Чарльз открыл глаза. В рёбра упирался выступающий камень, жгло пересохшее горло. В свете нескольких чудом проникших в пещеру и разогнавших мрак солнечных лучей виконт увидел Лионеля в одной рубашке, методично разминавшего затёкшие за ночь мышцы. Давенпорт пошевелился, чтобы тоже встать - лежать и дальше на камнях было холодно. Одеревеневшее тело слушалось плохо, но капитан всё же поднялся, торопливо натянул рубаху и принялся застёгивать пуговицы мундира.

- Доброе утро, Давенпорт, - бодрый до отвращения маршал, которому явно не снились никакие уступы и грызущие гору камни, обернулся и протянул виконту флягу, которую тот принял с вполне искренней благодарностью и сделал глоток. Больше было нельзя - питья было слишком мало - и Чарльз поспешил завинтить крышку и вернуть вино Проэмперадору, уже успевшему надеть помятый мундир.

Давенпорт прошёлся по пещере, стараясь размяться и стряхнуть с себя сонную одурь, выбросив из головы остатки ночного бреда. Второе выходило хуже первого. Чарльз подобрал свой плащ и присел у стены, как накануне. Савиньяк сделал то же, вновь превратившись в сидящую статую в глубине пещеры и вперив взгляд в одному ему известную точку.

Время, которое было совершенно нечем занять, тянулось удивительно медленно. Оставалось разве что созерцать одинокие солнечные пятна на каменном полу. Крохотные лужицы света мало-помалу сползали к ближней стене их убежища, однако прогнать из камней вековой холод им было не под силу. Давенпорт поёжился, поднялся и принялся ходить в надежде согреться. Помогало не слишком - ноги, казалось, примерзали к серому камню.

Поняв, что побороть холод таким путём не удастся, капитан прибегнул к средству, о котором не забывал и без напоминаний Проэмперадора. Касера обожгла горло, почти не утолив жажды, зато сразу стало едва ли не жарко. Чарльз помедлил пару секунд и протянул фляжку замершему в своём углу маршалу. Тот взял её, отхлебнул и вернул касеру владельцу, коротко поблагодарив. Чарльз про себя отметил, что Савиньяк, который вырос в Эпинэ, хоть и держался под стать бергеру, должен бы мёрзнуть больше уроженца Надора, однако Давенпорт был склонен в этом усомниться.

Лионель поднялся и в свою очередь начал мерять пещеру шагами. Чарльз отошёл туда, где лежал его свёрнутый плащ, но садиться пока не стал. Мысль о том, чтобы опять сидеть, ничего не делая, в полной тишине, начинала вызывать отвращение. Давенпорт досадливо подумал, что окажись он здесь с кем угодно другим, к исходу второго дня каменного плена неминуемо завязалась бы болтовня обо всём и ни о чём, за которой можно было бы хоть немного скоротать время. Но казавшийся железным маршал, по-видимому, в собеседниках не нуждался, а заводить первым разговор с Проэмперадором Чарльз не имел ни малейшего желания. Да и не слишком представлял, как это сделать, чтобы не выглядеть при этом глупо.

Я б вызвал Вас, да не на чем пожарить...

По мотивам комментариев с Хот-Феста

Тонкий луч света коснулся лица виконта, и он невольно вздрогнул. Проэмперадор остановился и пристально посмотрел на капитана.

- Вы просто нервничаете, или нам следует ожидать новых сюрпризов от местных гор?

- Нет, - вырвалось у Чарльза раньше, чем до него в полной мере дошёл смысл вопроса. - С горами всё в порядке, - уточнил он.

По мнению Давенпорта, нервничать в сложившейся обстановке было куда более естественным, чем сохранять каменную невозмутимость, но когда Савиньяка заботило чужое мнение?

- Хорошо, - соизволил одобрить маршал. - Ещё одно землетрясение могло бы стать фатальным как для нас, так и для армии.

- Нам вполне хватило и первого, - хмуро бросил Чарльз. Лично он не видел, чем таким ещё один обвал может ухудшить их положение, на его взгляд, и без того достаточно безнадёжное. Но говорить этого вслух капитан, разумеется, не стал.

- Не скажите, - Савиньяк вернулся в свой угол и сел. - В нынешней ситуации худшее, что грозит нам - смерть от жажды. Новый обвал может усугубить наше положение и лишить нас последних шансов на спасение.

- На спасение? - Чарльз не смог сдержать горькую усмешку. Голова слегка кружилась от голода и касеры, и Давенпорт сел на свёрнутый плащ. - Вы верите, что нас найдут в этой норе? Если вообще станут искать, а не решат, что уже некого...

- Я отпустил Грато, - голос Проэмперадора сохранял ледяное спокойствие. - Если он выжил, чего мне бы очень хотелось, он почувствует, что я жив, и попытается вернуться.

- Отпустили? - не поверил своим ушам Чарльз. Неужели для него жизнь лошади дороже собственной?

- Ваш конь перескочил через завал. Со всадником Грато бы не допрыгнул, протащить его в эту щель бы не вышло. Самым разумным было его отпустить и попробовать спастись порознь.

Самым разумным... Кем надо быть, чтобы оценивать шансы, когда земля уходит из-под ног в прямом смысле слова?

- Конь - не собака, чтобы искать хозяина, - заметил Давенпорт.

Он был рад, что чалому удалось вырваться - сам он этого увидеть не успел, но вот уверенности в том, что жеребец станет возвращаться из-за него, у Чарльза не было ни малейшей. Конечно, они с чалым знакомы всего около полугода, а Савиньяк выезжал на сером в яблоках красавце ещё в Олларии, тем не менее убеждённость маршала удивляла.

- Грато - мориск, - снизошёл до пояснения Проэмперадор. - Такая лошадь своего наездника или любит, или ненавидит. В последнем случае она может терпеть его до поры до времени, но не упустит случая выказать своё отношение. Мы с Грато прекрасно ладим уже третий год. Это достаточный срок для такого коня, чтобы найти всадника, если он жив.

Эмиль Савиньяк был кавалеристом, и его брат неплохо разбирался в лошадях. Это вселяло некоторую надежду, хоть и весьма призрачную.

- Даже если на поведение Вашего коня обратят внимание, такие завалы так быстро не разбираются, - всё же поделился своими главными опасениями виконт. - Я... видел то, во что превратились скалы в Надоре. Чтобы разобрать такое, нужны месяцы.

- Мы не знаем, как сильно пострадали горы здесь. Полагаю, что меньше, чем в Надорах, иначе эта пещера бы не уцелела. В любом случае, у нас есть самое большее неделя, за которую нас или найдут и вытащат, или нет.

Слушать равнодушный тон маршала становилось невыносимым. Чарльз не мог понять, как можно с таким безразличием рассуждать о подобных вещах?!

- Вы так об этом говорите, словно Вас совершенно не волнует, найдут нас или нет, - не выдержал Давенпорт.

- Зато Вы, судя по всему, волнуетесь за двоих, - язвительно усмехнулся Савиньяк.

Чарльз почувствовал, что звереет.

- Да, меня волнует, останемся мы живы или нет, и я нахожу это естественным. Если Вы привыкли ко всему и всем относиться безразлично, это ещё не значит, что и другие столь же равнодушны к своей и чужой судьбе.

Вышло излишне резко, и Давенпорт оборвал себя, в который раз помянув недобрым словом своё неумение разговаривать с начальством. Однако маршал своего офицера для особых поручений ответом не удостоил, даже не пошевелился. В пещере уже сгущались сумерки, и Чарльз не мог подробно разглядеть лицо графа, но не сомневался, что на нём застыло выражение вежливо-снисходительного внимания к собеседнику - как на памятном совете перед выступлением к каданской границе. Это стало последней каплей, и плотину, простоявшую без малого полгода, прорвало.

- Впрочем, Вы ведь не привыкли считаться с мнением и чувствами окружающих и принимать их в расчёт, для Вас люди - не более, чем карты, которые можно перетасовывать и раскладывать, как вздумается, разменная монета, которой Вы расплатитесь и забудете. Вы всё решаете за них и без их участия, и даже в тех редких случаях, когда Вы якобы предоставляете им возможность сделать выбор, это только видимость. Вы устраиваете зачем-то военные советы, когда приказ давно подписан и никак не изменится. Предлагаете подчинённым высказывать своё мнение и слушаете с таким видом, словно делаете великое одолжение, или и вовсе смотрите сквозь собеседника, - Давенпорт понимал, что говорит лишнее, что ни при каких иных обстоятельствах он бы не высказал Проэмперадору Севера всё это, но начав говорить, уже не мог остановиться. - Глядя на Вас, можно подумать, что у других людей ценных и разумных мыслей возникнуть не может. Да, до сих пор Ваши решения в целом себя оправдывали, но даже это не повод держать подчинённых за сборище дураков, только и способных, что исполнять приказы, и отмахиваться от любой попытки высказаться, даже не дослушав. Зачем в таком случае вообще спрашивать, если Вы всё равно всё сделаете по-своему и вопреки всем суждениям и едва ли снизойдёте до самых общих объяснений и обоснований принятого решения? Разумеется, приказы командования не обсуждаются, но людям иногда хочется понимать, что и зачем они делают.

Чарльз остановился, чтобы набрать воздуха в лёгкие. Ему ещё было, что сказать, и немало, но Проэмперадор возможности продолжить ему не дал.

- Ваш монолог недурно вписался бы в какую-нибудь пьесу незабвенного Дидериха, однако в армии Вам с таким подходом дальше полковника не продвинуться. К Вашему сведению, приказы отдаются затем, чтобы их исполняли. Понимать - задача тех, от чьего понимания зависит точность их выполнения. Тот, кто способен понять суть без дополнительных пояснений, со временем сам начнёт отдавать толковые приказы, а прочим следует их исполнять, а не участвовать в принятии решений. Решать - это моё дело как маршала и Проэмперадора Севера, и если мои решения окажутся неправильными, рубить голову тоже будут мне, а она мне пока ещё дорога, что бы Вы ни думали по этому поводу, - похоже, хвалёная невозмутимость Савиньяку наконец изменила. Голос звучал ровно, но в нём не было обычного безразличия к происходящему. - Как бы Вам ни казалось, но я очень внимательно выслушиваю то, что говорят мои старшие офицеры. Если бы на столь запавшем Вам в душу совете Айхенвальд, или Фажетти, или Хеллинген, или Ваш приятель Хейл сказал о чём-то, что я пропустил в своих расчётах, приказ был бы переписан. Только повлиявший на внесённые изменения узнал бы об этом не раньше, чем получил повышение. Другое дело, что подобного пока не случалось.

- К тому времени, как это случится, у Вас не останется офицеров, желающих честно высказаться. Удивительно, что этого не произошло до сих пор, - зло бросил Чарльз. В глубине души он признавал, что это не так - армия слишком верила в счастливую звезду "маршала Ли", и за это солдаты и офицеры с готовностью терпели дурной характер командующего. Однако накопившееся за последние месяцы раздражение требовало выхода, и Давенпорт больше не считал нужным его сдерживать. В Закате, куда они отправятся через считанные дни, некому будет спросить с него за нарушение субординации. Зато можно напоследок высказать Савиньяку в лицо всё. Тоже своего рода исповедь. Бонифаций бы одобрил. - Должно быть, потому, что не каждому Вы потрудились объяснить, что готовы предать любого, даже друзей, не то что подчинённых, хотя о каких друзьях можно говорить с таким подходом? Они же для Вас средство, которым можно пожертвовать без особых угрызений совести и забыть! Вы с каменным лицом смотрите, словно на пустое место, на людей, готовых умереть за Вас и идущих в атаку, выкрикивая Ваше имя - Ваше, а не законного короля, который, кстати, не давал Вам проэмперадорских полномочий. Вы считаете себя вправе решать даже за него...

Виконт замолчал, переводя дух, и с досадой отметил, что руки у него дрожат. Оставалось порадоваться, что полумрак в пещере едва ли позволял Савиньяку это увидеть.

- Полномочия мне дал регент, обсуждать же с Вами, имеет силу или нет отречение Фердинанда, я не намерен, - отрезал граф. В его голосе почудилась нотка не то лёгкого раздражения, не то усталости, - как и возвращаться к разговору о предательстве и жертвах. Я его помню, Вы, я вижу, тоже. И не повышайте голос в горах.

Тон маршала вновь сделался спокойно-скучающим, но Давенпорта это ничуть не остудило. Скорее уж наоборот.

- Я помню, - с ноткой сарказма, хотя и на пару тонов ниже, отозвался он, - Вы ещё сказали, что при необходимости подожжёте фитиль, даже если к бочке с порохом будет привязан Ваш друг. Во всяком случае, тот, кого Вы таковым называете... Боюсь предположить, что для Вас значат родные!

- Капитан Давенпорт, - в ледяном голосе Проэмперадора зазвенел металл, - мои отношения с моей семьёй и моими друзьями - это моё личное дело. Но раз уж этот вопрос настолько не даёт Вам покоя, я отвечу. Да, я считаю, что ни одна жизнь, даже самая для меня дорогая, не может стоить тысяч других. Если когда-нибудь я окажусь перед подобным выбором, я сделаю его в пользу этих тысяч, как бы тяжело и больно мне при этом ни было. И мои друзья и родные меня не осудят, потому что сами поступят так же. А если Вы полагаете, что это означает не любить своих близких, мне остаётся лишь искренне пожелать тем, кто когда-либо будет зависеть от Вас, чтобы Вы никогда не оказались в подобной ситуации.

Савиньяк резко замолчал, Чарльз тоже, не находя, что ещё сказать. Слова маршала звучали чудовищно и при этом до отвращения правильно. Во всяком случае, пока это оставалось всего лишь предположениями. Впрочем, Давенпорт почти не сомневался, что, возникни такая ситуация на самом деле, у Лионеля слова не разойдутся с делом. А Эмиль? Граф Савиньяк с такой уверенностью сказал о том, что его родные и близкие руководствовались бы теми же принципами, но Чарльз не мог представить открытого, легко смеющегося графа Лэкдеми обменивающим жизни нескольких сотен или даже тысяч незнакомых людей на родного брата. Подобное казалось дикостью с самого начала, но таких доводов для маршала Севера не существовало.

Снова потянулись минуты давящей тишины. В горле пересохло окончательно, но касера жажду бы не утолила, а от одной мысли о том, чтобы обратиться к Савиньяку, сводило зубы. В ушах ещё звенели резкие слова: "...мне остаётся лишь искренне пожелать тем, кто когда-либо будет зависеть от Вас, чтобы Вы никогда не оказались в подобной ситуации". Признавая все заслуги и таланты маршала, Давенпорт при всём желании не мог бы сказать, что тем, кто зависит от этого человека, повезло. Проэмперадор отлично чувствовал, до какого предела люди могут выдерживать стремительный марш или бой, и по большей части не отступал от этого предела, выжимая из людей всё, что было возможно, расчётливо и безжалостно. Савиньяк не любил зря терять людей, но и не был склонен их щадить. Самым удивительным было то, что, несмотря на это, армия в целом командующего любила, шла за ним, не раздумывая и не ропща на изматывающие безумные броски. Чарльзу временами казалось, что скверный характер маршала замечает он один, или же всем прочим не было дела до того, как он относится к своим подчинённым.

"...В армии Вам с таким подходом дальше полковника не продвинуться..." В армии под командованием Лионеля Савиньяка ему едва ли стоило бы надеяться даже на этот чин. Не то чтобы Чарльз ставил перед собой цель непременно сравняться с отцом или тем более превзойти его, но прозвучавшее в голосе Проэмперадора смешанное с пренебрежением раздражение неприятно резануло. Впрочем, теперь всё это уже не имело особенного значения. Если бы им было суждено выжить, Давенпорт после завершения северной кампании потребовал бы перевода в Придду, но горы распорядились иначе.

Виконт не знал, сколько прошло времени, прежде чем Савиньяк поднялся со своего места. Тихо булькнуло.

- Возьмите, Давенпорт.

Первым безотчётным желанием было отказаться, однако иссушающая жажда и здравый смысл пересилили неуместную гордость, и капитан отхлебнул вина из полупустой фляжки.

Маршал забрал её, поднял плащ и принялся расстилать его в середине пещеры.

- Несите свой плащ, Давенпорт.

Чарльз замешкался. После сегодняшнего разговора "делить ложе" с маршалом не хотелось ни капли.

- Не стойте столбом, капитан, - окрикнул Проэмперадор. - Расхождения в Ваших и моих моральных принципах не стоят застуженной спины.

Расстилая плащ, Давенпорт в который раз устало подивился толстокожести маршала. Ему показалось, что последними словами он задел Савиньяка за живое, а тот невозмутимо предложил вина и потребовал плащ. Если бы не брошенная фраза, впору было бы усомниться, был ли спор на самом деле или примерещился в полусне.

Граф тем временем избавился от мундира с рубахой, и капитану оставалось лишь последовать примеру командующего. Впрочем, нельзя было не признать, что рядом с маршалом было куда теплее, чем в одном плаще.

Эпилог

Что же, значит, всё с начала...

Тэм Гринхилл

Сквозь матерчатый потолок пробивался солнечный свет. Чарльз любовался этим зрелищем уже минут десять, с того самого мгновения, как открыл глаза и убедился, что случившееся накануне не было ни сном, ни бредом. Это казалось невероятным, но их всё же нашли. К вечеру пятого дня после землетрясения, когда смутные видения уже почти не удавалось отличить от яви. Только почувствовав вкус воды, Чарльз понял, что они всё-таки вырвались из каменного плена.

Хотелось пить. Давенпорт повернул голову - на столе стоял кувшин с водой, и это было восхитительно. Виконт дотянулся до стола и наполнил стакан.

Он не мог сказать, что чувствовал себя хорошо отдохнувшим, но, пожалуй, был вполне в состоянии встать, и это тоже было прекрасно.

Полог палатки откинулся с тихим шорохом.

- Дрыхнешь, пьянчуга пещерный? - вопросил возникший на входе Уилер таким голосом, что если бы Чарльз и вправду спал, он бы неминуемо проснулся. - Вольно ж было лезть под самый обвал, чтобы ни с кем, кроме маршала, касерой не делиться! - Антал выглядел почти по-настоящему возмущённым, и Давенпорт невольно расхохотался. Капитан "фульгатов" охотно к нему присоединился.

- А пока мы тут ржём, что та кавалерия, бедняга Сэц-Алан небось с ног сбился, - отсмеявшись, сообщил Уилер. - Маршал совет собирает.

- Уже? - вырвалось у Давенпорта.

- А ты думал, - хмыкнул приятель, усаживаясь на единственный стул. - Он уже часа два с лишним, как проснулся, выслушал пару докладов, узнал, что к нам заявился парламентёр от "медведей", потребовал его к себе, а теперь вот совет собирает. Ты пойдёшь? Тебе ж вроде как положено...

- Положено, - вздохнул Чарльз и начал торопливо одеваться. Железный маршал проснулся и развёл бурную деятельность. Особых поручений у него, разумеется, не нашлось. Однако устав требовал от капитана Давенпорта присутствовать на совете, да и не всё ж Сэц-Алану отдуваться. - Что за парламентёр?

- Полковник ронсвикский. Это у Жирного любимчики, - с готовностью принялся рассказывать "фульгат". - Нагрянул на следующий день после обвала, дескать, письмо от его медвежьего величества его проэмперадорскому сиятельству. Подавай ему, значит, командующего лично в руки! А маршал тю-тю, только конь и прискакал, весь в мыле и бешеный какой-то, никак утихомирить не могли. Под конец старший Хейл велел его выпустить, так он как чесанул назад по тропе, еле догнали! И давай эту мечту фортификатора разгребать. Известное ж дело, мориск своего хозяина не бросит, пока тот живой. Раз серый ерепенится, как в зад клюнутый, значит, чует хозяина. Пол-армии это рагу ковыряло, не меньше, но ведь откопали же! Не бродили бы "медведи" под боком, мы б такое дело отпраздновали честь по чести, но при таком соседстве разве ж погуляешь... - Чарльз готов был побиться об заклад, что Антал в очередной раз вспомнил о дорогих его сердцу бочонках алатского зелья. Впрочем, тому, что Савиньяк нашёлся живым, Уилер радовался вполне искренне, и, надо полагать, не он один. - Как вас притащили, - продолжал тем временем "фульгат", - сразу "медведю" сообщили - он эти четыре дня под носом отирался, а тут обрадовался чуть не больше наших. Вчера, понятно, маршалу не до того было... А сегодня как услышал, немедленно потребовал "медведя" привести вместе с письмом.

- Ясно, - Чарльз закончил одеваться и направился к выходу из палатки. Опаздывать на совет, на который тебя не звали, было бы совсем глупо.

- Тебя проводить или сам дойдёшь? - донёсся жизнерадостный голос поднявшегося следом Уилера.

- Да уж не заблужусь, - отмахнулся Давенпорт. И опять у него вышло резче, чем хотелось бы. Впрочем, Антал не обиделся.

Виконт вполне твёрдой походкой вышел из палатки и даже прошёл несколько шагов, когда от внезапно посетившей его мысли едва не споткнулся. Теперь, когда болтовня неугомонного "фульгата" не вытесняла из головы любые посторонние мысли, Чарльз вспомнил, что идёт к маршалу. К тому самому маршалу Савиньяку, которому показавшиеся вечностью четыре дня назад высказал всё, что о нём думал и даже чего в нормальном состоянии не думал. Тогда он был уверен, что через несколько дней они погибнут. Однако по милости Создателя или Леворукого они оба остались живы, и теперь от одной мысли о том, чтобы снова ежедневно лицезреть Проэмперадора и сносить его резкость сводило горло. Но не может же он вечно прятаться от начальства! Капитан упрямо зашагал вперёд, заранее представляя, как на него взглянет командующий и что скажет. Не сможет же он сделать вид, что никакого спора не было...

В маршальской палатке не было никого, кроме склонившегося над какой-то бумагой Савиньяка. Чарльз истуканом замер у входа. Он надеялся, что к его приходу уже начнут собираться старшие офицеры и разговора с командующим наедине удастся избежать. Не вышло.

- А, Давенпорт, - Савиньяк поднял взгляд на подчинённого. Лицо маршала заметно осунулось, под глазами залегли тени, но выражение ледяного спокойствия никуда не делось. - Проснулись? Хорошо. Найдите Реддинга, он мне нужен немедленно.

И всё. Как будто не было ни обвала, ни пещеры, ни смахивавшего на ссору спора. Капитан Давенпорт, офицер для особых поручений при особе Проэмперадора Севера как был пустым местом, так им и остался.

- Что вы застыли, капитан? - ледяным тоном поторопил Савиньяк. - Когда мы доберёмся до Ноймаринен, я лично попрошу регента перевести Вас в Западную армию. Я и так собирался это сделать. Для особых поручений, по крайней мере, моих, Вы не созданы, это очевидно. Но у нас пока война, а не прогулка, так что извольте выполнять свои обязанности.

- Так точно, господин маршал, - Чарльз по-гвардейски щёлкнул каблуками и вышел из палатки.

Что ж, по крайней мере, теперь он точно знал, что службе под началом старшего Савиньяка придёт конец. Если и не совсем скоро, то в обозримом будущем.

Оставить комментарий © Copyright Аль-Ради Мария (maria.alradi@gmail.com) Размещен: 30/01/2012, изменен: 18/08/2015. 41k. Статистика. Рассказ: Проза Отблески Этерны Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Северная армия попала под обвал. Людей удалось вывести, но маршал и его офицер для особых поручений оказались заперты в пещере без возможности выбраться. Лионель Савиньяк, Чарльз Давенпорт; джен; много разговоров и обмена мнениями. Написано на Хот-фест.

Аль-Ради Мария : другие произведения.

Камни преткновения